Матрос, тяжело дыша, но так и расплываясь в самодовольной улыбке, командовал Груздевым, который, ужасаясь своей беспомощности, откачивал Надю.
- Не церемонься ты с ней, что ты ее держишь, будто куклу? Тряси, не бойся! Ниже голову ей опусти. Я одних этих чертей-ребятишек утопленных штук сто, поди-ка, спас. Медаль имею.
Вода лилась потоками из носа и рта Нади, а руки ее свисали безжизненно, как плети. Но вдруг она судорожно вздохнула и раз и другой; сначала потухший, а потом потеплевший взгляд остановился на лице Груздева…
30
Раньше считалось, что грамота девушкам ни к чему, довольно для них занятий в поле и на дому: пряли, ткали, вышивали. А Энже совсем другая доля выпала: окончила семь классов и техникум. По работе сразу выдвинулась и даже в республиканской газете о ней писали, да еще так красива, что слава о ее красоте далеко разнеслась по горным тропинкам Акташа, до самой Казани долетела. Легко понять, отчего ей завидуют.
Но для любого человека найдутся свои неприятности.
В самом лучшем платье сидит она на корточках возле теленка, растянувшегося на соломе, и ждет, что покажет градусник.
Вчера бегал сосунок ясноглазый, с влажным носом, пил, как большой, из ведерка, весело поддавал его мордой, а сегодня… Только успели старый и молодой гости выйти из машины, только успел дедушка Усман похвалиться перед ними, что у Энже не было ни одного случая падежа, - и вот вам, пожалуйста!
Какой славный этот Ахмадша Низамов! Увидела его Энже, и сразу он понравился ей, да так, что хоть все время смотрела бы на него. Но они и десяти слов не сказали друг другу, как прибежала телятница с фермы… Надо же!
- Миленький ты мой, ну что с тобой?
Энже еще раз попыталась припомнить все случаи в своей практике и вдруг обнаружила, что практики-то настоящей у нее и нет. Просто ей необыкновенно везло: самоотверженно работали доярки и телятницы, а она лишь разделяла добрую их славу. Падежа не произошло потому, что заболевания были пустяковые! А вот этот теленок лежит почти неподвижно, и оттого страшно Энже, даже голова кружится. Как посмотрели на нее, молодого зоотехника, друг покойного отца Ярулла Низамович и Ахмадша! Под их изучающими взглядами нелегко было выслушать тревожное известие с фермы. Это не то что нитку в иголку вдеть в присутствии дотошной свахи, которая успеет и косы невесты пощупать, и в рот ей заглянуть. Энже, конечно, сразу умчалась на ферму, вместе с телятницей перенесла теленка с зеленого загона в амбулаторию и только тогда спохватилась, что не надела халата. Такое нарядное платье, так ей идет, и вот измяла, запачкала.
Дома гости… Все соседские девчата сразу засуетились, защебетали, а тут несчастье.
Неужели пропадет теленок?
Молодой зоотехник роется в записях лекций, в справочниках, призывает на помощь небольшой накопленный опыт, а телятница тем временем лечит сосунка по-своему: сырым яйцом, крепким свежезаваренным чаем. Как помочь несмышленышу? Он ведь не скажет, что у него болит.
И невдомек Энже, что сильнее всех озабочен этим происшествием отец жениха, и не мудрено: Ахмадша порывается уехать, а невеста надолго исчезла.
Изба у Усмановых большая, пятистенная. В горнице буфет, шкаф с зеркалом, полки с рядами книг на татарском и русском языках, за цветными занавесками опрятно убранные постели. Светлая, чистая комната с массой зелени на окнах особенно мила бывшему деревенскому жителю Ярулле Низамову, но на душе у него ужасно неспокойно.
- Что же правнучка-то убежала? - спросил он наконец, нарушая старинный обычай.
Лицо Усмана осветилось доброй, горделивой улыбкой: так и залучились морщины возле прижмуренных, много повидавших глаз: не мог скрыть отцовски нежного чувства, хотя и неловко было ему за исчезновение Энже.
- Специалист молодой, ответственность большая, вот и старается.
Ярулла понимающе кивнул, но в нем росла, кипела желчная обида: сколько изворотливости пришлось проявить, какое унижение перенести от родного сына, и вот он, герой труда, заслуженный человек, оставив важную работу, сидит здесь как на иголках в ожидании какой-нибудь новой выходки непокорного жениха.
Хозяина тоже несколько раз отрывали от гостей, но его недолгие отлучки не вызывали протеста у Яруллы: шла уборка хлеба - святое дело, и всякому известно, что свадьбы в колхозах, как и в старой деревне, играются не в это горячее время, а главным образом зимой, когда все уже убрано, подсчитано и распределено.
"Может, и не вовремя приехали, но иначе невозможно!" - сумрачно размышлял Ярулла, с опаской поглядывая на сына и прикидывая, сколько еще времени может провести на ферме не в меру старательный зоотехник. О свадьбе Ярулла и не загадывал. Хотя бы познакомить как следует молодых людей, дать им возможность получше узнать друг друга.
Энже в это время гнала верхом в районный центр. Ветеринар, нужный ей для срочной консультации и помощи, готовился к докладу на исполкоме - о мероприятиях в местном зверосовхозе. Возбужденная Энже ворвалась в его кабинет как вихрь, и никакие отговорки не помогли ему - пришлось ехать.
Конечно, разведение соболей, норок и серебристых лис - дело важное: пушнина - валюта. Татария этим тоже славится. Как знать, может, и Энже доведется когда-нибудь надеть норковую шубу, но пока мысли о нарядах не очень ее занимают: ей и так прохода нет от парней. Даже солидные мужчины заглядываются на нее. Вот этот сорокалетний, старый, по ее мнению, ветеринар, покачиваясь на райсоветовском иноходце, тоже "заводит разговорчики".
- Вы на лошади выглядите настоящей аристократкой, - говорит он, заискивающе улыбаясь. - Недаром вас зовут Энже, что значит "Жемчужина".
- Вы бы лучше о телятах думали, - сухо обрывает девушка.
Он задел ее больную струнку: по деду Батталу Саидову "происхождение" у нее буржуазное. Немало попреков за это выслушала в свое время Альфия, и Энже очень волновалась на собрании, когда ее принимали в комсомол, а один парень выступил с отводом.
Какое ей дело до того, кем был ее дед, тем более что бабка и мать давным-давно порвали с ним.
"Аристократка!" - передразнивает Энже, но теперь уже сама оглядывается на ветеринара.
После того как она оборвала его, он любезничать больше не станет, а поговорить с ним о деле интересно.
- Белые норки хорошо у вас освоились? - спрашивает она.
- Да. Раньше они простужались, гибли от воспаления легких, а теперь мы устроили для них хорошие помещения. - Заговорив о работе, ветеринар сразу становится простым и славным человеком. - Характерный зверек! Может вцепиться мертвой хваткой, тогда только одно средство: нужно дунуть в нос, и моментально отскочит. У них бывает странная болезнь - начинают грызть свои лапы, хвост, живот проедают.
- Фу, какой ужас! - Энже удивлена и даже испугана. - Что это они, будто японские самураи, которые делают себе харакири?
- Рефлекс самоистребления, - с философским видом изрекает ветеринар. - Разное у них бывает: дети родителей загрызают, родители - детей. Но ведь и люди грызутся! Конечно, не в смысле физического уничтожения, особенно если речь идет о мирном времени, а морально уничтожая… И тоже не считаются с родством.
"Мы, татары, всегда уважаем родителей", - хотела возразить Энже, но ей вспомнилось, каким странно-мрачным взглядом поводил Ахмадша Низамов на своего отца. Альфия уже намекнула дочери, что старики прочат ей в мужья этого привлекательного молодого человека. Если действительно так, то они ничего лучше не могли придумать!
Только очень тревожила Энже угрюмая задумчивость Ахмадши. Отчего он такой? Несмотря на свою молодость, Энже не долго затруднялась в поисках ответа. Ларчик открывается просто: если Ахмадшу не радует общество красивой девушки (а Энже не без основания считала себя красивой), то, значит, у него есть другая.
Но отсюда совсем не следует, что его нужно сразу, без сопротивления, даже без попытки понравиться ему, уступить неведомой сопернице.
31
Лопоухий негодник, доставивший Энже столько хлопот и огорчений, к вечеру отдышался и встретил лекарей, твердо стоя на ножках.
- Вот видите, все благополучно, а вы оторвали меня от весьма важного дела, - сказал не на шутку рассердившийся ветеринар.
- Ну, разве можно сердиться, если все обошлось благополучно? Мы полдня возились с ним сами и только потом решили обратиться к вам.
- В другой раз будьте выдержаннее и больше доверяйте собственным знаниям, - назидательно сказал отвергнутый поклонник, смягчаясь под сияющим взглядом повеселевшей девушки.
Энже чуть ли не бегом пустилась домой, издали высматривая, стоит ли у двора машина Низамовых. Вдруг уехали, не дождавшись ее!
Дневная жара спала, наступил прохладный вечер. Почти у каждых ворот белели присмиревшие гусиные стаи. Татары любят пышные постели и всюду держат гусей, а в Акташе, где речка течет среди больших ветел вдоль села, для этой птицы раздолье.
Сельские красавицы в нарядных платьях и белых передниках с оборками уже идут на гулянье. В горячую пору уборочной председатель колхоза Усманов не разрешает кино и танцы в клубе, но молодежь всегда найдет время и место потанцевать: недоспят, не отдохнут, а все-таки повеселятся.
Девушки хором здороваются с Энже, а потом, притихнув, смотрят ей вслед.
- Счастливая! Какого жениха нашел для нее Усман-абый!
Машина стоит во дворе, и Энже, увидев ее сквозь щели забора, облегченно вздыхает. Гуси загораживают дорогу к калитке - одни уже плотно улеглись, другие похаживают около, нехотя покусывают травку, негромко гогоча, будто обсуждая события минувшего дня. Не кормят летом гусей в деревнях: птицы сами пасутся в лугах, наведываются в поля, по речке плавают, а на ночь домой - подальше от волка, от зубастой лисы. Однако мать Энже, загоняя иногда своих во двор, говорит:
- Что вы, бедняги, зря трудитесь, каждую ночь домой ходите?
Альфия в девичестве славилась рукоделием: пряла и ткала, вышивала, вязала кружева, сама запасла себе на свадьбу целый сундук полотенец и скатертей, но еще не успели пойти в ход все добротные рушники, когда ее муж Юсуф погиб на фронте.
Она в молодости носила домотканое, а Энже даже сатиновые платья не хочет носить: одевается по-городскому. И другие девчата тянутся друг перед дружкой, однако полотенца, платки, скатерти все равно запасают: иначе нельзя - обычай.
Два сундука с этим добром есть и у Энже, только все из магазина, покупное: русские салфеточные и вафельные полотенца, китайские махровые, с нарисованными цветами и птицами, скатерти с вышивками из сурового полотна и льняные белоснежные. Иногда, перебирая приданое, Энже пыталась представить себе будущего жениха, но образ складывался смутный.
А он такой красивый да симпатичный оказался, и к тому же сын фронтового друга отца, который столько помогал семье, когда Энже была маленькой. Что Ахмадша жених, она теперь не сомневалась. Проходя через застекленные сени на кухню, все успела приметить: гости не только не уехали, но и в баню успели сходить, и мать в приподнятом настроении стряпала для них оладьи.
- Ох, Энже! Как долго ты нас ждать заставила! - крикнула она девушке, всплескивая выбеленными мукой руками.
Значит, и Альфие пришелся по душе Ахмадша.
- Беги, доченька, в баню. Я тебе все чистое приготовила, - она матерински заботливо всмотрелась в лицо дочери: не похудела ли, не подурнела ли? - Целый день, наверно, ты не ела, не пила? Сядь сначала да поешь.
Но Энже не до еды: метнув взгляд на закрытую дверь в горницу, откуда смутно доносился мужской разговор, она, вся пылая румянцем, прошла за цветную ширму в сенях, где устроена девичья летняя спальня. Стучат на стене ходики, стучит тревожно сердце Энже: в самом деле, целый день заставила себя ждать, конечно, не из-за пустяков, не каприза ради, но все равно нехорошо: дорогие гости могли обидеться. Спасибо, что бабушка Хакима Альфия-ани и двоюродная сестра Рамиле хлопочут по дому и можно не беспокоиться о стряпне.
Взяв белье, Энже спешит по утоптанной тропинке вдоль огородной межи к бане, стоящей на зеленом берегу речки. Баня у Усмановых не черная, закоптелая, а топится по-настоящему, пахнет в ней березовым листом, протертый песком пол светится восковой белизной. Полуприкрытая рассыпавшимися волосами, девушка входит из предбанника в мыльню. Что за удовольствие помыться в хорошо натопленной и уже выстоявшейся баньке после дневной жары и скачки по пыльной дороге! Сегодня здесь мылся Ахмадша Низамов… Задумавшись, Энже, как ребенок, отжимает воду из мочалки на свои маленькие ноги. Мокрые пряди черных волос, огибая твердые белые грудки, падают на колени, льнут к нежно округленным бедрам. Неужели она скоро придет сюда не одна и ласковые руки Ахмадши будут расплетать ее тяжелые косы?
32
Все смотрят на Энже, входящую в горницу с подносом, уставленным праздничными угощениями. Высоко держа красивую голову, отягощенную тугими, еще влажными косами, она поставила кушанья на стол, улыбнулась, большие ресницы опустились не стыдливо, а с достоинством, будто гордясь своей шелковой густотой.
- Царевна - не колхозница, а как поет - заслушаешься! - хвастливо сказал охмелевший Усман, забыв о сдержанности, обычной в татарских семьях.
"Да, хороша ты! - сказал ей и взгляд молодого Низамова, смягчившийся, но по-прежнему невеселый. - Всем взяла, но у меня есть другая".
Энже снова подошла к столу, и он почувствовал легкий запах ее духов.
"Нет!" - сказал мысленно жених поневоле.
Ставя на стол блюдо, она протянула обнаженные до локтей руки.
"Нет! - упрямо повторил он. - Нет и нет!"
Из уважения к обычаям девушка не присела к столу, а старики не пригласили ее: достаточно того, что товар, можно сказать, показан лицом, но когда зазвучала гармошка, в комнату вошли все женщины. Значит, в доме давно укоренились новые порядки, и Усманов скорее играл в старинку, чем следовал ей. Ярулла был доволен и этим, лишь бы Энже пришлась по душе сыну (он считал, что у него дома законы шариата соблюдала только Наджия).
- Очень заботливая она у вас, - сказал он Усману, кивая на Энже.
Ахмадша удивился: отец еще не осмотрелся здесь толком, а, кажется, способен даже попросить девушку спеть, не боясь прослыть полным отступником от татарских обычаев, - лишь бы раскрыть сыну все достоинства желанной невесты.
- Пусть молодые пойдут на гулянье, повеселятся, познакомятся поближе, - предложил Усманов, отлично понимая общее настроение, но не замечая отчужденности Ахмадши: мог ли он допустить мысль, что найдется чудак, способный отказаться от его прелестной "Жемчужины"?
- Хорошо ли отдохнули у нас? - спросила Ахмадшу Энже, идя под руку со своей беленькой, розовощекой сестрицей.
На гулянье за околицу никому, даже Рамиле, не хотелось, поэтому, не сговариваясь, они свернули в усмановский садик, где в широких кронах яблонь заманчиво румянились яблоки, а у дорожки буйно цвели георгины.
Возле родничка-колодца стояла скамейка, на которую молодые и сели рядком, как смирные голуби.
- Энже замечательно играет на мандолине, - сообщила Рамиле, заметив, что разговор у нареченных не клеится. - Сейчас я принесу инструмент, и тогда вы оцените таланты, процветающие в деревне.
Она побежала в избу по дорожке, вымощенной плитняком, а Энже сказала:
- Сестра, конечно, преувеличивает, но я, правда, немного играю и даже пою. У себя в клубе мы сами и артистки и певицы. В городских театрах редко случается бывать. Очень люблю книги, ведь весь мир открывается. Вы любите читать?
Не получив ответа, она взглянула на Ахмадшу.
- Почему вы не разговариваете со мной? Неужели мы кажемся вам скучными только потому, что живем в деревне? - почти испуганно, но и с упреком спросила она. - Отчего вы такой невеселый? У вас неприятности?
- Больше того: у меня горе!
Энже быстро повернула голову и вдруг поняла: сейчас произойдет непоправимое, сейчас он скажет такое, что все внезапно и ярко вспыхнувшее в ее душе подернется мраком.
- Я люблю другую девушку и никогда ей не изменю, - тихо, но страстно, обрадованный возможностью наконец-то излить наболевшее, сказал Ахмадша. - Я без нее задыхаюсь так, будто мне нечем дышать, а отец слышать не хочет. Он, конечно, не может запретить мне жениться на ней, но если я женюсь без его согласия, он отвернется от меня, а я очень привязан… очень дорожу его отношением.
Несколько мгновений Энже сидела неподвижно, точно оглушенная. Слова Ахмадши причинили ей такую боль, что она удивилась. Ничего похожего до сих пор она не испытывала: то необычайное волнение и радость, то столь же сильное огорчение. Чувства вдруг обострились до крайности.
Искренность Ахмадши ее еще и обескуражила, и она растерялась, не зная, что делать. Неужели самой отказаться от него, когда сердце так и рвется к нему?
- Я не могу повлиять на вашего отца!..
- Не можете, но я хочу, чтобы вы все знали и сделались моей союзницей. Если наши родные решили, что мы должны стать мужем и женой, то это ужасная ошибка. Я хотел сразу сбежать, но потом остался, чтобы объясниться с вами, как товарищ с товарищем. Мы с детства знаем о вашей семье. Но одно дело - дружба, добрые человеческие отношения, а сейчас речь идет о гораздо большем. - Ведь вы тоже не пойдете за нелюбимого человека?
- Конечно, не пойду! - прямо, даже с вызовом сказала она, нервно теребя поясок платья. Губы ее пересохли от волнения, но глаза смотрели смело. - Вчера я еще не думала об этом, а сегодня будто проснулась. Да вот не на радость проснулась!
Неторопливо, совсем не так, как уходила, вернулась вострушка Рамиле.