Он быстро прошел через рощу и очутился у берега сая. Гюльчехры не было видно. "Может, ушла?" Сердце у него застучало. Встав на цыпочки, Абдулла увидел в просвете между кустами маленькую зеленую полянку и направился к ней. Раздвинув ветви тальника, он остановился как вкопанный. Прямо у самой воды на розовом мохнатом полотенце лежала на спине Гюльчехра, закинув ногу за ногу. Лицо ее было закрыто несколькими листиками щавеля. Короткое узкое платье открывало ноги до середины бедер. Девушка была босиком и слегка покачивала маленькой узкой ступней. Ложбинка на груди в вырезе платья то увеличивалась, то уменьшалась в такт ровному дыханию.
Пожирая ее глазами, Абдулла, стараясь не наступать на сучья, тихонько подобрался к девушке и замер. Потом опустился на колени возле ее изголовья. Когда его губы коснулись листика щавеля на ее глазах, Гюльчехра вскрикнула и схватилась рукой за сердце.
Абдулла расхохотался.
- Ух, я так перепугалась. Абдулла, это ты? - с дрожью в голосе спросила девушка и одернула платье.
- Нет, не я! Ты спишь?
- Как тихо ты подошел! Разве так можно?.
- А ты очень испугалась?
- Чуть сердце не выскочило…
Девушка улыбнулась, села напротив Абдуллы.
- Когда ты приехал?
- Полтора часа назад.
- А откуда ты узнал, что я здесь?
- Я встретил твоего брата…
- Значит, он знает, что ты пошел ко мне?
- Может, и догадался. А что? Что тут такого, если он даже и догадался? Самад, например, может к тебе приходить без всяких предосторожностей и днем и вечером. А чем я хуже его?
- Самад другое дело. Самад мой помощник. Все в кишлаке об этом знают. Ну ладно. А почему ты на этот раз так задержался? Я тебя ждала гораздо раньше. Уж не знала, что и думать.
- У меня были дела.
- Уж не с девушками ли? - спросила Гюльчехра. - Скажи честно.
Абдулла рассмеялся:
- Нет, я сочинял статью на основе своей курсовой работы. Ее хотят опубликовать в журнале "Известия Академии наук СССР".
- Да неужели? - обрадовалась девушка.
- Да. Об этом сообщил мой руководитель. Я этого никак не ожидал.
- А какая тема?
- О радиационных поясах Земли. Их недавно аппаратура на спутниках зарегистрировала.
- Ну и как, одобрили статью?
- Да, решили напечатать. Если напечатают, будет много разговоров.
- Хороших разговоров?
- Надеюсь… Мой профессор сказал, что надо продолжать работать в этом направлении. Может получиться диссертация.
- О, это очень хорошо! Поздравляю, Абдулла, молодец!
- У русских есть такая поговорка: не говори "гоп", пока не перепрыгнешь… Послушай, я успел узнать… Говорят, в твоей семье перемены…
Девушка нахмурилась:
- Я тебе не писала об этом. Потому что… потому что до сих пор сама не пойму, плохо это или хорошо… Давай пока не будем говорить на эту тему, ладно?
Абдулла кивнул, спросил после паузы:
- А как твои дела?
Гюльчехра со вздохом развела руки в стороны, потянулась.
- Я все со своими домиками вожусь…
- До сих пор?
- Закончила макет нового кишлака.
- Хорошо получилось?
- В институте одобрили… А здесь я еще не показывала. Но старый макет колхозники видели. Вот шуму было!..
- Неужели?
- Да. Самад вечером притащил его в правление, в кабинет Нормата-ака. Там наутро должно было быть заседание актива. И в тот день утром Нормат-ака пришел позже всех, зашел в кабинет, видит, сидят люди, посмеиваются. Он спрашивает их, в чем дело, ничего не отвечают. Потом кто-то показал рукой на макет, стоящий на столе. Нормат-ака с удивлением стал его разглядывать. - Тут Гюльчехра изобразила, как удивился раис, и выпучила глаза.
Абдулла невольно рассмеялся.
- Это мне все Самад рассказывал, - продолжала Гюльчехра. - Так вот, раис удивился и спросил: "Что это?" Снова никто не ответил. Молчат, побаиваются. А то Нормат-ака раскричится, обидеть может. Он у нас человек горячий. "Что за детские игрушки у меня на столе?" - закричал раис. Тут Самад встал с места и сказал, что это уменьшенная копия нашего Мингбулака. Раис опять повернулся к макету. "Та-ак, - произнес он. - Ну что ж, поиграем в игрушки. Вот это что?" - спросил он, показывая на покосившийся домик. "Это наше правление", - ответил Самад. "А это?" - он показал пальцем на полуразвалившуюся хибарку под камышовой крышей. "А это ваш дом".
Тут все заулыбались, а Нормат-ака побагровел. Усы у него стали дергаться, как мышиные хвостики. Так всегда бывало, когда он злился. "Это чьих же рук дело?" - закричал он страшным голосом. Самад немного помедлил с ответом, а мой отец испугался, что сейчас будет скандал, и говорит раису: "Стоит ли из-за этого огорчаться? Это моя дочь сделала ради забавы. Сейчас мы все уберем…" - "Так, говоришь, твоя дочь? - переспросил Нормат-ака, повернулся к Самаду и приказал ему: - А ну-ка приведи ее сюда!"
А я тогда дома сидела. Самад прибежал как сумасшедший. "Что такое стряслось?" - спрашиваю. "Э, плохи дела, говорит, раис рассердился, тебя вызывает". Я пошла в правление и по дороге все думала, как себя вести. С одной стороны, это хорошо, что он рассердился. Стало быть, понял, как выглядит наш кишлак. Это уже большое дело.
Пришли мы с Самадом в правление, встали на пороге. Нормат-ака, прищурившись, тихо обратился ко мне: "Это твоя работа?" Так он всегда спрашивал у своего сына, когда тот набедокурит. Озорной парнишка. Достается ему от отца… Ну, я прямо так и отвечаю раису: да, мол, это моя работа. "А что ты с этим макетом собираешься делать?" Я и придумала на ходу. "Отправлю, говорю, в институт в качестве курсового проекта…" - "Что?! - Нормат-ака подошел ко мне поближе. - Повезешь это в Ташкент?" - "Да, - повторила я, - повезу в Ташкент". И тут раис положил мне руку на плечо: "Дочка, ты что же это, хочешь выставить всех нас на посмешище?" Я же притворилась наивной и ответила: "Почему же, вот, например, скотный двор на макете выглядит гораздо лучше, чем на самом деле". - "А разве нельзя изменить в таком направлении весь макет?" - "Можно, - отвечаю, - но это было бы обманом. Зачем мне обманывать людей?" - "А ты и не будешь их обманывать, - сказал Нормат-ака. - Через пять-шесть лет наш кишлак станет благоустроенным поселком. Мы построим новые, красивые здания. Подумай-ка об этом, дочка". Я подумала немного и сказала: "А что, если я сделаю макет нового кишлака?" - "Если дельно получится, мы по нему и начнем строительство, - сказал серьезно раис и прибавил: - Давай делай новый макет. А этот припрячь. Мы его уже видели. А другим, я думаю, неинтересно будет", - усмехнулся он. На другой день было собрание, и Нормат-ака выступил с речью о новом Мингбулаке, о будущем строительстве. Он так красиво говорил, что я даже рот открыла. А потом назвал меня "архитектором нашего кишлака"…
- Что же, мечты сбываются, - произнес Абдулла, внимательно слушавший девушку. - Помнишь, ведь это была твоя мечта?
- Все пока еще на бумаге да в макете.
- А макет уже закончен?
- Не вполне, - Гюльчехра сдвинула брови. - Я все ломаю голову, как быть с жилыми домами. Все равно ведь будут строить по типовым проектам. А это стандарт, шаблон. Но вот со зданиями клуба и правления колхоза можно будет пофантазировать, здесь я попробую развернуться… Потом надо озеленить кишлак, это тоже целая проблема.
- Да поможет тебе аллах, вернее, Нормат-ака!
Девушка вопреки ожиданию не расхохоталась.
- Эти здания и будут моей дипломной работой, - сказала Гюльчехра, уставившись в одну точку невидящими глазами.
Абдулле очень нравилось, когда она смеялась, но еще больше нравилось, когда она вот так задумывалась. В это время губы ее напоминали готовый вот-вот распуститься розовый бутон. Абдулла и смотрел на этот бутон до тех пор, пока он не раскрылся.
- Кстати, - промолвила девушка, - в нашем институте объявили конкурс на проект кафе "Ешлик". Я тоже участвую, хотя, наверно, это громко сказано. Целую неделю сидела не отрываясь… Раньше это было невозможно, пока отец… пока отец… не женился… Знаешь, Абдулла, построить бы такое здание, чтобы оно было похоже на взлетающую птицу. Вот-вот оторвется она от земли и полетит! Именно этот момент. Я это очень хорошо вижу, не знаю, смогу ли передать… Да и одобрят ли такую идею? Состязаться с опытными, талантливыми архитекторами, уже проявившими себя, - не много ли я на себя беру?..
- А если все-таки выберут твой проект?
- Ну что ты… это невозможно… - Гюльчехра пожала плечами.
- Л вдруг?! Знаешь, что я бы тогда сделал?
- Что?
- А вот что!
Абдулла обнял девушку и стал ее целовать в глаза, в губы…
- Абдулла! Не надо! Сюда могут прийти!..
- А ты по мне разве не соскучилась? - прошептал он, не выпуская ее из рук.
- Нет! - ответила Гюльчехра и поднялась с места. - Я ведь сюда пришла по делу, и ты можешь мне помочь.
- Ну давай помогу.
- Вон ближе к тому берегу траву видишь? Корни у нее под водой. А мне нужны стебли - это строительный материал для макета.
- Только и всего? Сейчас разденусь и достану.
Гюльчехра отвернулась и посмотрела на Абдуллу, только когда он залез в воду по грудь.
- Бррр, холодно!.. - крикнул он.
Сай был глубиной всего метра в полтора, в родниковой, прозрачной воде отчетливо просматривалось песчаное дно.
- Ты не будешь купаться? - спросил Абдулла, пошлепывая себя мокрой ладонью по шее.
- Если бы тебя не было, я искупалась бы…
- Опять чего-то боишься?
- А вдруг кто-нибудь подойдет?
- Никто не подойдет. Давай.
- Нет.
- Ну как хочешь, вода отличная!
Выполнить задание Гюльчехры оказалось не так просто. Стебли травы, длинные, гибкие, скользкие, крепко держались корнями за дно. Гюльчехра только смеялась над его напрасными усилиями.
- А еще говорил - только и всего! А ну-ка попробуй, попробуй!
Наконец Абдулла вынырнул с длинным стеблем в руках. Оказывается, все дело было в том, чтобы браться за стебель у самого дна.
- Вот… - задыхаясь, он протянул свою добычу Гюльчехре.
- Теперь понимаешь, что это довольно трудно, - сказала девушка. - Поэтому я тебя и попросила.
Абдулла снова нырнул и на этот раз вытащил уж целых пять стеблей.
- Ерунда! - он махнул рукой. - Надо только приноровиться…
- Смотри не замерзни…
Скоро на берегу была уже целая охапка стеблей.
"Как бы и ее заставить искупаться", - подумал Абдулла и решил пойти на хитрость. Он немного отдышался, набрал побольше воздуху, нырнул и уцепился руками и ногами за большой камень, который он приметил во время прежних погружений.
Прошла минута. Гюльчехра забеспокоилась. И вдруг заметалась, забегала по берегу, крикнула: "Абдулла, Абдулла!" - и наконец бросилась в воду. В один миг она очутилась возле Абдуллы. Он был вынужден оторваться от своего камня, и девушка поволокла его к берегу. Он закрыл глаза и не сопротивлялся.
Гюльчехра с трудом вытащила его на розовое полотенце, лежащее возле самой воды, и приникла ухом к его груди.
Абдулла неожиданно обнял ее, и девушка бессильно опустилась рядом с ним на траву.
- Ты очень испугалась? Прости… - Он поцеловал ее холодные как лед губы.
Гюльчехра не отстранилась. Наоборот, она обвила рукой его шею.
- Я тебя люблю, Гюльчехра!
Вместо ответа девушка прижалась к нему еще теснее…
Гюльчехра подняла голову и увидела, с каким обожанием смотрит на нее Абдулла… У девушки немного отлегло от сердца. "Да, очень многие в кишлаке сочтут это бесчестьем, грехом", - подумала она. Но с кем она согрешила? Ведь с Абдуллой! С Абдуллой, которого любит! Ведь все равно бы это случилось. Это неизбежно. Потому что они любят друг друга.
Абдулла закончит свой институт, и будет свадьба. А то, что сегодня произошло, останется в тайне. Это в их власти. Они никому не скажут об этом. Абдулле можно верить. Какой хороший парень, как сильно он ее любит, с какой любовью смотрит! Неужели эти глаза могут обмануть? Этого быть не может. Они всегда будут вместе. Она будет счастлива в любви, как ее мать, но она будет жить долго. Она будет жить столько же, сколько будет жить Абдулла! Так чего же она испугалась? Как будто уже не маленькая. И вроде совсем самостоятельная. Вот и сделала что хотела. Она ведь хотела этого? Ну и что? Что в этом плохого? Главное, чтобы они были вместе. И они будут вместе.
Так уговаривала себя Гюльчехра, но в глубине души сознавала, что обрести спокойствие ей не удастся, что она все равно будет мучиться.
Теперь она уже избегала взгляда Абдуллы. Он поднял связку стеблей и обратился к ней тихо:
- Пошли?
Они медленно двинулись по тропинке и не проронили ни звука, пока не выбрались из тальников.
- Я пойду одна. Ты подожди немного… - сказала Гюльчехра и взяла у него связку.
- Придешь вечером к роднику? - еле слышно спросил Абдулла.
Девушка не ответила. Ушла.
Придет она вечером? А если не придет? Если вообще больше не придет? Как он сможет жить без нее?
Однако его опасения были напрасны: Гюльчехра пришла. Потому что она любила Абдуллу, потому что не было на свете человека более близкого и родного, чем Абдулла…
Гюльчехра пришла и на другой день, и на третий…
О будущем они говорили мало. Будущее было для них ясным, как спелое крупное яблоко, лежащее на ладони.
Надо только закончить учебу. Пятый курс. И тогда никто и ничто на свете не сможет помешать им быть вместе.
И при прощании они тоже не тратили слов. Они только смотрели в глаза друг другу… Потом Гюльчехра поднялась на носках и тихо поцеловала его в губы.
19
Саяра босиком подошла к окну и с высоты пятого этажа попыталась различить в тумане Петропавловскую крепость. Ничего не видно. Рановато в этом году туманы наступили.
Она открыла тумбочку, нашарила на нижней полке яблоко, завернутое в бумажную салфетку, и опустилась на диван. "Все-таки человеку необходимо какое-то время побыть одному, - подумала она. - Можно и халат не надевать, если тепло в комнате, можно развалиться как хочешь на этом вот диване, можно и подремать, а можно и на руках походить - никому мешать не будешь".
На четвертом году обучения Саяре, как и всем старшекурсникам, предоставили в общежитии отдельную комнату. Но Саяра редко оставалась одна. Характер у нее был общительный, и, если к ней никто не приходил, она сама шла к своим друзьям.
Девушка рассеянно обвела глазами свою обитель. Взгляд ее задержался на письме, небрежно брошенном на стол. Письмо было от отца, вчера она мельком просмотрела его, и теперь ей предстояло составить ответ. Отец очень сердился, когда она долго не писала. Ну что ж, отвечать так отвечать, только для этого надо его как следует прочесть. Саяра взяла письмо со стола. Так. Ну, у них как будто все в порядке. Здоровы. Ага! Вот: "Тебе надо аккуратнее относиться к деньгам. Недавно посылал, а ты опять просишь". Девушка улыбнулась. Дело в том, что вчера же она получила от матери почтовый перевод на семьдесят рублей. Отец об этом, конечно, не знает…
Многие в институте считали, что Саяра очень хорошо, красиво одевается. Странно, но она не гонялась за модой и за модными заграничными вещами, как некоторые другие девушки. Безошибочный вкус позволял ей выбирать из одежды то, что безусловно было ей к лицу. И тут уж она за ценой не стояла.
Никакой косметикой Саяра не пользовалась. Да в этом и не было нужды. Руководитель ее дипломной работы, старый профессор, не называл ее иначе как "красавица Востока". Девушке часто приходилось слышать подобные слова, может, поэтому они и не производили на нее особого впечатления.
Обычно на парней какая-то оторопь находила, когда они впервые видели Саяру. До того щемяще она была красива. А потом, поняв, что она недотрога, постепенно привыкали к ее красоте. Чего терпеть не могла Саяра, так это ухаживаний, особенно наглых. Все знали, как отшила она одного из любимцев курса, веселого, бесшабашного Сергея. Он вздумал вольно повести себя с нею и получил звонкую пощечину. Самое смешное, что после этого они с Сергеем помирились, а потом и друзьями стали.
Вообще у Саяры было довольно много друзей и подруг, в обращении со всеми она была проста и весела, но особенно никого не выделяла. Пожалуй, больше всего ей нравилось общество Абдуллы и Пулата. Но ведь это естественно, все они из одной республики, из одного города, из Ташкента. Кстати, сегодня они собирались в Петродворец. Не поедут, наверно, из-за погоды. Жаль.
Девушка поднялась с дивана и распахнула окно. Сквозь туман блеснул золотистый шпиль Петропавловской крепости. "Наверно, скоро туман разойдется", - подумала Саяра и вернулась к письму. Она пробежала глазами страницу и ничего интересного для себя не обнаружила, кроме слов: "И мама твоя говорит, что ты уже не маленькая, пора знать цену деньгам". Тут Саяра снова улыбнулась. Так, вот тут еще что-то на обороте написано. Вчера она этого не заметила: "Как поживает Абдулла? Какие у тебя с ним отношения? Передай ему от меня привет, мы с мамой ждем номер журнала, в котором опубликована его статья…"
Интересно, почему это вдруг отец заинтересовался их отношениями? Странно…
Саяра бросила письмо на стол и машинально стала перелистывать журнал "Огонек", который забыл у нее кто-то недели две назад. Из головы никак не выходили слова отца об Абдулле. "На что это он намекает? Неужели отец подсказывает мне, кого надо любить?.. С него станется, - подумала она. - Отец всегда расхваливает Абдуллу. Да и мать вечно говорит о нем". Что ж, Саяра не исключение, ей тоже нравится Абдулла. Хороший парень. К тому же он очень изменился. Изменился в лучшую сторону. Перестал быть таким стеснительным, как прежде, таким букой. За последние два курса свое время научился нормально распределять. Вроде понял, что на свете существует не только учеба. В консерваторию стал с ней ходить, читает довольно много. Пожалуй, с ним стало интересно разговаривать. Но самое главное - он очень способный. Ребята в шутку называют его "будущим Эйнштейном". Кто знает, может, в этой шутке есть доля правды. Никто не думал, что курсовая работа, которую он сделал недели за три, окажется такой успешной. Да он и сам, наверно, не ожидал. И вот теперь выйдет его статья в серьезном журнале. Абдуллу все в институте уважают, и Саяра тоже, конечно. Но ведь отец намекает на другое. Что ж, был один такой случай сравнительно недавно. Но об этом отцу не напишешь. Да, пожалуй, и никому не расскажешь.
В комнате ниже этажом отмечали начало нового семестра. Посидели, включили магнитофон. Танцы затеяли. А народу тем временем прибавлялось. Саяра танцевала с Абдуллой. Душно было, тесно. В какой-то момент их сильно прижали друг к другу. Саяра грудью ощутила тело Абдуллы, он был в легкой рубашке. Ощущение было таким жгучим и неожиданным, что у девушки ноги подкосились. "Мне дурно", - прошептала она. Абдулла услышал и вытащил ее в коридор, проводил в комнату. Он был, как всегда, безукоризненно вежлив, принес ей воды, посидел немного и, убедившись, что все в порядке, отправился к себе.