6
Когда вечером Абдулла пришел в школу, торжественная часть уже кончилась. Касымджан стоял посреди школьного двора и о чем-то разглагольствовал, размахивая руками, однако никто его не слушал. Ребята сидели за длинным столом и смотрели на девушку, которая пела куплеты под аккомпанемент дутара… Абдулла остановился, прислушался. Слов он не мог разобрать. После каждого куплета раздавался смех, и наконец все захлопали в ладоши. Касымджан, должно быть, подумал, что это ему аплодируют, поклонился, потом гордо выпрямился и сложил руки на груди. Тут-то он и заметил Абдуллу.
- Эй, медалист, где пропадал? - крикнул он.
Абдулла не ответил, он искал глазами Гюльчехру. "Где же она? Не пришла, что ли? Не может быть…"
- Товарищи! Минуту внимания! - закричал Касымджан. - Нам оказали большую честь! На наш вечер соизволил приехать из Парижа, простите, из Ташкента, товарищ Абдулла Шарипов.
Кто-то захлопал в ладоши, кто-то рассмеялся. Касымджан продолжал свою речь:
- Товарищ Шарипов не простой человек, не такой, как мы с вами. Он закончил школу с золотой медалью. Ура, товарищи!
Эта глупая выходка покоробила Абдуллу, он хотел было уйти, но Касымджан подбежал к нему, крепко взял за руку и потянул к накрытому столу. Абдулла не оказывал сопротивления. Гюльчехры по-прежнему нигде не было видно. "Ну что ж, я посижу немного и уйду", - решил Абдулла.
- Ты не обижайся на Касымджана, - сказал вдруг его сосед по столу. Только тут Абдулла вспомнил, что зовут его именно Самадом, а не Саидом.
- Ничего особенного, Самад, - натянуто улыбаясь, произнес Абдулла.
- Понимаешь, нам раздали аттестаты, а потом все взрослые разошлись, чтобы не мешать нам. - Самад улыбался. - Ну вот Касымджан и…
Касымджан неожиданно заплакал:
- Абдулла, друг! Понимаешь, сбили меня с толку. Я не желаю оставаться здесь, не желаю! Понимаешь это, Абдулла?! Я хочу ехать в город, мне хочется учиться в городе. А что хорошего здесь, в кишлаке! Хлопок, хлопок и еще раз хлопок!..
- Не болтай чепуху, Касым! - сказал Самад.
- Это не чепуха. Разве мои слова не правда?
- Неправда!
- Зачем притворяешься? Я-то знаю, что и ты не любишь кишлак. Точно так же, как и я, ненавидишь кишлак. Но боишься об этом сказать, а я не боюсь! Я правду говорю! Кишлак у меня вот здесь, вот здесь, вот здесь!..
Касымджан взялся двумя пальцами за кадык, замотал головой.
- Отвели бы вы его спать, - раздался девичий голосок.
Двое парней подхватили Касымджана под руки, один из них что-то шепнул ему на ухо, тот хихикнул и, не сопротивляясь, ушел, покачиваясь, вместе с ними.
- Ничего не понимаю… - сказал Абдулла как бы про себя.
- А что тут понимать, - рассмеялся Самад. - Просто дурь свою показывает. А вообще-то дело в том, что два дня назад мы все решили остаться в кишлаке.
- Остаться в кишлаке? - удивился Абдулла.
- Да, и Касымджан тоже. Мы большую пользу можем принести. Рабочих рук не хватает. Все в кишлаке обрадовались, что мы остаемся. Глядишь, вместе с нами наш колхоз и в передовые выйдет!
- А вы разве не будете учиться дальше?
- Это почему же не будем учиться? - Самад даже как будто обиделся. - Будем учиться. Мы все будем учиться. Только заочно. Я, например, хочу поступить в сельхозинститут. Касымджан - в пединститут, на филологический факультет.
- Что же теперь будет с Касымджаном?
- А что может быть… - Самад нахмурился. - Будет так, как он захочет. Пожелает уехать - никто не станет его удерживать. Ведь мы остаемся не по принуждению. По доброй воле.
- Ты тоже по доброй воле?
- Да…
- Почему же тогда Касымджан говорил, будто ты не любишь кишлак? - спросил Абдулла с улыбкой.
- Как бы тебе объяснить… - медленно произнес Самад. - Не то что не люблю… Мингбулак стоит в хорошем месте, простор, родников много… И потом, ведь я здесь, в кишлаке, родился. Как можно родину не любить? Но вот, к примеру, ты ведь знаешь, какие у нас в кишлаке улочки? Кривые, узкие… Летом всегда пыль, зимой вечно грязь. Домов с десяток новых, а остальные все старые, глиняные, с камышовой крышей. И еще многое мне не нравится, но об этом сейчас бесполезно говорить. Делать надо. Вот мы с Гюльчехрой и думаем…
- С Гюльчехрой?
- Да, ей тоже многое не нравится в нашем кишлаке. Вот так, Абдулла. Но пройдет пять-шесть лет, и Мингбулак станет другим. Ты его не узнаешь.
- Да сбудутся твои слова, - вежливо сказал Абдулла. Он не переставал озираться по сторонам.
Узнать у Самада, где Гюльчехра, ему казалось неудобным, и он тихо поднялся с места.
- Ты куда? - спросил Самад.
- Пойду, уже поздно.
- Погоди, сейчас подадут плов. Гюльчехра там у котла, она главная хозяйка. И без ее разрешения ты не уйдешь.
Абдулла обрадовался, однако постарался не показать этого:
- Засиделся я у вас…
- Какое там засиделся! За этот вечер тебя никто ругать не будет.
Абдулла пожал плечами, снова сел за стол.
Кто-то включил радиолу. Прозвучали первые такты вальса.
- Вставай, - сказал Самад. - Ты как-никак у нас городской, начал бы первым.
У себя в школе Абдулла танцевал лучше всех. Тем более не было ему равных здесь, в кишлаке. Все любовались его ловкими, красивыми движениями, а когда танец кончился, стали хлопать в ладоши. Абдулла, смущенный всеобщим вниманием, отвел девушку на место и направился к столу.
Только он собрался сесть, как у самого его уха зазвенел знакомый серебристый голос:
- Как хорошо вы танцуете!..
Абдулла повернул голову. Гюльчехра! И опять, как тогда, в кукурузе, он растерялся, так она была красива. На ней было красное атласное платье, сильно расширяющееся книзу, белые изящные туфельки на высоких каблуках. Волосы Гюльчехра заплела в две длинные косы, одна из них спадала на грудь. Блестящие глаза смотрели на Абдуллу с некоторым вызовом…
- Где вы были, почему вас не было видно? - наконец проговорил он.
Гюльчехра рассмеялась:
- Кто-то должен и плов варить… Однако я заметила, как вы пришли. Только не стала подходить к вам.
Но тут снова загремела радиола, и опять это был вальс.
- Вы танцуете? - спросил Абдулла.
- Я стесняюсь с вами танцевать, - произнесла Гюльчехра, склонив голову.
- Почему?
- У меня это плохо получается. Вы будете смеяться надо мной…
- Я! Над вами?! - Такое искреннее удивление прозвучало в голосе Абдуллы, что Гюльчехра улыбнулась и подала ему руку, приглашая его в круг. Абдулла легонько сжал горячую узкую ладонь, другой рукой осторожно обнял девушку за тоненькую талию.
Почти сразу же он убедился, что Гюльчехра - достойная его партнерша. Танцевала она и легко и плавно, вести ее было очень приятно. "Нет, это просто удивительно, - думал Абдулла, - надо же было найти такую девушку - и где, в Мингбулаке!"
- А вы обманщица, - заметил он вслух.
- Почему? - Гюльчехра сдвинула брови.
- Вы не то что очень хорошо - вы прекрасно танцуете!
- Ну уж прекрасно! - Гюльчехра рассмеялась. - В Мингбулаке мало танцуют. Ведь кишлак не город. И времени нет, и возможности.
- Почему? - удивился Абдулла. - Ведь сегодня…
- Сегодня другое дело. Сегодняшний день мы ждали давно.
Абдулла не понял толком, что хотела сказать Гюльчехра. Он танцевал с ней, и этого ему было вполне достаточно. Вот это девушка! Какая она простая, доверчивая. А потом, она очень красивая. Вот если бы сейчас пройтись с ней по городским улицам! То-то стали бы ему завидовать, смотреть им вслед! Это пока невозможно, так пусть хоть никогда не кончается этот вальс. В этот момент Абдулла осознал, что девушка как-то странно на него посмотрела, рассеянно, задумчиво… В своих мыслях она, казалось, была далеко отсюда.
- Что с вами, вы не устали? - спросил Абдулла.
- Нет, я просто призадумалась. Извините.
- Да? А я испугался, что обидел вас, может быть, сказал что-нибудь не так…
Гюльчехра улыбнулась, как бы издалека возвращаясь к нему, и Абдулла сразу повеселел.
- Гюльчехра, - сказал он возбужденно, - знаете что? Пойдемте немного погуляем.
Он и сам не знал, как пришла ему в голову эта мысль.
- Пойдемте сходим к берегу канала. Сейчас там, должно быть, очень красиво.
Вальс кончился, и Абдулла взял Гюльчехру за локоть.
- Не отказывайтесь. Пойдемте.
Девушка не отвечала. Она смотрела на своих подруг. Что они скажут, если она уйдет сейчас вместе с Абдуллой…
- Что ж, пойдемте, - наконец сказала она.
Постепенно отдалялся от них школьный двор, отдалялись радостные голоса и смех, только музыка еще долго их сопровождала. Небо над кишлаком было полно звезд, желтовато, словно молодой подсолнух, светила луна, кроны яблонь в саду были усыпаны бесчисленными серебряными сережками.
Абдулла шагал, стараясь не наступить на тень, которую отбрасывала девушка. И все же на повороте он был вынужден наступить на эту живую тень, но тут же отпрянул назад, словно его ударило током. К его удивлению, Гюльчехра поняла, в чем дело, сказала, сдвинув брови:
- Как вы неосторожны, наступили все-таки!
- Вам больно? - поддержал игру Абдулла.
- Очень даже. - И Гюльчехра неожиданно расхохоталась.
Смеялась она от души, и Абдулла не смог не присоединиться к ней. Отчужденность и смущение, которые сопровождали их, куда-то исчезли. Абдулла взял девушку за руку:
- Как здесь хорошо, Гюльчехра, правда?
- Мне нравится… - тотчас же ответила девушка. - Вечером я здесь ни разу не бывала. Вы только посмотрите на воду - прямо как серебряная бумага, в которую конфеты заворачивают. Мы здесь проходили днем. Тогда тоже было хорошо…
- Да, но сейчас лучше, - сказал Абдулла и легонько сжал ей ладонь.
Они стояли на берегу канала возле мостика со сломанными перильцами…
- Ой, что это? - вдруг промолвила девушка.
- Что?
- Мята…
- Мята?
- Да, расцвела даже в эту пору. Чувствуете запах?
- Как будто, - сказал Абдулла. - Может, достать вам ее?
- Да ведь темно…
Однако Абдулла уже спускался к воде. Как мог он отыскать маленькую веточку мяты в призрачном лунном свете среди других растений? Абдулла не думал об этом. Он обязательно должен найти мяту, обрадовать Гюльчехру.
"Какой замечательный парень вырос! - думала между тем девушка. - Два года прошло. И вот Абдулла - это он и не он. Умный, учтивый. И… красивый… Интересно, встречается он с кем-нибудь в Ташкенте?" Гюльчехра вздрогнула. Какое ей дело до этого? Неужели она ревнует? Встречается - так пусть и встречается. Почему бы ему не встречаться… Но сейчас она благодарна Абдулле. Она хотела танцевать, и Абдулла пригласил ее. Только она заикнулась о мяте, и вот он ее ищет. Пусть даже не найдет, дело-то не в том…
- Абдулла, хватит, - сказала девушка, - там глина, испачкаетесь.
- Ничего. Мята где-то здесь. Пахнет. Сейчас я ее найду.
Абдулла обеими руками шарил по траве:
- Хватит, Абдулла, поднимайтесь!
Девушка наклонилась, протянула руку, и ладонь ее коснулась головы Абдуллы, пригладив жесткие, упрямые волосы. "Ой, что я делаю! - подумала Гюльчехра и отдернула руку. - Что это со мной?"
- Ну куда ей деваться? - говорил между тем Абдулла. - Вот, кажется, она здесь.
Нельзя было понять, что он имел в виду. Однако Гюльчехре захотелось ответить:
- Да, здесь запах мяты всего сильнее.
- Вот и я чувствую. Но где она все же? Может, под этой колючкой?
- Будьте осторожны. Уколоться можно…
- Не уколюсь. Да если и уколюсь, что тут страшного?
Внезапно Абдулла поскользнулся и чуть не съехал в воду.
- Держитесь! - крикнула Гюльчехра.
- Ничего, ничего… Вот теперь я твердо стою на ногах.
- Укололись?
- Не укололся. Нашел, нашел, Гюльчехра! Вот она, мята!
- Ура! - закричала девушка, когда Абдулла благополучно выбрался наверх и преподнес ей пахучую веточку. - Как она пахнет! Какой дивный запах! Спасибо!
- Не за что, - сказал Абдулла.
- Вы знаете, я очень люблю мяту. А помните, как мы однажды ее собирали?
- Когда? - спросил Абдулла.
- Давно. Кажется, мы учились тогда в шестом классе.
Никак он не мог припомнить этого случая:
- Так вы говорите, это весной было?
- Да. Завод-ая попросила нас нарвать мяты, она суп-машхурду готовила. Вот мы вдвоем и отправились. Вон к той плотине. В те дни мята вовсю цвела. Только мы стали собирать - пошел град…
Гюльчехра внезапно рассмеялась.
- Что тут смешного?
Девушка старалась удержаться от смеха, но у нее ничего не получалось.
- Понимаете, одна градина… величиной с орех… Ха-ха-ха…
- Ну и что, что тогда случилось? - Абдулла почему-то смутился.
- Эта градина, величиной с орех, ударила вас по голове. Большая шишка вскочила… - Гюльчехра снова прыснула. - И мы с вами гладили эту шишку и горько плакали.
- Я этого не помню, - произнес Абдулла, невольно взявшись за голову. - Неужели я был таким плаксой?
- Ох и плакали же вы тогда! Но мяту мы с вами все-таки собрали - полную сумку.
- Она так же пахла?
- Нет, - сказала девушка, потупив голову, - тогда было другое дело…
- Гюльчехра…
- Что…
- Почему вы хотите остаться в кишлаке?
Девушка не отвечала. Они долго шли молча. Впереди, в свете фонаря у начала плотины, кружилась то ли ночная птица, то ли летучая мышь.
- Неужели Мингбулак лучше Ташкента?..
- Я люблю Мингбулак, - промолвила наконец Гюльчехра, - и не надо сравнивать его с Ташкентом. Настанет день, когда Мингбулак превратится в красивое, благоустроенное село. Но дело не в этом.
- А в чем же?
- Я не могу уехать отсюда, - вздохнула девушка. - У меня мать больная, кто же присмотрит за отцом?
- У нас с вами одинаковое положение, - сказал Абдулла. - Мой отец тоже болен. Но это не может быть причиной…
- Я все равно буду учиться.
- Заочно?
- Да.
- Заочно учиться трудно. А вот если бы вы поехали… мы были бы вместе…
- Это невозможно. Мы решили остаться здесь - всем классом.
- Это не имеет никакого значения. Вот Касымджан ведь отказался? Он поедет в город.
- Это еще неизвестно.
- Я очень хочу, чтобы вы приехали в Ташкент.
- Спасибо, Абдулла.
Этот разговор заставил их призадуматься. Абдулла переживал из-за того, что он сможет видеть ее только раз в году, во время каникул. А может, и вообще не увидит. Гюльчехра - взрослая девушка. А в кишлаке много парней. Как сказал недавно Самад? Мол, о будущем кишлака он думает вместе с Гюльчехрой. Значит, питает к ней симпатию. Чем это может кончиться?.. Ох, как бы все-таки было хорошо, если бы Гюльчехра училась в Ташкенте! Он бы встречался с ней каждый день, да, каждый день! Она бы, возможно, полюбила его…
Так думал Абдулла, время от времени посматривая на притихшую девушку. Гюльчехра шла рядом с ним по темной дороге и никак не могла понять, что происходит. Что случилось? Ведь он такой же парень, как и Самад, Касымджан. Она увидела его утром, пригласила на вечер. Что ж, это естественно, ведь он не чужой… Однако уже эта первая встреча как-то странно подействовала на нее. Что-то было в теперешнем Абдулле такое, что с первого взгляда словно магнит притягивало ее к нему, поэтому она весь день торопила солнце, чтобы скорее наступил вечер. Еще вчера она раздумывала, что бы ей надеть на этот вечер - новое платье или самое свое любимое?
А когда встретилась с Абдуллой, сразу решила надеть любимое - оно ведь так ей идет. Непривычно долго прихорашивалась она перед зеркалом. Никогда столько времени перед зеркалом не проводила. Почувствовал ли это Абдулла? Судя по его лицу, он растерялся, внезапно увидев ее у стола. Вот и сейчас все еще смущается. И в самом деле, разве было бы плохо, если бы они жили и учились в одном месте? Ах, как было бы хорошо! Но почему она сразу отказалась? Ей надо было просто сказать, что она подумает, что впереди еще целых полтора месяца, - почему она так не сказала? Неужели из-за болезни матери учиться не поедет? Ведь и Абдулла говорит, что это не причина! Может, это и в самом деле так? Нет, нет, она не сможет уехать. Как же ее после этого назовут, каким она окажется человеком? Что скажет отец? Разве не обидятся ее друзья? Ведь они все договорились остаться в кишлаке!
- Еще не поздно передумать, - голос Абдуллы донесся до нее как будто издалека.
- Может быть, и так, - тихо сказала девушка.
Абдулле достаточно было и такого ответа, он обрадовался:
- Конечно, не поздно. Каждый должен спросить прежде всего самого себя, а потом уже слушать советы. Разве не так? Почему же…
- Пойдемте обратно, - перебила его Гюльчехра. - Уже много времени, поздно. Наверно, в школе вечер кончился, все уже разошлись.
Абдулла не возражал, потому что ему казалось, что он и так уже одержал большую победу. Ведь девушка сказала "может быть" - значит, еще не все пропало.
- Гюльчехра, а как поживает перепелка? - спросил он.
Девушка обрадовалась перемене разговора.
- Перепелка зернышки клюет. Мама говорит, что птичка скоро поправится. Я отдам вам ее потом. Но с одним условием…
- С каким условием?
- Я уважаю Абида-ака. Однако нрав у него жесткий, он может ее загубить. Вы заберете перепелку в Ташкент.
- Хорошо. Однако и я могу ее погубить.
Абдулла пристально, испытующе посмотрел на девушку.
- Нет, вы не можете. Я об этом знала еще тогда, на кукурузном поле…
- Кстати, вареная кукуруза оказалась очень вкусной, спасибо. Как бы она не стала моим любимым блюдом… Я бы и сейчас от нее не отказался.
Гюльчехра улыбнулась.
- Сегодня уже поздно, отложим на завтра, согласны?
- Согласен…
Они подошли к мостику со сломанными перильцами, и Гюльчехра остановилась. В школьном дворе все еще играла радиола. Только ребята сделали звук потише.
- Никак не угомонятся…
- Может, погуляем еще немного? - спросил Абдулла.
- Нет. Мама будет беспокоиться.
- Гюльчехра…
- Да, Абдулла?
- Вы завтра что делаете?
- А что?
- Если вы… будете свободны, то вечером я буду ждать вас на этом месте. Хорошо?
Гюльчехра не ответила.
- Я вас прошу.
- Там будет видно…
Девушка протянула руку. Абдулла крепко сжал ее теплую узкую ладонь.
Гюльчехра покачала головой и тихонько высвободила руку. - Так вы придете?
Однако ответа он не услышал. Гюльчехра еле слышно сказала "до свидания" и растворилась в темноте.
"Придет! - думал по пути домой Абдулла. - Такой девушки нет в целом свете. Она придет, и мы будем вместе. Будем всегда вместе! Рядом…"
Он зашел во двор. В синих окнах плавала луна. Все спали.
Гюльчехра долго не могла уснуть в эту ночь. Она лежала в темноте с открытыми глазами, прижимая к лицу увядший росток мяты.