Трактористы
– Нет, вы только посмотрите на них. Ангелы небесные. На весь район ославили. Да что на район, на всю область прогремели. По всему Амуру о нас байки сочинять будут. А они сидят, ручки на коленках сложили. На семьи свои посмотрите. Не стыдно, а?
Председатель говорил и размахивал кучей бумажек. Видно было, что бумажки его достали и пока он их не озвучит, покоя ему не будет.
– Вот вам факт номер один. Из районного ГАИ. Возгорание трактора произошло из-за того, что контактный провод отвалился, и при соприкосновении провода с корпусом трактора возникла искра, воспламенившая ветошь и двигательное отделение. Герои, мать вашу, трактор потушили и поехали дальше. И записано, что тракториста и его помощника необходимо направить на проверку возможного наличия алкоголя в крови.
А вот справка с этой лаборатории, где черным по белому записано, что у тебя, Леонтий, в крови семь смертельных доз алкоголя, а у тебя Федька – пять смертельных доз алкоголя. Вам не стыдно было с такими дозами на работу выходить? Чего вы же пили, стервецы этакие?
Леонтий, живой, подвижный мужичок, больше похожий на танкиста, чем на тракториста, встал и смущенно сказал:
– А чо мы пили? Чо все пьют, то и мы маленько выпили. Мы свою норму знаем, не на гулянке, а на работе были. Да если бы мы пьяные были, нас бы ГАИ ни за что от себя не отпустило. Чо, не так мужики? А анализы-то Лидка делала, она стерва еще та, со школы на меня зуб держит. Вот с ней и надо разбираться. А мы люди смирные, нам чо, и выпить нельзя?
Здравствуйте, это я пришел
Вся жизнь – сплошной выписной эпикриз. Результаты анализов и экзаменов, характеристики и кардиограммы, уровни сахара и холестерина, тесты на IQ, номера ICQ, комсомольские и профсоюзные билеты, марки об уплате членских взносов и о первых полетах в космос, значки и мелкие монетки, покрытые зеленым налетом. Можно одним махом все смести в мусорное ведро. А можно все разложить по страничкам богато украшенного альбома и выставить на полочке в музее. А, может, взять и забыть про все и начать жизнь с нового листа. Написать сверху фамилию и имя и положить начало созданию нового дела, без которого не живет ни один человек на земле. Потом кто-то сошьет это дело суровыми нитками, зальет сургучом, поставит холодную металлическую печать и аккуратно, по алфавиту, разместит на полочке в архиве по соседству с маньяками и лидерами революций, что вообще-то одно и то же, если человек стал заносить на бумагу свои мысли, обзывая их то прозой, то стихами. Или кто-то возьмет эти бумажки, ахнет и быстро отнесет в типографию, напечатает это тысячными тиражами и за деньги раздаст всем желающим. И тогда можно со спокойной совестью сказать:
– Здравствуйте, это я пришел!
Орел мух не ловит
Отгремела Полтавская битва. Петр I предложил шведам заключить мир при условии возвращения исконных российских земель на побережье Балтийского моря. Но король Швеции Карл XII и слышать о мире не хотел: у него еще оставался сильный флот, способный защитить шведские территориальные приобретения и не пустить русских на Балтику.
Ободренные Полтавской викторией русские войска летом 1714 года заняли последнюю шведскую крепость в Финляндии – город Або и стали готовиться к высадке на Аландские острова, как на плацдарм для десантирования на шведское побережье. Для этого в Або должен был прийти русский гребной флот.
Шведы сосредоточили свои морские силы у южной оконечности Гангутского полуострова, где надеялись перехватить и уничтожить русский флот. Но русские разведывательные корабли своевременно обнаружили морскую группировку шведов.
Петр I лично руководил операцией, произвел рекогносцировку шведского флота и обследовал весь полуостров. В северной части полуострова был найден перешеек шириной в два с половиной километра. По приказу царя на перешейке началось строительство бревенчатого настила, чтобы по нему перетащить русские корабли через полуостров. Корабли, естественно, никто и не собирался перетаскивать, кроме нескольких малых судов, но шведы "узнали" от местных жителей о передислокации русских сил.
Шведский адмирал Ватранг не на шутку обеспокоился возможностью появления в тылу русских кораблей и поторопился разделить свой флот на части, ослабив силы в самом горячем месте – у мыса Гангут.
В ходе двухдневной битвы были захвачены все шведские суда, в том числе и флагманский фрегат "Элефант" ("Слон").
Когда русские корабли с победой возвращались в Петербург, у Петропавловской крепости была сооружена триумфальная арка, украшенная цветами и картинами. На одной из картин был изображен двуглавый орел, держащий в когтях слона. Под картиной была надпись: "Орел мух не ловит".
Гангутское сражение отмечено одной из трех белых полос, проходящих по воротнику (гюйсу) морской форменки.
Книги не горят
Собственно говоря, я никогда не верил в существование машины времени. Не верю и сейчас, но история, которая произошла со мной, до сих пор оставляет смутное чувство, что все, что произошло, мне просто приснилось, а аппарат, который у меня в руке – это просто изобретение талантливейшего инженера – и не больше.
Но давайте все по порядку. Лет примерно пять назад мне начали сниться удивительные сны. Будто бы я путешествую во времени и обязательно встречаюсь с самыми прославленными людьми тех времен. И все так натурально снится, что в это просто трудно верить, и трудно не верить.
И что еще интересно. Сны мне всегда снились тогда, когда я одетым спать ложился. Ну, по причине сами знаете известной – от усталости, сил не было раздеться. То есть голым я никогда в тех снах не появлялся. Вы не подумайте, что я человек поведения нехорошего. Нет, я вполне интеллигентный человек, но иногда и урабатываешься как следует.
И сны были очень четкими, как будто я все руками трогал и все слышал. Но ни к кому не подходил, так как, знаете ли, очень было бы странно во времена Александра Сергеевича Пушкина появиться на Невском в костюме однобортном, сером, белой рубашке с воротником "апаш" и красного цвета галстуке, не затянутом по-чиновьичьи. Без сюртука и цилиндра. Нонсенс. Поэтому и приходилось держаться в тени вдали от посторонних глаз.
В реальность происходящего я начал верить только тогда, когда во сне исполнилась моя детская мечта. Мой обидчик, который неоднократно отбирал у меня десять копеек, данные мамой на кино, даже и сейчас при встрече снисходительно поглядывал на меня, хотя прошло уже лет двадцать с тех времен. И я во сне оказался в своем детстве, на дорожке, ведущей к кинотеатру. И мой обидчик с протянутой рукой:
– Давай сюда деньги!
И я, зажав в кулачке эти десять копеек, бросился на своего врага, как в атаку. Я сбил его с ног, упал на него и бил кулаком по его лицу, пока он не заплакал крупными слезами и не стал говорить о том, что у них в семье денег еле хватает на питание и на кое-какую одежду, а он тоже человек и ему тоже хочется посмотреть кино.
– Подожди меня здесь, – сказал я, и бегом побежал домой.
– Мам, дай еще десять копеек, хулиганы у меня деньги отобрали, – сказал я.
Попричитав, мама все-таки дала десять копеек. Много это или мало, но булка серого хлеба стоила четырнадцать копеек, а на булку в течение суток могла кормиться вся наша семья.
Мой обидчик стоял и ждал меня.
– Пошли, – сказал я, – кино скоро начнется.
Проснувшись, я не обратил внимания на то, что у меня болело под правым глазом, а к обеду там появился довольно приличный фингал. Но зато я прекрасно помню фильм. "Это безумный, безумный, безумный мир". Я впервые почувствовал, что есть в мире и другая жизнь с красивыми людьми, удивительными автомобилями и людям не надо бояться того, что придут хмурые люди в кожаных пальто и сделают тебя сиротой при живых родителях во имя построения нового и светлого будущего.
По пути на работу я встретил бывшего обидчика, который дружески меня поприветствовал и спросил, где я этот "орден" заработал. Такой же фингал был и у него, и он сказал, что совершенно не знает, когда в последний раз дрался, но у него такое ощущение, что этими ударами мы обменялись еще в детстве, а заболело только сейчас.
Он был настолько прав, что я начал сомневаться в том, что я спал. Но доказать я ничего не смог. Был бы фотоаппарат цифровой, чтобы все это сфотографировать. Сказанул, конечно. Это в начале шестидесятых годов в СССР цифровой фотоаппарат?!
Как бы то ни было, но в дни усталости я стал класть в карман диктофон. Так, на всякий случай.
И вот снится мне, а, может, и не снится, но стою я ночью около дома, окно открыто, на столе и на стенах в канделябрах свечи, сидят люди во фраках и один человек, небольшого роста, со светлыми курчавыми волосами рассказывал:
"… Он прятался целую зиму, но весною не мог не погреться на солнышке, пробрался в Летний сад и сел на скамью. Вдруг услышал он: "Идет государыня!" – вскочил, схватился за костыли, хотел бежать и не мог. Императрица завидела его, ласково подозвала к себе и спросила с участием, кто он, где ранен и т. д. Узнав же, что он адъютант Румянцева, пригласила к обеду и раз навсегда на все придворные собрания. Осчастливленный сын немецкого пастора, получивший в публике название хромого майора, воспользовался царскою милостью, за которою последовало и благоволение всех знатных и придворных (вероятно, с поговоркою: il gagne a etre connu), сделался светским человеком, стал разъезжать по первым домам и играть в карты очень счастливо. Тогда играли в азартные игры не только в частных домах, но и на придворных балах и маскарадах. Это продолжалось и в первые годы царствования Екатерины II. Однажды, в придворном маскараде, Фрейгольд держал банк. Подходит женская маска, одетая очень просто и не очень опрятно, и ставит на карту серебряный рубль, Банкомет возразил сухо: "Нельзя ставить меньше червонца". Маска, не говоря ни слова, указала на изображение государыни на рубле. "К ней всякое почтение, – сказал Фрейгольд, поцеловавши портрет, – но на ставку этого мало". Маска вдруг вскричала: "Vabanque!" Банкомет рассердился, бросил в нее колодою карт, которую держал в руке, и, подавая другой рубль, сказал с досадою: "Лучше купи себе новые перчатки вместо этих дырявых". Маска захохотала и отошла. На другой день Фрейгольд узнал, что это была Екатерина. "Хорош ваш хромой майор! – сказала она одному из царедворцев. – Чуть не приколотил меня!" И майор после этого вошел в большую моду. В 1764 году он женился…"
Это все было записано на диктофон и расшифровано мною в вышеизложенном виде. Я стал искать по фамилиям, по ситуациям, где это могло произойти и, о чудо! почти дословно нашел это в воспоминаниях Николая Ивановича Греча, опубликованных в С-Петербурге в 1886 году в шикарном издании А. С. Суворина.
Вот тогда я и поверил, что могу перемещаться по времени. Диктофонная запись – лучшее этому доказательство. Есть у меня и прижизненные цифровые фото того же Н. И. Греча, А. С. Пушкина, Дантеса, Дельвига, Бенкендорфа, но я никому их не показываю, потому что в это никто не поверит, а доказательство их подлинности может привести в кинику для лечения душевных волнений.
Путем собственных умозаключений я понял, что могу перемещаться в то время, которое мне в какой-то мере известно по книгам. А в то время, которое мне неизвестно, я проникнуть не могу. То, как описано наше будущее в современных фантастических романах, никак не реализовывалось в моих перемещениях. Я заглядывал в наше будущее, но не более, чем на десять лет и в районы, находящиеся в стороне от моего места жительства, чтобы не встретиться с собой даже случайно: зачем знать то, что будет со мной в будущем. Пусть будет, как будет.
Но один раз я попал в далекое будущее. Насколько оно далекое, я так и не понял, но в том месте, где я жил, стоял современный мегаполис, застроенный высотными зданиями с зеркальными стеклами. Над дорогами проносились бесшумные автомобили, а в прозрачных каналах, напоминающих артерии огромного организма, передвигались люди, одетые в целом так же, как и мы. Небольшое количество людей шло по тротуарам около домов. Невидимое солнце, отражаясь от зеркальных окон, ярко освещало зону тротуаров. Я видел кафе, магазины, слышал голоса людей, негромко беседующих друг с другом, но что-то было не так. Не было того стремительного ритма жизни, который окружает нас в нашем времени. Мы все куда-то бежим, к чему-то стремимся, что-то не успеваем, что-то упускаем и над нами висит чувство постоянной неудовлетворенности. Вот этого чувства у меня и не было. Было такое же умиротворение, когда я слушал рассказ Н. И. Греча в компании обывателей и литераторов конца девятнадцатого века. Никто и никуда не спешил. Жизнь была подчинена биениям человеческого сердца. Вероятно, это и есть симбиоз человека и окружающей жизни.
Я чувствовал, что не могу бесконечно находиться здесь. Нужно что-то взять, чтобы запечатлеть это в сознании и добавить то, что можно прочитать в книгах. Книги не горят, и они никуда не исчезнут.
Люди говорили на таком же языке, как и я, и мне показали ближайший книжный магазин. Я не увидел фолиантов и разноцветных обложек, заполняющих лотки уличных продавцов и полки книжных магазинов. За небольшим столиком сидела миловидная девушка с отсутствующим лицом и чему-то улыбалась. Я негромко кашлянул.
– Извините, – сказала девушка, – я слушаю вас.
– Какие книги у вас есть? – спросил я.
– Любые – с улыбкой ответила девушка.
Я сделал жест рукой, как бы показывая на несуществующие книжные полки. Девушка в ответ приподняла экран монитора, который вначале мне показался тоненькой книжечкой, лежавшей на столе. Показывать свое незнакомство с техникой я не стал и попросил девушку подобрать что-нибудь по ее вкусу.
Вынув из стола цилиндрик, размерами напоминающий клеящий карандаш, девушка стала вкладывать в него прозрачные диски, размером с пятидесятикопеечную монету выпуска после 2000 года. По-моему, десятка три их вместилось в цилиндр. Поглядев на меня, на мою одежду, на мой, вероятно, не от мира сего взгляд, девушка показала на экранчик в верхней части цилиндра, где было написано название книги, приложила палец к экрану и сказала:
– Только, пожалуйста, не читайте на ходу.
Я взял цилиндр и вышел на улицу. Немного погодя, я приложил палец к экрану и:
"Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.
Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала, а молодой спутник его – поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный".
Убрав палец с экрана, я понял, что только что был в Москве в Булгаковские времена, и только что чуть не стал непосредственным участником всех описываемых событий.
– Книги не горят, – подумал я, приложил большой палец к экрану и вместе с писателями бросился к пестро раскрашенной будочке с надписью: "Пиво и воды".
Крышу снесло
Все крыши остались на месте. Не было никакого цунами или торнадо с ласковыми женскими именами. Был просто строительный бум. И все было бы шито-крыто, если бы главный герой рассказа не заложил сам себя. А уж если ты сам себя заложил, то огреби лопатой все, что ты заслуживаешь.
Во времена оно специализированные магазины представляли собой одноэтажную коробку, пристроенную к какому-либо высотному зданию, не выше девяти этажей, имели большие окна и достаточно сносное торговое оборудование. Просторный торговый зал, в котором не нужно толпиться у прилавка, а просто постоять в очереди к одному кассиру у пяти касс, были верхом торгового обслуживания.
Когда пришли новые времена, магазины повысили свою этажность и ассортимент товаров. Но так как этажность создавала неудобства гражданами в пристроенном к магазину жилом доме, то владельцы магазинов просто выкупали квартиры, которые закрывались надстроенными этажами.
Магазины тоже не могли расти вверх до бесконечности. Где-то они останавливались. Как правило, на уровне третьего этажа, чуть-чуть не доходя до балкона четвертого этажа.
Этот случай мог и не произойти, если бы надстройщики магазина "Океан" все делали по закону. Получив разрешение на реконструкцию крыши, они ее реконструировали, поместив под нее еще два этажа. Квартиры на втором и третьем этаже были заблаговременно выкуплены, а владельцу балкона было предложено решить вопрос путем безвозмездной пристройки к балкону зимнего сада на крыше магазина размером пять на четыре метра, куда будут подведены электрическое освещение и отопление.
Предложение неплохое, если учесть, что это все бесплатно, а на плоской крыше с видом на набережную и на старинную сибирскую реку ты будешь единственным владельцем зимнего сада и вся площадь крыши к твоим услугам, как для твоего личного отдыха, так и для приема гостей любого уровня в достаточно экзотичных условиях.
Поставьте себя на место человека, которому сделано такое предложение и подумайте о том, какие дополнительные условия вы бы поставили строителям для устройства вашего зимнего сада? Не стесняйтесь, ведь это все бесплатно. Просто возьмите ручку, бумагу и напишите все, что вы хотели иметь вместе с зимним садом. И для чистоты эксперимента не читайте то, что будет написано дальше. Потом вы сравните все, что написали вы, с тем, что написал "владелец" крыши.
Написали? Не подглядывали? И отличненько, а сейчас сравним тексты.
"Зимний сад размером десять на десять метров, пристроенный к балконной двери. Крыша куполообразная. Остекление из пуленепробиваемого бронестекла с тонированием. Раздвижные двери из стеклопакетов с выходом на реку. Установка стеклопакетов из бронестекла во всей квартире и пятьсот тысяч рублей компенсации за причиненные неудобства".
Прочитав послание, владелец магазина сказал:
– Да лучше я заплачу штраф в тридцать тысяч рублей, чем буду идти на поводу у этого хапуги.
И сделал двадцатисантиметровый козырек над балконом человека, которому предлагали сделать зимний сад.
А как бы все хорошо получилось.