Джордж заслужил смерть, и нечего о нем причитать. И все же сейчас, возвращаясь к берегам, которые тот тоже, наверное, любил, Алек смягчился. Он глубоко вздохнул. Это судьба. Если бы Фред Аллертон не кончил так плохо, а Джордж унаследовал состояние, на которое рассчитывал, его жизнь могла бы сложиться вполне счастливо. Он ничем не отличался бы от товарищей. В безопасных условиях цивилизованного мира нерешительность не дала бы Джорджу сбиться с пути, и он вырос бы обычным сквайром - пусть недалеким и самовлюбленным, но хоть не хуже других, - а любящая жена и дети горевали бы о его смерти.
Теперь же он лежит - неоплаканный и непогребенный - где-то в Африке, на краю болот; Алеку же предстоит встреча с Люси, а на душе - тайна, которую он поклялся хранить.
Глава XIII
Первым делом Алек отправился к Люси. Никто не знал о его прибытии, так что он только зашел переодеться в снятые на лето комнаты на Пэлл-Мэлл и сразу направился на Чарльз-стрит. Алек шагал вверх по Сент-Джеймс-стрит, так кстати залитой лучами летнего солнца, и сердце едва не выпрыгивало у него из груди. Он радовался веселью разодетой молодежи, что не спеша расходилась по клубам, не забывая приподнять шляпу и стремительно улыбнуться красотке в экипаже или электромобиле. Над широкой улицей витал дух изобилия, столь милый привыкшему к африканской глуши путешественнику дух утонченной цивилизации, которая одолела жестокость.
В тот день боги благоволили ему: Люси оказалась дома. Она сидела в гостиной у окна и читала роман, а рядом - целое море цветов. Первое, что увидел Алек, - ее силуэт на фоне огромного букета роз. Слуга объявил о его приходе, и девушка вскочила с изумленным возгласом. От волнения кровь прилила к ее щекам, а потом вдруг отхлынула, и Люси побелела как полотно. Со времени их последней встречи она похудела и побледнела.
- Не ожидала, что вы вернетесь так скоро, - пролепетала Люси.
И тут слезы вдруг хлынули у нее из глаз. Девушка рухнула на кресло, закрыв лицо руками. Ее сердце рвалось из груди.
- Простите. - Она попыталась улыбнуться. - Я как ребенок…
Встреча, которой Люси с ужасом ожидала уже много дней, обрушилась на нее неожиданно. Последний раз они виделись четыре года назад, и годы эти были полны тревог и несчастий. Глядя в зеркало, девушка то и дело с содроганием отмечала, как сильно изменилась: стала бледной, понурой. Ей уже почти тридцать: у глаз залегли морщины, уголки рта мрачновато опустились. Люси не щадила себя, не пыталась скрыть разрушительного воздействия времени, а с суровой прямотой стремилась выглядеть на десять лет старше, чем могла бы. Необычайная худоба подчеркивала фигуру и резкие черты лица, но придавала девушке совершенно изможденный вид. В смятении она опасалась, что Алек ее разлюбит, ведь его жизнь полна захватывающих приключений, она же все ждет и ждет. Неудивительно, что ее любовь разгорелась с новой силой, его же чувства наверняка угасли, отступив перед главной целью. И что же она теперь может предложить? При этой мысли слезы наворачивались на глаза, отражение расплывалось, и Люси отворачивалась от зеркала. К страстному нетерпению, с которым девушка ожидала возвращения Алека, примешивалась болезненная тревога.
И вот она в волнении не сумела даже изобразить вежливое дружелюбие, не сумела показать, что ни на что не претендует. Люси собиралась встретить Алека сдержанно, без малейшего намека на сердечную привязанность - а теперь жадно ловила его взгляд. Она готова была прочесть в его глазах разочарование и собрала остатки сил - лишь бы сдержать вопль отчаяния. Алек заговорил, дав ей время справиться с волнением:
- Я опасался, что угожу прямо в толпу репортеров и прочих зануд, поэтому пересел на другой пароход, который прибыл на день раньше.
Люси немного успокоилась. Она молчала и смотрела на него очень внимательно, ловя каждое слово.
Алек сильно загорел, а от болезни еще и отощал, в остальном же выглядел вполне здоровым. Он держался со всегдашней уверенностью; говорил, как ей всегда нравилось - неторопливо и спокойно, изредка напоминая о своем шотландском происхождении чуть непривычной интонацией.
- Я сразу направился к вам. Простите ли вы меня хоть когда-нибудь за то, что я не уберег Джорджа?
Люси вдруг охнула и с горьким разочарованием осознала, что совершенно забыла о брате, эгоистично радуясь встрече с Алеком. Ей было стыдно. Со смерти Джорджа прошло полтора года, до нее же весть дошла только год назад. И вот теперь, в самый важный момент, любовь захватила ее сердце полностью, не оставляя места для других чувств.
Девушка опустила глаза на подол платья. Белый с черным указывали на потерю близкого человека, но она знала: траурные цвета - обман. Люси вдруг вспомнила письмо Алека и охватившее ее беспросветное горе. Сначала ей казалось, что произошла ошибка и ее слезы - просто страшный сон. В том, что злой рок обрушился на Джорджа, была какая-то чудовищная несправедливость. Она так долго страдала, а Джордж - он так молод, совсем еще мальчик. Жестоко лишать его главной драгоценности - жизни. А потом Люси поняла, что это правда, и горе ее не знало границ. Все ее мечты пошли прахом, осталось лишь отчаянье. Девушка горько пожалела, что отпустила брата в эту злосчастную экспедицию, и винила себя за свой замысел. Должно быть, он проклинал ее, умирая. Отец мертв, Джордж тоже, она теперь совсем одна. У нее остался лишь Алек. И тут ее сердце, словно перепуганная зверушка, устремилось к нему, моля о любви и защите. Вся сила, которой Люси когда-то гордилась, вдруг ушла; она стала слабой и беззащитной. Душа же тосковала по Алеку, и любовь вместо ровного сильного света вспыхнула всепоглощающим пламенем.
Однако слова Алека отозвались в душе девушки горьким упреком, и тут ее взгляду явился Джордж, каким он запомнится ей навсегда: в спортивных брюках, точеная шея белеет в распахнутом вороте рубашки; а на голове панама, которая так ему шла. Она вновь заглянула в прекрасные голубые глаза брата, поймала его милую улыбку. Истинное воплощение благородного англичанина. Люси всхлипнула и произнесла с дрожью в голосе:
- Я говорила: если он погибнет как смельчак - мне не о чем сожалеть.
Алек едва расслышал тихие слова девушки и восхитился ее смелости. Люси продолжала едва ли не шепотом:
- Наверное, нашей семье был предначертан такой конец. Я рада, что Джордж погиб, не запятнав чести предков.
- Вы храбрая.
Она медленно покачала головой:
- Нет, это не храбрость. Это отчаянье. Иногда, вспоминая отца, я радуюсь, что Джордж мертв. Он хоть сражался за благородное дело и погиб героически, исполняя свой долг. Вернись Джордж живым, ему пришлось бы нелегко, так что горевать тут не о чем.
Алек не спускал с нее глаз, зная, что она сейчас скажет.
- Спасибо за все, что вы для него сделали.
- Не стоит, - серьезно ответил он.
Мгновение она молчала, а потом подняла на него спокойный взгляд и произнесла своим обычным ровным тоном:
- Скажите, ведь я могу им гордиться?
Не ожидая столь прямого вопроса, Алек чуть промедлил с ответом и испугался, что Люси это заметит. Его удерживали не муки совести, а физическое отвращение ко лжи, от которой Алека воротило, словно от протухшей воды.
- Думаю, да.
- Единственное мое утешение в том, что за отпущенный ему короткий срок Джордж избежал низости и подлости, всегда поступал честно и благородно.
- Именно так.
- Даже перед лицом смерти?
У Алека перехватило дыхание. Испытание оказалось тяжелее, чем он ожидал.
- Он бесстрашно встретил смерть.
Облегченный вздох вырвался из груди Люси.
- Слава Богу! Слава Богу! Вы не представляете, как важно для меня услышать это из ваших уст. Для меня его храбрость и, главное, его смерть в каком-то смысле искупают грехи отца. Значит, мы не испорчены, и я все еще могу себя уважать, снова могу смотреть людям в лицо. Как я благодарна Джорджу! Он воздал мне сторицей за любовь и заботу, за все мои страхи.
- Как хорошо, что я принес не только печальные вести. Я опасался, что вы меня возненавидите.
- Ни в коем случае.
Тут они услышали, что к двери подъехал экипаж.
- Это тетя Элис, - объяснила Люси. - Вернулась с ленча.
- Тогда я пойду, - сказал Алек. - Прошу меня извинить - сегодня я не хочу больше ни с кем встречаться.
Он встал и крепко пожал руку девушки.
- Вы не передумали?
- Прекратите! - воскликнула Люси и отвернулась. Слезы снова застилали глаза. Она попыталась рассмеяться. - Я стала такой слабой и чувствительной. Вы будете меня презирать.
- Мы еще увидимся, и очень скоро, - отозвался Алек.
Девушка вспомнила слова библейской Руфи: "Чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня?" Счастье переполняло ее, а на лице вспыхнула прежняя прелестная улыбка.
Алек ушел, и Люси глубоко вздохнула. Кажется, в жизнь возвращается радость. Она вдруг ощутила, что снова способна восхищаться красотой мира. Повернувшись к огромной вазе, что стояла на столе возле кресла, она зарылась лицом в цветы, жадно вдыхая их аромат. Алек по-прежнему ее любит.
Глава XIV
Вопреки мнению о переменчивости английской погоды май выдался теплый и ясный. Весна словно вернула Люси юность, и та, искренне радуясь неожиданному счастью, с девическим восторгом наслаждалась прелестями лондонского сезона. Алек пока молчал, но Люси не сомневалась в его любви и отвечала на нее искренней нежностью. Она с удивлением обнаружила, что он теперь важная персона, и очень этим гордилась. Сильные мира сего осыпали Маккензи почестями, а газеты пестрели похвалами. Девушке льстило, что именно у нее он искал убежища от суеты и шумихи. Она стала гораздо чаще появляться на публике, нередко отправлялась с Алеком, Диком Ломасом и миссис Кроули в оперу или в театр. Они отлично проводили время за обедом в "Карлтоне" и веселились от души за ужином в "Савое". Алек говорил мало. Ему нравилось просто сидеть с непроницаемым лицом и, улыбаясь одними глазами, слушать непрекращающуюся болтовню Дика и прелестной американки. А Люси наблюдала за ним. Каждый день она находила в его волевом, загорелом лице что-то новое. Иногда, встречаясь взглядами, они молча улыбались. Оба были очень счастливы.
Однажды вечером Дик позвал всех поужинать. Алек отправлялся на официальный прием, а Люси с леди Келси собирались в театр, поэтому он пригласил Джулию Кроули в оперу. В "Савое" к ним должен был присоединиться Роберт Боулджер, которого Ломас позвал, чтобы не садиться за стол впятером. Расчесавшись с особой тщательностью обладателя редеющей шевелюры, Дик ждал миссис Кроули в вестибюле. Наконец та появилась. В платье из расшитой цветами парчи она выглядела очаровательно, словно пастушка с картин старых французских мастеров. Бриллиантовое ожерелье и тиара в темных волосах придавали ей сходство с грациозной принцессой, по какой-то прихоти очутившейся среди простых людей.
- Мне кажется, кругом одни глупцы, - сразу заявила она. - Одна женщина только что сказала мне: "Говорят, вы отправляетесь в Америку. Обязательно загляните к моей сестре - она будет очень рада". - "С удовольствием, - отвечаю я, - а где живет ваша сестра?" - "Джонсвилль, штат Огайо". - "Боже правый, - говорю, - а я в Нью-Йорке. Что я забыла в Джонсвилле, штат Огайо?"
- Вам следует сохранять спокойствие, - отозвался Дик.
- Не буду я сохранять спокойствие. Какая-то тощая сутулая дама уверена, что я живу по соседству с индейским вигвамом! А у самой нижние юбки наверняка грязные.
- Почему?
- Англичанки все такие.
- Что за чудовищная клевета! - воскликнул Дик.
В этот момент в зал вошла леди Келси в сопровождении Люси. Мгновением позже появились Алек с Робертом Боулджером. Все расселись за столом и приступили к ужину.
- Ненавижу Амелию! - решительно заявила миссис Кроули, откладывая свои длинные белые перчатки.
- Мне жаль, что вы относитесь к этой милейшей особе с таким предубеждением, - отозвался Дик.
- Амелия - воплощение всего, что мне категорически не нравится в женщинах. Фигура никуда не годится, ноги слишком длинные, корсет не носит. Она мухи не обидит и вечно щеголяет в нарядной шляпке, пока светло.
- Кто такая Амелия? - спросил Боулджер.
- Будущая жена мистера Ломаса, - пояснила с лукавым видом американка.
- А я и не знала, что ты обручен, Дик, - сказала леди Келси, немного задетая тем, что ей никто не сообщил.
- Я не обручен и никакой Амелии даже не видел. Это выдумка миссис Кроули - воображаемая женщина, на которой я мог бы жениться.
- Я отлично знаю Амелию, - продолжала миссис Кроули. - Она носит пышные накладные волосы и будет вами восторгаться. Она милая, кроткая и не сомневается, что вы просто чудо. Но от меня она любезности не дождется.
- Дорогая моя, Амелия вряд ли будет от вас в восторге. Вы слишком открытая, и американский акцент ей не понравится. Не забывайте: ее дедушка был баронет.
- Я обязательно покажу ее Флемингу как пример женщины, на которой ни за что нельзя жениться. "Посмеешь жениться на такой, Флеминг, - скажу я, - не получишь от меня ни пенса. Все завещаю Университету Пенсильвании".
- Если мне доведется повстречать Флеминга, то я с нескрываемым удовольствием отвешу ему пинка, - заявил Дик. - Отвратительная маленькая бестия.
- Что за чушь! Послушайте, дражайший мистер Ломас, да Флеминг вас одной рукой поднимет и зашвырнет далеко-далеко.
- Должно быть, этот Флеминг крепкий малый, - заметил Бобби, понятия не имевший, о ком идет речь.
- Еще бы, - подхватила миссис Кроули. - Он с трех лет в седле. Берет любой барьер - ни разу даже бровью не повел. Еще он лучший пловец во всем Гарварде. А как стреляет… Вы бы только видели, мистер Маккензи! И вообще он просто чудо.
- Флеминг - самодовольный болтун, - заявил Дик.
- Боюсь, ты для него старовата, - обратилась миссис Кроули к Люси, - иначе я бы вас поженила.
- Флеминг ваш брат? - спросила леди Келси.
- Нет, сын.
- Но у вас же нет сына, - раздраженно отозвалась пожилая дама в полном недоумении.
- Нет. Но если бы был, его бы звали Флеминг.
- Не сердитесь на них, тетя Элис, - улыбнулась Люси. - Они вечно спорят про несуществующих Амелию и Флеминга, причем иногда с такими подробностями, что я начинаю в них верить.
Впрочем, при всей кажущейся беззаботности, миссис Кроули была весьма благоразумной особой. Отвозя Дика после ужина в своем экипаже, она показала, что хоть и болтала без остановки, не упустила ни единой детали.
- Зачем вы пригласили Бобби? Он вас чем-то разозлил? - вдруг спросила она.
- Господи, конечно нет.
- Надеюсь, Флеминг в вашем возрасте не будет таким ослом.
- А Амелия будет поучтивее с симпатичным мужчиной средних лет, которому посчастливится стать ее мужем.
- Вам стоило бы заметить, что Люси весь вечер глаз с Алека не сводила, а бедный мальчик кусал локти от ревности и досады.
- О чем вы?
Миссис Кроули посмотрела на него с презрительной улыбкой.
- Вы что, не заметили, что Люси безумно влюблена в Маккензи? Ее совершенно не заботит, что бедняга Бобби десять лет служил ей как верный пес, выполнял все просьбы и вообще был безгранично добр и предан.
- Поразительно! - ахнул Дик. - Мне и в голову не пришло, что Люси может влюбиться. Вот бедняжка. Как жаль.
- Почему?
- Алек и не думает жениться. Он не такой.
- Чепуха. Любой мужчина женится, если женщина этого правда захочет.
- Не говорите так. Вы меня пугаете.
- Не беспокойтесь, - холодно отозвалась миссис Кроули, - я отвечу отказом.
- Как мило с вашей стороны, - улыбнулся Дик. - Впрочем, я вряд ли рискну сделать вам предложение.
- Мой друг, вас спасет лишь внезапное бегство.
- Почему же?
- Даже слабоумному ясно, что последние четыре года вы только и ждете возможности просить моей руки.
- Я ни за что не предам Амелию.
- Думаю, она вас не любит.
- Я этого и не говорил. Зато она мечтает выйти за меня замуж.
- Что за омерзительное тщеславие!
- Вовсе нет. Любой уродливый и отвратительный старик легко найдет себе множество очаровательных невест. Если женщина и вправду мила, то замужество для нее единственный путь к безбедному существованию.
- Довольно об Амелии. Поговорим обо мне, - сказала миссис Кроули.
- Вы и вполовину не так интересны.
- Тогда пригласите ее завтра в театр вместо меня.
- К сожалению, она занята.
- Я ни за что не стану служить ей заменой.
- А я, кроме билетов, уже заказал изысканный обед в "Карлтоне".
- И что же в меню?
- Раковый суп.
Миссис Кроули состроила гримаску.
- Филе морского языка по-нормандски.
Она пожала плечами.
- Утка.
- С салатом из апельсинов?
- Да.
- Пожалуй, отвращения это у меня не вызовет.
- И еще я заказал торт-суфле с мороженым.
- Нет.
- Почему?
- Вы недостаточно милы со мной.
- Если всякий, кто приглашает вас в театр, непременно делает предложение, то откуда такие познания в драматическом искусстве?
- Хорошее воспитание, - скромно отозвалась она, когда экипаж остановился у двери Дика.
На прощание миссис Кроули подарила спутнику очаровательную улыбку. Понимая, что Дик готов просить ее руки, она решила, что не против. Оба не хотели торопить события, рассчитывая в конце концов сдаться лишь в ответ на отчаянные уговоры. Они любили друг друга с легким сердцем.
Компания рассталась после Троицы. Алек отправился к себе в Шотландию, а потом собирался провести неделю в Ланкашире. Он всегда с искренним интересом вникал в дела угольной шахты, приносившей ему внушительный доход, и теперь какие-то вопросы требовали его личного внимания. Миссис Кроули поехала в Блэкстейбл - ведь Корт-Лейс по-прежнему оставался в ее распоряжении, Дик же направился в Париж, доказывая самому себе, что ни на день не состарился. Они договорились встретиться по возвращении - в день, на который леди Келси, убедившая Люси наконец отказаться от затворничества, назначила танцы. Это будет первый бал, что она даст после долгих лет, и все должно быть идеально. Леди Келси питала очаровательную слабость к хорошему обществу, а присутствие Алека должно было добавить вечеру блеска. Пока же они с Люси отправились в ее усадьбу на берегу Темзы и вернулись лишь за два дня до бала. В доме царила тревожная суматоха. Леди Келси не могла уснуть: то она опасалась, что никто не придет, то, наоборот, что гостей нечем будет кормить.
И вот наступил назначенный день.
Впрочем, тут произошло событие, предвидеть которое мог бы разве что Алек - но он по возвращении из Африки думал только о Люси и упустил из виду возможную опасность.