- Не стоит так волноваться, леди Келси, - сказала миссис Кроули. - Скоро все будет кончено.
- Сейчас наши пути разошлись, - заметил каноник, - но одно время я неплохо знал Фреда Аллертона. Не выразить словами, как меня потрясла эта жуткая новость.
- Ему вечно не везло, - продолжала леди Келси. - Я лишь надеюсь, что Фред получит хороший урок. В делах он сущий ребенок. Подумать только: муж моей покойной сестры - на скамье подсудимых!
- Не стоит об этом думать. Уверен, все закончится благополучно и уже через час он будет снова с вами.
Каноник стал прощаться с леди Келси.
- Как мило, что вы пришли, - поблагодарила хозяйка.
Он обернулся к миссис Кроули, которой благоволил: ведь она была богатой американкой и к тому же вдовой.
- Примите и мою благодарность, - проворковала она. - Никто не облегчает страдания других лучше священника.
Каноник Спратт улыбнулся и запомнил ее слова, ведь они будут вполне уместны и в его собственном исполнении.
- А где Люси? - спросила миссис Кроули, когда гость удалился.
Леди Келси всплеснула руками в раздраженном недоумении, с которым впечатлительные персоны встречают сдержанность других.
- Читает у себя в комнате. Весь день читает. Бог знает, как ей это удается. Я пробовала - буквы плывут перед глазами. Ее спокойствие сводит меня с ума.
Заговорили о ближайшем будущем. Леди Келси выделила Люси крупную сумму, и было решено, что брат с сестрой увезут отца куда-нибудь на юг Франции - отдохнуть от тяжких испытаний.
- Не представляю, что бы они без вас делали, леди Келси, - сказала миссис Кроули. - Вы настоящий ангел.
- Чепуха, - улыбнулась хозяйка. - Кроме них, у меня никого не осталось - если не считать Бобби, а он и так слишком богат. Люси с Джорджем для меня как родные дети. Пусть они живут безбедно и счастливо - иначе что толку от моих денег?
Миссис Кроули припомнила намек Дика, что леди Келси когда-то любила Фреда Аллертона, и задумалась, не живы ли еще в ней те нежные чувства. Ей было жаль эту добрую, бескорыстную женщину. Хлопнула дверь, и леди Келси вздрогнула, однако оказалось, что это всего лишь Джордж.
- Джордж, где ты был? Почему ты не вышел к ленчу?
Вид у юноши был бледный и измученный. Две недели томительного ожидания вконец его измотали, волнение достигло предела и стало едва выносимым.
- Есть не хотелось. Я просто бродил, лишь бы убить злосчастное время. Зря я обещал отцу не ехать в суд - все лучше этой проклятой неопределенности. В обеденный перерыв я виделся с его адвокатом - тот сказал, что волноваться не стоит.
- Конечно, не стоит. Ты же не думаешь, что отца признают виновным?..
- Он на такое ни за что не пошел бы, - нетерпеливо воскликнул Джордж, - но я все равно страшно волнуюсь! Газеты беснуются. Всюду огромные плакаты "Провинциальная знать в Олд-Бейли. Подпольная контора для высшего общества".
Джордж содрогнулся:
- Какой ужас!
Леди Келси снова расплакалась, а миссис Кроули молча сидела, не зная, что сказать. Джордж нервно ходил по комнате.
- Но я-то знаю, что он невиновен, - простонала хозяйка.
- Виновен или нет, для меня это полный крах, - заявил Джордж. - В Оксфорд мне больше дороги нет. Не представляю, что теперь будет. Мы все совершенно опозорены. О, как он мог?! Как он только посмел?!
- Прекрати, Джордж, - сказала леди Келси.
Однако Джордж, со свойственной всем слабым людям раздражительностью, не мог сдержать упреков, переполнявших его с тех самых пор, как раскрылась страшная правда.
- Мало того что он спустил все до последнего пенни, так что теперь мы оба нищие и живем на вашу милостыню! По-моему, этого довольно - так нет же, теперь он угодит за решетку по обвинению в мошенничестве и биржевых махинациях.
- Джордж, не смей так говорить об отце!
Он всхлипнул и посмотрел на тетку безумным взглядом. Однако в этот момент к дому подкатил кеб, и юноша метнулся на балкон.
- Это Дик и Бобби. Сейчас они все расскажут.
Он бросился к двери и открыл ее. Мужчины уже поднимались по лестнице.
- Ну что? - крикнул он.
- Пока неизвестно. Мы уехали, когда судья только начал свою речь.
- Да будьте вы прокляты! - вскричал Джордж в приступе внезапного гнева.
- Спокойнее, юноша! - одернул его Дик.
- Но почему же вы не остались? - простонала леди Келси.
- У меня не было сил, - признался Дик. - Это какой-то ужас.
- А как шел процесс?
- Я ничего не понял. В голове все перепуталось. Я старый истеричный осел.
Миссис Кроули поцеловала леди Келси и предложила:
- Дорогая, вам лучше прилечь. Вы выглядите совершенно измученной.
- Голова просто раскалывается! - охнула леди Келси.
- Алек Маккензи обещал приехать, как только все выяснится, но это будет не раньше чем через час.
- Пожалуй, я и правда прилягу, - согласилась хозяйка.
Джордж, не в силах унять нетерпения, распахнул окно и вышел на балкон в ожидании кеба.
- Пойди поговори с парнем, - попросил Дик Боулджера. - Подбодри немного.
- Конечно. Сейчас-то уже глупо поднимать такой шум. Через час дядя Фред будет тут.
Дик молча посмотрел на Бобби, а когда тот вышел на балкон, устало рухнул в кресло.
- Это невыносимо, - сказал он. - Вы и представить не можете, как страшно мне видеть этого беднягу на скамье подсудимых. Он словно загнанный зверь, весь посерел от ужаса. Однажды я поймал его взгляд и теперь не забуду до конца жизни.
- Мне казалось, он держится хорошо, - заметила миссис Кроули.
- Видите ли, этот человек не умеет смотреть правде в лицо. Он словно не понимал всей тяжести предъявленных обвинений и, даже когда суд отказал в залоге, по-прежнему не терял самоуверенности. И только сегодня, когда развернулась вся картина, он наконец понял. Слышали бы вы показания! А какой жалкий спектакль устроили эти двое, пытаясь спихнуть вину друг на друга!
На лице миссис Кроули мелькнул страх.
- Вы ведь не считаете его виновным? - ахнула она.
Дик ответил спокойным, молчаливым взглядом.
- Но Люси уверена, что отца оправдают.
- Сомневаюсь.
- Боже, о чем вы?
Он только пожал плечами.
- Но он невиновен! Это попросту невозможно.
Дик попытался отогнать обуревавшие его мрачные мысли.
- Я сам чувствую то же самое, - сказал он. - При всех своих недостатках, Фред Аллертон не совершил бы столь позорного преступления. Вы незнакомы, а я близко знаю его уже двадцать лет. Он не мог забрать у бедной женщины все до последнего пенни, понимая, что ее ждет голод. Не мог он поступить столь бесчеловечно.
- Ах, как я рада это слышать.
На какое-то время повисла тишина. Джордж что-то быстро говорил на балконе, однако слов было не разобрать.
- Мне было стыдно оставаться в зале, видя, как мучается этот бедняга. Я ужинал с ним бесчисленное множество раз, жил в его доме, скакал на его лошади. Нет, это совершенно невыносимо!..
Он встал и нетерпеливо зашагал по комнате.
- Должны были уже закончить. Где же Алек? Он обещал примчаться, как только огласят вердикт.
- Ждать дальше решительно невозможно, - заявила миссис Кроули.
Дик замер и посмотрел на крошечную американку невидящим взором.
- Некоторые люди от рождения лишены нравственных ориентиров. Они не видят разницы между добром и злом, как дальтоник не способен отличить зеленый от красного.
- К чему вы это? - удивилась миссис Кроули.
Дик не ответил, и она в волнении встала.
- Мистер Ломас, я больше не выдержу! Скажите, вы - вы лично - считаете его виновным?
Он провел по лицу рукой.
- Доказательства неопровержимы.
Тут в комнату ворвался Джордж.
- Там Алек. Кеб подъехал.
- Слава Богу! - воскликнула миссис Кроули. - Еще чуть-чуть, и я бы сошла с ума.
Джордж направился к двери.
- Предупрежу Миллера. Ему велели никого не пускать.
Прозвенел звонок, и он крикнул, перегнувшись через перила:
- Миллер, Миллер, впусти мистера Маккензи.
- Слушаюсь, сэр, - ответил дворецкий.
Услышав, что подъехал кеб, Люси вошла в гостиную вместе с леди Келси. Хозяйка совсем расклеилась и растерянно всхлипывала. Люси была бледна, но держалась совершенно невозмутимо. Она поздоровалась с Диком и миссис Кроули.
- Как мило, что вы пришли.
- Бедная моя Люси!.. - едва не разрыдалась американка.
Девушка храбро улыбнулась:
- Теперь-то все позади.
Она бросилась к вошедшему Алеку.
- Ну что? Я думала, отец с вами. Когда он приедет?
Она замерла. Поймав взгляд Алека, девушка охнула, а ее прежде бледные щеки побелели как полотно.
- Что случилось?
- Его должны были выпустить! - воскликнул Джордж.
Чтобы успокоить брата, Люси взяла его за руку. Алек как будто не мог найти подходящих слов. Повисла жуткая тишина, хотя все уже знали, что он скажет.
- Боюсь, вас постигло тяжелое несчастье…
- Где отец? - воскликнула Люси. - Где отец? Почему вы его не привезли?
Осознав страшную правду, девушка понемногу теряла самообладание. Она взяла себя в руки. Алек молчал, и ей пришлось самой задавать вопросы. Наконец отыскав подходящие слова, Люси заговорила низким, хриплым голосом:
- Вы не сказали, каков был вердикт присяжных.
- Виновен.
Щеки девушки залились краской, глаза яростно сверкнули.
- Это невозможно. Отец невиновен. Он поклялся. Тут какая-то страшная ошибка.
- Молю Бога, чтобы так и было, - отозвался Алек.
- Вы ведь не считаете, что он виновен? - воскликнула Люси.
Он не ответил, и пару мгновений они молча смотрели в глаза друг другу.
- А приговор? - спросила девушка.
- Судья был к нему неблагосклонен и, оглашая приговор, отпустил несколько очень резких замечаний.
- Что он говорил?
- Зачем вам себя мучить?
- Мне нужно знать.
- По словам судьи, тот факт, что ваш отец - человек благородный, является отягчающим обстоятельством; а то, как он вынудил эту женщину расстаться с деньгами, заслуживает самого тяжелого наказания. Его приговорили к семи годам тюремного заключения.
Джордж с криком рухнул в кресло и расплакался, а Люси обхватила его за плечи.
- Прекрати, Джордж! Держи себя в руках! Сейчас нам потребуется вся смелость, какая только есть у нас.
- Я этого не перенесу, - простонал юноша.
Люси нежно поцеловала брата.
- Будь храбрым, милый. Будь храбрым ради меня.
Однако Джордж все еще всхлипывал. Дик увел его под руку. Люси обернулась к Алеку, который до сих пор так и не сдвинулся с места.
- У меня к вам вопрос. Вы обещаете ответить честно, даже если это причинит мне сильную боль?
- Обещаю.
- Вы следили за процессом с самого начала и знаете все подробности. Вы лично считаете, что отец виновен?
- Какая разница, что я считаю?
- Прошу, скажите.
Алек поколебался и очень тихо ответил:
- Будь я присяжным, мне оставалось бы только согласиться с вердиктом.
Люси уронила голову на грудь. Слезы брызнули из ее глаз.
Глава VII
На следующее утро Алек Маккензи прислал Люси записку с просьбой о встрече. Он собирался зайти сразу после полудня и выражал надежду, что они смогут поговорить наедине. Люси села подождать его в библиотеке и взяла в руки книгу, однако читать не смогла. Она вдруг расплакалась. С того самого момента, когда до нее дошла страшная весть, Люси изо всех сил сохраняла самообладание; всю ночь она пролежала, стиснув кулаки - лишь бы не поддаться отчаянию. Она должна быть сильной: ради Джорджа, ради отца. Теперь напряжение достигло предела. Девушка осталась одна и уже не пыталась сдержать слез.
Ей разрешили увидеться с отцом. Люси с Джорджем отправились в тюрьму, и теперь она припоминала подробности того короткого разговора. Это было ужасно - казалось, сердце вот-вот разорвется от боли.
Ночью Люси охватило негодование. Она прочла отчеты о процессе в нескольких газетах и уже не сомневалась в виновности отца - девушку поразила низость совершенного преступления. В суде зачитывались его письма к несчастной жертве, при одной мысли о которых Люси заливалась краской. Сплошная ложь - лицемерная и бесстыдная. Девушка вспомнила ответ Алека…
Впрочем, в виновности отца ее убедили не газеты и не слова Маккензи. В глубине души Люси, как ни попрекала себя, сама была в ней убеждена. Девушка ни за что не призналась бы себе, что не верит отцу; на словах и даже в мыслях она твердо стояла за его невиновность, однако где-то в потаенных уголках ее сознания таился суеверный ужас. Он преследовал ее словно призрак - лишенный телесной формы и потому необъяснимый. Страх охватил ее - физически, осязаемо, - когда Роберт Боулджер впервые привез в Корт-Лейс весть об аресте отца, и потом снова - в его квартире на Шафтсбери-авеню, когда она различила за добродушной улыбкой потаенный стыд. Несмотря на все обаяние отца и его нежную любовь к детям, Люси поняла, что Фред Аллертон - лжец и мошенник. Она презирала его.
Однако при виде отца - затравленного, так сильно переменившегося с последней встречи (что отмечал еще Дик в ходе процесса) - гнев отступил, осталась одна жалость. Люси горько укоряла себя. Как могла она быть столь бесчувственной к его мучениям? Сначала отец не мог вымолвить ни слова. Он молча смотрел то на сына, то на дочь умоляющим взглядом и прочел крайнюю степень отчаяния на лице Джорджа. Тот стыдился смотреть на отца и отводил взгляд. Фред Аллертон внезапно постарел и как-то усох, его лицо осунулось, а кожа была пепельного оттенка, словно у умирающего. Держался он смущенно, словно стеснялся своих посетителей. Люси страшно переживала, что не может обнять отца. Совершенно сломленный, тот расплакался.
- Доченька, ты теперь меня ненавидишь? - прошептал он.
- Что ты, папа, я люблю тебя еще сильнее, чем прежде.
Люси говорила от всего сердца. Девушку терзала совесть, она мучительно перебирала в уме, могла ли еще что-то сделать, чтобы предотвратить катастрофу.
- Я не хотел, - сокрушенно выдавил он.
Люси смотрела в эти несчастные глаза. Как жестоко, что ей не позволено их поцеловать.
- Я бы все заплатил, дай только она мне чуточку времени. Удача совершенно от меня отвернулась. Я был вам плохим отцом.
Люси сообщила, что леди Келси вернет бедняжке восемь тысяч фунтов. Милая тетушка заявила об этом сама, еще прежде чем Люси подумала намекнуть. Им совершенно незачем отягчать совесть страданиями несчастной вдовы.
- Элис - добрая душа. - Он обращался к дочери, словно та - его последняя надежда. - Люси, ты ведь не бросишь меня?
- Я буду приходить к тебе, как только позволят.
- Недолго. Надеюсь, я скоро умру.
- Не смей. Держись, будь сильным ради нас. Мы всегда будем любить тебя, папа.
- Что же теперь будет с Джорджем?
- Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем.
Джордж покраснел, не находя слов. Ему было горько и стыдно. Он мечтал поскорее выбраться из этого ужасного места и с облегчением вздохнул, когда надзиратель объявил, что время вышло.
- Прощай, Джордж, - сказал отец.
- Прощай.
Джордж продолжал угрюмо смотреть под ноги. Отчаянье совершенно охватило Фреда Аллертона: он понял, что сын его ненавидит. Ведь именно к Джорджу он всегда испытывал особую привязанность и очень гордился этим прелестным юношей - а тот теперь мечтает поскорее забыть об отце. Однако на душе у несчастного было так тяжело, что вместо горьких упреков с его губ сорвался лишь всхлип.
- Прости меня за все, Люси.
- Держись, отец. Мы тебя по-прежнему любим.
Он выдавил печальную улыбку. Люси сказала "мы", но говорила только о себе. Дети ушли. Фред Аллертон исчез во тьме.
Слезы немного успокоили Люси. Лишившись сил, она легче переносила страдания. Теперь предстояло позаботиться о будущем. Скоро придет Алек Маккензи. Люси не понимала, зачем тот прислал записку и что важного собирался сказать. Все мысли девушки были об отце и, главное, о Джордже. Она вытерла глаза и, глубоко вздохнув, погрузилась в методическое обдумывание сложной проблемы.
Вошел Алек, и Люси торжественно поднялась ему навстречу. На мгновение он замер, пораженный ее миловидностью. Люси была из тех, чья красота расцветает в трагических обстоятельствах; душевные страдания придавали ей особую прелесть, а неподвижный взгляд наполнял усталое лицо печальным величием. Она бесстрашно несла свою скорбь, и Алек, понимавший толк в героизме, видел в этом истинное величие души. Последнее время он нередко останавливался у "Дианы" Ферса и тоже видел в этом портрете цветущую красоту Люси Аллертон. Однако теперь девушка походила на грустную королеву, англичанку до мозга костей, несущую свою нестерпимую печаль с царственным достоинством - и все равно прекрасную благодаря особому величию духа.
- Простите, что навязываюсь вам в такой день, - медленно произнес Алек. - Просто у меня мало времени и нужно срочно с вами поговорить.
- Как хорошо, что вы пришли. - Смутясь, она не находила подходящих слов. - Я всегда вам рада.
Маккензи смотрел на девушку ровным взглядом, словно повторяя в уме только что прозвучавшие любезности. Она улыбнулась:
- Я так благодарна вам за заботу. Ваша доброта помогла мне вынести все… что случилось.
- Ради вас я готов и не на такое, - ответил Алек, и ее внезапно осенило. Люси поняла, зачем он пришел. Сердце застучало в груди как безумное. Она и помыслить не могла…
Люси села, ожидая, что Алек заговорит, но тот даже не шелохнулся. В минуты серьезных раздумий он погружался в странное оцепенение.
- Я просил вас о встрече наедине, потому что хотел кое-что сказать. Хотел сказать еще после встречи в Корт-Лейс, но тогда я собирался в путешествие, из которого одному Богу известно, когда вернусь - и вернусь ли, - поэтому счел за лучшее промолчать.
Он замер и посмотрел на нее в упор. Девушка молча ждала.
- Я прошу вас стать моей женой.
Люси глубоко вдохнула, сохраняя все то же торжественное выражение лица.
- Вы поступаете как настоящий рыцарь, но не сочтите меня неблагодарной, если я откажусь.
- Почему же? - спокойно спросил он.
- Я должна заботиться об отце. Если понадобится, буду жить возле самой тюрьмы.
- Вы сможете жить там и будучи моей супругой.
Она покачала головой:
- Нет, я должна оставаться одна. Когда отца выпустят, я стану жить с ним. И я не приму имени честного человека, словно бегу от своего собственного.
Она чуть помедлила в нерешительности, а потом заговорила низким, дрожащим голосом:
- Вы не представляете, как я гордилась нашим добрым именем. Столетиями Аллертоны были почтенной семьей, внесшей, верила я, свою лепту в величие Англии. А теперь мне ужасно стыдно. Дик Ломас посмеивался над моим преклонением перед предками. Признаю, я вела себя глупо. Я никогда не придавала большого значения положению в обществе и прочему, но семья - совсем другое дело. А мой отец - он так и не понял, что поступил низко, недостойно. В Аллертонах какой-то изъян. Я не могу стать вашей супругой, опасаясь, что испорченная кровь перейдет к детям.
Он слушал, потом подошел и положил руки ей на плечи. Ровный, спокойный голос Алека как-то сразу успокоил девушку.