Яйцо ягиное. - А. Д. Руднев, Хори-бурятский говор. Изд. Факультета Восточных языков Имп. С.-Петербургского Университета. № 42. Вып. 3. Спб., 1913–1914 гг. № XXII.
Оттрудился. - А. Васильев, Жив. Старина, 1911 г
Рассказы, вошедшие в книгу Укрепу (1914-15 гг.) напечатаны были в газетах и журналах.
I. Газеты: "Биржевые Ведомости", Пгр.; "День" (приложение), Пгр.; "Речь", Пгр.
II. Журналы: "Вершины", Пгр.; "Голос Жизни", Пгр.; "Нива" (приложения). Пгр.; "Новый Журнал для всех", Пгр.; "Огонек", Пгр.; "Отечество", Пгр.; "Русская иллюстрация", М.; "Современник", Пгр.
Из книги "Русские женщины"
Народные образы
Посвящаю С.П. Ремизовой-Довгелло
Лепетливая
1
Жил-был человек с женою. Жену Маримьяной звали. Хороша была баба Маримьяна, другие бабы примутся языком чесать, такого нагородят и правды не добьешься, а Маримьяна, чтобы соврать или насочинить чего, такого в жизнь за ней не водилось, - одну сущую правду. Всем хороша и хозяйственная, - одно горе - утаить с такой ничего невозможно, все так и расскажет, как было, не утаит.
Ходил Яков в лес и нашел клад и взять одному такой клад несподручно, без Маримьяны не обойдешься. А как Маримьяне вколотишь, что клад - тайность и говорить о таком не годится: выйдет в люди, еще беды наживешь!
Вот идет он домой, раздумывает, дошел до речки, а в реке забран яз - загорожена, и в язу вятерь, а в вятерь ту попала щука большая. А был Яков мужик со сметкой: щуку он из верши вынул и пошел себе сторонкой в лесу. Стоят в лесу кляпцы, а в кляпцы попал заяц. Яков зайца из капкана вынул, да на его место щуку и посадил, и опять к речке к язу, и там пустил зайца в вятерь.
Уже сумеречком пришел Яков домой.
- Ну, - говорит, - жена, затопляй печку да пеки блинов болей!
- А что такое? На ночь глядя, печку топить!
- Да уж затопляй: нам сеночи в лес идти за деньгами, я клад нашел!
Сейчас Маримьяна к печке, затопила печку и стала блины печь. Стала она блины печь, а Яков сел блины есть и котомку с собой рядышком поставил: блин съест, а два да три - в котомку. Марьимьяна-то не видит, только, знай, печет, - от печи распыхалась.
- И что это ты, Яков, так разъелся, блинов не напечешься!
- Глупая, да ведь денег-то сколько, надо поплотнее поесть, не управишься!
Наелся Яков блинов, а того боле в котомку наклал. И как стала ночь, айда в лес за кладом.
2
Вот идут они лесом. Яков впереди, сам идет да блины-то из котомки-то вынимает, да по суковью-то вешает, по лесу-то. А Маримьяна сзади, ей и неприметно. Шла, шла и увидала.
- Ой, что же это, хозяин, по суковью все блины-то!
- Эх, глупая, разве не видала, это блинная пища выпала.
- Ой! Я и не видала!
Дошли до капкана.
- Посмотри-ка, Яков, там нет ли чего?
Якову того и надо, - из кляпцов щуку и вытащил.
- Ой, хозяин! Как рыба-то в кляпцы попала?
- Эх, глупая, не видала, есть такая рыба, по суше ходит.
Дошли до речки, в язу верша там.
- Посмотри-ка, Яков, нет ли там кого?
Яков вытащил вятерь, а в нем заяц.
- Ой, хозяин, да что же это в вятере-то заяц!
- Эх, глупая, не видала, есть такие зайцы, в воде ходят.
Так со щукой, что по суше ходит, да с водяным зайцем дошли они до клада. И принялись за работу, наклали денег по такой котомке по большущей и пошли домой.
А идти им прямей селом было, мимо барской усадьбы. Поравнялись они с барским двором, на дворе козел заблеял.
- Ой, хозяин, кто это?
А Яков не будь дурак.
- Беги, - говорит, - барина-то черти давят! - да сам бегом.
И она за ним.
Бежали, бежали. Храпит уж, тошно ей, а все бежит. И прибежали. Слава Богу! - и клад, и щука, и заяц - цело.
3
Хороша была баба Маримьяна, хозяйственная, рано вставала, рано печку топила, раностайка. А тут, как ночь-то проходила, поутру поздно стала, поздно затопила печку. Вышла по воду к колодцу. А уж баб немало накопилось у колодца.
- Что это ты, соседушка, такая раностайка, а сегодня у вас поздно печка топится?
- Ночь проходила, соседушки.
- Куда же ты ходила?
- Ой, куда муженек: Яков клад нашел!
Ну, по всей по деревне, как телеграмма пошла: Яков клад нашел. Дошло до десятского, сказали старосте, а от старосты - к барину.
И сейчас призывает барин Якова.
- Что, голубчик, нашел клад?
- Никак нет, ваше благородие. И кто это вам насказал такое?
- Жена ваша сказывала. Все знают.
- Призовите жену, ваше благородие, клада мы никакого не находили.
Пошел староста за Маримьяной, привел бабу.
- Что, голубушка, нашли клад?
- Нашли, нашли, батюшка, нашли.
- Ну, а как же это вы нашли?
- А шли мы все лесом. И по лесу все блины.
- Блины?
- Блинная пища выпала. Идем дальше, стоят кляпцы, а в кляпцах-то этакое местище - щука!
- Щука?
- Вынули мы щуку, щука по суше ходит, дошли до речки. Забран там яз, в язу заложен вятерь, вытащили вятерь, а в вятере-то этакое местище - зайчище!
- Да в какое же время вы шли?
- В самое, в самое-то время, когда тебя, батюшка, черти-то давили.
- Как! Меня? Черти… вон! - осерчал, затопал ногами.
- Вот, ваше благородие, слышали? Врет все. Я с ней век так живу.
Ну, барин видит, чего с такой взять, и отпустил их домой с миром. Клад при них и остался.
Мудрая
1
Был один купец богатый. Был у него сын Ванюшка и такой умный - никуда не ходил, ни по пирам, ни по беседам, никуда.
- Что это у нас сынок никуда не ходит, никого не знает? Надо женить его!
- А ты посылай его на беседы, - советует мать.
Отец к сыну:
- Что ты, Ванюшка, никуда не ходишь?
- Куда я, тятенька, пойду, я никого не знаю.
- Ты бы хоть к девушкам на беседу сходил.
- Можно, схожу.
Дал ему отец три рубля денег.
- Поди, - говорит, - купи гостинцев и иди на беседу, девушек попотчуй.
Купил Ванюшка гостинцев, идет по городу, раздумывает, куда идти.
"На господскую беседу неприлично, на купеческую страшно. Пойду-ка я, где мещанки сидят, там попроще!"
И пошел на мещанскую беседу.
Девок беседа большая сидит. Все ему рады: не бывал на беседе никогда.
Одна девка бойкая, Танюшка, выскочила к нему:
- Пожалуйте, пожалуйте, вот место тут!
Ванюшка и сел к ней. Отдал ей гостинцы.
- Вот, Танюшка, потчуй подруг.
Танюшка по разу обнесла подруг, остальное себе. И деньги, что у него остались, отдал он Танюшке.
- Мне, - говорит, - не надо, у нас, у тятеньки, денег много! - и пошел домой.
Дома встречает отец.
- Ну, что, Ванюшка, понравилось на беседе?
- Да ничего, тятенька, хорошо. Понравилось.
- А ты на другой вечер еще сходи. Можно, только мне, тятенька, этих денег мало. Дай пять рублей.
Отец дал денег.
И на следующий вечер взял Ванюшка гостинцев, сколько нужно, и пошел на беседу. И опять садится к Танюшке. И опять ей отдал деньги. А она его и провожать пошла.
И стал Ванюшка ходить каждый вечер. А денег просит отца все вдвое, все вдвое: до двадцати пяти рублей дошел и до тридцати дошел.
Схватился отец.
- Не в добрый час мы послали сына по беседам ходить. Теперь он нас разорит.
- Сам послал по беседам ходить! - отвечала мать.
- Не лучше ли его женить?
- Так что же, жени.
Отец к сыну:
- Ванюшка, не желаешь ли ты жениться?
- Что же, тятенька, жените.
- А кого прикажешь сватать-то?
- Сватайте Танюшку. Девка-то хорошая.
Отец уперся.
- Нам такой не надо. Не то, что в дом, а дома не надо.
- А мне больше никакая не надобна.
- Подзаборная! - вступилась мать, - да мы за тебя найдем невест умных-разумных, благочестивых, от хорошего отца и матери, с большим имением, с большим приданым.
- Ну, как хотите. Кого возьмете, с тем жить и буду, - согласился Ванюшка.
2
Поехали сватать и высватали невесту умную-разумную, благочестивую, от хорошего отца и матери, с большим имением, с большим приданым. И женили Ванюшку. Свадьбу сыграли хорошую, богатую. После пира спать молодых положили. И сами улеглись. Все утихло везде. Никто не стал уж ходить в доме.
Ванюшка говорит Маше:
- Оставайся, жена, я пойду к Танюшке.
- Ну, ступай с Богом.
И пошел и вернулся вовремя: еще все спят. А поутру пришли молодых будить, видят - двое. Никто не узнал, а она никому не сказала.
На другой день поехали к Машиной родне, к ее отцу-матери на отводины. Там тоже гуляли. Стали готовить постель молодым на верху. Ванюшка говорит Маше:
- Я там не лягу, приготовляйте внизу, к дверям ближе.
Она упросила мать и им внизу постелили.
И как улеглись все, как затихло все и замолкло, он опять:
- Оставайся, жена, я пойду к Танюшке.
И так каждую ночь ходит и ходит. А жена, как чужая, - перстом не дотронется. Ходит, из дому все тащит.
Стали замечать отец с матерью.
- Скажи, Машенька, не ходит куда Ванюшка от тебя?
- Нет, никуда не ходит Ванюшка от меня. Постоянно все со мной.
Ну, да не проведешь стариков, сами дознались.
- Нужно его послать заграницу. Может, и отстанет от Танюшки.
- Пошли его, - согласилась мать.
Отец к сыну:
- Ванюшка, не съездишь ли ты поторговать заграницу? Я тебе нагружу товару корабль.
- Что ж! Я, тятенька, поеду.
Долго дела не откладывали, нагрузил отец товару корабль.
- Свои товары продашь, заграничных накупишь и опять домой приезжай.
- А какой тебе, тятенька, подарок привезти заграничный?
- А привези мне шапку в пятьдесят рублей.
- А тебе чего привезти, маменька?
- Привези мне во сто рублей шаль.
- Хорошо, маменька, привезу.
Обернулся к жене.
- Тебе чего нужно?
- Мне ничего не нужно: своего всего много. А привези, Ванюшка, ума.
- Хорошо, привезу.
Побежал к Танюшке.
- Заграницу торговать еду. Какой подарочек привезти тебе, Танюшка?
- Привези в пятьсот рублей салоп.
- Хорошо, привезу. Только как я тебе его передам?
- Приходи на пристань, когда вернусь.
Простился и поехал.
3
Приехал Ванюшка заграницу. Привалил на пристань корабль. И пошла торговля, такая торговля пошла, и не рядится: что спросит, то и дают. Все товары распродал по самой дорогой цене, а набрал товаров заграничных по самой дешевой цене. И подарки накупил: шапку отцу, шаль матери, Танюшке салоп, и осталось только жене ума купить.
"Где ума купить?" - ходит по городу, думает: без ума ему домой невозможно ехать!
Зашел в один магазин, самый большой, заграничный.
- Что, господа, нет ли продажного ума?
Рассмеялись.
- Дурак, - говорят, - есть умы у нас, да про себя, дурак!
Закрыл глаза, со стыдом вышел, идет по городу - головушка повешена.
Ай, попадает ему встречу пьянчужка рваная.
- Что ты так, голубчик, задумался? Головушка повешена?
- Уйди, что тебе за дело! - отмахнулся от пьянчужки рваной.
И разошлись.
А прошел немного и раздумался.
"Этакие, может, и лучше знают, где ума купить!"
- Стой, - кричит, - эй, друг, воротись-ка!
Пьянчужка тут-как-тут.
- Ну, что тебе нужно?
- А не знаешь ли, где умы продают? Жена наказала ума купить, без ума мне приехать домой невозможно.
- Пойдем со мной! Ума сколько хочешь найду.
Ну, конечно, куда же - в трактир в Симпатию. Привел его пьянчужка в Симпатию, усадил за столик.
- Посиди, - говорит, - тут. Я сейчас. Я это дело тебе сделаю, ума доставлю, только ум дорог - семьсот рублей.
- Семьсот, так семьсот!
Долго ходил пьянчужка. Наконец-то явился, несет узелок под мышкой: в рогожке узелок, укутан веревками накрепко.
- Денежки пожалуйте, семьсот рублей.
Отсчитал Ванюшка деньги, а тот ему узелок.
- Не смотри до дома, а то уйдет ум от тебя.
Взял Ванюшка узелок и на корабль. Там, в каюте закрыл окна и дверь, положил узелок в угол. И стали отправляться в путь.
Мало ли, много ли места проехали, и стал этот узелок его мучить.
"За что я семьсот рублей отвалил? Чего я домой жене привезу?" - только и дума, только и мука.
И сошел Ванюшка в каюту, заперся, да за узелок. Путал, путал - распутал. А там - худые брючишки, рваные-прерваные, да и пиджачонка рвань, да шапчонка рваная, худая, да сапоги оборыши без голенищ, одни коты.
Хлопнул себя с досады:
- Так вот за что я семьсот отвалил!
Сгреб рвань в охапку и понес - куда же? - только в море. И только что замахнулся сбросить в море, вдруг стал. "А не свезти-ка мне лучше домой?"
И вернулся в каюту, кинул в угол рвань.
4
Приехал Ванюшка домой на сутки раньше. Привалил к пристани корабль. Сошел в каюту, вытащил узелок, оделся в это ризье, обулся. И пошел с корабля нищим.
Приходит к отцовскому дому. Помолился у порожка, просит милостыньку Христа ради.
Вышел отец, тридцать копеек вынес.
- Прийми, нищенка, милостыньку! Помолись за моего сына Ванюшку.
А мать за ним полтинник дает.
- Помолись за нашего сына Ванюшку.
Выходит жена, рубль несет.
- Прими, нищенка, милостыньку. Помолись за моего милого мужа Ванюшку, чтобы дал ему Господь ума-разума.
Поклонился Ванюшка отцу, матери и жене и пошел от двора к Танюшке.
У Танюшки - огонь, дверь не заперта. Вошел в дом. А там стол, как буфет. На столе разные закуски, выпивка, рюмки. И сидит у нее за столом такой рыжик. Вот охватываются, целуются. Оба пьяные.
- Я, пока жива, от тебя не отстану! - хлопнула Танюшка об стол кулаком, - и от Ваньки тоже не отстану, пока его по миру не пущу.
- Милостыньки Христа ради!
Кидком кинула три копейки.
- Убирайся к черту!
Вышел, перекрестился Ванюшка.
- Слава Тебе, Господи! Не жаль мне и денег: не рвань, я ум купил!
Вернулся Ванюшка на корабль. Оделся, сдобился, дожидает света. И как светло стало, едет к нему Танюшка на тройке.
- Все ли благополучно? Как поживаешь, Танюшка?
Заплакала Танюшка.
- Про меня-то ты и не спрашивай! Без тебя я переплакалася, перетосковалася. Привез ли ты мне подарочек?
- Привез, привез.
И пошел в каюту и она за ним.
И как вошли в каюту, он ее схватил и ну мять и топтать. Всю изодрал - всю в кровь. Как кусок мяса выкинул.
Извозчики не берут.
- У нас, - говорят, - дама ехала! А это что? Мяса кусок.
Не обернулся Ванюшка, пошел к дому - к отцу-матери.
Все его встречают - и отец, и мать, и жена.
Поздоровался он с отцом, с матерью и с женой. Приогляделся и стал подарки дарить.
Отдал отцу шапку.
- Вот тебе, тятенька, шапка в пятьдесят рублей. Хороша ли?
- Хороша, Ванюшка.
Подал матери шаль.
- Вот тебе, маменька, шаль в сто рублей. Хороша ли?
- Хороша, Ванюшка.
Подает салоп жене.
- Вот тебе, милая жена, в пятьсот рублей салоп.
Как обрадовалась Машенька.
- Слава Тебе, Господи! Дал Ты ему, Господи, ума-разума!
И стали они жить по-хорошему.
Верная
1
У богатого купца был один сын, малый гораздый. Вот отец и мать говорят ему:
- Васенька, надо женить тебя - время подошло.
- Жените.
- А люба ли тебе невеста, дочка купца Печникова?
- Что ж, люба! Поедемте.
И отправились все трое к богатому купцу Печникову. Высватали его дочку. Сели родители уговариваться, а Василий в невестину комнату.
- Теперь ты, все равно, моя! - и ну любезничать. Она было отговариваться:
- Не долго, ведь, обвенчаемся.
- Ну, все равно, и теперь, что моя.
Она и согласилась.
А он от нее прочь.
- Обожди маленько. Я сейчас схожу к отцу, поговорю маленько и вернусь.
И вышел к отцу, к матери, да тихонько подговорил их, чтобы домой ехать. И уж к невесте не вернулся.
Приехали домой.
- Не надо мне, тятенька, этой невесты: дому она не хозяйка и мужу не жена.
На другой день старики опять к сыну:
- Васенька, поедем к купцу Костерину свататься.
- Что ж, поедемте. Мне его дочка нравится.
И отправились все трое к богатому купцу Костерину.
Высватали невесту. И опять случилось то самое, что и у купца Печникова.
Ни с чем вернулись домой.
- Не надо мне, тятенька, и этой невесты: дому она не хозяйка и мужу не жена.
- Обесчестил ты нас, Василий. Стыдно нам будет и встречаться. Теперь, как сам знаешь, так и делай. Хоть холостым живи, хоть женись. Мы с тобой не поедем больше!
- Ну, так я сам пойду и выберу себе невесту.
Идет Василий по городу. Весь город обошел, нет ему по душе невесты. Дошел до неражинкой избушки. И видит, идет с ведром по воду, и такая красавица, что лучше и желать не надо.
Эта девица бедной вдовы была, Луша.
Он за ней следом. Она в неражинкую избушку, и он за ней.
Мать была дома.
- Бабушка, я пришел вашу дочку сватать.
- Что ты, Василий? Где же нашей дочке за вами быть! У нас нет ничего, а вы такой богатый.
- Ну, бабушка, что толковать. Полюбилась мне ваша дочка.
Помолились Богу и по рукам.
Вот старуха из избы вышла куда-то, а он опять и к Луше, как к тем своим невестам.