Том 6. Отдых на крапиве - Аверченко Аркадий Тимофеевич 16 стр.


* * *

С замирающим сердцем брел я по узкой темной улице, еле освещенной редкими фонарями… Грязный двухэтажный дом… В завешенных окнах видны какие-то странные силуэты… До меня донеслись звуки резкой странной музыки и чей-то хриплый смех…

Поколебавшись несколько секунд, я толкнул дверь и вошел.

Душный, дымный, спертый воздух, и в этом тумане кружатся в причудливом "шимми" две зловещие подозрительные пары.

При моем входе обе пары приостановились и сказали:

- Мфутета!

- Поклона!

Я в первый раз в жизни видел таких приветливых убийц, таких простодушных грабительских дам.

"Эге, - подумал я, - усыпляют мою подозрительность! А потом опоят чем-нибудь и зарежут. Ну, что ж - поборемся".

Я уселся за большой стол рядом с сосущим трубку старичком самого зловещего, подозрительного вида - и постучал:

- Дайте мне ликеру!

Зловещий старикашка, видя, что ко мне никто не подходит, - засуетился:

- Пан верхник! Этот господин желает ликеру. Что ж вы его заставляете ждать?!

"Э, - подумал я, - мягко стелешь, да жестко спать будет".

И вызывающе добавил:

- Только у меня с собой тысячекроновая бумажка! Можете потом разменять?

Дьявольская выдержка у этих чешских убийц и грабителей! Парижские или константинопольские при виде такой депозитки сразу бы перерезали горло ее обладателю, а эти - даже глазом не моргнули.

- Не беспокойтесь, пан. Как-нибудь разменяем.

- Вы русский? - хитро спросил меня ужасный старик, хрипя своей огромной кривой трубкой…

- Да-с, русский! Может быть, это вам не нравится?!

- Нет, я люблю русских. Только я удивляюсь, как это русские могут носить при себе такие большие деньги! Ведь потерять можно.

- Да, - ехидно усмехнулся я. - Или какой-нибудь молодец полоснет ножом по горлу и отнимет.

Очевидно я разгадал страшного старика, потому что он испуганно от меня отодвинулся.

Подошла подруга одного из убийц и, сев рядом, спросила старичка:

- Нет ли у вас папиросы?

- Извольте! - засуетился я с самым залихватским видом. - Может быть, и вина хотите? Ликеру?

Тут же решил поддразнить ее апаша и, если можно, - вывести его из себя.

- Можно вас поцеловать в щечку?

- Если это вам доставит удовольствие - пожалуйста, - засмеялась она. ("Боже, какое несчастное создание… Ну, что она знает, что она читала? Бедный кусок дикого мяса!..")

- Вы русский? - спросила она, прихлебывая ликер.

- Да, милашка, русский! И есть деньжата - ха-ха-ха!

- Я читала русских писателей. Вы знаете Чирикова?

- Неужели читали Чирикова?

- Я его много читала. И Куприна читала, и Аверченко…

"А, чтоб ты лопнула", - подумал я. Мне сделалось душно.

- Кельнер! Счет. Я ухожу.

Один из убийц принес счет. Другой - взламыватель касс - стал менять мою тысячу крон.

"Сейчас будут резать".

Дьявольская выдержка - никто даже не пошевелился.

"Крон на двести обсчитает", - явилось у меня слабое утешение.

С легкой досадой в душе я встал, причем молодой подкалыватель вежливо поднял мою упавшую шляпу.

- Мфутета, - сказал ростовщический старик.

- Поклона! Служебник! Доброй ночи, - попрощались со мной из угла двое (наверное, конокрады!).

* * *

Я вышел на темную глухую улицу. Прошел квартал. Вдруг - услышал сзади себя топот чьих-то догоняющих меня ног. Оглянулся: так и есть! Молодой убийца, подругу которого я неосторожно поцеловал, догонял меня.

"Гм… Вот оно! Начинается!"

Я прижался к стене и приготовился к защите.

- Извините, милостивый пан, - сказало это отребье человечества, запыхавшись. - Вы, когда получали сдачу, уронили около стула пятидесятикроновую бумажку… Вот - извольте!

Схватившись за голову, я отшвырнул деньги, глухо застонал и побежал прочь от недоумевающего "отребья человечества".

* * *

Вот что такое - "самый страшный притон Праги"! Для такого большого благоустроенного города - это даже неприлично.

* * *

Родители! Если в кинематографе идет какая-нибудь очень пикантная фильма - можете послать ваших детей-подростков в этот притон.

Там - приличнее.

Русский беженец в Праге

Всякому, даже не учившемуся в семинарии, известно, что, если человека, долго голодавшего или томившегося жаждой, сразу накормить до отвала или напоить до отказа - плохо кончит такой человек: выпучит глаза и, схватившись исхудалыми руками за раздутый живот, тихо отойдет в тот мир, где нет ни голодных, ни сытых.

История, случившаяся с гражданином советской республики Андрюшей Перескокиным, вполне удовлетворительно иллюстрирует это вышеприведенное бесспорное положение.

Всякому, даже не учившемуся в семинарии, известно, что долго голодавшего или жаждавшего человека надлежит откармливать или отпаивать постепенно: кусочек хлебца или мяса, глоточек воды, через час опять кусочек хлебца, глоточек воды. И эти порции усиливать только постепенно и с крайней осторожностью.

Будь моя власть, я бы на всех границах, через которые переваливают беглые советские граждане, стремясь в Белград, в Прагу и прочие места, - я бы на всех таких границах понастроил этакие предбанники, нечто вроде карантина, где беглецы подготовлялись бы к предстоящей сытой, безопасной жизни - постепенно, исподволь.

Скажем так: голодный, жаждущий, носящий на своем бренном теле шрамы от красноармейских штыков советский федеративный бедняга с разбегу перелетел границу и ввалился прямо в мои объятия.

Такого беднягу надлежит прежде всего схватить за шиворот и дать два-три тумака, чтобы переход от советской жизни к обыкновенной был не так резок.

Для этой же цели надлежит потом стащить беглеца в особую казарму и там дать ему кусок белого, но черствого хлеба, сдобрив его стаканом черного, но слегка прокисшего пива.

Ешь, собака! Пей, каналья!

Ночью рекомендуется разбудить спящего скитальца, произвести у него легкий пятиминутный обыск и ткнуть слегка штыком или прикладом в бок.

На следующий день федеративный беглец перевозится уже в более удобное помещение. Хлеб ему дается менее черствый, пиво прокисшее чуть-чуть, а вместо тычка штыком - пара снисходительных оплеух.

Когда вы заметите, что у беглеца уже появилась краска в лице и взор сделался более спокойным, а манеры самостоятельнее, рискните к мягкому белому хлебу прибавить немного жареного мяса, копченую кефаль и кусочек вареного поросенка. К этому: стаканчик казенной водки и полбутылки вкусного, свежего, пражского пива. Вместо побоев - легкий щипок или щелчок по голове, нечто среднее между болевым ощущением и игривой лаской.

На следующий день накормите беглеца супом, судаком, гусем и пирожными и, потрепав по плечу, можете уже выпустить его на свободу: вы приготовили его достаточным образом к восприятию прелестей спокойной, нормальной, сытой жизни.

Вот как нужно было делать.

А у нас - в Константинополе, Белграде, Праге - это дело поставлено чрезвычайно плохо… (Я говорю "у нас", потому что я теперь чувствую себя всюду у себя - Прага ли, Лондон или Мельбурн - это все мои летние виллы, в которых я спасаюсь от советской духоты…) Так вот, я и говорю - у нас дело поставлено из рук вон плохо: перескочил человек границу, почувствовал приволье и свободу, съел 10 фунтов белого хлеба, уписал поросенка и…

Впрочем, тут вполне уместно вернуться к описанию трагической истории, случившейся с Андрюшей Перескокиным…

* * *

- Андрюша, голубчик! Ты! Не чаял и видеть тебя в живых! Давно из Совдепии?

- Только сегодня, родной. Пешком в Прагу добрел, не успел еще очухаться… Фу-фу!..

- Что это у тебя в руках за свертки?

- Поросенок и бечевка для упаковки - 20 фунтов…

- Зачем это тебе?

- Замечательно дешево. Купил на всякий случай. У нас ведь в Москве бечевок совсем нет. А о поросятах даже забыли, какой он и есть. А тут за 80 крон…

- Да зачем тебе сырой? Ты бы лучше жареного купил.

- Чудак, да разве сейчас можно разбирать. Увидел: несет баба поросенка, и купил. А то еще перехватят. Угля купил два пуда. В гостинице оставил.

- А уголь тебе зачем?

- Вот оригинал! Да ведь совсем даром! А поищи-ка у нас в Москве! Эй, мальчик, что несешь? Газеты? Это не советские? Ну, дай тогда десять штук. Что, одинаковые? Это, брат, неважно, зато правду всю узнаю. Все десять и прочту. Голубчик! Обойдем, пожалуйста, этот перекресток - тут нечто вроде милиционера стоит.

- Да тебе его чего ж бояться?

- А вдруг прикладом по спине треснет?

- С ума ты сошел? За что? У нас тут полиция вежливая.

- Толкуй! Эй, баба, постой! Что это, хлеб? Белый? Сколько хочешь за всю корзину? Тридцать крон? О, Боже! Почти пуд… Давай, м…… давай, драгоценная.

- Послушай… Ты этого хлеба в неделю не съешь. Но он не слушал меня. Глаза его помутнели, а руки судорожно уцепились за корзинку. Я махнул рукой и отошел от него.

- Эй, куда ты! Стой! Можно будет у тебя сегодня переночевать?

- Да ведь ты говорил, что имеешь номер в гостинице.

- А вдруг ночью обыск? А я как назло нынче в разговоре с извозчиком осуждал советский федеративный строй… Кстати… автомобили здесь дешевы? Что ты говоришь?! Тридцать крон?! А у нас 7 миллионов за конец! Вези… Вези меня, милый!..

- Куда прикажете?

- Куда-нибудь… Главное - совсем почти даром! Хе-хе. Вези на базар: куплю сосисок - толстенькие такие у вас тут в Праге есть - куплю про запас килограммов восемь!..

И вот вчера с Перескокиным Андрюшей случилось то, чего я боялся больше всего…

Я увидел его едущим по одной из окраинных улиц Праги на возу с сеном (купил Андрюша сено очень дешево, совсем даром); в одной руке Андрюша держал жареного гуся (ошеломляющая дешевизна - сто крон!), в другой руке - бутылку водки (а у нас в Совдепии за водку - расстрел!). Сидя на возу с сеном, Андрюша лихорадочно пожирал гуся, запивал водкой прямо из горлышка, а в промежутках между жевательным и глотательным процессами на всю улицу горланил "Боже, царя храни!". Увидел меня, загадочно подмигнул - и его леденящий душу хохот огласил улицу.

- Видал-миндал?! Дорвался я теперь… Гуляй, душа! В гостиницу с сеном не пускают, так я теперь тово… Крейсирую! Си-иль-ный, державный ца-арствуй на славу…

- Доктора! - крикнул чей-то озабоченный голос. - Готов паренек! Скапустился.

Сняли Андрюшу с сена… Повели… И сидит он теперь в компании Наполеона Бонапарта, стеклянного человека и человека-петуха, хлопающего над самой Андрюшиной головой ладонями и оглушительно кукарекающего…

Андрюша уже приторговался к нему… Ведь в Совдепии петухов давно не видели…

* * *

А выдержи Андрюшу в проектированном мною подготовительном карантине - ничего бы этого и не было… Нет того, чтобы позаботиться о приезжающих.

Пантеон советов молодым людям, или Вернейшие способы, как иметь успех в жизни

От автора

Молодые люди! Я вижу - некому о вас позаботиться по-настоящему… Вас с детства учат истории, географии, геометрии и тригонометрии, но скажите по совести: разве все эти науки помогают вам в обычной вашей светской и сердечной жизни?

Нужна ли вам тригонометрия, когда вы объясняетесь в любви дорогой вашему сердцу женщине. И зачем вам география, если вас пригласили на свадебный обед или на похороны вашего друга, или вы приступили к изложению смешного, для забавы общества, анекдота?..

Светская жизнь - очень хитрая, запутанная штука, и не всякому удается проникнуть в ее прихотливые изгибы и завитушки.

Я проник! Я проник во все: и в психологию хорошенькой женщины, и в психологию жениха, и даже в психологию тётки жениха с материнской стороны. Я могу заботливо сопровождать вас по скользкому житейскому пути, деликатно поддерживая под руку, чтобы вы не шлепнулись носом о мать-сыру землю.

Я всё могу.

Вы желаете сделаться журналистом и составлять заметки, которые вызовут сенсацию, - пожалуйста. Я вас научу этому. Желаете сказать речь над могилой вашего друга - говорите. С моей стороны никаких препятствий - сплошная поддержка. Вы, скажем, тщеславны в военном смысле слова и желаете сделаться полководцем… Кто вас научит этому? кто наставит, - как не я, - ваш вечный, ваш мудрый, ваш неизменный друг.

Вот оно, какие дела.

Ну, всего хорошего - желаю вам успеха.

Арк. Аверченко

Умение держать себя в обществе и на званом обеде

Введение

Как часто видим мы, что человек - даже способный, даже талантливый - проигрывает в жизни только потому, что не умеет держать себя в обществе…

Один известный нам господин - автор гениального труда "Нравы и привычки ихтиозавров" - погиб во мнении приличного общества только потому, что однажды на официальном обеде не только резал спаржу вилкой, но еще и пил ликер из большой рюмки, как известно, предназначенной для белого вина, а, высосав тремя мощными глотками весь ликер, - утер губы краем пышного газового рукава своей дамы, хотя для этой цели у него был под самым носом край скатерти.

Человек, изумительно изучивший нравы и привычки ихтиозавров, - не знал нравов и привычек светского общества - и общество это сурово на другой же день закрыло перед ним двери.

Конец его был ужасен. Осматривая однажды с научной целью мыльный завод, он нечаянно упал в котел с кипящим мылом и сварился там, как курица в супе.

Читатели! Если не хотите, чтобы вас постигла такая же участь, - изучите нижеследующие советы, как держать себя в обществе, и следуйте им. Советы эти пригодны для любого общества - даже для "Общества Шкодовских заводов" или "Общества кролиководства", учрежд. в 1895 году.

Приглашение на обед

Получив приглашение на званый обед, вы отнюдь не должны тащить на этот обед всех ваших приятелей, не получивших приглашения, - радушно уговаривая их:

- Да пойдем, господа! Какого дьявола вы ломаетесь. Они ребята хорошие - всех накормят.

Явиться вы должны только в том количестве, которое указано в приглашении, и явиться вы должны только за 15 минут до указанного вам часа. А то другой светский молодой человек способен забраться к хозяевам званого обеда - вечером предыдущего дня, захватив с собой халат и ночные туфли и мотивируя свой поступок так:

Я, знаете, уж решил пораньше… Чтоб и переночевать у вас. А то - знаю я ваших гостей - опоздай на пять минут, так они родного отца слопают, не только обед.

Форма одежды - фрак или смокинг. Пижама - даже из дорогого тончайшего шелка - не произведет на присутствующих того впечатления, на которое она рассчитана в других случаях…

Войти вы должны чинно, не запыхавшись и не восклицая испуганно еще в передней:

- Не опоздал я? Вот-то волновался!! Все время подгонял вагоновожатого трамвая…

О трамвае не принято говорить в обществе. Самое лучшее - это дома вычистить брюки бензином, а когда гости потянут подозрительно носом воздух, беззаботно заявить:

- А я сейчас свой новый автомобиль пробовал!

В передней очень рекомендуется для хорошего тона потрепать снимающую с вас пальто горничную по щечке и ущипнуть за подбородок… С лакеем это делать не принято, равно как и с хозяйкой, хотя щечки и подбородок были бы у нее самые располагающие к этому игривому жесту.

Войдя в гостиную, вы не должны осведомляться с лихорадочным любопытством:

- А что у вас сегодня готовили на обед?

Самое лучшее завести светский разговор или похвалить хозяйских детей, которые, обыкновенно, до обеда вертятся тут же.

Впрочем, и о детях нужно говорить с толком…

Нам известен один господин, который не нашел ничего лучшего, как пошевелить носком сапога возившегося на ковре малютку и, зевая, спросить хозяйку:

- Ваш ребеночек?

- Мой, - расцвела хозяйка.

- От кого?

- Что значит "от кого"? - смутилась хозяйка. - От мужа!

- Ну да! Все вы так говорите. Неужели от мужа? Вот не думал! А мальчишка - вылитый секретарь вашего супруга. Здравствуй, секретаренок!

Вместо такого бестактного разговора - самое лучшее - это восхищаться ребятами, для чего особого ума не требуется.

- Ваш сынишка? Какая прелесть!! Говорит уже?

- Помилуйте - ему десятый год.

- Да вы что? Гениальный ребенок! В университете?

- Куда ж ему - он еще маленький.

- Совершенно верно - совсем грудной!

Пусть этот разговор бессмыслен, но от него так и пышет хорошим тоном.

Когда посреди этих светских разговоров лакей возвестит: "Кушать подано", не рекомендуется, перепрыгнув через кресло и оттолкнув стоящую на пути даму, мчаться с воинственным кличем в столовую. Подобный искренний порыв нужно затаить в глубине души, а вместо этого, сделав равнодушное лицо и мило упрекнув хозяйку: "Ах, зачем вы, право, тратитесь!" - предложить даме руку:

- Осчастливьте меня разрешением быть вашим соседом.

Назад Дальше