- Чай да сахар. Извините, что поздно. Такое наше дело швейцарское.
* * *
Мы сидели в столовой за столом, покрытым белоснежной скатертью. Мы трое: кухарка, швейцар и я.
Хозяин побежал в лавку за закуской и вином, хозяйка на кухне раздувала самовар.
А мы сидели трое - кухарка, швейцар и я - и, сблизив головы, тихо говорили о том, что еще так недавно сверкало, звенело и искрилось, что блистало, как молодой снег на солнце, что переливалось всеми цветами радуги и что теперь залилось океаном топкой грязи.
Усталые, затуманенные слезами глаза тщетно сверлят завесу мглы, повешенную Господом Богом… Какая это мгла? Предрассветная? Или это сумерки, за которыми идут ночь, одиночество и отчаяние?
Константинопольский зверинец
- Послушайте, Простодушный, - обратился ко мне приятель. - Хотите посмотреть зверинец?
- А разве в Константинополе есть?
- Есть.
- С удовольствием. Я обожаю зверей.
- Ну, это надо делать с разбором, - наставительно процедил сквозь зубы приятель. - Так пойдем. Сейчас как раз час их кормления.
Конечно, я Простодушный. Но не до такой же степени, чтобы не отличить простой обыкновенный зверинец от простого ресторана.
А место, куда привел меня приятель, как раз и было препошлейшим рестораном, в котором если и были звери, то на тарелках и в самом неузнаваемом виде…
- Что ж вы меня дурачите? - строго спросил я. Он усмехнулся в усы.
- Не сердитесь, Простодушный. Уверяю вас, это самый настоящий константинопольский зверинец.
В крайнем случае - паноптикум. Что ни фигура - то редкая зоологическая разновидность.
- Ну, что, например, интересного в том рыженьком с фиолетовым галстуком?
- В нем-то? Да это, если правду сказать, - единственный человек в мире, который ухитрился сам себя за волосы над землей приподнять.
- Но ведь сейчас он не в этом приподнятом состоянии?
- Нет. Опустился порядочно. Но, вообще… Знаете ли, что этот человек ухитрился три года пробыть военнопленным у русских?
- Ничего нет удивительного. Немец?
- Русский.
- Но воевал-то - в рядах немцев?
- В русских рядах.
- Да, тогда это, действительно, что-то странное. Русский - и очутился в русском плену? Может, врет?
- Нет, эту историю я знаю досконально. Видите ли, попал он в качестве русского солдата на передовые позиции. Ну, сами понимаете, - холодно, иногда голодно, а вообще - страшно; стрельба, атаки и прочие жуткие вещи. А тут однажды выслали его часовым в сторожевое охранение. И когда остался парень глухою ночью один, когда между ним и австрийцами не было никакой преграды - такая жуть взяла его, что он чуть не взвыл от страху… Так испугался, что бросил ружье и побежал куда глаза глядят. И вдруг - трах! - наткнулся на что-то. Смотрит - убитый австриец, совсем холодный. Почесал наш воин свой промерзлый затылок, раздел австрийца, надел все это на себя, захватил ружье - и твердыми шагами пошел обратно - прямо в штаб соседнего полка. Набежали наши, схватили, привели: "Ты кто?" - "Славянин. Не желаю воевать. Желаю в плен. Я люблю русских". - "Ну, молодец". Угостили водкой, отослали в тыл, а потом и отправили в Сибирь, в лагерь военнопленных. Три года прожил как у Христа за пазухой.
- Гм… да. Любопытный зверь. А это кто?
- Этот? Тоже штучка. Помните крымскую эвакуацию? Легко было тогда списаться на берег? То-то оно. И рекомендацию требовали, и поручительство, и отзыв о поведении… А он сделал проще: подстерег, когда французская комиссия на пароход приехала, - да и запутался между французами в качестве переводчика. Суетился, переводил - больше всех… Совсем подкупил французов… Те и спрашивают: "А вы тут что делаете?" - "А я, говорит, с вами приехал с берега - родственника хочу взять". - "А вы сами кто такой?" - "Помилуйте, у меня тут свой завод, я его туда инженером пристрою - на тысячу лир в месяц… Он замечательный человек!! Идеальная личность! Я его хочу на всю жизнь обеспечить. Вот и паспорт его - поставьте штемпелечек!" Да и подсунул свой паспорт. Они видят - такое солидное лицо ручается - поставили!
- Да… - задумчиво заметил я. - Вот это я называю самодеятельностью… Сам себя расхвалил, сам себя взял на поруки и сам же себя списал на берег… Ваш зверинец начинает меня заинтересовывать! Что это, например, за редкая черная птица?
- О нем - два слова. Буквально два. Я даже не скажу их, а только покажу визитную карточку.
Приятель бесцеремонно подошел к жгучему брюнету, пестро одетому, попросил визитную карточку и, улыбаясь уголками рта, вернулся ко мне.
- Глядите - характеристика всего в два слова: "Христофор Христолидис - комиссионер удовольствий".
Я даже присвистнул.
- Да разве есть такая профессия?
- Очевидно.
- Ну, какое же удовольствие может доставить мне этот "комиссионер удовольствий"?.. Скажем, для меня лучшее удовольствие, когда я лягу в постель почитать рассказы Андреева или Куприна. Что ж, он будет сидеть около меня и читать?
Приятель рассмеялся.
- Поистине, вы с честью носите свою кличку Простодушного! Нет, Христо - комиссионер совсем не таких буколических удовольствий… Дайте ваше ухо.
- Ну, раз ухо - тогда я понимаю и без уха. Хорошая птица!.. И лицо этакое… выразительное… и клюв на месте… А вон у того господина, наоборот, очень приличный вид.
- Еще бы! Импресарио Шаляпина.
- А-а! Возил Шаляпина?
- Нет, не возил.
- Но вы же говорите: импресарио.
- Видите ли… Он устраивал во всех городах концерты Шаляпина, но ему всегда не хватало одной маленькой подробности: самого Шаляпина.
- Однако это ведь очень густо пахнет тюрьмой…
- Помилуйте, за что же! У него все это было без уголовщины. Скажем, приезжает он в Кременчуг, выпускает афиши: "Концерт Ф. И. Шаляпина" - публика валом валит в кассу, однако там уже аншлаг: все билеты проданы. Все в отчаянии, но тут выходит этакий благодетель - он же самый - и шепчет на ухо тому, другому, третьему: "Есть у меня десятирублевые билетики, да только меньше 15 никак не могу продать". "Голубчик, продайте". Продает. А когда все билеты проданы из-под полы за полуторную цену - новый анонс: "Ввиду болезни Шаляпина концерт отменяется. Деньги за билеты можно получить обратно в кассе". И честно возвращает: на билете - 10, получи 10, на билете - 20, получи 20. До копеечки со всеми расплачивается.
- Черт его знает, - опасливо покосился я на импресарио. - Мы тут сидим, разговариваем, как ни в чем не бывало, а ведь они все не в клетках. На свободе.
И как будто в подтверждение моих слов на меня сзади накинулся один зверь, щелкая зубами и сверкая глазами.
- А-а, - кричал он, - кого я вижу! Сколько лет, сколько зим! Я ведь вас по Питеру еще знаю. Говорят, недурно устроились. Случайно есть замечательно выгодное для вас дело.
- Если замечательно выгодное, - серьезно сказал я, - то заранее иду на него.
- Вот и прекрасно! Видите ли, у меня в Орле есть дом. Так как там большевики, а мне нужны деньжата, то я бы вам его дешево продал. За три тысячи лир. Даже за полторы. Я вам и адрес дам. Дайте пока 500.
- Согласен! - весело вскричал я. - Дом беру. Тем более, что у меня около Орла есть именьице, на которое я не прочь поменять дом. Ваш дом стоит 3000, мое именьице 3200. Доплатите мне 200 лир и забирайте все именьице. Там и адреса не нужно - всякий дурак знает. Спросите "Аверченковку". Коровы есть, павлины.
Но он не слушал. Шептал уже что-то за другим столиком.
Мой приятель смеялся.
- Ничего, - говорил он. - Это не страшно. Иногда даже можно просунуть руку сквозь прутья клетки и пощекотать их за ухом.
Второе посещение зверинца
- Ваш константинопольский зверинец мне очень понравился, - сказал я, подмигивая опытному приятелю при встрече. - Не сведете ли вы меня туда снова?
- То-то же. Я сразу угадал в вас опытного зоолога. Ну, что с вами делать - пойдем.
В зверинце я увидел почти всех старых знакомых: и "комиссионера удовольствий", и человека, который сам себя поднял за волосы, и того, что в одном случае дал о себе восторженный отзыв… Но кроме этих удивительных прежних экземпляров были и новые, свеженькие.
Осмотрел я сначала грузного, плохо выбритого мужчину с каменным, неискусно высеченным лицом.
- Посмотрите вы на него: как будто ни одной тонкой мысли не может отразиться на его лице - а на самом деле - тонкий психолог! Достоевский по проникновенности в глубины человеческого духа.
- Писатель он, что ли?
- Совсем напротив, как говорят институтки. Каторжная у него профессия.
- Ну, не томите!
- Слушаю-с. Сей муж ходит по Пере и ищет подходящих для дела парочек. Скажем, идет такая, тесно прижавшись друг к другу, он ей все время бубнит вполголоса неиссякаемое, вечное: "Ольга Петровна, знаете ли вы, что ваш образ не дает мне покою: день и ночь стоите вы, прекрасная, чуткая, передо мною"… - "Виноват!" - вдруг раздается сбоку голос "психолога". "Можно на минутку?" - "Что прикажете?" - отрывается от сладких слов в сторону влюбленный. "Психолог" наклоняется к его уху и выразительно шепчет три слова. Понимаете? Три слова!
- Какие?!
- Три слова: "Лиру или в морду!" и у него при этом такое мужественное решительное лицо, что третьего выхода, очевидно, быть не может. Влюбленный сразу соображает все шансы pro и contra: затеешь скандал, получишь пощечину при любимой девушке - одна сторона. Сделать приятное лицо и вручить безболезненно лиру мужественному "психологу" - другая сторона. "С удовольствием", - с напряженной приветливостью отвечает влюбленный, вынимает из бумажника лиру и вручает по принадлежности.
"Кто это?" - спрашивает девушка, когда "психолог" отошел. - "Это? Один мой старый приятель, впавший в бедственное положение. Понимаете, у него тоже есть любимая женщина, которая больна сейчас. Понимаете, не мог не помочь. Он меня растрогал до слез". - "Какой вы добрый", - шепчет умиленно девушка и крепче прижимается к своему спутнику. И все довольны. А "психолог" снова спешит к новой намеченной парочке и снова шелестит его категорический шепот: "Лиру или в морду!"
Я взглянул на стенобитное лицо "психолога". Очевидно, он очень много бил на своем веку. Но и его били немало.
- Следующий экземпляр, - тоном сторожа при клетках, дающего объяснения, продолжал приятель. - Их, собственно, даже двое - видите, рядышком сидят. Но прежде, чем о них, - взгляните на это письмецо!
Я прочитал вынутое им из кармана письмо:
- "Вам пишет женщина, которую вы не знаете, но которая безумно, молниеносно влюбилась в вас. Что вы со мной сделали? Я молода, говорят, очень красива, за мной хвост платонических вздыхателей, но никто мне не нужен с тех пор, как я увидела вас, моя звездочка. Я хочу встретиться с вами! Буду завтра в ресторане "Слон". Подождите меня за бутылкой Кордон-Вэр, бокал которого и я выпью. Вся и всегда ваша - Людмила N…"
- Счастливец вы, - со вздохом зависти сказал я. - Как вас любят женщины!!!
- Черта с два, - грубо перебил опытный. - Я, как дурак, проторчал полтора часа, выпил всю бутылку и ушел!
- Наверное, ее муж не пустил, - утешал я.
- Какой там к черту муж, когда письмо, как я потом выяснил, написано этими двумя фруктами, которые сидят перед вами.
- Но ведь они мужчины?! - простодушно изумился я.
- Ну да. Хозяева ресторана "Слон". Это они таким образом заманивали в свой вертеп публику. Узнавали адреса и катали в день по два десятка таких бильеду. Не щадили ни пола, ни возраста.
- Все-таки они дали вам несколько минут красивого переживания, когда вы ожидали за бутылкой шампанского. А что такое подлинное счастье? Оно заключается в ожидании счастья.
- Ну, вот вам последний экземпляр, и пойдем. Это видите ли, теперь рантье, он тихо и честно живет на проценты с валюты, которую вывез из Крыма, а валюту он получил благодаря успешной конкуренции с двадцатью пятью кошками.
- Поистине, эфенди, я ничего не понимаю!
- В этом вы похожи на тех кошек, которые тоже ничего не понимали. Была, видите ли, у него в Крыму богатая тетка - невероятная кошатница и ханжа. Вся ее жизнь была в двадцати пяти кошках и котах и в хождении в церковь на все обедни, вечерни и заутрени.
И приехал к ней гостить племянник, этот самый хитроумный молодой человек. Видит - кошкам все, ему ничего. Пронюхал даже, что сумасбродная старуха все свое состояние отказала на содержание котов, обойдя племянника. Думал он, думал, целыми днями валяясь на кровати, - и удумал… Снял однажды со стены арапник, пошел во флигель, где коты, несколько раз перекрестился на образ и ну лупить котов арапником по спинам и по мордам… Коты, конечно, кто куда: под столы, на портьеры вскарабкались… И принялся он проделывать эту штуку целых полтора месяца - ежедневно. Как старуха в церковь, он сейчас же арапник со стены, во флигель войдет, истово перекрестится - и ну утюжить по голове, по чем попало. Те опять - кто куда… И вот однажды, когда счел он дрессировку законченной, - приходит к тетке и говорит: "Тетя! Вы человек богомольный… И мне тяжело говорить, тетя, что вы так котов любите, а в них нечистый дух сидит". "Зачем врешь, - возмутилась тетка. - Бедных котиков обижаешь. Откуда там в них нечистая сила?" - "А пойдем во флигель, докажу!" Вошли они, стал он посредине и только перекрестился, как коты - кто куда, под столы, на комод, на портьеры карабкаются - визг, мяуканье, будто действительно в них дюжина бесов! "Видите, тетя!" Разогнала тогда старуха котов, а богомольному племяннику почти все деньги при жизни передала.
Я посмотрел на богомольного племянника: у него было кроткое, мягкое, женственное лицо. Такие лица бывают у каторжников, попавшихся за подделку ассигнаций…
Оккультные тайны Востока
Прехорошенькая дама повисла на пуговице моего пиджака и мелодично прощебетала:
- Пойдите к хироманту!
- Чего-о-о?
- Я говорю вам - идите к хироманту! Этот оккультизм такая прелесть. И вам просто нужно пойти к хироманту! Эти хироманты в Константинополе такие замечательные!
- Ни за что не пойду, - увесисто возразил я. - Ноги моей не будет… или, вернее, руки моей не будет у хироманта.
- Ну, а если я вас поцелую - пойдете?
Когда какой-либо вопрос переносится на серьезную деловую почву - он начинает меня сразу интересовать.
- Солидное предложение, - задумчиво сказал я.
- А когда пойти?
- Сегодня же. Сейчас.
Фирма оказалось солидная, не стесняющаяся затратами. Пошел.
* * *
Римские патриции, которым надоело жить, перед тем как принять яд, пробовали его на своих рабах.
Если раб умирал легко и безболезненно - патриций спокойно следовал его примеру.
Я решил поступить по этому испытанному принципу: посмотреть сначала, как гадают другому, а потом уже - и самому шагнуть за таинственную завесу будущего. Около русского посольства всегда толчется масса праздной публики.
Я подошел к воротам посольства, облюбовал молодого человека в военной шинели без погон, подошел, попросил прикурить и прямо приступил к делу.
- Бывали вы когда-нибудь у хироманта? - спросил я.
- Не бывал. А что?
- Вы сейчас ничего не делаете?
- Буквально ничего. Третий месяц ищу работу.
- Так пойдем к хироманту. Это будет стоить две лиры.
- Что вы, милый! Две лиры!!! Откуда я их возьму? У меня нет и 15 пиастров.
- Чудак вы! Не вы будете платить, а я вам заплачу за беспокойство две лиры. Только при условии: чтоб я присутствовал при гадании!
Молодой человек зарумянился, неизвестно почему помялся, оглядел свои руки, вздохнул и сказал:
- Ну, что ж… Пойдем. Хиромант принял нас очень любезно:
- Хиромантия, - приветливо заявил он, - очень точная наука. Это не то что какие-нибудь там бобы или кофейная гуща. Садитесь.
На столе лежал человеческий череп. Я приблизился, бесцельно потыкал пальцем в пустую глазницу и рассеянно спросил:
- Ваш череп?
- Конечно, мой. А то чей же.
- Очень симпатичное лицо. Обаятельная улыбка. Скажите, он вам служит для практических целей или просто как изящная безделушка?
- Помилуйте! Это череп одного халдейского мага из Мемфиса.
- А вы говорите - ваш. Впрочем, дело не в этом. Погадайте-ка сему молодому человеку.
Мой новый знакомый застенчиво протянул хироманту правую руку, но тот отстранил ее и сказал:
- Левую.
- Да разве не все равно, что правая, что левая?
- Отнюдь. Исключительно по левой руке. Итак, вот передо мной ваша левая рука… Ну, что ж я вам скажу?.. Вам 52 года…
- Будет. (Мягко возразил мой "патрицианский раб".) Пока только 24.
- Вы ошибаетесь. Вот эта линия показывает, что вам уже немного за пятьдесят. Затем проживете вы до… до… Черт знает что такое?!
- А что? - заинтересовался я.
- Никогда я не видел более удивительной руки и более замечательной судьбы. Знаете ли, до каких пор вы доживете, судя по этой совершенно бесспорной линии?!
- Ну?
- До двухсот сорока лет!!
- Порядочно! - завистливо крякнул я.
- Не ошибаетесь ли вы? - медовым голосом заметил обладатель удивительной руки.
- Я голову готов прозакладывать! Он наклонился над рукой еще ниже.
- Нет, эти линии!!! Что-то из ряду вон выходящее!!! Вот смотрите - сюда и сюда. В недалеком прошлом вы занимали последовательно два королевских престола - один около 30 лет, другой около сорока.
- Позвольте, - робко возразила коронованная особа. - 40 и 30 лет - это уже 70. А вы говорили, что мне и всего-то 52.
- Я не знаю, ничего не знаю, - в отчаянии кричал хиромант, хватаясь за голову. - Это первый случай в моей пятнадцатилетней практике! Ваша проклятая рука меня с ума сведет!!
Он рухнул в кресло, и голова его бессильно упала на стол рядом с халдейским черепом.
- А что случилось? - участливо спросил я.
- Да то и случилось, - со стоном вскричал хиромант, - что когда этот господин сидел на первом троне, то он был умерщвлен заговорщиками!! Тут сам черт ничего не разберет! Умерщвлен, а сидит. Разговаривает!!! Привели вы мне клиента - нечего сказать!!
- Были вы умерщвлены на первом троне? - строго спросил я.
- Ей-Богу, нет. Видите ли… Я служил капитаном в Марковском полку, а что же касается престола…
- Да ведь эта линия - вот она! - в бешенстве вскричал хиромант, тыча карандашом в мирную капитанскую ладонь. - Вот один престол, вот другой престол! А это вот что? Что это? Ясно: умерщвлен чужими руками!
- Да вы не волнуйтесь, - примирительно сказал я.
- Вы же сами говорили, что Его Величество проживет 240 лет. Чего ж тут тревожиться по пустякам? Вы лучше поглядите, когда и от чего он умрет по-настоящему, так сказать - начисто.
- От чего он умрет?.. Позвольте-ка вашу руку… Хиромант ястребиным взглядом впился в капитанскую ладонь, и снова испуг ясно отразился на его лице.
- Ну, что - нетерпеливо спросил я.
- Я так и думал, что будет какая-нибудь гадость,
- в отчаянии застонал хиромант.
- Именно?
- Вы знаете, от чего он умрет? От родов. Мы на минутку оцепенели.
- Не ошибаетесь ли вы? Если принять во внимание его пол, а также тот преклонный возраст, который…