***
Ледар погрузил ладони в тёплый отвар и в блаженстве прикрыл глаза. Последнюю неделю суставы ломило так нестерпимо, будто колдун попал прямиком в ад, и за него уже взялись черти.
Кисти ныли не от болезней. С конца зимы Ледар колдовал почти без передышки, и рукам досталось много работы. Это ведь не иносказательно так говорится – "чары плести". Занятие не для доходяг худосочных.
Но боль того стоила – плёл он знатно. Осторожно, мелкими шажками, чтобы не выдать себя, не спугнуть ворога, набрасывал тут и там петельку за петелькой, пока не получил крепкую добрую петлю. Оставалась сущая малость – подождать, пока нужная голова в неё сунется.
Чары почти готовы. Пожалуй, они стали его лучшим творением за долгую службу священнику. Теперь для завершения дела требовалось покинуть Москву. Давненько не приходилось Ледару бродить по миру. Викарий держал на привязи. Но нынче священник и сам был в деле, даже людьми по первой же просьбе помог, несмотря, что на другом конце света бедует.
Итак, завтра в путь. Предвкушение похода разгоняло кровь.
Ледар пошевелил пальцами и с удовольствием ощутил, как отступает боль.
***
От реки тянуло утренним холодком. Назвать сие дуновение свежестью не позволяла страшная вонь. Ладейщики не утруждали себя ночной беготнёй по нужде на берег. Всё, что предназначалось отхожим ямам, плавало теперь между боками кораблей, смешиваясь с остатками пищи, всяческим хламом и трупами крыс.
Крот то и дело морщился. Косой не обращал на смрад внимания, он выискивал колдуна. Коль уж встреча назначена возле пристани, стало быть, какая-то из ладей ожидает их.
Ломаный ряд судов молча покачивался у надолбов. Купцы как обычно спали после ночной попойки, а их слуги считали излишним проявлять рвение. К отходу или хотя бы погрузке никто не готовился.
На одном из кораблей вдруг послышался разговор. Говорили тихо, но среди неразборчивого бормотания мелькнуло знакомое имя – Камчук. Косой напряг слух. На Камчука он имел зуб. Да ещё какой. В прошлом году именно через рыжего парня они с Кротом едва не влипли в крупные неприятности. От княжьего гнева их тогда спасло лишь чудо да суматоха, вызванная смертью митрополита и самого князя. Теперь, пытаясь разобрать слова, Косой подумал, а не тот ли случай и послужил нынче причиной выбора тысяцким их с товарищем в качестве провожатых колдуна. Если так, то должок Камчука несколько вырос.
Расслышать Косому больше ничего не удалось. Разговор прекратился, а на берег сошёл человек, совсем непохожий на рыжего знакомца. На нём была странная шапка с полями и куртка, в каких здесь ходили лишь иноземцы. Посмотрев с подозрением на вооружённых людей, человек втянул голову в плечи, и прихрамывая побрёл подальше от них вдоль реки.
То, что случилось потом, заняло считанные мгновения. Косой лишь по памяти смог восстановить происшедшее. Да и то весьма смутно.
Что-то белое метнулось навстречу иноземцу, словно призрачный вихрь. Блеснула сталь. Человек с корабля не успел даже вскрикнуть. Взмах сабли, ещё один. Вихрь исчез, будто его и не было, а иноземец свалился в реку. Взметнулась с шумом вода, опала, и всё затихло.
Косой стоял без движения. Крот запоздало потянулся к мечу. Но его запястье вдруг охватили цепкие пальцы. Воин сперва вздрогнул от неожиданности, затем возмутился подобной наглости. Резко повернулся, намереваясь устроить драку, но наткнулся на злобный прищур Ледара. Как за их спинами оказался колдун, оба вельяминовца прозевали. Тут, верно, не обошлось без волшебства.
– Остынь, – сказал Ледар Кроту. – Это не наше дело.
Взглядом он вернулся по цепочке следов убитого.
– Корабль Берга, – буркнул колдун. – Жаль, нет времени выяснять подробности. А вообще любопытно.
Он показал спутникам на небольшое судёнышко, что стояло в самом конце пристани.
– Нам туда.
Глава XXII. Бегство
Городец Мещёрский. День спустя
Догадки закончились, когда к берегу прибило тело злополучного купца. Никакого серебра при мертвеце, понятно, не нашлось – как он выплыл бы с серебром? Зато глубокая, побелевшая от воды борозда поперёк тела свидетельствовала, что купец не сам потонул. Да и не потонул вовсе – убили его. А кто именно убил, тут у людей разногласий не возникло. Смуглого чужака рук дело, больше некому.
Некоторые сразу к воеводе подались. Защищать людей – его прямая обязанность. Князь-то стар совсем, из крепости носа не кажет, старший его сын Александр в Елатьме обитает, а младший Варунок вообще неизвестно где. Так что Лапше за всех думать назначено. Но тот отмахнулся.
– Не в городе убийство случилось и не с кем-то из горожан. Чего же я, по лесам всех разбойников гонять буду? Кто его просил в одиночку с таким богатством топать?
– Не разбойники это, – говорили люди.
– Догадываюсь, – кивал Лапша. – Ну, а если тот самый, что по государеву делу следствие ведёт, то тем более не резон мне встревать. Годами нас ордынцы не трогали, так и не стоит напоминать о себе лишний раз.
Прав был по-своему воевода. Не об одном ком-то, о целом княжестве заботился. Но людям от этого спокойнее не стало.
Тут из Елатьмы вести пришли, что двоих подручных того купца зарезали прямо на глазах сображников на тамошнем постоялом дворе. Спьяну подробностей рассказать никто из свидетелей не смог. Вернее смог, но смутно. В одном все сходились: убийца один был. Слова не сказал, выхватил саблю и порубил бедолаг.
– Двое осталось из этих-то пришлых, – говорили люди. – Один точно в Муром ушёл, а второй где-то в наших краях скрывается.
– Ш-ш! – осаживали болтунов другие. – Незачем изверга чумазого на след наводить.
***
Араб арабом, но и свои заботы Сокола не оставили. Рябиновый посох ему теперь в каждой палке мерещился. И сны тревожные не отпускали. Зловещими были сны. Что-то вызревало внутри него. Ждало часа, чтобы предъявить на душу свои права.
– Такое ощущение, что я вижу чужие сны, – пожаловался Сокол Мене.
– В смысле?
– В них нет ничего мне знакомого, известного, никакой зацепки для понимания или намёка на что-то действительное. Словно письмо на чужом языке, рассказывающее о чуждом мире и предназначенное совсем другому человеку.
– Может, таков мир Кугурака? – предположила Мена.
– Ерунда, – отмахнулся чародей. – Он не должен многим отличаться от яви. По сути, там обитают наши же предки и… наши страхи.
Они с Меной до ночи засиделись, разгадывая сны и обсуждая возможные лазейки, но ничего нового так и не придумали.
– Чувствую, не много времени осталось. Что-то решать надо.
Чародей погладил бороду. Наткнулся взглядом на меч и сказал твёрдо:
– Пора в Угарман двигать. С Борисом давно договорился. Но не только за этим. Угарман на полпути к Ветлуге. Думаю, там кое-что узнаю у колдунов местных. Со стариками поговорю, какие остались ещё. Может, и найду ниточку верную.
– С тобой пойду, – решительно заявила Мена и приготовилась уже отвечать на возражения товарища.
Тот посмотрел на девушку, но спорить не стал. Он и сам был рад, что не одному предстоит в такую дорогу пускаться.
– Значит, за день-два дела в городе утрясём, а там и выйдем. Даже с запасом получится. Хотя в таком положении запас лишним не будет.
Однако не пришлось им эти расчёты в жизнь воплотить. Вновь судьба вмешалась. Сперва Мена почуяла близость того самого мрачного гостя. Значит, вернулся в город араб, несмотря, что кровь за ним числится. Потому и ночью пришёл – знал, наверное, что теперь никакая тамга защиты не даст. Стало быть, не успокоился, не всем ещё отплатил.
– Где-то рядом бродит, – заметила Мена.
Сокол кивнул. Тоже почувствовал чужака.
– Чего ему здесь-то нужно? – удивилась девушка.
И тут в дом поскреблись. Они переглянулись тревожно, но пёс отнёсся к шуму спокойно и чародей, вполне доверяя животному, открыл дверь без опаски.
На пороге стоял молодой парень – один из четвёрки, что прибыла со злополучным купцом. И один из двух выживших. Сказать, что гость был напуган, значит, ничего не сказать. На бледном лице ни кровинки не разглядеть. Парня трясло, как от лихоманки. Руки дрожали.
Сокол даже расспрашивать не стал, что, мол, случилось, да какое дело в такой час привело. Впустил беглеца в дом и едва закрыв дверь, резко сказал:
– Я помогу тебе укрыться, если ты мне расскажешь, в чём всё-таки дело. Что не так с грузом вашим?
Парень смутился. Клятву ли он давал страшную, вину ли за собой какую чувствовал, но, видимо, нелегко ему было начать рассказ. Он и не начинал. Молчал.
Сокол прошёл в комнату, указал парню на лавку, сел сам. Мена смотрела на гостя нарочито равнодушно, не желая словом или вопросом испортить задумку товарища.
– Я ведь не из любопытства спрашиваю, – продолжил Сокол, умерив немного напор. – Пойми ты, с вашим товаром теперь мои друзья связаны. Их головы твой покойный хозяин подставил. Поэтому расскажешь мне всё как есть, если жить хочешь.
Никакой жалости к парню он не испытывал. Во-первых, тот сам виноват. Удирать вовремя надо было, как груз скинули. Во-вторых, у чародея иных забот через край валило, и жалеть кого-то ещё ему недосуг. Ну, а в третьих, друзей нужно предупредить.
– Может, варево дашь ему выпить? – предложила Мена. – То, что языки расплетает.
– Нет уж, – возразил Сокол. – Пусть сам свой страх преодолеет. Ему и самому в этом немалая польза будет. Скажет сейчас всё, как есть, значит и потом силу найдёт бороться. А если чарами из него вытащить правду, он только сломается.
Впрочем, это он больше для гостя сказал.
А тот, вот упрямец, по-прежнему молчал. Уже и без чутья колдовского слышно было, как где-то возле чародейской слободки ходит человек. И Сокол, и парень понимали, по чью душу ночной прохожий явился. И спасало оную душу, что в дом чародея аравиец соваться пока не решается. Ждёт, когда выйдет жертва.
– Меня зовут Томас Миллер, – начал парень. – Или попросту Том. Я англичанин из Гаскони. Мои товарищи англичане и французы. В основном земляки из Бордо. Наши короли воюют, но торговле это не помеха. Шкипер, тот и вовсе из Корнуэла. Мы его и не знали толком. Прибыл в Гиень на чужом галеоне. Нанял нас, наскоро собрав по кабакам. И предложил каждому долю в деле. Кто от богатства откажется, верно? Вот только не думали мы, насколько серьёзно заварится.
За время, проведённое в городе, Том неплохо освоил русский. Это порадовало Сокола. Языка англичан он не то чтобы совсем не знал, но подбирал слова с великим трудом и разговор мог получиться не столь гладким.
– Всё дело в пряностях, – объявил между тем парень.
– Нетрудно было догадаться, – вставила Мена, но тот не обратил на укол никакого внимания.
– Одни пряности представляют собой толчёную кору, другие являются листьями или цветками, есть среди них коренья. Иные и вовсе со зверья добывают, а то и из камня.
Чародей не перебивал парня, хотя о пряностях знал не меньше. Видно было, тот начал издалека, чтобы разговориться.
– А некоторые из пряностей суть семена, – продолжил гасконец. – Чёрный перец, длинный перец, кубебе, райские зёрна… в них-то всё дело.
– Ну? – близость разгадки раззадорила Мену.
– Мы везли не просто пряности… – парень вздохнул. – Мы везли всхожие семена.
В жилище чародея повисло молчание.
Благосостояние арабов держалось на исключительном владении источниками добычи пряностей. Края их произрастания держались в строжайшей тайне, а те, что были известны иноземцам ранее, теперь охранялись не хуже султанских гаремов.
Держа все пути в руках, арабы могли требовать с иноземцев любую цену и устанавливать такие объёмы продаж, которые создавали постоянную нехватку товара. Голод на пряности держал европейцев в узде.
Не удивительно, что любое посягательство воспринималось владыками юга, как серьёзное преступление. А сейчас речь шла не просто о незаконном вывозе пряностей. Всхожие семена могли значительно опустошить арабскую казну. Подорвать всё их состояние.
Теперь многое в поведении злополучного купца стало понятным. Вот почему он пошёл окольным путём, вот почему спешил сбросить груз, когда понял, что с товаром ему не уйти. Да, мещёрцы просчитались. Пряности пахли отнюдь не наживой, они пахли великой кровью.
Томас сглотнул.
– Мы все могли стать богачами, даже мальчишка, который пошёл с нами слугой. Даже его доли хватило бы, чтобы никогда больше не утруждать руки работой. Он-то и погиб первым. У арабских владык, оказалось, есть особый отряд "идущих по следу", или перехватчиков, как их ещё называют… не наёмники, люди из благородных семей, если уместно так называть нехристей.
Сокол ухмыльнулся, но Томас не заметил оплошки.
– Следят за вывозом пряностей обычные мытари. Но если их заслоны кто-то преодолеет, наступает черёд "идущих по следу". О! Это не люди. Это гончие псы. Они преследуют долго и упорно. Их не останавливают ни моря, ни чужбина. Только исполнив месть, только насадив на колья головы преступников, и только перехватив или уничтожив груз, они вправе вернуться домой.
Сказав главное, выдав тайну, гасконец больше не спотыкался. Ему не терпелось выговориться.
– Они догнали нас возле Каспия. Нам едва удалось уйти, пока перехватчики договаривались с людьми Джанибека. Мы потеряли троих в стычке у дельты, а потом ещё троих выше по Волге.
В конце концов, наш шкипер решил сбросить товар за цену обычных пряностей. Но в большом городе это было опасно. Всюду есть глаза и уши. Поэтому мы даже не пристали в Нижнем, а повернули сюда. Гребли, пока хватало сил.
– Продав товар, шкипер прихватил с собой не только серебро, но и образцы, надеясь, что погоня уйдёт за новыми владельцами груза, а он доставит домой хотя бы малость.
– Вот же негодник, – возмутилась Мена.
– Этот твой "идущий по следу", он один явился, или у него имеются где-то друзья?
– Их несколько человек, но этот главный среди них. Думаю, в Нижнем Новгороде они потеряли нас и разошлись. Остальные, видимо, отправились вверх по Волге, а этот повернул на Оку. Но он и один стоит целого войска. Не знаю, где его учили так работать клинком, однако мы для него, что заросли лопухов для мальчишки.
– Ассассин? – задумался Сокол. – Вряд ли. Их давно извели. А если какой и уцелел, то не будет с арабами дело иметь.
Он помолчал.
– Что ж. Всё равно мы собирались уходить со дня на день. Почему бы не отправиться прямо сейчас?
– А мы сможем отвлечь араба? – спросила Мена.
– Надо попросить Кавану. Она займёт его на некоторое время своими маленькими шалостями. А потом пусть за нами идёт. Посмотрим, как он в лесах да болотах след удержит. Заодно и отвлечём его от друзей.
– Я схожу, – вызвалась Мена.
– Огородами лучше, – посоветовал Сокол. – Мало ли что.
Девушка улыбнулась и вышла.
Чародей принялся собирать вещи. Возникшее опасное дело его вроде как отвлекло от тяжёлых дум. Смерть Вараша и последствия этой смерти для самого Сокола уступили место тревоге за судьбу друзей. И это придало ему столь необходимую уверенность.
Он обнял пса. Потрепал, прощаясь.
– Может, и не увидимся больше. Не на войну отправляюсь, боги просватали. Оголодаешь вдруг или приболеешь – к Вармалею иди, или к Каване.
Пёс молча выслушивал наставления. Он и без них не пропал бы. Не впервой одному оставаться.
Вернулась Мена.
– Порядок! Бабуля полезла в тайник за своими лучшими порошками и травами. Так что скоро начнётся, – она закинула за спину сумку и заметила. – Всё же нужно предупредить Ушана. Если Томас прав хотя бы наполовину, то когда этот аравиец набредёт на груз, мало им не покажется. И вурды твои не спасут, коли внезапно ударит.
– Как же их теперь предупредишь? – озадачился Сокол.
– Я попытаюсь. Не сейчас, дорогой как-нибудь.
– Слишком далеко.
– Далеко, – согласилась Мена. – На подробное послание сил у меня не хватит, но передать предупреждение об опасности я, пожалуй, смогу. По крайней мере, они будут настороже.
Глава XXIII. Чёртова дорога
Не-с-Той-Ноги неплохо прикрыла отход. Едва они спустились к реке, как на Лысом холме заиграли сполохи. Подобно пламени на сырой лучине, огни наверху, громко треща, рассыпались искрами. Вот только таких огромных лучин не водилось даже у сказочных онаров, а многоцветие делало жалкой игру драгоценных камней. Впрочем, красотой рукотворных падучих звёзд сейчас любовалась, разве что сама Кавана. Все прочие зрители были слишком заняты. Среди отблесков носились смутные тени, раздался истошный крик, затем другой. В городе поднялся шум. Люди подумали, что начался пожар. Кто-то рванул к слободке с вёдрами, кто-то поспешил разбудить воеводу.
Крутой склон прикрывал беглецов от колдовского свечения. Сокол, поискав в зарослях ивы, вытащил небольшую лодку. Далеко на такой не отправишься, а на другой берег съездить, или на острова ближние в самый раз. Правда, мала оказалась лодка для троих. Они разместились с большим трудом. Грести в такой тесноте не представлялось возможным, и люди отдали себя течению.
Охваченная суматохой чародейская слободка осталась позади. До поворота беглецы ещё наблюдали отблески пламени, слышали крики людей. Но крутые берега вскоре скрыли от них город.
Успел ли их преследователь понять, что добыча ускользнула, или всё ещё метался среди людей и сполохов, пытаясь достать врага? Сокол надеялся, что араб рано или поздно возьмёт их след и бросится в погоню, теряя время, столь необходимое мещёрцам, ушедшим с грузом проклятых пряностей.
Том молчал. Он был напуган. Причём, кажется, в равной степени боялся и "идущего по следу", и тех, кто помогал моряку спастись. Он бормотал молитву, путаясь в латинских словах…
Сокол правил веслом, стараясь держаться стремнины. Половинка луны, то скрываясь за облаками, то выныривая, подсвечивала путь. Пока свирепый араб сообразит, куда они делись, пока раздобудет лодку, их отнесёт уже далеко. Так что причин надрываться Сокол не видел.
– Кто тебе посоветовал обратиться ко мне? – спросил он у гасконца.
– Староста ваш торговый, Лешак, подсказал, – пояснил тот. – Ещё два дня назад, когда наших парней зарезали в Елатьме. Но я боялся обращаться к колдуну. У нас…
Он запнулся.
– У нас колдунов и ведьм топят в воде и сжигают на кострах.
– Тут твои соотечественники ничего нового не придумали, – заметил Сокол.
Том не захотел продолжать разговор. Замолчал. Запахнул поплотнее куртку и нахохлился. В эту пору по ночам ещё подмораживало. Вполне мог и снег под утро пойти. Хотя в полдень жара стояла летняя.
Пока лодка несла их вниз по Оке, Мена завернулась с головой в плащ. Затеплив там свечу, попыталась связаться с Ушаном. У неё ничего не вышло.
– Не знаю, что там с ними случилось. Но либо Ушану сейчас не до меня, либо…
Сокол махнул рукой.
– Не спеши с выводами. Попробуешь потом ещё раз.
Пристали к берегу возле Сосновки, где когда-то сражались с крысиным полчищем. До сих пор здесь виднелись следы укреплений, и даже смотровая вышка, хоть и покосилась, по-прежнему стояла возле обновлённой дороги.
Чародей припрятал лодку в кустах.
– Дорогой не пойдём, – сказал он. – В лесу ему куда труднее будет след отыскать.