- Лаццарони в Неаполе, довольствуясь ракушками, которые выбрасывает море, избегают труда, - и что же мы видим? Они валяются целый день на солнце, мало чем отличаясь от лежащих тут же собак, и справедливо вызывают к себе негодование путешественников. Это доказательство от противного или обратный пример. А посему, убедившись на примере Демосфена в крайней пользе труда и сопоставив это с пагубными последствиями праздности, в коих убеждает нас пример итальянских лаццарони в Неаполе, будем же подражать Демосфену и избегать примера презренных лаццарони… Тут уж часть патетическая! Это всегда так пишется!.. - уверенно закончил Пуприков Семён.
- Чёрт знает что! Словно бумага в присутственное место! "Всегда так пишется!" буркнул хозяин дома.
После обеда я почтительно предложил Семёну Пуприкову папиросу, а один присяжный поверенный до того растерялся, что предложил ему даже сигару:
- Вы крепкие сигары курите или средние?
А Семён Пуприков, медленно прихлёбывая ликёр, раскрасневшись, долго объяснял нам, как надо писать сочинения на какие темы.
И в каждой гимназии, в каждом классе есть такие специалисты, которые "знают, как эти бумаги надо писать".
Словно ходатаи при консисториях!
Ко всякому пишущему человеку часто обращаются чадолюбивые папеньки и маменьки с просьбой:
- Напишите ребёнку сочинение. Что вам стоит!
Но куда уж тут соваться!
Когда Тургенев за сочинение, написанное для гимназиста, с трудом получил тройку с минусом. А Щедрину за сочинение, написанное для дочери, и вовсе поставили два:
- Не знаете русского языка!
Старик, говорят, даже объясняться поехал.
- Ну, уж этого-то вы, положим, говорить не смеете. Незнание русского языка! Да сочинение-то писал я!
И это, наверное, никого не смутило:
- Да, но не так написано!
Не штампованные мысли и не штампованные слова,
После таких примеров, если к вам обращаются с просьбой: "напишите сочинение", конечно, не беритесь. Найдите какого-нибудь "ходока по этой части" из гимназистов, у которого все мысли и слова уже раз навсегда заштампованы:
- Вот, голубчик, напишите для одного моего маленького приятеля сочинение: "Описание деревни". А я вас за это на Марсово поле отвезу, на велосипеде кататься.
- За велосипед merci. А насчёт сочинения, это - мне пустое дело. "Описание деревни" велика важность! Сейчас нужно ниву описать, направо роща, река.
- Ну, а если реки в деревне нету?
- Гм… Как же так реки нету? Река непременно должна быть. Это требуется.
Так ещё со школьной скамьи штампуется наша мысль, отучают нас мыслить самостоятельно, по-своему, приучают думать по шаблону, думать, "как принято думать".
Наше общество - самое неоригинальное общество в мире.
Перефразируя знаменитую фразу Агамемнона, можно воскликнуть:
- У нас есть люди умные, есть люди глупые, но оригинальных людей у нас нет!
Быть "оригинальным" - даже недостаток.
Что вы слышите в обществе, кроме шаблоннейших мыслей, шаблоннейших слов?
Все думают по шаблонам. Один по-ретроградному, другой по-консервативному, третий по-либеральному, четвёртый по-радикальному. Но всё по шаблону.
По шаблону же ретроградному, консервативному, либеральному, радикальному, теми же самыми стереотипными, штампованными фразами все и говорят и пишут.
Я не говорю, конечно, о наших гениях, об исключительных талантах.
Гений, исключительный талант, это - розы, выросшие среди бурьяна. Бог весть каким ветром занесло их семена именно сюда!
Но обыкновенные, средние писатели.
Часто ли вы встретите в нашей текущей литературе оригинальную мысль, даже оригинальное сравнение?
Возьмите самого захудалого француза. И тот стремится что-нибудь новое, своё, несказанное ещё сказать.
А у нас только и думают, как бы написать, сказать "как все", повторить "что-нибудь хорошее", 20 раз сказанное.
Такая мыслебоязнь!
Только этой шаблонностью, которая разлита кругом и давит, как свинец, и объясняется, например, успех у нас декадентства.
Это естественный протест против преснятины в мысли, литературе, искусстве.
Цинга у общества от этой пресной пищи!
И бросаются люди на декадентство, как бросаются цинготные на лук, на чеснок, на лимон. Дёсны от преснятины чешутся.
Жалуются, что в наше время уж очень увлекаются. Кто национализмом, кто радикализмом, кто другим каким "измом". Что увлекаются, - беда бы не велика. Увлечение есть, - значит, жизнь есть, не засохла, не завяла. Беда в том, что увлекаются-то уж очень легко, сдаются на всё без боя: встретил теорию, и сдался ей на капитуляцию без борьбы. Думал по одному шаблону, а потом задумал по другому.
Да как же и иначе быть может, когда со школьной скамьи самостоятельная мысль забивалась, забивалась, забивалась, думать "по-своему" всячески воспрещалось и рекомендовалось думать не иначе как по шаблону.
И как это странно! Главным орудием к этому служило преподавание самого живого, казалось бы, предмета! Родного языка!
А между тем нет ничего легче, как сделать из этого именно "предмета" самый живой, интересный, увлекательный предмет, самое могучее орудие развития.
Любовь и уважение к этому именно "предмету" развиты среди юношества. Можно не заниматься чем угодно, но "русским языком" заниматься считается необходимым и почётным.
Всякий "развитой гимназист" считает необходимым заниматься русским языком.
Что же дают этим юношам, которые, - говоря громко, - с такой жадностью стремятся к этому источнику знания?
Половину курса они посвящают главнейшим образом на то, чтоб изучить, где надо ставить и где не надо ставить букву, которая совсем не произносится.
Вторая половина курса посвящена изучению "древних памятников" и того периода литературы, который никого уж не интересует.
Всё, что есть живого, привлекательного и интересного в "предмете", исключено.
Мёртвые сочинения вместо того, чтоб развивать, приучать мыслить, приучать к "недуманию".
И в результате…
Три четверти образованной России не в состоянии мало-мальски литературно писать по-русски. Привычка к шаблону в области мысли И спросите у кого-нибудь, - что такое русский язык.
- Скучный предмет!
А ведь язык народа, это - половина "отчизноведения", это - "душа народа".
Позвольте этим шаблоном закончить сочинение о преподавании русского языка.
Первый ученик
Первый день после каникул. 12 часов. "Большая перемена". Раздаётся звонок. Через полминуты на гимназический двор с криком, шумом, гамом вылетает толпа приготовишек, первоклассников и т. д., вплоть до четвероклассников. Старшие идут солидно и разговаривают о велосипедах и фотографии.
Второклассник (выбегая и вертясь кубарем) А немец-то потолстел! А немец-то потолстел!
Другой второклассник (по этому случаю подпрыгивает и напевает).
Немец-перец колбаса
Купил лошадь без хвоста,
Поехал жениться.
Иванов Павел, хочешь в салки играть?
Иванов Павел. Вот ещё, очень нужно в салки! Меня третьеклассники звали в китайцы играть!
Первоклассник (живо). А где будет Китай?
Третьеклассник (захлёбываясь). Около помойной ямы! Господа! Господа! Давайте так играть. Вы будете китайцами, а мы русскими! Бей китайцев! Ура!
Третьеклассники. Ура!
Голос. Уговор! Уговор! Я буду Леневич!
Другой голос. Какой ты Леневич, ты китаец!
Голос. Ай!
1-й ученик (изжелта-бледный мальчик, с чёрными кругами вокруг глаз. Волосы льняного цвета. Ходит отдельно в сторонке и для собственного удовольствия склоняет слово "conjunx"! Дойдя до звательного падежа). О, conjunx! (Замечает мальчика, который уплетает булку с колбасой, и подходит.) Дай укусить!
Мальчик с колбасой. За что?
1-й ученик. После каникул я всегда у тебя укусывал!
Мальчик с колбасой. Так то прежде! А теперь хочешь фигу с маслом?
1-й ученик (кидает злобный взгляд и отходит, переводя для своего утешения на латинский: "Никто не сомневается, что дурные ученики будут наказаны своими наставниками").
Первоклассник (к приготовишке, который стоит, растопырив ноги, и ест сладкий пирожок). Дай пирожок, мы тебя в игру примем!
Приготовишка (отдавая пирожок и доверчиво улыбаясь). Примите!
Первоклассник. Ты будешь миссионером. Хорошо?
Приготовишка. А что делать-то надо?
Первоклассник. А ты Богу молись, а мы тебя бить будем. Потому что мы китайцы! Господа, господа! Миссионер! Ура!
Приготовишка (ревет).
1-й ученик (подходя к мальчику, который ест большую булку с икрой). Шестопалов, у тебя с чем булка?
Шестопалов (с полным ртом, едва прожёвывая). С акрой… Мне ма-ма ак-ры па-ла-ши-ла… па-та-му-што мне ос-пу при-ви-ва-ли…
1-й ученик (у него текут слюнки). Дай укусить!
Шестопалов (моментально проглатывая всё, что у него было во рту, складывает комбинацию из трёх пальцев и подносит её к самому носу 1-го ученика). Высоси!
1-й ученик (нараспев и заманчиво). А я бы тебе летние работы списать дал.
Шестопалов (нараспев и радостно). А летние работы теперь не обязательны! Кто хочет, - делает, А кто не хочет, - не делает!
1-й ученик. А ты захоти!
Шестопалов. А я не хочу!
1-й ученик (обиженно отходит и переводит на греческий язык фразу: "Жадность есть мать всех пороков").
Мальчик (с мечтательными глазами, сидя в сторонке, доверчиво рассказывает другому мальчику). А дом наш был на горе, а под горою река. Так вот дом, а так река. Вот мы бывало по утрам с тётей пойдём купаться…
Другой мальчик (вдруг срываясь с места, во всё горло). Господа, Шишелев вместе с тёткой купаться ходил! Ура!
Все. Ура!
Мальчик (плача). Да мы не вместе!
Другой мальчик. Шишелева тётка купала! (Мальчики схватываются за руки и пляшут вокруг Шишелева дикий танец. Шишелев истерически плачет и топочет ногами.)
1-й ученик (подходя к мальчику, который ест курицу и булку с сыром сразу). Дай укусить. Я тебе extemporale дам списать!
Мальчик с курицей и с сыром. Дудки, брат! Экстемпоралий больше нет!
1-й ученик (со злобой). Свинья!
Второклассник (запыхавшись, глаза горят, подбегает к мальчику, который ест сначала ветчину, а теперь доедает булку отдельно). Васильев! Что ж ты? Там китайцы миссионеров бьют!
Васильев (забивая булку за обе щеки). А мне наплевать! У меня булка!
1-й приготовишка (горячо). У моего папаши в имении груши, яблоки на дереве растут. Как выйдешь в сад, всё груши, груши, груши…
2-й приготовишка (еще горячее). А у моего папаши арбузы на дереве растут! Всё арбузы, арбузы, арбузы!
1-й ученик (взяв под руку новичка, который ест кусок пирога с цыплятами, очень ласково). Хотя летние работы теперь и не обязательны, но я бы вам советовал. Вас за это греческий любить будет. Хотите у меня списать? Дайте пирога укусить!
Новичок. Да отстаньте вы от меня пожалуйста! Да не хочу я совсем! Убирайтесь вы к чёрту с греческим! Что вы ко мне пристали? (Быстро становясь в позу.) Хочешь, я тебе подножку и в морду?
1-й ученик (злобно сжимает губы, молча отходит, с отчаянием оглядывается кругом, вздыхает и достаёт из-за пазухи собственную булку с котлетой).
Вихрястый мальчик (вырастая как из-под земли, скороговоркой). Зубрила, дай откусить!
1-й ученик (поражённый). За что?
Вихрястый мальчик (помолчав и подумав). А за то, что я тебя дуть не буду!
1-й ученик. Вот ещё новости! Скажите пожалуйста!
Вихрястый мальчик (настойчивее). А то я тебя дуть буду!
1-й ученик (с отчаянием). На, откусывай! Смотри, столечко (берет булку пальцами так, чтоб дальше нельзя было откусить).
Вихрястый мальчик (раскрывает рот как пасть и хватает его зубами за палец).
1-й ученик (визжит). А-а-ай!
Вихрястый мальчик (дает ему под ножку).
Мальчик с кулаками (подскакивая). Ты чего дерёшься?
Вихрястый мальчик. А он зачем визжит?
1-й ученик. А он зачем кусается?
Вихрястый мальчик. А он зачем булки с котлетой не даёт?
Товарищи. Плюнь, плюнь ему на котлеты.
Мальчик живого темперамента. Стойте, я! Стойте, я! Вот я здорово у дворника на даче через зубы плевать выучился!
1-й ученик (плача). Как вы смеете мне на котлеты плевать. Мой папа действительный статский советник!
Авторитетный мальчик. Во-первых, недействительный, во-вторых, просто статский, в-третьих, твой папа дурак, а в-четвёртых, дуть зубрилу!
Все. Дуть, дуть зубрилу!
Голос. Из зубрилы жать масло!
Другой голос. Масло ему на голове ковырять!
Все. Дуй его! Бей!
Дома. 5 часов. Обед кончен. Статский советник сидит у себя в кабинете и задумчиво курит скверную сигару.
1-й ученик (входя в кабинет). Папа, возьми меня из гимназии.
Статский советник. Это ещё что?
1-й ученик. Экстемпоралий нет, летних работ нет, ничего нет. (Со вздохом.) Никаких доходов. Только бьют.
Статский советник (задумавшись). Эх, брат, и у нас то же на нашей государственной. Доходов никаких. Только бьют. (С глубоким вздохом.) Руку, товарищ! (Опомнившись.) Вон пошёл из кабинета, каналья!
На том свете
Сцена представляет Елисейские поля. Большое гулянье. Масса знаменитостей. Греки, римляне, римлянки, гречанки. Курциус, Кюнер, Ходобай, Кремер, Чёрный, одни уже покойники, другие в виде исключения, за ненадобностью на земле, взятые живыми на небо, сидят на корточках по краям дороги и торгуют исключениями.
Прекрасная Елена(за ней ухаживает Антоний). Это безобразие! Это возмутительно! Всякому мальчишке 8-9 лет рассказывают, что я от мужа убежала!
Антоний.Que voulez vous faire!Рассказывают неприличные анекдоты про почтенных людей, и это называется классическим образованием! Относительно меня тоже. Вы знаете, у меня при жизни был небольшой роман с Клеопатрой.
Елена.Elle estassez charmante, cette Cléo!
Антоний. После смерти немножко похудела. Вы понимаете, - змея: змею к себе приставила, это очень вредно. Но при жизни была очаровательна! Совсем Отеро. У неё были фантазии! Однажды мы ловили рыбу, и, можете себе представить, что она выдумала. Приказала нацепить мне на крючок солёную рыбу. Я вытаскиваю - селёдка! И представьте, такое происшествие рассказывают решительно всем! Детям! Но позвольте, почему же непременно селёдку? Мне случалось и ершей, и окуней, и плотву ловить, - я щук даже ловил! И об этом ничего. А о селёдке всем и каждому твердят. Помилуйте, самый маленький гимназист, на вопрос: чем был замечателен римский триумвир Антоний? - отвечает: "Тем, что он поймал солёную селёдку!"Shocking!
Курциус(во всё горло). И вот исключения из третьего склонения! Господин, купите исключений! Пощёлкаете!
Антоний. Ах, отстань ты со своими исключениями! Орёшь, как зарезанный!
Сократ(вступая в разговор). А со мной? Ведь я был Сократ! Лев Толстой в своё время! И вдруг, представьте, только и рассказывают направо и налево, как Ксантиппа меня раз помоями облила. Ведь она со зла. Она не знала. Если бы ей сказали, что об этом через 2,300 лет будут детям рассказывать, конечно бы, она вылила помои в другое место. Но какому же мудрецу пришла бы в голову этакая глупость! И вот не угодно ли! Спросите у любого молодого человека: "Что такое был Сократ?" - вам ответят: "А ему жена помои на голову вылила!" И только.
Юстиниан. Диффамация, а не классическое образование!
Кюнер. Вот неправильный глагол! Такой неправильный глагол, - хоть сейчас в музей! Сударыня, купите, как редкость!
Елена. Отстаньте от меня! (Сморщив нос.) Гипербореец!
Юстиниан(продолжая). Диффамация-с! Вы имеете полное римское право к суду за это притянуть, Да-с!
Нерон(горячо). Судите меня, как артиста-с! Да-с! А моей частной жизни трогать не смеете! Я кн. В. В, Барятинскому письмо напишу!
Все. Написать! Возмутительно!
Цицерон(под руку с Каталиной). Надоел мне тут один гипербореец. Говорит, что сам где-то Цицероном был. Всё почтенье свидетельствует. Подарил ему свой старенький плащ, чтоб отстал. Ужасно беспокойный покойник. Как увидит, сейчас подбегает: "Ваше красноречие, отечество в опасности!" И всё про тебя, о Катилина! "Отстаньте вы, - говорю, - от меня. Об этом уж забыть пора!" И Катилина вовсе не такой уж был, а очень уважаемый в своё время человек. И отечество вовсе в такой опасности не было. Просто мы, охранители, выдумали, чтоб "спасти" и отличиться. И то, что вам угодно титуловать даже в учебниках истории "сволочью" Катилиною, было уж вовсе не "сволочь".
Катилина(басом). Теперь это пролетариатом зовётся.
Цицерон. "И умерли они все, получив раны в грудь и лицо, а не в спину и затылок." Какая же это "сволочь"? Да и я-то, какой я "отец отечества"? Так, в роде Вальдека-Руссо. Буржуазный оратор и представитель буржуазных интересов.Ministère de la défense nationale. Et voilà tout!
Ходобай. Спряженья хороши!
Цицерон. Отстань, братец! (Проходят.)
Ходобай. Совсем плохие дела пошли! И на том свете теперь наши исключенья не в ходу и здесь никто не спрашивает.
Кремер. А прежде-то! Поистине золотой век был! Что ни год, то новое издание грамматики выпускаешь, "исправленное и дополненное новыми исключениями". Мальчишки каждый год новое издание и покупают. И Салаев покойник сотни тысяч на этом наживал и нам десяточки перепадали!