- Что, подарок поднесли? - полюбопытствовала старуха, которая успела вернуться и теперь запирала дверь.
- Да вроде того, - ответствовал Бокуан с улыбкой.
То, что ларец ему вернули, в конце концов было вполне естественно - ну, как естественно размокает земля в дождь, - так что поводов для подозрений не напрашивалось никаких.
Кодзукэноскэ Кира вернулся в свою усадьбу, что в квартале Гофукубаси, в пятом часу утра. Дождь к тому времени ослабел и перешел в легкую морось, а в небе меж туч проглянула луна. Как только Кира вылез из паланкина, управитель усадьбы Татию Мацубара, вышедший встретить хозяина, тотчас учуял сильный запах спиртного. Выражение лица у его светлости, как и следовало в его возрасте и звании, оставалось непроницаемым, но по неким неуловимым признакам можно было догадаться, что вельможа пребывает в прекрасном расположении духа. С суровостью во взоре, не отвечая на учтивые приветствия приближенных и челяди, он проследовал в свои покои, но, как заключил про себя Татию, все это делалось только для вида, чтобы поддержать строгость порядков в доме. На самом же деле настроение у его светлости было преотличное.
Когда, отпустив всех спать, Татию наведался в хозяйские покои, он застал его светлость сидящим удобно опершись о подлокотник, с чашкой чая в руках. Кира встретил доверенного слугу легкой улыбкой.
- Как изволили прогуляться?
- Ничего… - коротко проронил Кира, давая понять, что визит прошел удачно, однако рассказывать подробности он не намерен. - Что-то устал я, надо ложиться. Ох уж эти развлечения! - лукаво подмигнул он.
Управитель, низко кланяясь, выскользнул из комнаты. Отзвук его шагов уже затих было в глубине коридора, но вдруг послышался снова:
- Когда вас не было, приходили от его светлости Асано.
- Хо! От Асано? - заинтересованно воскликнул вельможа. - С приветственным визитом?
- Так точно. Велели передать поклон и сказать, что просят любить и жаловать по случаю назначения их светлости распорядителем приема посланников его величества.
- Ну, и кто же приходил?
- Старшие самураи Хикоэмон Ясуи и Матадзаэмон Фудзии. Велели еще передать небольшой подарок…
- Да?
- Штуку шелка - в рулоне.
Кира молчал. Его усохшее лицо мгновенно окаменело и приняло грозное выражение. Белые, все еще гладкие для столь почтенного возраста, тонкие пальцы нервно барабанили по подлокотнику.
- Ну, ладно же! - промолвил он наконец со странной интонацией. - Иди спать!
- Слушаюсь! - отвечал Татию.
Подняв глаза на хозяина, он увидел на лице его светлости угрюмую и суровую маску. Оставалось только откланяться и незаметно удалиться.
Несколько дней назад князь Сакиёноскэ Датэ, назначенный распорядителем приемов для посланцев экс-императора, преподнес его светлости в дар несколько штук первоклассной шелковой ткани из Каги, да еще несколько сотен золотых, да еще складную ширму с картиной кисти самого Танъю Кано. В сравнении с домом Датэ, владевшим небольшим уделом Иёсида с доходом всего тридцать тысяч коку в год, дом Асано, владевший уделом Ако в краю Бансю с доходом пятьдесят три с половиной тысячи коку в год, был куда как состоятельнее. Татию понимал, что, получив в дар от Асано какую-то жалкую штуку шелка, господин будет взбешен, и ожидал возвращения его светлости с тревогой. Настроение у хозяина, конечно, было испорчено. Зная характер его светлости, Татию пробормотал себе под нос как бы в утешение:
- Ладно уж, завтра увидим, чем все обернется, - и с этими словами управитель скрылся в дальнем конце темного коридора.
- Надо же, одна штука шелка… - с легкой усмешкой прошептал Кира.
До сего дня от Асано не было никаких изъявлений почтения. Ну, что ж, не было так не было, но такое… Нет, такое издевательство ему даром не пройдет. Кира был до такой степени разъярен, что не в силах был сдерживать распиравший его гнев, запечатленный на лице в злобной гримасе. Впору было выплеснуть бешенство на кого угодно, хоть на управляющего, который явился с таким докладом. Кира с сожалением подумал, что от чудесного безоблачного настроения, с которым он возвратился от Микуния, не осталось и следа - а все из-за одного дурацкого разговора!
- Ладно! - буркнул он.
Завтра будет завтра, а сегодня… Конечно, это дело с Асано безнаказанным оставить нельзя. Он мрачно, по-стариковски причмокнул и поднялся. Вспомнилось, что на прощанье Микуния вручил гостю подарок - коробку со сластями. Еще извинялся: мол, неловко обременять вашу светлость… А когда сопровождавший его самурай тот ларец принял, видно было, что держать-то подарок ему тяжело… Слуги занесли ларец в комнату, и теперь он лежал в углу.
Кира впервые мог вплотную рассмотреть подношение. Он пододвинул коробку поближе к ночнику. И впрямь, тяжеловат оказался ларчик. Развязав красно-белый плетеный шнурок, сановник поднял крышку и заглянул внутрь.
Ларец был похож на тот, что достался в подарок Бокуану, только намного глубже и не с двойным дном, а с тройным. Сняв переборки между слоями и изучая содержимое ларца, Кира враз позабыл о неприятном сообщении управляющего, а лицо его непроизвольно приняло благостное выражение.
- Ну-ну! - одобрительно кивнул он.
Он снова бережно завязал шнурок. Да, посмотришь на такой подарок - и поймешь, что значит настоящее дружеское внимание. Вот так, наверное, чувствует себя ребенок, когда найдет утром под подушкой купленный родителями подарок. Кира с трудом поднял ларец, перенес его в спальню, поставил на полку. Он снова был в отличном расположении духа.
В спальне безмолвно ожидал его молодой прислужник, который обычно помогал хозяину переодеваться на ночь. Кира распустил длинный кушак, сбросил кимоно и подошел к юноше, чтобы облачиться в спальный халат. Продевая руки в рукава, он, ухмыляясь, ласково спросил:
- Что, заждался, небось? Спать хочется?
- Да нет, - возразил слуга, и его бледное лицо в полутьме спальни осветилось ответной улыбкой.
- Завтра с утра можешь спать подольше. Если придут будить, скажи, что я разрешил. В молодости, я знаю, всегда спать хочется.
С этими словами его светлость водрузил свои тощие телеса на мягкую перину и, озабоченно поправив подушку, взглянул в сторону юного лакея, который аккуратно складывал хозяйское кимоно.
- Послушай! - сказал он, будто внезапно что-то вспомнив, - доводилось ли тебе бывать на спектаклях в квартале Сакаи?
Юноша, зардевшись, чуть слышно отвечал:
- Нет, ваша светлость, не доводилось.
- Нет? Такие симпатичные там есть мальчишки…
Тепло футона быстро разливалось по рукам и по ногам. Уютно устроившись под одеялом, Кира смаковал в памяти воспоминания о недавней встрече с тремя обворожительными вакасю. Эта белая кожа с матовым отливом, словно окраска грушевых цветов… Эти томные манящие загадочные глаза под длинными черными ресницами, полные невыразимого кокетства. Ему, старику, прелестные отроки внушали сладостное и щемящее чувство.
Хикоэмон Ясуи и Матадзаэмон Фудзии, самураи дома Асано, доставившие дары в усадьбу Киры, на обратном пути, не доходя до своего подворья в Тэпподзу, решили заглянуть в придорожную корчму, чтобы кое о чем посоветоваться. Свернув в ближайшую харчевню, они поднялись на второй этаж и заказали вина. Ясуи был по званию выше, но оба происходили из благородных семейств и числились самурайскими старшинами дружины клана Ако, расквартированной в Эдо. Возраста они были почти одинакового. Без особых усилий поднявшись до нынешнего своего положения, оба принадлежали к одному кругу и разделяли общие интересы. Более всего на свете они страшились потерять нынешние свои чины и звания, так что, повинуясь заведенному обиходу, к служебным обязанностям относились весьма ревностно.
- Так что бишь ты хотел сказать? - спросил Фудзии, когда они уселись за столиком.
- Я насчет его светлости Киры… Тебе не показалось, что этот Мацубара, который нас принимал, выглядел каким-то… вялым, усталым, что ли?
- Да нет, пожалуй… - озадаченно ответил Фудзии, взглянув на собеседника.
- Ты, наверное, просто отвлекся, не приглядывался внимательно.
- Отчего же, я совсем не отвлекался.
- Может быть, он так выглядел, потому что наших подарков ему показалось маловато, - не вполне уверенно произнес Ясуи.
Смысл сказанного не сразу дошел до Фудзии. Несколько дней назад их господин, князь Асано Такуминоками, упомянул, что, в связи с назначением его распорядителем приема для императорских посланников, надо подумать, чем почтить его светлость Киру. Оба склонялись к тому, что, поскольку речь идет о высокопоставленном сановнике двора, слишком ценное подношение может быть сочтено чем-то вроде подкупа или взятки, то есть расценено как проявление неуважения к важной персоне. Ясуи считал, что настоящие дары лучше поднести после окончания церемонии, а пока можно ограничиться чисто символическим подарком для проформы.
Кира был как-никак знатным вельможей четвертого ранга в звании младшего воеводы. Оба самурая сошлись на том, что так будет лучше, и высказали свое мнение господину. Князь спорить не стал и план одобрил:
- Это вы хорошо рассудили. Вот и выполняйте не откладывая, - напутствовал он их.
И вот теперь, исполнив свою миссию, они возвращались домой.
- Вроде мы все правильно сделали, как порешили вчера вечером. Разве что-то не так? Ведь, ежели подумать хорошенько, дары-то мы подносили не по личному знакомству, а вышестоящему по службе - главному церемониймейстеру двора. Тут от излишества в подношениях может быть столько неприятностей… - заметил Фудзии.
- Оно, конечно, так. Я-то согласен… Только я вспоминаю, какую кислую мину состроил этот управляющий Мацубара… - неуверенно возразил Ясуи.
- Да, интересно, какие подношения прислали из дома Датэ? Хорошо бы это разузнать.
- Ну, нет, об этом даже спрашивать неудобно. Но я полагаю, беспокоиться не о чем. Я на всякий случай заглянул в книгу регистрации визитов. Там сказано только, что от дома Датэ прибыли посланцы засвидетельствовать почтение его светлости когэ, главному церемониймейстеру двора его высочества сёгуна. Да ведь и сам князь наш план одобрил - что ж теперь…
Действительно, князь их план одобрил. Они ведь, в конце концов, только высказали свое мнение насчет того, что им казалось подобающим к случаю, ну а господин-то уж волен был сам отдать окончательное распоряжение.
- Нет, все же, возможно, это наш недосмотр. Ну, вот что я думаю: надо бы на днях его сиятельству самому нанести визит его светлости Кире и учтиво с ним побеседовать, - заключил Ясуи, впервые почувствовав некоторое облегчение.
У обоих в голове прочно засела мысль о том, что, раз они имеют дело со знатным сановником, вельможей четвертого ранга, тут требуется особая деликатность в обращении. Для них основой основ, вероятно, служила глубокая убежденность, что не обращать внимания на этикет можно только с теми выскочками, что, родившись в мирное время и получив без труда приличное воспитание, проскользнули на свои посты, как юркие угри.
На следующее утро князь Асано ожидал выхода хозяина в гостиной дома Киры. Таков был итог его беседы накануне вечером с двумя старшими самураями, которые настоятельно советовали не пренебрегать визитом. Его паланкин проследовал в ворота усадьбы как раз в тот момент, когда из них выносили паланкин князя Сакёноскэ Датэ, недавно назначенного распорядителя по приему посланника государя-инока.
Судя по всему, князь Датэ только что нанес главному церемониймейстеру двора визит вежливости. Когда их паланкины поравнялись, оба вельможи обменялись дружелюбными улыбками и слегка поклонились друг другу.
По тому, что князь Датэ только что покинул усадьбу, было ясно, что хозяин дома, а не в отлучке, однако князь Асано ожидал в гостиной уже не менее получаса. Наганори Асано Такуминоками было тридцать пять - мужчина в самом расцвете сил. Его холеное слегка удлиненное лицо с необычайно белой кожей казалось совсем молодым, так что на вид князю можно было дать гораздо меньше его возраста. Отец скончался, когда Наганори было всего девять лет от роду, и мальчик поневоле оказался во главе всего удела Ако с доходом в пятьдесят три с половиной тысячи коку риса. В этом качестве он бессменно пребывал с тех самых пор, приобретя с младых ногтей решительность нрава, силу воли и привычку повелевать людьми, что вносило в его натуру элементы необузданной резкости. Эти его свойства ни для кого не были в диковинку. Как и прочие отпрыски родовитой самурайской знати, он привык жить в особом окружении со своими особыми устоями и правилами, не задумываясь над тем, что весь остальной мир может существовать по каким-то иным законам. Он был убежден, что мир именно таков, каким он его видит, и верил, что иначе быть просто не может. Впрочем, никогда ранее эта его уверенность не вступала в соприкосновение с враждебной реальностью, поскольку в доме у него, как и в удельных владениях, жизнь шла по заданному им курсу. Основываясь на своих убеждениях, Наганори чтил кодекс самурайских добродетелей Бусидо и искренно любил своих вассалов.
Кира все не появлялся.
И что он только там делает?!
Обуреваемый мрачными подозрениями, князь Асано слегка пошевелился - колени устали от неподвижного сидения на полу.
Заставлять гостя долго ждать приема - это противоречит всем правилам светского этикета. Конечно, тому, наверное, есть своя уважительная причина, иначе чем же объяснить столь затянувшееся ожидание? Ему и в голову не приходило, что подобное обхождение может явиться всего лишь прихотью хозяина. Да и с какой стати он должен был искать здесь какой-то тайный злой умысел? "Динь-динь-динь-динь" - уныло пробили где-то вдалеке часы. В усадьбе было мрачно, безлюдно. Только слышно было, как переступает воробей по карнизу. Одинокая муха бесцельно кружила по комнате, рассекая застоявшийся воздух. Асано некоторое время следил за ее неторопливым полетом, но в конце концов, утомившись, вернулся к своим раздумьям.
- Коли хозяин заставляет себя столько ждать, придется ограничиться коротким приветствием и на том откланяться, - решил князь.
В этот миг отодвинулась створка фусума, и в гостиную вошел Кира.
- Прошу прощенья, что заставил ждать, - обмолвился он, опускаясь на колени, так что подол кимоно, подняв легкий ветерок, зашуршал по циновке. На лице царедворца отчего-то застыло выражение глубокого недовольства.
Князь не мог отделаться от чувства внутреннего дискомфорта, но тем не менее произнес слова приветствия со всей полагающейся учтивостью:
- На вашего покорного слугу нежданно было возложено тяжкое бремя служебных обязанностей. По молодости и незрелости не мыслю себе исполнения сих обязанностей без содействия высокопоставленных особ. Покорно прошу не отказать в наставлении и совете.
- Да что уж там, напрасно прибедняетесь, не в чем вас особо и наставлять, - безразличным тоном сухо отвечал сановник, повернувшись боком к гостю и принимая от служанки трубку с табаком.
Молча он принялся приминать тонким белым пальцем табак в трубке. В гостиной веяло холодком отчуждения. Непохоже было на то, что Кира произнес свою сентенцию из скромности. Князь все еще не понимал, к чему клонит собеседник, но его преследовало ощущение, будто его просверлили чем-то острым до самого нутра. Чувство дискомфорта, которое он испытал в самом начале аудиенции, разрослось и сгустилось - будто чернильная жидкость, выпущенная каракатицей, разлилась в груди.
На мгновение воцарилась гнетущая тишина. Кира преспокойно поднес трубку ко рту и выпустил тонкую струйку ароматного дыма.
- Как скажете, ваша светлость, - выдавил из себя князь, изобразив на лице улыбку. - Однако для меня было бы величайшей честью получать от вас указания и советы. Нижайше прошу не отказать в наставлениях.
- Н-ну… - уклончиво отвечал Кира, затягиваясь.
Внезапно какая-то мысль пришла ему в голову. Лицо его неожиданно прояснилось.
- Вот что, коли так, отмечу одно важное обстоятельство. В приемную для посланников его величества следует ежедневно приносить надлежащие дары. Это очень важно для создания благоприятного настроя. Так что не забудьте…
- Хорошо, - сказал князь и посмотрел на вельможу, не вполне понимая, что тот имеет в виду.
На губах у царедворца играла улыбка, а глаза, казалось, давали понять, что аудиенция окончена. Конечно, он решил загадать гостю загадку. Что-то недосказанное было в этих нескольких словах, какой-то особый смысл таился в них.
- Да, все дело в настрое. Если не будете забывать об этой важной детали, все остальное… в общем, больше мне, пожалуй, сказать вам нечего, - лукаво добавил Кира.
Князю совет касательно ежедневных подношений посланцам императора показался весьма странным и подозрительным, но, взвесив все обстоятельства, он решил, что переспрашивать будет неприлично и, с уверениями в совершенном почтении, он начал откланиваться. На сей раз хозяин, у которого настроение, как видно, исправилось, проявил больше любезности, чем поначалу, и проводил гостя до выхода.
На обратном пути, покачиваясь в паланкине, князь Асано тщетно пытался рассеять туман обуревавших его сомнений. Как ни раскинь, слова сановника нельзя было принимать за чистую монету. Да еще эта странная перемена - неожиданное дружелюбие…
- А может быть, он просто решил поиздеваться, заморочить мне голову?
Предположение было не лишено оснований.
- Поворачивайте к усадьбе дежурного управляющего замка в нынешнем месяце его светлости Цутия, - сердито приказал он носильщикам.
По счастью, дежурный управляющий Цутия Сагаминоками оказался дома. Похоже, он был несколько удивлен неожиданным визитом, но, выслушав князя, согласился, что совет главного церемониймейстера звучит более чем странно.
- Так и сказал: подносить дары ежедневно? Никогда такого не бывало. Распорядителю приема посланников Его величества главное - не допускать небрежностей в этикете. Вам Кира насчет этого что-нибудь говорил? - спросил князь Сагами, хотя для него уже было вполне очевидно, на что намекал главный церемониймейстер.
Князь Асано, чувствуя, что собеседник жалеет его, молодого и неопытного, от смущения покраснел. Наконец-то он уразумел, что имел в виду Кира, загадывая свою загадку, и теперь сердце его переполняли гнев и возмущение.