Клычли презрительно фыркнул.
- Что же, по-твоему, мы делать должны? Сидеть, сложа руки, и ждать?
- Нет, - ответил Сергей, - ждать нельзя.
- Цена ожидания - цена крови, - негромко вставил Карагез-ишан и, поддёрнув рукав халата, налил себе в пиалу чай.
- Так, - подтвердил Сергей. - Вопрос этот, Клычли, обсуждался в Совете. Потом вот нас - меня, ишана Ной Карагеза и Агу Ханджаева - вызывал к себе Исидор Кондратьевич. И ещё там товарищи были. Поручили нам троим… принять участие в выборе хана.
- Шутишь? - ощерился Клычли.
- Не шучу, - возразил Сергей.
Ханджаев, покручивая ус, кивнул.
- Верно. Он не шутит. Был такой разговор.
- И вы… будете выбирать?!
- Будем, - улыбнулся Сергей.
Ага Ханджаев, поймав растерянно-недоумевающий взгляд Клычли, снова хитро подмигнул. И Клычли облегчённо перевёл дыхание, поняв, что его разыгрывают.
- Мне с вами можно? - спросил он.
Сергей погасил улыбку.
- Я не против. А вы как, товарищи?
- Пусть идёт, - согласился Карагез-ишан.
- В нашем деле лишний голос не помеха, - поддержал и Ханджаев.
- Ну и добро, - сказал Сергей. - Давайте ещё раз обсудим, что мы сможем предпринять.
- На месте виднее будет, - своим негромким голосом заметил ишан Ной. - Говорили уже достаточно. Действовать надо. Треть сказанного сделаем - и то хвала аллаху.
- Пожалуй, идём, - поднялся Сергей, - а то за разговорами в самом деле опоздать можно.
Когда они подошли к базару, у коновязи уже ссорились привязанные лошади, под навесом было многолюдно.
- Смотрите, - Клычли протянул руку, - ни одного осла не видно, только - скакуны.
- Воистину! - усмехнулся Карагез-ишан. - Смотрите, какой народ собрался под навесом - ни одного старого халата.
- Живое свидетельство истины, - сказал Ханджаев. - Новые халаты пекутся о хане, а у старых халатов своя забота - кусок хлеба. Как говорится, каждый о своём, а вдова - о муже.
Клычли хмыкнул.
- Я думаю, тут все - "вдовы", каждый приехавший надеется ханом стать. Копи-то как изукрашены, а? На каждом уздечка в серебре, сбруя богатая! Вам приходилось видеть на каком-нибудь празднестве столько нарядных коней? Понимаешь, в чём тут дело, Сергей?
- Куда уж не понять! - сказал Сергей. - Всё как на ладони. Конечно, каждый из них себя уже ханом видит.
- На этом и надо сыграть, - негромко заметил Карагез-ишан. - Чем больше будет кандидатур, тем лучше для нас. Даже если выборы в конце концов и состоятся, то разъехавшись они волками друг на друга смотреть будут, а это нам только на руку.
Они подошли к навесу. Навстречу им поднялся Бекмурад-бай. Страшная судьба дочери, убитой отцовскими руками, всё-таки отразилась на Бекмурад-бае. Его сильные плечи вяло обвисли, когда-то иссиня-чёрную, цвета воропова крыла бороду обильно посолила седина, глаза смотрели устало и равнодушно. Видно, недаром говорят, что даже ведьма плачет, когда у неё умирает ребёнок, - лохматое волчье сердце Бекмурад-бая, безразличное, казалось бы, ко всем и ко всему, кровоточило так же, как и сердце обычного человека.
Он приветливо поздоровался с пришедшими, особо задержал в своих руках руку ишана Ноя.
- Хорошо, Карагез-ишан, что пришли и вы. Подобные вам, образованные люди не должны сторониться народа. Мы с радостью выслушаем все ваши советы и наставления. Вот, даст бог, изберём хана - опять вернёмся к нашим старым добрым порядкам. Да пошлёт нам аллах предводителя умного и отважного, каким был Каушут-хан… Вот сюда, сюда проходите, здесь ваше место!.
Он подвёл Карагёз-ишана к специально построенному широкому топчану, устланному коврами. Там, полузакрыв глаза и перебирая сухими пальцами дорогие жемчужные чётки, уже сидел ишан Сеидахмед. Он сделал вид, что не заметил вновь прибывшего, и только бескровные губы его зашевелились, неслышно бормоча, то ли молитву, то ли проклятие.
Бекмурад-бай пригласил на топчан Сухана Скупого, арчина Мереда и ещё нескольких именитых баев, уселся сам и обратился к собравшимся:
- Люди, мы все в сборе. Если разрешите, начнём совещание.
Несколько голосов подтвердили, что разрешают, и Бекмурад-бай попросил ишана Сеидахмеда благословить сход.
- Пусть ваше дело кончится благополучно, - частой Скороговоркой начал ишан, - пусть светлым будет ваш путь и усы не опустятся книзу, пусть хан ваш будет мусульманином и львом с отважным сердцем, пусть наступят былые порядки и предки одобрят начатое нами дело, пусть благословят нас пророки, пусть ангелы осенят начатое своей благостыней, бисмилла иллерхметке!..
Ишан поднял кверху руки, провёл, ими возле лица. Все присутствующие повторили, этот ритуальный жест. Послышались возгласы:
- Услышь нас, о боже!
- Пошли нам удачу, милостивый, милосердный!
- Избавь нас от мучений и ранней смерти!
- Пошли нам меч, щит, опору!
- Люди! - повысил голос Бекмурад-бай, и гам начал постепенно стихать. - Люди, здесь нас собралось пятьсот человек или даже больше! - Он. покосился на Карагёза. - Я думаю, среди вас нет таких, которые были бы недовольны белым царём Никелаем?
- Нет таких!
- Не может таких быть!
- Пусть недовольный ослепнет на оба глаза!
Судя по возгласам, мнение собравшихся на выборы хана было пока довольно единодушным. Присматриваясь к сидящим, отмечая и запоминая старейшин и предводителей родов и племён, ишан Ной пощипывал усы. Встретив вопросительный взгляд Клычли, он чуть заметно отрицательно качнул головой: не время сейчас возражать Бекмурад-баю и его приспешникам, можно испортить всё дело. Клычли, видимо, понял и зашептал что-то на ухо сидящему рядом с ним представительному аксакалу. Тот одобрительно кивал.
- Русский царь одел вас, - продолжал Бекмурад-бай, - дал вам хлеба, наполнил ваши мешки мукой. Он был добрый царь, никого не обижал. Однако русским он не понравился. Они прогнали его, разломали на щепки царский трон…
Дёрнув себя за обкусанную пегую бородёнку, приподнялся Сухан Скупой. Его круглое и плоское лицо, напоминающее деревянное блюдо для мяса, по-прежнему жирно лоснилось, живот выпирал так, словно Сухан проглотил целиком огромный арбуз.
- Для поборников царского трона каждый его обломок равен дереву Каабы! - выкрикнул он.
- Молчи, нечестивец! - зашипел на него ишан Сеидахмед, не поворачивая головы. - Наузу би-иляхи, избави боже, с чем сравниваешь святыню - с сидением капыра?.. Люди! - громко обратился он к собравшимся.-
Аллах велик! Сказано в писании: "И ниспосылает с неба воду и оживляет ею землю после её смерти". Его особая милость лежит на хане и на шахе. Народ, поднявший руку на своего шаха, лишается небесной благодати, гнев господен падает на него, как огненный камень, сброшенный ангелами с горных высот. Вот русские посягнули на своего царя - бог обрушил на них невиданный голод. И на нас обрушил, потому что мы тоже были подданными царя и не защитили его…
- Правильно, ишан-ага! - раздалось из толпы.
- По делам их воздал им аллах!
- И после такого есть ещё сомневающиеся!
Бекмурад-бай поднял руку.
- Не шумите, люди, не затягивайте время!.. Вникайте в истину, сказанную ишаном-ага. Когда человек бросает дыню, он не насытится огурцом. Русские посадили на царский трон Керенского - года не прошло, н его сбросили.
- Куда сажать было, если царский троп в щепки разбили! - заворчал было Сухан Скупой, подаваясь вперёд. Но сидящий рядом с ним бай придержал его за рукав. Хватаясь за сползающий с плеча халат, Сухан Скупой оглянулся и сел, сердито отдуваясь; сунув руки за твёрдый от грязи и жира ворот бязевой рубахи, кряхтя почесал спину около шеи, поскрёб под мышкой и поднёс пальцы к носу, нюхая едкий запах пота.
- Теперь русские разделились на группы, - продолжал между тем Бекмурад-бай, - грызутся между собой, как псы на собачьей свадьбе. Меньшевики, большевики, эсеры - никто не признаёт друг друга, каждый кричит своё, каждый винит другого. Могут в одной стае жить волки, собаки и шакалы? Такую стаю один смелый заяц разгонит! Нет у нас прежних полковников, которые наводили порядок, давали нам мир и благоденствие, нет приставов. Всех их уничтожили, а вместо них создали Советы. Кто такие Советы? Всё равно, что стая весенних скворцов - трещат и трещат, сами себя слушают, а больше никто на Них внимания не обращает. Они предлагают нам свой уклад жизни, но сказано: не спускайся в яму по чужой верёвке. Нам нужен наш уклад и наши обычаи, нам нужна крепкая рука, которой мы сейчас ли-шены. Хан нам нужен, люди! Иначе погибнуи текинцы, и следы их коней на земле не наполнит больше дождевая влага! Я сказал всё!..
Бекмурад-бай замолчал, ссутулился и потянулся к чайнику с чаем. Речь его произвела впечатление - люди молчали. Потом сход взорвался криками:
- Изберём хана!
- Крепкого человека в ханы!
- Топбы-бая избрать!
- Нет человека лучше Топбы-бая!
- Хотим ханом Топбы-бая!
Когда запруда цела, вода просачивается сквозь пса тысячами незаметных и безобидных капель. Но стоит только появиться где-то заметной щели, как вся масса воды устремляется туда единым потоком. Почти каждый из собравшихся на сход мог бы назвать желаемого ему человека, по, когда было выкрикнуто имя Топбы-бая, все бездумно подхватили его. Будь названо другое имя, толпа так же единодушно поддержала бы и его, радуясь возможности дать первоначальный выход напряжению, ожидания.
По договорённости, от имени большевиков должен был выступить Карагёз-ишаи, как человек, пользующийся известным авторитетом и среди бедноты и среди более зажиточной части населения. Однако сложившаяся обстановка подсказывала, что выступление его запоздало - одной лопатой земли не заделать брешь в плотине.
Между тем Сергей, Ага Ханджаев и Клычли, осуществляя вторую часть своего плана, подсаживались то к одному, то к другому представителю туркменских родов в племён, и каждого убеждали, что только в их роду, в их; племени есть человек, достойный стать марыйским ханом. Собственно, особого убеждения не требовалось, так как каждый был уверен, что его род не хуже, чем любой другой, и имеет равное право претендовать на предводителя именно из своей среды. Однако были авторитетные имена и для всех племён и родов, поэтому Сергею с товарищами требовалось немало усилий, чтобы предупредить возможное единогласие схода.
А сход шумел. И хотя у Топбы-бая оказалось много, противников, других имён названо пока не было - страсти кипели вокруг одного, и это было чревато, нежелательными последствиями.
Обстановку разрядил Бекмурад-бай. Некоторое время он, нахмурясь, терпеливо слушал выкрики. Не услыхав ожидаемого, заговорил сам:
- Люди, не шумите! В такой обстановке мы не придём к согласию. Вот ишан-ага торопится поскорее благословить вашего хана и вернуться домой. Он старый человек, устал, не будем заставлять его ждать. Над нашим сходом поднято знамя Каушут-хана. Это не простое знамя, оно осеняло победы текинцев над хивинским ханом Мадэмином и над иранским Хамза-мирзой. Не отдайте его случайному человеку! Пусть возьмёт его рука справедливого и храброго, достойного славы. Каушут-хана! Не торопитесь, подумайте, что лучше гнёт кошки, чем справедливость мышей, называйте имя достойного!
Почувствовав незаметный толчок в бок, ишан Сеидахмед зашевелился, закряхтел, силясь встать. Сидящие рядом помогли ему. Он протянул руку, в неё вложили древко знамени. Каушут-хана. Дрожащими непослушными ногами ишан сделал три шага вперёд. Маленький, ничтожный и слабый, помаргивая слезящимися глазами и дрожа сквозной - волосок к волоску - белоснежной бородкой, он возвышался над притихшим сходом, и знамя текинской славы, знамя легендарного Каушут-хана колебалось и клонилось в его немощных руках.
- Бисмилла рахман рахим… - хрипловато заговорил он и покашлял, прочищая горло. - Дай бог, чтобы с этим знаменем вернулись былые туркменские порядки! Пусть на голову вашего хана сядет птица счастья Хумай. Согласных одаривает своей милостью аллах, ссорящиеся же неугодны господу. Эй, люди, эй, текинцы, рождённые, под счастливой звездой! Не будем спорить, ибо спор - это камень, брошенный в водоём. Он поднимает муть со дна, делает воду непригодной для питья, и нужно ждать, пока она отстоится снова.
- Умён, однако, старый чёрт! - шепнул Сергей, толкнув Клычли локтем. - Интересно, что у него на уме?
- Ай, у лука всегда один запах! - отмахнулся Клычли. - Что доброго может быть на уме ишана Сеидахмеда!
Сидящий рядом арчин Меред поднял голову и шевельнул ноздрями, словно принюхиваясь. Плотный и кряжистый, похожий на могучий замшелый пень векового дерева, ещё храпящий в своих корнях буйные соки жизни, он за всё время не проронил ни слова, только поглаживал курчавую бороду да время от времени прихлёбывал чай. Казалось, происходящее его совершенно не интересует.
А голос ишана Сендахмеда уже звучал в полную силу:
- Пусть спит спокойно наш Каушут-хан! Мы не посрамим имени и славы его! Мы вручим знамя достойному - мы вручим его Бекмурад-баю!..
Возгласов одобрения не последовало, сход хранил молчание, и ишан растерянно оглянулся, словно прося поддержки у сидящих на топчане. Но там безмолвствовали тоже.
- Говорите же, люди! - воззвал ишан. - Аллах одобрит, если мы дружно и согласованно изберём хана! И хан и народ в блаженстве жить станут, светлые Дни осенят ваше жилище! Говорите!
Из группы приближённых Бекмурад-бая закричали;
- Согласны!
- Бекмурад-бая избрать ханом!
- Мудро сказал ишан-ага!
- Если изберём с согласия ишаиа-ага, всем делам нашим будет сопутствовать удача!
- Хотим ханом Бекмурад-бая!
- Крепкая рука у Бекмурад-бая, умная голова!
- Согласны на Бекмурад-бая!
Начали выражать своё согласие и другие группы, пока не очень дружно, но всё же голоса сторонников Бекмурад-бая всё увеличивались. Дело клонилось явно к тому, что знамя Каушут-хана получит Бекмурад-бай - человек, меньше чем кто-либо другой сочувствующий Советам.
Карагёз-ишан, досадуя, что лишён возможности действовать, тревожно поискал глазами в толпе своих друзей. Но они и сами понимали критическое положение.
- Мы опаздываем, Сергей! - шепнул Клычли. - Надо что-то делать, иначе всё пропало!
- Не торопись, - возразил Сергей, - не все согласны на Бекмурад-бая. Видишь, большинство молчит?
- Пока они молчат, ишан Сеидахмед благословит Бекмурад-бая, и тогда уже поздно будет говорить! А завтра Бекмурад начнёт войско против нас собирать.
- Народ не так-то просто пойдёт в его войско.
- У избранного хана свои права - он не станет спрашивать согласия народа! - сказал Клычли и, подавшись вперёд, закричал:
- Арчина Мерсда нужно избрать ханом!
В другом конце схода подал голос Ага Ханджаев:
- Хотим ханом Сухан-бая!
Эти два возгласа нарушили неустойчивое равновесие схода. Сход загудел растревоженным ульем. Как горох из прорвавшегося мешка, со всех сторон посыпались имена претендентов. Каждый кричал своё, не слушая соседа. Кое-где уже начали посматривать друг на друга злыми глазами. Бекмурад-бай попытался утихомирить людей, но чем больше он призывал к спокойствию, тем громче и беспорядочнее становился шум. Пробормотав: "Не дай бог…", - ишан Сеидахмед сунул знамя одному из джигитов и, подобрав полы халата, снова уселся на своё место, закрыл глаза и зашептал молитву.
Среди множества выкрикиваемых имён наиболее часто повторялось имя Сухана Скупого. Ханджаев вопил пронзительным фальцетом, как игла прошивающим общий шум. Ему вторили сильный голос Клычли и рокочущий басок Сергея. Их единомышленники подступали уже к самому помосту.
- В жилах Сухан-бая ханская кровь!
- Сухан-бай наследник хана!
- Не хотим иного хана, кроме Сухан-бая!
Бекмурад-бай смотрел на кричащих, сумрачными тёмными глазами. Под усами арчина Мереда пряталась насмешливая улыбка. Некоторые аксакалы недоуменно переглядывались и пожимали плечами: жирный торговец халатами - и вдруг хан? Чудны дела твои, господи! Зато Сухан Скупой пыжился от гордости и круглел на глазах, как надуваемый бычий пузырь. По его лоснящемуся лицу катился обильный пот, струйками стекая на грязную рубаху. Сунув в рот кончик бороды и перетирая зубами волосинки, Сухан Скупой жадно ловил выкрики и всякий раз радостно вздрагивал, когда слышал своё имя.
Карагёз-ишан наклонился к пергаментно-прозрачному уху ишана Сеидахмеда.
- Я думаю, в бесплодное дерево камни не бросают, ишан-ага. Если народ хочет ханом Сухан-бая, следует посчитаться с мнением народа. Я понимаю так же, как и вы, что не такой предводитель нужен сейчас текинцам. Однако что ни говорите, Сухаи-бай потомок ханского рода. Да и кроме того такие влиятельные и умные советники, как Бекмурад-бай, помогут ему. Возможно, Сухан-бай только считаться ханом будет, а настоящая власть в руках у Бекмурад-бая окажется.
Ишан Ссидахмед быстро приоткрыл один глаз - словно вороватая мышь высунула спой острый носик из норки.
- Бекмурад-бай согласен на это?
Карагёз-ишан пожал плечами.
- Насколько мне известно, Бекмурад-бай человек рассудительный. Вряд ли он захочет противопоставите своё мнение мнению большинства.
- Он - тот, который сделал вам из зелёного дерева огонь, и вот - вы от него зажигаете, - пробормотал ишан Сеидахмед, опуская на глаз тонкую кожицу века. - Знает аллах, что творит, но помыслы его не всегда доступны понятию смертных. Иной раз берём зло, принимая его за добро, иной раз добро почитаем злом… Где правда, где кривда - понять трудно: глубок колодец премудрости господней и не каждому дано зачеркнуть в нём… Если Бекмурад-бай не возражает, я согласен, - закончил Сеидахмед деловито.
Уговаривать Бекмурад-бая не пришлось - ом согласился как-то неожиданно легко, сразу. Клычли вскочил на топчан, поднял левую руку, требуя внимания.
- Люди! - весело крикнул он. - Свершилось! Ишан-ага назвал имя - вы назвали другое. Ишан-ага согласился с вашим мнением. Вот сидит Сухан-бай - отпрыск наших бывших ханов. Он будет достойным правителем текинцев… Встаньте, Сухан-ага, перед избравшими вас людьми! Примите священное знамя Каушут-хана и приумножьте его славу!
Ишан Сеидахмед сидел неподвижно. По толпе пробежал тихий ропот. Карагёз-ишан быстро поднялся. взял у джигита знамя, протянул его Сухану Скупому. Сияющий, обливающийся потом от волнения, Сухан Скупой принял знамя и тотчас сунул в рот кончик бороды.
- Начинайте благословение, ишан-ага! - твёрдо подсказал Карагёз-ишан ишану Сеидахмеду.
Тот открыл глаза, горестно вздохнул и запричитал;
- Да будет ваш хан настоящим ханом, люди! Живите в вечном благополучии! Пусть мешки ваши наполнятся мукой и хлеб не помещается на сачаке! Пусть, степи ваши будут полны скотом и да множится он изо дня в день! Да будет щедр хан к почитающим закон и милостив к ослушникам! В дружбе и согласии живите - и джигиты ваши пусть будут смелы, как львы, а девушки - прекрасны! Да будут все святые союзниками вашими, да скажут ангелы: аминь!.. Аминь! - Закончив благословение, ишан Сеидахмед поднял руки кверху. Глядя на него, подняли руки все - и согласные и несогласные: так надо - деяние свершилось и освящено именем господа. Они стояли так всё время, пока ишан шептал молитву, призывая милости аллаха на вновь избранного хана.
- Да благословит бог! - поднёс ишан руки к лицу.
- Да благословит бог! - повторила толпа ритуальный жест.