IV
Полтавский танцевал с Ниночкой кадриль и бросал ей, в удобные минуты, умоляющие фразы.
Ниночка разрумянилась и опустила глазки.
- Антонина Филипповна, прикажите жить или умереть! - патетически прошептал Полтавский.
- Лучше живите, - нежно сказала Ниночка.
- Без вас мне не жить, - решительно сказал пылкий Фунтиков, - ежели вы отвергните страсть моего сердца, то мне один конец в цвете моих лет: камень на шею и бултых в воду.
- Зачем вы так говорите, - с нежным упреком сказала Ниночка, - ведь вы знаете…
И она замолчала, не кончив: пришла очередь делать фигуру.
- Папенька хочет, чтоб я вышла за Балагурова, - сказала Ниночка, когда они вернулись на место.
- Ах, Антонина Филипповна, погибать мне видно!
- Так ведь это папенька, а я не хочу. Он еще не сделал предложения.
- Антонина Филипповна, дозвольте мне переговорить с папенькой вашим!
- О чем? - спросила Ниночка и лукаво усмехнулась, а сама вся пуще прежнего зарделась.
- О счастье всей моей судьбы, о том, чтоб мне отдали вашу божественную ручку вместе с вашим золотым сердечком.
- А если папенька откажет вам? - озабоченно спросила Ниночка.
Фунтиков (он же Полтавский) сделал отчаянное лицо и сказал замогильным голосом:
- Вы, Антонина Филипповна, по приказанию папеньки выйдете за Балагурова, а мне, известно, один конец: камень на шею…
- Ах, нет, нет! - испуганно перебила Ниночка, - я ни за кого не выйду… кроме вас, - совсем тихонько прибавила она.
Фунтиков опять расцвел.
- А в таком случае я добьюсь вашей руки, хоть бы сто кощеев бессмертных стерегли вас.
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака!
- Послушайте, ваша настоящая фамилия ведь не Полтавский? - робко спросила Ниночка.
Фунтиков слетел с облаков на землю.
- Нет, - сконфуженно сказал он.
- А как же? - спросила Ниночка, ласково улыбаясь ему.
- Фунтиков, - пролепетал он, как напроказничавший школьник.
- Ну это еще не большая беда, - снисходительно заметила Ниночка. - Я буду госпожа Фунтикова!
И она закусила свои румяные губки, но через минуту не выдержала и засмеялась.
- Забавно, - сказала она, - госпожа Балагурова лучше.
Фунтиков взъерошил волосы и сделал отчаянное лицо.
- Что ж, - уныло сказал он, - мне один конец…
- Нет уж, пожалуйста, - опять перебила Ниночка, - нельзя ли без камня. Пусть уж я лучше буду Фунтиковой.
Полтавский опять пришел в восторг.
- Позвольте вам сказать, - пылко заговорил он, - что я хоть и Фунтиков, а только что любовь моя к вам на очень много пудов тянет. А тоже и Балагурова фамилия на скоморошью стать смахивает.
Ниночка засмеялась.
V
Кадриль кончилась, но Ниночка и актер продолжали оживленно разговаривать.
Иглин подошел к Балагурову и сказал ему с своею ленивой усмешкой:
- Мне кажется, что наша юная именинница находит Полтавского пленительным.
- Ну это, брат, дудки, - самоуверенно ответил Балагуров.
- Однако посмотри, как они оживленно беседуют, - продолжал Иглин, слегка поводя в ту сторону, где сидела влюбленная парочка своим тяжелым пенсне в золотой оправе.
- А вот я его сейчас спугну, - злобно проворчал Балагуров.
Он подошел к Полтавскому, бесцеремонно хлопнул его по плечу и сказал:
- Ну что тут лясы точить, пойдем, брат, лучше выпьем.
Полтавский принял вид из "Ревизора" и сказал беззаботно, как Хлестаков:
- Пойдем, душа моя, выпьем.
- Уж вы извините, Антонина Филипповна, - обратился Балагуров к молодой имениннице со своею обычной самоуверенно-покровительственной манерой, - я вижу, что он вам надоел хуже горькой редьки.
Полтавский галантно раскланялся с Ниночкой и пошел за Балагуровым.
Ниночка задумчиво посмотрела им в след. "Полтавский красивее, - думала она, - но какая у него фамилия! Балагурова - это гораздо приличнее, но зато он сам противный. Как он смеет так самоуверенно обращаться!"
VI
В столовой Балагуров и актер молча выпили по рюмке рябиновой и молча закусили.
- Повторим, что ли, - угрюмо сказал Балагуров, злобно посматривая на розоватый галстучек актера, повязанный небрежно и сидевший немного вбок.
- Повторим, душа моя, куда ни шла, - беспечно откликнулся Полтавский, потянулся за бутылкой и запел довольно приятным тенорком:
Мы живем среди полей
И лесов дремучих,
Но счастливей и вольней
Всех вельмож могучих.
- Что, брат, не собрался ли жениться, - спросил его Балагуров.
- Справедливое наблюдение изволили сделать, сеньор; публика мало поощряет сценические таланты, и для избежания карманной чахотки женитьба - отличное средство.
- Гм! А где невеста?
- Невесту найдем, почтеннейший сеньор; этим добром Бог всякого накажет.
- Что ж, присмотрели купеческую дочку? - допрашивал Балагуров, все больше и больше свирепея.
- Зачем же непременно купеческую? - ответил вопросом Полтавский с беззаботным и даже легкомысленным видом.
- Ну, мещанскую, что ли?
- Зачем же мещанскую? При наших талантах, да при наших усиках мы и настоящую барышню завсегда прельстить можем.
- Ну, брат, гни дерево по себе, - злобно проворчал Балагуров.
Актер сделал лицо приказчика из бытовой комедии:
- Помилуйте, господин, напрасно обижать изволите. Чем мы не взяли: и ростом, и дородством, и обращением галантерейным. Нет уж, сделайте милость, дозвольте иметь надежду.
- По чужой дорожке ходишь, чужую травку топчешь, - гневно и отчетливо проговорил Балагуров, бешенным взором глядя на Полтавского, - смотри, как бы шеи не сломать.
Фунтиков сделал глупое лицо из народной пьесы:
- Ась? - заговорил он. - Это, то есть, к чему же? Невдомек маненечко…
Балагуров пробормотал еще что-то, очень неласковое, отошел от стола и вышел из столовой.
Актер саркастически улыбнулся и покачал головой.
VII
На другой день утром Полтавский явился к Ниночкину отцу, Филиппу Ивановичу Животову. У него был торжественный и смущенный вид. Филипп Иванович принял его в своем кабинете. Через полчаса Полтавский вышел оттуда. Вид у него был тоже смущенный, но нисколько не торжественный. Животов проводил его до передней и постоял с ним молча, пока актер надевал свое пальто.
- Так, значит, последнее слово? - спросил Полтавский срывающимся голосом.
- Последнее, почтительнейший, - отвечал Животов очень спокойно, но и очень уверенно.
Полтавский вышел. Он услышал, как запирали за ним дверь на замок. Тихонько спускался он с лестницы.
Вдруг из боковой дверцы выскочила Ниночка. У нее было встревоженное и озабоченное лицо.
- Ну что, как? - быстро спросила она.
Фунтиков безнадежно махнул рукой.
- Наотрез отказал и ходить не велел, - уныло объявил он.
Ниночкины глазки засверкали.
- Нет, этому не бывать, - сказала она, сжала досадливо маленькие кулачки и вдруг горько заплакала.
- Эх, Ниночка, - сказал Полтавский, - что горевать, нельзя честью, так мы убегом.
- Нет, нет, я упрошу папеньку, - говорила Ниночка, всхлипывая.
Вдруг она быстро прильнула к Полтавскому, обвила его шею белыми тонкими ручками, шепнула:
- Милый, я только тебя люблю.
Потом быстро поцеловала его прямо в губы и скрылась, бросив ему на прощанье маленькую оговорочку:
- Хоть ты и Фунтиков.
За дверцой, куда скрылась Ниночка, услышал он ее серебристый смех сквозь слезы и быстрый топоток убегающих маленьких ножек.
VIII
Ниночка пошла в кабинет отца с негодующим видом и с решительными намерениями.
- Зачем ты отказал ему? - запальчиво спросила она.
Отец поднял на нее строгие глаза, и Ниночкина запальчивость мигом растаяла.
- Зачем? - тихонько повторила она, села у дверей на стуле и заплакала.
Она достала из кармана платок и спрятала в него хорошенький, покрасневший носок.
- Затем, что он прохвост, - спокойно отвечал отец, откидываясь на спинку кресла плотным станом, начинавшим жиреть. Его быстрые черные глаза пристально осматривали Ниночку.
- Беден, так уж и бранить его, - ворчливо сказала Ниночка.
- Беден? Не беспокойся, он игрой в карты проживет: играет с пьяными и наверняка обыгрывает.
- Это неправда, неправда, - закричала Ниночка, - на него наклеветали.
- Он тебе не пара, малообразованный, постоянно ломается, пьяница, мот, картежник, и еще есть за ним художества, о которых я тебе и говорить не стану.
- Я люблю его, - с отчаянием заговорила Ниночка, - и ни за кого не пойду, кроме него. Он хороший, хороший, я его люблю, люблю.
И Ниночка горько заплакала и застучала по полу маленькими своими ножками, как избалованный ребенок.
- Антонина! - строго сказал отец, и в его голосе зазвучала такая бешенная нотка, что Ниночка мигом угомонилась. - Довольно, Антонина, - продолжал отец, - я тебе объяснил, почему ему отказано. Иди, мне некогда.
Ниночка подбежала к отцу, стала на колени и, ласкаясь и плача, шептала:
- Папенька, я люблю его. Я не могу без него жить.
- Проживешь, голубушка, - сказал отец, принимая опять спокойный тон. - Иди, иди, Ниночка, ты мне мешаешь.
IX
После обеда в большом саду Ниночкина отца, на скамейке под развесистым деревом сидели Ниночка и Балагуров. Ниночка имела недовольный и огорченный вид, Балагуров был самоуверен как всегда.
- Я вас люблю, Ниночка, - повторил он.
- Да я вас не люблю, ведь я вам сказала.
- Этого не может быть, - уверенно говорил он, - я люблю вас так сильно, так пылко, так горячо хочу вашей любви, что такая любовь не может остаться без ответа.
Ниночка встала и хотела уйти. Балагуров удержал ее.
- Извините, Ниночка, еще одно слово.
Ниночка вспыхнула ярким румянцем.
- Не смейте называть меня Ниночкой. И знайте, что я не вас люблю.
- Полноте, Ниночка, Полтавского вы не любите, это только детская прихоть.
- Люблю, люблю.
- Да и он вас не любит.
- Да? - насмешливо спросила Ниночка.
- Да, Ниночка, вы будете моею и полюбите меня.
- Никогда. И как вы смеете… Вы - нахал…
- Благовоспитанные барышни не ругаются, Ниночка. Вы полюбите меня, потому что я силен и честен, и смею любить, и люблю вас больше моей жизни. Я не хочу жить без вас. Только мертвый уступлю я вас другому, и вы будете любить меня, клянусь честью.
Разгоревшееся и смелое лицо было в эту минуту так мужественно красиво, что негодующая и раскрасневшаяся Ниночка смутилась, и какая-то смутная боязнь пробежала по ней. А глаза Балагурова глядели так властно и в тоже время с такою мольбою, что Ниночка не могла отвести от них своих голубых глазок.
- Никогда, - повторила она неуверенным голосом.
- А вот и залог вашей любви, - страстно шепнул Балагуров, охватил могучими руками ее тонкую талию и поцеловал ее прямо в пунцовые губки.
Ниночка отчаянно вскрикнула и рванулась из его рук. Балагуров не удерживал ее.
- Целовал ли он вас так? - спросил он ее, когда она быстро побежала от него к дому.
Ниночка приостановилась, положила руку на грудь, тяжело перевела дыхание и крикнула:
- Конечно нет. Он не такой дерзкий.
Балагуров радостно засмеялся и пошел к Ниночке. Она вскрикнула и убежала.
В тот же день вечером Ниночкин отец объявил ей, что Балагуров просит ее руки.
- И я надеюсь, - прибавил Филипп Иванович, - что ты согласишься.
Ниночка и плакала и просила, отец стоял на своем.
Ниночка знала, что насильно ее замуж не выдадут, но знапа и то, что отец настойчив. И вот она написала Фунтикову о своем горе, а преданная ей горничная, Любаша, вызвалась доставить письмо по секрету.
Ниночкино письмо попало актеру между двух рюмок водки, пятнадцатой и шестнадцатой, - и он мигом составил план овладеть Ниночкиной рукой и ее приданым; не даром говорится, что пьяному море по колено. Хотя Фунтиков от водки не пьянел, но все же делался отважен.
X
На другое утро Полтавский явился в дом Животова еще торжественнее и решительнее, чем в прежний раз.
- Доложи Филиппу Ивановичу, - сказал он Любаше, снимавшей с него пальто, и что-то сунул ей в руку.
Любаша зарделась от удовольствия и пошла докладывать. Фунтиков охорашивался перед зеркалом.
Любаша вернулась, смущенная.
- Просят извинить, не могут принять.
- Скажи, что я по делу, важному дня самого Филиппа Ивановича, - спокойно приказал Фунтиков.
Любаша пошла и принесла тот же ответ. По-видимому, Фунтиков этого ждал. Пока она ходила, он карандашом написал на своей карточке: "Совершенно необходимо поговорить с Вами наедине. Задержу недолго и в последний раз. Дело щекотливое; я могу передать его через посторонних, но, уверяю вас, для вас самих лучше без огласки".
Он отдал карточку Любаше, и она пошла третий раз. Через минуту она вернулась и сказала:
- Просят пожаловать.
- Давно бы так, - проворчал Фунтиков и пошел за Любашей.
Любаша отворила ему дверь кабинета.
Животов встретил его холодным поклоном, руки не подал и с сухою вежливостью пригласил сесть. Фунтиков раскинулся в кресле с видом победителя.
- Чем могу служить? - спросил Животов, пристально и строго глядя на актера.
Полтавский слегка поклонился:
- Имею честь, - сказал он с улыбкой, - просить у вас руки вашей дочери.
- Больше ничего не имеете сказать? - ледяным тоном спросил хозяин.
- А это глядя по ответу, - развязно сказал Полтавский, засовывая руки в карманы.
- Это дело между нами окончательно покончено.
- Так-с, - протянул актер. - А только все-таки я вас убедительно прошу передумать, потому что я люблю…
- Все это я слышал, - перебил Животов, - если больше ничего не имеете, то и говорить не о чем.
- Иметь-то я имею, почтеннейший Филипп Иванович, только лучше…
- Говорите прямо, без предисловий, - нетерпеливо прервал хозяин.
- Как угодно-с, - поклонился Полтавский и нахально усмехнулся, - прося руки вашей дочери, я исполняю долг честного человека, поймите, долг…
Но продолжать было не надо. Актер почти испугался действия своих слов. Весь побагровевший, шатаясь, поднялся Животов со своего кресла и тяжело двинулся к Фунтикову, который тоже встал.
- Лжешь, негодяй, - прохрипел Животов и тяжело опустил руку на плечо актера.
Актер струсил, но старался скрыть это.
- Полегче, любезнейший, - сказал он, - честью любимой девушки не шутят.
- Где? - бешено крикнул Животов.
- Да в вашем же саду.
Животов упал в кресло и схватился руками за голову.
- Ты, пьяница, шулер, альфонс! - бешено вскрикивал он. - Ты посмел подойти к моей дочери.
- Я не буду пить, - угрюмо сказал Фунтиков, - я не буду играть, любовь меня возвысила.
- И ты думаешь, что я отдам тебе свою дочь! - закричал Животов, яростно вскакивая. - Вон, негодяй!
- Что ж, в городе узнают, - нахально сказал актер.
Животов схватил со стола тяжелый подсвечник. Полтавский мигом очутился у дверей.
- Стой, - крикнул Животов, догоняя его, - признайся, ведь ты солгал! Ты оклеветал ее, мою невинную голубку.
Актер внимательно посмотрел на несчастного отца.
"Ну нет, - подумал он, - сегодня же за мною пришлешь".
- Я сказал правду, - начал он, но тотчас же поспешил скрыться.
Филипп Иванович метался в кабинете, как бешенный зверь. На его неистовый звонок появилась Любаша.
- Барышню ко мне, - приказал он.
Перепуганная Ниночка пришла сейчас; она слышала бешеные вскрики отца и уверения актера, что все обойдется, не успокоили ее.
Бедная девочка не могла взять в толк, на что гневается ее папенька и какого признания от нее требует. Она плакала и лепетала что-то наивное, а отцу казалось, что она признается. Его бешенству, казалось, не было предела. Но он удерживался изо всех сил, чтобы не ударить Ниночку: ему казалось, что он может теперь убить дочь, если даст себе волю.
- Ну, дочка, - сказал он наконец, - осрамила ты мою седую голову. А за Фунтиковым все же тебе не бывать. Иди в свою комнату и жди, жди розог, ты их заслужила.
XI
На Ниночкино счастье приехала как раз в то время, когда Ниночка замирала от страха в своей комнате, ее тетка, Надежда Ивановна Яхонтова, приехала к брату погостить из Москвы, где жила с своим мужем.
Она выслушала бешеный и нестройный рассказ Животова, потом пошла к Ниночке.
Тетя и племянница просидели вместе часа два. Ниночка плакала, тетя очень осторожно выспрашивала ее.
Вдруг Ниночкины глазки засверкали.
- Ах, тетя, - воскликнула она дрожащими губками, - какой он подлец!
Тетя перекрестила ее, потом с веселым лицом пошла к брату.
- Конечно, это клевета, - сказала она, входя в его кабинет.
Через полчаса Ниночку опять позвали к отцу.
- Извини, голубка моя, - сказал ей отец, нежно обнимая ее, - я погорячился и, оказывается, напрасно. А чтобы вознаградить тебя за напрасную обиду, я позволяю тебе, уж если ты непременно хочешь, выходи за…
- Нет, нет, папочка, ни за что, я не хочу теперь и слушать о нем, - перебила Ниночка, ласкаясь к отцу.
Животов улыбнулся и поцеловал ее.
- То-то, мой друг, я тебя не обманывал… Теперь сама видишь, что за человек.