Марк быстро отдал салют, гораздо красивее, чем повар, только немного передержал. Рений увидел издевку и подумал: не дать ли мальчишке в челюсть? Нет, сейчас глупая самоуверенность молодых Марку пригодится. Скоро он и сам поймет, что значит убивать.
Когда люди вернулись, Рений расставил всех вдоль стены. Их было слишком мало, но он сказал Цецилию правду. Внешние постройки, конечно, сожгут, и амбары тоже. Животных перебьют. А вот дом за стеной не стоит жизней, которые заберет нападение. Рений знал, что армия взяла бы его за минуты; к ним же шли рабы, напившиеся допьяна чужим вином и свободой, которая растает с утренним солнцем. С толпой справится один сильный человек, который умеет держать в руках меч и не склонен к бессмысленной жалости.
Ни Юлия, ни Каберы не было видно. Юлий, скорее всего, надевает полный доспех. Куда же подевался старый целитель? В первые несколько минут его лук не помешал бы.
Мужчины на стенах от нервного возбуждения гоготали как стадо гусей.
- Тишина! - рявкнул Рений. - Следующий болтун сойдет вниз и станет прямо передо мной.
В неожиданной тишине до них снова донеслись крики рабов в полях.
- Мы должны слышать, что происходит снаружи. Молчите и разминайте мышцы. Держитесь на расстоянии от соседа, чтобы не отрубить ему голову, когда размахиваетесь.
Мужчины сбились в кучки в поисках дружеской поддержки и теперь разошлись, нехотя волоча ноги. В глазах у всех стоял страх. Рений выругался про себя. Сейчас бы десяток добрых солдат из его старого легиона, и он продержался бы до рассвета! А тут дети с палками и ножами. Рений глубоко вдохнул, пытаясь найти слова, которые бы взбодрили их. Зажигательные речи нужны даже железным легионам, а ведь легионеры не сомневаются в своих боевых умениях.
- Отступать некуда! Если толпа прорвется мимо вас, все в этом доме погибнут. Вы за них отвечаете. Вы не должны покидать позицию, мы и так стоим очень редко. Стена шириной в четыре фута - один длинный шаг. Посмотрите на нее хорошенько. Если сделаете больше шага назад, то упадете.
Мужчины начали переступать туда-сюда, проверяя ширину стены. Лицо Рения ожесточилось.
- Тех, кто переберется через стены, встретят люди во дворе. Не смотрите вниз, даже если увидите, что убивают ваших друзей!
Из дома вышел Кабера с луком в руке.
- Так-то ты их вдохновляешь? И на подобных речах стоит ваша империя? - пробормотал он.
Рений хмуро посмотрел на него.
- Я не проиграл ни одной битвы! Ни со своим легионом, ни на арене. Под моим командованием ни один человек не сбежал и не поддался. Кто струсит, побежит мимо меня, а я не побегу.
- И я не побегу, - ясно прозвучал в тишине голос Марка. Рений встретился с ним взглядом и увидел там уже знакомое бешенство.
- Я тоже, Рений, - сказал кто-то из рабов. Остальные закивали, повторяя, что скорее умрут, хотя часть все еще стояла со сморщенными от ужаса лицами.
- Если вы струсите, вам придется отвечать перед своими детьми, братьями и отцами. Вы должны прямо смотреть им в глаза.
Люди закивали и немного расправили плечи.
- Уже лучше, - снова пробормотал Кабера.
Из открытой двери легкой походкой вышел Юлий. Его доспехи блестели от масла, в ножнах покачивался короткий меч. Лицо Юлия превратилось в жестокую маску, под которой пылал сильнейший гнев. Люди на стене отвели взгляд и стали смотреть на поля.
- Я сниму голову с каждого в моем поместье, кто не защищает дом! - прорычал он.
Кабера почти незаметно качнул головой, чтобы не показывать несогласие тем, кто мог его слышать со стены.
- Господин, - прошептал он, - у всех снаружи друзья. Хорошие люди, которые оказались в ловушке или не могут к вам пробиться. Такие угрозы вредят боевому духу.
- Вот и прекрасно. Все за пределами этих стен будут убиты, и я сложу их головы за воротами! Это мой дом, а Рим - мой город. Мы вырежем грязных поджигателей и развеем их пепел по ветру! Ты слышишь меня, человечек?
Гнев Юлия превратился в раскаленную ярость. Под удивленными взглядами Рения и Каберы он поднялся по угловой лестнице и пошел по стене, выкрикивая приказы и отчитывая за небрежность.
- Для политика у него нетрадиционный подход к решению задачи, - тихо проговорил Кабера.
- В Риме много таких людей, как он. Вот почему, мой друг, у нас империя, а не пустые речи.
Рений растянул губы в акульей усмешке и подошел к тихо перешептывающимся женщинам.
- Что делать нам? - спросила девушка-рабыня.
Рений узнал ее: это ее он побил кнутом много месяцев назад за то, что она отвлекала мальчиков во время урока. Ее звали Александрия, вспомнил Рений. Остальные ежились под его взглядом, как пристало домашним рабыням, а эта не отводила глаз и ждала ответа.
- Принесите ножи. Если кто-то проберется за стену, вы должны напасть на него и забить ножами до смерти.
Две женщины постарше вскрикнули; одну чуть не вытошнило.
- Вы хотите, чтобы вас изнасиловали и убили? О боги, женщина, я не прошу тебя вставать на стену, просто защищай наши спины. У нас слишком мало мужчин, чтобы снимать их со стен!
Рений ненавидел женскую мягкость. Для постели в самый раз, но когда на женщину хочешь положиться… Боги!
Александрия кивнула.
- Ножи. Запасной топор для колки дров - в конюшне, если его еще не взяли. Пойди и поищи их, Сусанна. И быстро.
Одна из женщин, все еще бледная, рысью кинулась выполнять поручение.
- Мы можем носить воду? Стрелы? Огонь? Что-то еще?
- Ничего! - оборвал ее Рений, теряя терпение. - Убивайте всех, кто попадет во двор. Бейте ножом в горло, пока он не успел встать. Он будет прыгать с десяти футов, и пока будет приходить в себя, вы должны напасть.
- Мы не подведем тебя, господин, - ответила Александрия.
Рений задержал ее взгляд и заметил под спокойствием вспышку ненависти. Похоже, у него больше врагов внутри стен, чем за ними!
- Вот и не подводите, - отрывисто сказал он, повернулся на пятках и ушел.
Явился повар с большим металлическим блюдом, привязанным к груди. Его рвение вызывало жалость, но Рений хлопнул его по плечу.
Тубрук стоял рядом с Каберой, держа в своих больших руках натянутый лук.
- Старый Луций неплохо стреляет, но он на кухне, готовится принимать раненых, - мрачно проговорил он.
- Зови его сюда. Спустится потом, когда сделает свое дело, - ответил Рений, не глядя на него.
Он проверял стены, отмечая все позиции, высматривая, не сдали ли у кого-то нервы. Против настоящего нападения им не продержаться. Рений молился своему домашнему богу, что враги на такое нападение не способны.
- У рабов будут луки? - спросил он Тубрука.
- Может, один или два маленьких лука для охоты на зайцев. В поместье нет ни одного приличного лука, кроме этого - и того, что у Каберы.
- Хорошо. Иначе они бы нас всех отстреляли. Скоро придется зажечь во дворе факелы, чтобы наши видели, кого убивать. Тогда проявятся их силуэты, но эти люди не смогут драться в темноте - где им!
- Возможно, Рений, они тебя еще удивят. Твое имя для них как талисман. Помнишь толпы на играх? Каждый, кто уцелеет, расскажет об этом бое всем будущим потомкам.
Рений фыркнул.
- Лучше иди на стену. Там еще есть место.
Тубрук покачал головой.
- Я знаю, остальные тебе подчинятся. Даже Юлий, когда немного остынет. Я останусь рядом с Марком, чтобы защищать его. С твоего позволения.
Рений воззрился на него. Хоть что-то сегодня будет идти как надо? Толстые повара, девчонки с ножами, наглые дети… А теперь еще и его приказы игнорируют прямо перед боем? Правый кулак Рения взмыл в оглушительном апперкоте, поднял Тубрука вверх и откинул назад. Тубрук упал на землю и не шевелился. Рений повернулся к Кабере.
- Когда очнется, скажи ему, что мальчик сам о себе позаботится. Я знаю. Скажи, чтобы занял свое место, а то я его убью.
Кабера улыбнулся, широко раскрыв глаза, но с лицом холоднее зимы. Вдали вдруг раздался звон металла об металл. Звук нарастал волнами, черную ночь заполнили крики. Когда зажгли факелы, до поместья добрались первые рабы, а за ними следом шли новые сотни из Рима, сжигая все на своем пути.
ГЛАВА 9
Бой едва не закончился, не успев начаться. Как и думал Рений, обезумевшие рабы, стекшиеся к стенам поместья, плохо представляли себе, как справиться с вооруженными защитниками, и долго кричали и толпились вокруг. Хотя они были прекрасной мишенью для луков, Рений отрицательно покачал головой Кабере и Луцию, которые стояли, натянув тетиву, и холодно смотрели вниз. Пока оставалась надежда, что рабы уйдут искать жертвы полегче, а пара стрел превратят их злость в отчаянную ярость.
- Откройте ворота! - крикнул кто-то снизу.
Если бы не искаженные лица толпы, в мерцающем свете факелов могло бы показаться, что у людей какой-то праздник. Рений наблюдал за толпой и взвешивал возможности. Сзади подходили все новые и новые рабы. Их было уже куда больше, чем могло прокормить небольшое поместье. К рабам присоединились разбойники из Рима, которым нечего было терять. Эти принесли с собой ненависть и жажду насилия, и никто уже не мог внять голосу разума. На стоявших впереди начали налегать сзади. Рений поднял руку, готовясь дать сигнал своим немногочисленным лучникам послать в толпу первые стрелы. С такого расстояния они вряд ли промахнутся.
Вперед выступил мужчина, очень мускулистый, заросший густой черной бородой и оттого похожий на варвара. Всего несколько дней тому назад он послушно носил камни из карьера или объезжал лошадей какого-нибудь нестрогого хозяина. Теперь же его грудь покрывали брызги чужой крови, лицо застыло в оскале ненависти, а глаза отражали пламя факелов.
- Эй, вы там, на стенах! Вы рабы, как и мы! Убейте тех, кто говорит, что лучше вас! Убейте их всех, и мы встретим вас как друзей.
Рений резко опустил руку, и оперенная стрела Каберы пронзила говорившему горло.
На миг все затихли. Рений проревел в толпу:
- Вот что вас ждет! Я Рений, и вы не пройдете. Идите по домам и ждите справедливости!
- И это справедливость?! - злобно завопили снизу.
К стенам подбежал второй раб и подпрыгнул, пытаясь дотянуться до высокого края. Толпа взвыла и бросилась вперед.
Лишь у немногих были мечи. Большинство, как и защитники, вооружились чем придется. Некоторые безумцы полезли на стену с голыми руками, и Рений расправился с первым из таких умелым ударом в шею, даже не обратив внимания на дрожащие пальцы, царапнувшие его по нагруднику. Вдоль всей стены крики заглушали скрежет металла о металл и удары металла о плоть. Кабера бросил лук и поднял короткий, но острый нож. Он вонзал его в противников и отскакивал в сторону, а тела падали обратно, на противников. Старик же в это время наступал на пальцы, цеплявшиеся за край стены. Под стеной скапливались тела, и остальным было все легче и легче подняться наверх.
У Рения слегка закружилась голова, и он понял, что рана на плече опять раскрылась. Он почувствовал неожиданное тепло под бинтами и одновременно жгучую боль. Старый гладиатор стиснул зубы и с силой вонзил гладий кому-то в живот, чуть не оставив меч в скользком нутре упавшей жертвы. Его место занял другой, за ним - третий, и конца им было не видно. Рения ударили поленом и на секунду оглушили. Он попятился назад, шатаясь, пытаясь найти в себе силы и снова поднять меч. Мышцы ныли, Рения охватила такая же усталость, как в бою с Марком.
- Я слишком стар для таких развлечений, - пробормотал он, сплевывая кровью.
Слева что-то мелькнуло, и он развернулся, но слишком медленно. Перед ним стоял ухмыляющийся Марк. Юноша был весь в крови, как демон из древних мифов.
- У меня что-то плохо получается нижняя защита. Не проверишь? А потом скажешь мне, где ошибка!
С этими словами Марк толкнул плечом врага, который пытался выпрямиться на стене. Тот с криком упал со стены вниз головой.
- Я приказал держать позицию, - выдохнул Рений, стараясь не показать своей слабости.
- Тебя чуть не убили. Эта честь принадлежит мне, и я не отдам ее так просто всякому сброду!
Марк кивнул на другую сторону ворот, где Цецилий, которого все называли просто поваром, с широкой улыбкой крошил все и вся.
- Подите сюда, свиньи, сюда, скоты! Сейчас я вас разделаю!
Жир, как видно, скрывал мощные мышцы: он махал огромным топором, словно тот был из дерева.
- Повар удерживает их без меня. Похоже, он никогда еще так не веселился, - радостным голосом продолжал Марк.
К ним кинулось сразу трое, запрыгнув с груды трупов, которая уже доходила до середины стены. Первый замахнулся мечом на Марка. Марк пронзил грудь нападающего сбоку, позволив телу по инерции свалиться в вымощенный камнем двор. Со вторым юноша справился ударом назад: меч вонзился в того на уровне глаз, прорезав мясо и кость, и противник умер на месте.
Третий с радостным воплем побежал к Рению. Он узнал старика и мысленно уже рассказывал о своем подвиге друзьям, но тут Рений пробил его защиту и разорвал мечом грудную клетку. Тот упал, и меч Рения выскользнул из тела.
Левая рука старого гладиатора снова заныла, только теперь глубже. Грудная клетка налилась пульсирующей болью, он застонал.
- Тебя ранили? - спросил Марк, не отрывая глаз от стены.
- Нет. Иди на свое место, - оборвал его Рений. Лицо его неожиданно посерело.
Марк повернулся к нему и долго смотрел на старика.
- Пожалуй, я немного задержусь, - тихо сказал он.
Через стену хлынули новые враги, и меч Марка затанцевал от горла к горлу. Казалось, его невозможно остановить.
Отец Гая едва замечал, кто падает от его меча. Он бился так, как его учили: выпад, блок, удар назад. У ворот скопилось особенно много тел, и что-то внутри говорило ему, что враги уже должны были бы оставить их в покое. Они всего лишь рабы! Зачем им проходить именно здесь? Когда все закончится, он прикажет поднять стену на три роста человека.
Казалось, жертвы сами бросались на его меч, топя в своей крови стену, ворота и самого Юлия. Его плечи болели, рука отяжелела. Только ноги еще стояли прочно. Когда же они перестанут нападать и отправятся на поиски добычи полегче? Выпад, блок, удар назад. Танец смерти легионера не кончался, но все новые и новые враги взбирались на стену по горам трупов. Его меч затупился о кости, и следующий удар лишь поцарапал человека, прыгнувшего на него. Твердые мышцы живота Юлия разрезал кинжал, и он зарычал от боли и свалил нападавшего, пронзив ему мечом челюсть.
Александрия стояла во дворе в омуте темноты. Остальные женщины тихо рыдали. Одна молилась. Девушка видела, что Рений устал, но, к сожалению, явился этот мальчик, Марк, и спас его. Странно, зачем он это сделал? Она наблюдала за ними, широко раскрыв глаза: до чего они разные! С одной стороны седой солдат, ветеран тысячи битв, который еле двигается и страдает от боли. С другой - Марк, ловкий убийца, который с улыбкой вонзает меч в рабов. Ему было не важно, мечи у тех или дубины. По сравнению с ним все казались неуклюжими, и одним колотым или рубящим ударом он лишал их жизни. Один так и не понял, что умирает. Из его груди хлестала кровь, а он все еще бешено махал обломком копья.
Из любопытства Александрия попыталась рассмотреть лицо этого человека и увидела тот миг, когда он наконец почувствовал боль и приход темноты.
Всю жизнь ей рассказывали легенды о славных и могучих воинах, и теперь их образы золотистыми призраками висели над сценой боя. Александрия искала глазами дружескую поддержку, храбрость перед лицом смерти, но из темного двора ей ничего не было видно.
А вот повар явно наслаждался каждым ударом. Он даже завел какую-то вульгарную песню о смазливых девицах в рыночный день и фальшиво выкрикивал припев, погружая топор в черепа и шеи. Враги падали один за другим, и песня звучала все пронзительнее.
Слева от Александрии один из защитников упал прямо во двор. Он не пытался защититься от удара, и его голова с чавканьем разбилась о твердый камень. Александрия вздрогнула и схватилась за чье-то плечо. Та тихо плакала себе под нос - кто именно, в темноте не различишь, но задавать вопросы было некогда.
- Скорей! Сейчас они полезут в дыру! - прошипела она, потянув за собой вторую. Александрия не была уверена, что справится сама.
Пока они бежали, раздался новый шум падения, уже с другой стороны. Кто-то торжествующе закричал. Какой-то мужчина перебрался через стену, на секунду повис, а за последние пару футов до земли отпустил руки.
Встав, он резко повернулся, открыв дикое, окровавленное, кошмарное лицо. Он увидел, что здесь нет мужчин, и его глаза загорелись. И тут Александрия вонзила нож ему в сердце. Он мгновенно испустил дух, а неподалеку на камни свалился еще один. Даже вопли, доносившиеся из-за стены, не заглушили хруст сломавшейся щиколотки. Сусанна-матрона, которая так тщательно следила за правильной сервировкой хозяйского стола к банкетам, провела по его горлу разделочным ножом и спокойно отошла в сторону, пока тот бился в агонии.
Александрия посмотрела вверх, на яркое кольцо факелов. У них хотя бы есть свет! Ужасно умирать в темноте.
- Еще факелов сюда! - пронзительно закричала она, надеясь, что кто-то ответит.
Ее схватили сзади чьи-то руки и свернули голову набок. Девушка напряглась, ожидая мучительной боли, но груз чужого тела неожиданно упал с ее плеч. Она повернулась и увидела Сусанну, правая рука ее влажно блестела красным.
- Не вешай нос, милая! Ночь еще не закончилась, - улыбнулась Сусанна, и паника, охватившая было Александрию, прошла.
Она проверила двор вместе с остальными и почти не поморщилась, когда упал еще один защитник, с криком ударяясь о камни. В образовавшуюся пустоту прорвались трое, а за ними карабкалась по скользким телам еще пара.
Все женщины вытащили ножи, блеснувшие в свете факелов даже на темном дворе. Не дав глазам мужчин привыкнуть к сумраку, женщины бросились на них, хватая за руки и пронзая ножами.
Гай резко очнулся от сна. У кровати сидела мать с влажной тряпицей в руках. Прикосновение тряпицы его и разбудило. Когда он посмотрел на мать, та прижала ткань к его лбу, ласково что-то приговаривая. Издали доносились крики и явственный шум сражения. Как же он проспал? Кабера вечером принес ему теплое питье. Туда, наверное, что-то подмешали.
- Что происходит, мать? Я слышу драку!
Аврелия грустно ему улыбнулась.
- Ш-ш-ш, мой дорогой! Ты не должен волноваться. Жизнь покидает тебя, и я пришла, чтобы принести покой в твои последние часы.
Гай немного побледнел. Нет, он еще слаб, но выздоравливает!
- Я не умираю. Мне уже лучше. Так что происходит во дворе? Мне нужно туда!
- Ш-ш-ш, ш-ш-ш… Я знаю, они говорят, что тебе лучше, но я знаю и то, что меня обманывают. А теперь лежи спокойно, я остужу тебе лоб.
Гай смотрел на нее и не верил ушам. Сколько он себя помнил, эта неуклюжая идиотка постоянно заслоняла живую и умную женщину, которой ему очень не хватало. Гай сморщился: скажи хоть одно слово не так, и начнется истерика.
- Я хочу почувствовать на лице ночной воздух, мама. В последний раз! Пожалуйста, выйди, чтобы я оделся.