Глава пятая
Джоанна, наверно, считает, что он погиб.
А дети?
- Нет, нет, - грустно уговаривал он ее в полусне. - Не делай этого, Джо. Не говори им, пока не будешь абсолютно уверена.
Не надо думать о семье, это отнимает мужество, надежду.
У него щемило сердце при мысли о Джо, такой женственной, пышущей здоровьем, и о детях, которые издали казались, как и все дети, когда их нет рядом, бесконечно прекрасными и трогательными; он без конца вспоминал их лица и повадки, их доверчивые глаза.
Почему он не подумал о них перед тем, как прыгнуть на льдину? Что он делает здесь, вдвоем с этим беспомощным русским? Зачем он тут?
"Оставьте меня!" - снова и снова приказывал он своим мыслям.
"Я становлюсь сентиментальным", - решил он и, открыв глаза, опять почувствовал, как горят ссадины на ногах и руках, как болезненно слиплись гноящиеся веки и каким тяжким грузом лежат на нем усталость и голод.
- Ну как, Руперт? - спросил Водопьянов. - Вам лучше? А фонарь погас. Я пробовал до него дотянуться, но не мог.
Темнота на этот раз подействовала на Ройса угнетающе, и он был рад, что снова слышит голос Водопьянова.
- Ничего, - сказал Руперт. - Сейчас встану. Сколько я спал?
- Четырнадцать часов, - ответил Водопьянов, поглядев на светящийся циферблат своего хронометра. - Уже, наверно, утро.
Это было одно из неудобств, которые причиняла им вечная темнота: они никогда не могли определить, утро сейчас или вечер. В первые дни зимы они сбились на полсуток со счета и теперь иногда затевали спор, что сейчас - десять часов утра или вечера.
- Сейчас утро, - настаивал Водопьянов. - И вдобавок сегодня зимнее солнцестояние. Солнце светит над южным полюсом. У меня там, в Мирном, двое друзей. Наверно, думают, что я погиб. Вздыхают небось: "Бедняга Водопьянов!" Но с сегодняшнего дня, Руперт, солнце начнет потихоньку поворачиваться к нам. Да, да.
Он прав. Сегодня солнце начнет свой долгий путь на север, и, может быть, через месяц его бледные отблески появятся на востоке, а гам оно протянет из-за горизонта и свой первый луч.
- Как вы себя чувствуете? - снова спросил Водопьянов.
- Полежу еще немного, - очень медленно произнес Руперт, - а потом поднимусь. Только не давайте мне заснуть. Чуть-чуть полежу и встану.
Водопьянов посмотрел на него с сомнением, и Ройс опять забылся тяжелым, нездоровым сном.
Глава шестая
Джо и правда было тяжело. Она не хотела верить, что Руперт погиб, и с неослабным упорством продолжала разузнавать о его судьбе. Многочисленные друзья Ройса тоже не верили, что его нет в живых, тем более что в министерстве авиации не говорили ничего определенного. Филлипс-Джонс, начальник сектора, в котором работал Руперт, сообщил Джо, что когда самолет "дакота", на котором он летел, разбился при посадке в Туле, среди обломков были обнаружены останки всех, кто там был, кроме Руперта. Никто не знает, куда он девался и что с ним случилось. Но как бы там ни было, надежд на то, что он жив, почти не осталось.
Джо обращалась к приятелям Руперта, работавшим в разных министерствах, и к дяде его - члену парламента, но сколько она ни хлопотала, как ни настаивала, никто ничего выяснить не мог. Джо позвонила своему двоюродному брату в адмиралтейство - неужели они не чувствуют никакой ответственности, кто-то ведь должен отвечать за то, что произошло? Но тайна не рассеивалась, и теперь Джо с волнением ожидала приезда подполковника авиации Мура. Он только что позвонил ей по телефону и сообщил, что у него есть для нее кое-какие вести. Он обещал сам заехать в Хемпстед, где у Ройса был собственный дом, который Джо не без труда удалось отстоять, когда Руперт расправлялся после войны со всем своим имуществом.
- Только богачи могут позволять себе такие причуды, какие позволил себе ты, когда мы поженились! - горько попрекала она мужа во время бесконечных споров о деньгах или о любви.
В общем, она была права насчет денег. Кое в чем она была права и насчет его причуд, хотя это его злило.
Когда они познакомились, он еще жил на доходы с капитала, полученного в наследство. Как было не влюбиться в такого человека? Ей нравились его ясные глаза, сухощавая, спортивная фигура и светлые волосы. Он был молод, серьезен, деликатен, хотя и чересчур упрям. Война только что кончилась, и он пытался поступить в университет, но его не хотели принимать без свидетельства об окончании средней школы. Тогда он вернулся в Афины и стал снова - только уже без всякого увлечения - перебирать черепки в раскопках возле Коринфа; но в Греции шла гражданская война, и это занятие казалось ему неуместным. Стыдно предаваться дилетантским развлечениям, когда земля горит от напалма. Он уехал из Афин и вернулся в Англию, откуда непоседливость чуть не погнала его в Мексику. Не он вовремя одернул себя, понимая, во что превратится его жизнь, если он не перестанет бесцельно слоняться по свету, пошел к своим приятелям из военно-морского флота и попросился назад на метеослужбу, где работал после госпиталя. Служба скоро ему прискучила, и он почувствовал, что снова жаждет перемен. В то же время Руперт понимал, что если бросит и эту работу - он на всю жизнь останется бездельником. Отцовский пример всегда стоял у него перед глазами. Деньги необходимо отдать, если он хочет, чтобы из него вышел толк.
Все устроилось проще, чем он предполагал. Действовал он в общем сгоряча и сразу переписал через поверенного, который всячески пытался его отговорить, все свои акции, страховые полисы, боны и долю в фамильном предприятии на имя матери. Руперт и не подумал с ней предварительно посоветоваться, она же спокойно приняла это неожиданное богатство, лишь спросив о письме, из каких средств ей платить новые налоги и кому завещать капитал. Надо ли оставить деньги ему?
Руперт ответил ей предельно коротко: "Делай, что хочешь!" Он знал, что когда-нибудь она оставит ему все - и его деньги, и свои. Быть может, эта мысль и была тем запасным выходом, на который он подсознательно рассчитывал. Но пока что он не желал облегчать себе жизнь такими расчетами.
"Я передам состояние кому-нибудь еще или истрачу на что-нибудь стоящее", - решил он для себя. По правде говоря, он не любил, когда зря транжирят деньги, даже те деньги, которые больше ему не принадлежали.
Поэтому ко времени их второй встречи с Джо он был уже "бедняком", но как раз в это время ему удалось (с помощью друзей) получить более интересную работу в самом метеорологическом управлении, где был создан специальный отдел исследований верхних слоев атмосферы в Арктике. Там он как будто нашел себе занятие по душе, занятие, которое, по-видимому, его удовлетворяло, давая ему ощущение причастности к настоящему делу.
Единственным минусом его новой работы было то, что в отделе скоро стали задавать тон квалифицированные математики, а не практики, каким был он, умевшие только вести наблюдения. Высшей математики Ройс не знал, и его начальник Филлипс Джонс не упускал случая напомнить ему, что он не ученый.
И хотя Руперт был старателен, точен и (по его мнению) предан своему делу, стычки с начальником были неизбежны. Руперт твердо стоял на своем, причем идеи его бывали довольно оригинальными; несмотря на недостаток теоретической подготовки, работа была для него святыней.
Тогда он женился на Джо. Она была возмущена его безумной выходкой - тем, что он отказался от своих денег. Она решила уговорить его взять их назад. Джо не была стяжательницей. Она просто смотрела на вещи трезво, как подсказывал ей здравый смысл. Зачем делать глупости? Она еще не очень хорошо знала мужа, и ее не покидала надежда, что рано или поздно Руперт поумнеет и возьмет свое состояние обратно. Хотя, разумеется, она любила его и будет его любить независимо от того, беден он или богат. Но Руперт твердо стоял на своем.
- Ты не понимаешь, - говорил он ей, - именно потому, что я на тебе женился, я и не хочу брать этих денег назад!
Он не хотел, чтобы ей приходилось мириться с тем, с чем всю жизнь мирилась его мать. С чем именно? На это он толком не мог бы ответить. Но твердо знал, что мать была бы намного лучше, будь у нее получше муж…
Попрощавшись с подполковником Муром, Джо опустила трубку на рычаг и позвала свою прислугу-итальянку:
- Анджелина! Вытри телефон. Он весь в сале.
- Это дети, миз Ройс.
- Дети тут ни при чем. Это от твоих грязных рук, - вскипела Джоанна. - Болтаешь день и ночь со своими калабрийками. О чем можно столько болтать? Хватит, пойди и вытри и не возражай, когда тебе говорят.
- Ладно, миз Ройс.
Ей было неприятно пререкаться со служанкой, и все-таки она каждый раз выходила из себя. Анджелина была девушка неуступчивая, с характером - дай ей только волю, она приберет к рукам весь дом. Она воспитывала непокорность и в шестилетней Тэсс, хотя Тэсс и без того, кажется, унаследовала от отца его упрямство. Впрочем, не только упрямство. Серьезное личико дочери страшно напоминало Руперта.
- Что будем готовить на обед, миз Ройс? - спросила ничуть не обезоруженная Анджелина.
- Не знаю. Поджарь рыбу, - сердито ответила Джо.
- Ладно, - согласилась прислуга. - А что делать с рисом?
- Надо было выбросить его еще вчера, - проворчала Джо, но вспомнила о собаке. - Отдай Фиджу.
- Фиджу вредно есть рис, - заявила Анджелина.
Сегодня Анджелина что-то совсем распустилась. С нее, видно, все как с гуся вода. Она-то ведь знает про Руперта! Неужели ей это безразлично? Сама Джо старалась не выставлять своего горя напоказ, но почему-то требовала этого от Анджелины. Ее раздражало невозмутимое хладнокровие девушки, это покорное, при всей непокладистости характера, смирение бедной итальянки перед судьбой. Конечно, и Анджелина умеет страдать. Умри кто-нибудь из ее близких, она будет лить ручьем слезы у черного катафалка, который потянет осел по голым, белесым холмам ее родной Калабрии, но пройдет какой-нибудь час, и тяжелая крестьянская доля возьмет свое: Анджелина опять станет такой же суровой и черствой, как всегда. Но все-таки ведь Руперта она любила, не меньше чем они! Неужели у нее и тут ничего не прорвется наружу? Она ни разу даже имени его не помянула!
█
После обеда к Джо зашла ее приятельница, доктор Мэриан Крейфорд, и спросила, нет ли каких новостей. Джо сказала, что ждет человека из Королевских воздушных сил, у которого есть для нее какое-то известие.
- Если оно плохое, я покончу с собой, - заявила Джо. - Господи, как я ненавижу все эти дурацкие затеи Руперта. Ну зачем его понесло в Арктику? Что ему там понадобилось? Кто его заставлял? Мог отказаться. И так всегда: его идиотская работа ему дороже семьи. Он стал просто невозможен…
Мэриан ласково пригладила черные волосы Джо - она была на десять лет старше и хлебнула больше горя.
- С вами бы тоже не было сладу, если бы вас воспитывали, как его, - заметила она.
- Но я была куда более своевольным ребенком, чем Руперт! - возмутилась Джо.
Она выросла на границе Кумберленда, в семье бедных, но потомственных фермеров, в краю, где бедные, но родовитые фермеры являлись хранителями древних, спартанских традиций. Ко всему на свете она относилась недоверчиво, как, вероятно, относился бы всякий ее земляк, вольный стрелок с шотландской границы, если бы войны и политические распри между англичанами и шотландцами продолжались до сих пор, а не кончились покорением Шотландии, ловко обманутой своим коварным соседом.
- Но с вами все-таки можно совладать, - поддразнила ее Мэриан.
- Ненавижу англичан. Предпочла бы быть кем угодно…
- Т-с-с! - мягко остановила ее Мэриан.
Но Джо злилась и продолжала говорить колкости, она вызвала Мэриан на спор относительно продажи дома: та считала, что его надо продать и купить дом поменьше.
Мэриан была уверена, что Руперт погиб и что подполковник Мур привезет дурные вести. Ей не хотелось при этом присутствовать. Бедная Джо! Правда, она не беспомощна и не будет нуждаться в деньгах, скорее наоборот: разбогатеет после смерти Руперта; она, вероятно, переживет свое горе достаточно стойко, и все же увидеть, как на нее обрушится этот удар, было бы невыносимо, а он вот-вот обрушится, если подполковник Мур располагает достоверными сведениями.
█
Подполковник Мур приехал (по его словам) не для того, чтобы утешать Джо, а чтобы сообщить ей правду. Он сам человек семейный - у него двое мальчишек и дочка, чуть постарше Тэсс. с которой он тотчас же подружился. "Золотко мое", - ласково обращался он к ней. Это был седой приветливый человек, по его признанию, не очень близко знавший Руперта; он с наивным любопытством разглядывал Джо, пытаясь понять, что за жена у этого чудака Ройса. С Джо он раньше не был знаком, теперь же видел перед собой внешне спокойную, сдержанную женщину, не торопившуюся выслушать его новость; она явно подозревала, что ничего хорошего не услышит.
"Она мне все равно не поверит", - думал он, глядя в ее горевшие от волнения глаза и бледное, настороженное лицо. Он начал издалека:
- В сущности, мы не очень-то много знаем…
- Ах, не говорите мне этого! - прервала его Джо. - Пожалуйста, не говорите, будто не знаете, что с ним. Я уже столько раз это слышала…
Мур ласково улыбнулся.
- Хорошо. Я не буду этого говорить.
Он только что прилетел из Туле в Гренландии и, как ему казалось, догадывался, что произошло с Рупертом.
- Тогда, прошу вас, ближе к делу, - нетерпеливо приказала Джо.
- По-видимому, в тот день разразилась сильная магнитная буря, а на борту у них была только коротковолновая рация. Понимаете, во время магнитных бурь прием коротких волн нарушается. Прямо какая-то цепь злополучных случайностей. Мы несколько часов не имели с ними связи. Но американские радары следили за их полетом, пока они вдруг не пошли на снижение. Они спустились так низко, что стали недоступны для радара. Вот что я выяснил в Туле…
- А что это означает? - спросила она. - Он жив?
- Это означает, что они либо заметили что-то на льду, либо у них что-то случилось с самолетом, - терпеливо объяснил он.
Джо смотрела на него, угрюмо насупившись. Она проклинала его тупость. Но в то же время была очень испугана.
Подполковник Мур встал, чтобы немножко размялся.
- Знаете, миссис Ройс, эти радары - вещь хорошая, но только до известного предела. Они далеко не совершенны. Человек вовсе не такой всезнайка, как он думает. Радары показали, что самолет какое-то время шел на снижение. То есть летел так низко, что за ним нельзя было уследить. Возможно, они даже совершили посадку…
- Куда? На лед?
Подполковник пожал плечами.
- Да. А может, у них была неполадка, и они ее исправили. Трудно сказать.
- Но что же это все значит? - нервно повторила она. - Я просто не пойму, куда вы клоните. Почему Руперта не оказалось среди обломков самолета, когда тот разбился в Туле? Где он? Вот что я хочу знать.
С ней надо поосторожнее, чтобы не сделать промаха, сказал себе Мур. Он призвал на помощь свой обычный такт.
- В ней столько тайн, в этой Арктике, - произнес он задумчиво, выдавая по чайной ложке свои бесценные сведения, что приводило Джо просто в ярость. - Вот в чем беда. Американцы секретничают, русские секретничают, да и мы от них не отстаем. Не знаю, что вам муж рассказывал, когда улетал на остров Мелвилл, да и что он знал сам, тоже неизвестно. Но его работа там была связана с кузницей погоды - с перемещениями воздушных масс в верхних слоях атмосферы; эти исследования имеют для нас первостепенную важность. Они, в сущности, касаются проблемы радиоактивных осадков…
- Да мне все это не интересно! - воскликнула Джо.
- Конечно, дело не в этом. А в том, что подводные лодки и самолеты обеих сторон постоянно исследуют полярные области для военных целей. Американцы, как вы, вероятно, знаете, имеют свою самую большую воздушную базу в Туле и огромную сеть радарных установок по всему Крайнему Северу…
Джо отчаялась что-нибудь выяснить и только настороженно смотрела на него. Почему он не выкладывает напрямик того, что хочет сказать?
- Вы намекаете на то, что Руперт занимался каким-то не совсем обычным делом? Вы приехали, чтобы это мне сообщить?
Он снова заулыбался.
- Да нет, не таким уже необычным, миссис Ройс. Понимаете, они, наверно, заметили с самолета что-то странное. Вот что нас беспокоит…
- А меня беспокоит судьба моего мужа! - напомнила она ему. - Что с ним случилось?
- Да и мы беспокоимся за него, миссис Ройс. Но ведь в конце концов дело не только в нем.
- А меня все остальное не касается!
- Как бы там ни было, - перебил он Джо, торопясь загладить оплошность и успокоить собеседницу, - американцы решили, как только погода станет получше, послать на поиски самолет. Вот о чем я и хотел вам сообщить.
Эти учтивые, неторопливо произнесенные слова отозвались в душе Джо целым вихрем мыслей и чувств. Ее словно обожгло: она наконец поняла, что он хочет вселить в нее надежду.
- Послать самолет? Куда? Значит, они выяснили, где он?
- Да нет же, нет! В том-то и вопрос, - пояснил Мур. По своей благовоспитанной ограниченности он рассчитывал, что постепенно убедит ее не питать слишком больших надежд. - Зимой в Арктике трудно вести поиски. В это время года метеорологические условия неблагоприятны, видимости почти никакой. Но в Туле я установил еще одно примечательное обстоятельство. Ни спасательного снаряжения, ни парашютов среди обломков "дакоты" обнаружено не было. Вот это действительно наводит на размышления…
Джо едва удержалась, чтобы не накинуться на него.
- Наводит на размышления… - с трудом сдерживаясь, проговорила она. - На какие размышления?
- Может быть, он выпрыгнул с парашютом.
- На лед?
- Не исключено, что и на лед! Впрочем, я не хочу вас обнадеживать. Все это только догадки. С какой стати ему было прыгать? - Мур как-то неопределенно мотнул головой. - Это нам неизвестно, и это нам предстоит узнать.
- Если его не было среди обломков самолета, где-10 он должен же быть?!
- Может быть, он сейчас где-нибудь во льдах, - предположил Мур. - Но это очень маловероятно, миссис Ройс. Больше я вам ничего сказать не могу. И все-таки мы пошлем на поиски самолет.
Она сидела, глядя в огонь, уже не обращая внимания на подполковника, и спрашивала себя: неужели Руперта нет больше в живых? Как это может быть?
Если он погиб - а она, кажется, начинает в это верить, - все становится неразрешимым; нет, куда легче было считать его живым. И зачем только он отправился в Арктику? Зачем он подгонял жизнь под свои идиотские правила? Зачем ему нужны были все эти фантазии: трудиться, приносить людям пользу? Разве мало пользы просто в том, что живешь?
Мур был огорчен тем, что расстроил Джо, но он знал: ей будет тяжелее, если он сейчас начнет выражать сочувствие ее горю, и поспешил уйти, пока ей не изменило самообладание, пока у нее не задрожали губы и не заблестели от слез глаза.