В этом полумраке меж деревьев пробирался охотник в щегольской охотничьей куртке в брюках военного покроя, в тирольской шапочке с перышком, с ружьем в слегка дрожащих руках и ручной гранатой на поясе.
Это по примеру Геринга шел на кабана отдыхающий Гитлер, обезопасив себя гранатой на случай атаки подранка, если выстрел не уложит кабана наповал. Во дворе замка была педантично отработана техника безопасного для себя метания гранаты.
Фюреру нужна была эта победа над опасным зверем для самоутверждения после покушения и для подготовки к борьбе с куда более опасным противником, грызущим не желуди под дубом, а бетонные укрепления священных границ рейха.
Здесь вдали от этих границ было успокоительно тихо. Слегка хрустели ветки под ногами. Встречалась взрытая земля у корней некоторых деревьев, свидетельствуя о работе кабаньих клыков.
Гитлер подозрительно всматривался в густой кустарник, пощипанный, очевидно, косулями.
И там мелькнуло тело зверя.
Гитлер прицелился и выстрелил.
Из куста выскочило нечто, не то волк, не то собака, с взъерошенной шерстью на хребте, и броском кинулось на него. Он не успел выстрелить еще раз и был повален на землю.
В лицо пахнуло дурным звериным запахом.
Послышался чей - то голос на чужом, незнакомом языке.
Зверь тотчас отпустил свою жертву и убежал.
- Позвольте мне помочь вам встать, - услышал он голос и увидел склонившегося над ним старца с длинной белой бородой.
- Раз выстрел был - подмять стрелка. Такая выучка, простите!
Гитлер поднялся с помощью незнакомца и мог рассмотреть высокого старого человека в серебристом плаще до пят и около него не собаку, а… гиену.
Гиена из африканской саванны в германском лесу! Впрочем, и ее хозяин, судя по произношению, иностранец.
- Вы еврей, судя по бороде? - бесцеремонно спросил Гитлер. - Из Палестины?
- Я в Палестине не бывал. А борода моя, скорей, мой возраст, нежели национальность.
- Предсказатель? Я вас ждал.
- Меня пророком не считайте, хотя с грядущим я знаком, - загадочно ответил незнакомец.
- Ваше имя?
- Ученый Наза Вец, историк.
- Все евреи выдают себя за ученых. Но допустим, вы не еврей. Тогда - Назовиц! Клаузевиц, Штирлиц!.. Почти по - немецки.
- Ну, если так вам будет легче…
- Судя по гиене, вы все - таки из Африки и, очевидно, попали к нам через территорию, занятую армией моего генерала Роммеля.
- Мне те места давно знакомы, - неопределенно ответил старец.
- Тогда не будем терять время. Мне надо знать свое будущее, хотя бы ближайшее.
- Вы сами в прошлом создавали созревший будущего плод.
- Что ж, я расскажу, что вспомню, чтобы облегчить ход пророчества. Я хочу знать, что по расположению звезд ждет человека, которому досталась обескровленная поражением, униженная Версальским мирным договором страна с обнищавшим народом, лишенным работы и заработка, скованная кандалами навязанного мира, управляемая выжившим из ума стариком, генерал - фельдмаршалом Гинденбургом, упустившим победу в минувшей войне.
- Тяжкая Германии пора! - подтвердил Наза Вец.
- Нужна была идея, которая подняла бы великий народ из послевоенной ямы, которую сторожили алчные победители. Так что ждет в будущем человека, который нашел эту идею, заключавшуюся в том, что никого нет выше арийской расы и что ей предписано свыше стоять над всем миром. Он, этот человек, порвал цепи навязанного в Версале договора поджавшим хвосты генералам, превратил уродливый, кастрированный рейхсвер наемников в могучий вермахт - колыбель всех молодых германских воинов; этот человек попрал все запреты победителей и привлек немецкий капитал Круппа, Мессершмидта и других магнатов к возрождению Германии крупными военными заказами. Исчезла безработица. Деньги сделали свое дело, и народ, захлебнувшийся в потоке бешено растущих цен, свободно вздохнул.
- Начав работать на войну? - уточнил старец.
- Война - это благо народа. Она пробуждает его силы, напрягает мысль, множит достижения науки и техники. Снижает перенаселение!
- Путем убийств и разрушений, - снова усилил Наза Вец.
- Это так же естественно, как обмен веществ в организме. Война, когда она разразилась, не только вывела немецкий народ из бедственного положения, но сделала его превыше всех народов Европы, которые подчинились ему.
- Но ждал загадочный Восток?
- Я повторил гениальный путь Наполеона. Он потерпел неудачу на Востоке из - за того, что у него не было тех технических средств, которыми я оснастил немецкую армию, вермахт. Мы, по моему плану, должны были закончить войну в первые ее месяцы. И, как я рассчитывал, предварительно обезглавив их же руками армию коммунистов, оставшуюся без командиров, Красную Армию мы сразу разгромили, по существу она перестала существовать, и мы могли бы въехать на их Красную площадь для парада Победы!
- Но это не произошло!
- Только из - за бездорожья варварской страны, где машины и даже танки увязали в грязи, а потом этот ужасный русский мороз, сковавший и людей, и машины! Моя армия пострадала, как и наполеоновская, но окрепла с потеплением. И вторым броском захватила не только Белоруссию, Украину, но и Крым, и Кавказ, дошла до сердца вражеской страны, ее реки Волга.
- И опять генерал Мороз?
- И опять мороз привел к катастрофе в Сталинграде целую мою армию. У русских за спиной были необъятные просторы Сибири с неисчерпаемыми материальными и людскими ресурсами. Бездарность некоторых моих генералов, которых я прогнал, привела ко второму несчастью у Курска. И вот теперь враг, спасенный вредным климатом и собственной отсталостью, у наших границ. Но немецкий народ так же зачарованно слушает меня с трибуны, так же завороженно готов на любые жертвы во имя победы. Но слабые духом нашлись среди бесславных генералов, которые решили обойтись без меня, чтобы как - нибудь ценой уступок выйти из войны. Бог не допустил этого для того, чтобы я довел свою высшую нацию до победы над врагами на трех континентах и поставил бы на колени перед немецким порядком весь мир! Весь мир! - повторил Гитлер, задохнувшись от своей самохвальной речи.
- И вы хотите знать, что будет, когда добьетесь своего?
- Да, мне нужно подтверждение всего задуманного мною!
- Увы, герр фюрер, но ваш взгляд в грядущее безмерно слеп.
- А вы? Что видите вы сами через дыры в своем еврейском черепе?
Пусть Нострадамус, он - еврей. Узнаете себя в катренах. И я готов их вам прочесть.
- Прорицатель - Нострадамус? Геббельс выполнил мое заданье. Переведенные катрены колдуна, жившего четыреста лет назад, нам пользу принесли.
- Те переводы не точны, сказать вернее, ложны.
- А что ж не лживо? Откуда вам - то это знать?
- Его я много изучал. Считайте, даже с ним встречался. Он видел вихрь тысячелетий, порою называл в них год. Я вам прочту о вас его катрены. Мой точен перевод на ваш язык.
- Так вы не только прорицатель, а еще поэт!
- Поскольку нужно для науки.
- И вы считаете мое величье правдой?
- Неотвратимо то цветет, что вы посеяли на почве.
- Хотите убедить меня, что я сам определил свое будущее? Тогда оно - в моих великих замыслах для мира! - воодушевился фюрер.
- А если б погибал тот мир, пришли бы вы ему на помощь?
- Лишь для арийской расы, лишь для немцев, чтоб было им над кем царить и возвышаться, иначе пусть превратится в пепел все!
- Как ныне - в пепел миллионов, в концлагерях сожженных? И в поколеньях молодых, что не поднялись с поля боя, в толпе захваченных рабов, судьба которых - в принужденье, в цивилизации былой, погрязшей в гнусности насилья?
- Такую мразь я слушал по радио с голоса врагов. Иль вы за плату им служить взялись? От вас я ждал совсем другое, - говоря это, Гитлер морщился и ухватился за ружье.
- Я беспокоюсь за гиену. Ружью спокойней на земле, чтоб чтение не прерывать.
Они остановились на опушке, где солнце поднялось выше горной преграды и освещало зеленый ковер, как бы украшенный узором из цветов.
- Вот вы болтали о войне, не имея о ней понятья. Что знаете вы о Нибелунгах? О прекрасной Валькирии? Вы слышали когда - либо музыку Вагнера? Он дружил с Гете. Столпы немецкой цивилизации. А вы - о концлагерях. Вещайте мне о русских. Мне встречать ужели их на границе рейха!
- Провидец посвятил катрен тому, что вас так беспокоит.
- Итак, о чем он вещает? - нетерпеливо спросил Гитлер. И Наза Вец отчетливо прочитал, держа гиену за ошейник:
Кровавый фанатик идеи безглавых
Польстился на щедрый Востока простор.
В дурмане злодейства, насилья и славы
Он жадную руку над миром простер.
В первый миг Гитлер онемел от гнева, потом выкрикнул фальцетом:
- Заговорщик! Тебя подослали добить меня расстрелянные генералы.
- Я всякому насилью чужд. Отвратен заговор с убийством. Я в нем участвовать не мог.
- Но где обещанное будущее, старик негодный?
- Герр фюрер, могу еще катрен вам прочитать. Интересовались вы своей судьбою.
Пока Наза Вец говорил все это, стоя на краю опушки, Гитлер, отступая, отходил на безопасное для себя расстояние, держа руку на поясе с гранатой.
И от Наза Веца, и от гиены не ускользнул этот его жест.
- Читайте, - крикнул Гитлер. - я услышу. И раскушу вашу еврейскую сущность.
- Разоблачать меня не надо, а Нострадамус был еврей.
Ружье лежало на земле. Гитлер выбирал дерево, за которое можно будет спрятаться, и слушал.
Германия утроит мощь.
Под ней полмира горько стонет.
Но пепел городов и рощ
Испепелит вождя на троне.
- Если дурак Гиммлер привез тебя, то я - казню! - в исступлении кричал Гитлер, бросая через опушку гранату и прячась за дерево от ее осколков.
Но пока граната делала в воздухе плавную дугу, старик с прыгнувшей ему на грудь гиеной растворились на глазах у Гитлера в воздухе.
Гитлер протирал себе глаза, не в силах осознать происшедшее. Граната взорвалась, и дым стелился по опушке. Взрыв был там, где они стояли. Он не промахнулся. Там видна даже черная ямка. Но где они? Иль это наваждение и все привиделось ему?
- Адольф! Адольф! - послышался женский голос. - Наконец - то я нашла тебя! Я шла на выстрел, а сейчас прогромыхал взрыв. Я так боялась за тебя. Конечно, ты убил кабана?
- Они… они здесь были и исчезли, - растерянно говорил Гитлер.
- Кто они? - спрашивала Ева, одетая тоже в охотничий, очень шедший ей к лицу костюм, роднивший ее с богиней охоты Дианой.
- Они, они - прорицатель, которого привез Гиммлер, и его гиена. Она помогла ему найти меня в лесу.
- Прорицатель? Гиммлер? Так я и ищу тебя, чтобы сказать, что Гиммлер привез тебе провидицу и они ждут тебя в замке.
- Какая провидица? Он был в серебряном плаще и с бородой до пояса, как Дед Мороз. Опять проклятый мороз! - переходил на крик Гитлер.
- Но здесь нет никого, мой фюрер! - убеждала Ева Браун. - Ты мало отдохнул, Адольф. Тебе привиделось. Никто не должен знать, что их фюрер подвержен галлюцинациям!
- Я говорил с ним и слышал гнусные катрены. И бросил в них гранату. Вон там она взорвалась, где они стояли. В последнее мгновенье она прыгнула не на меня, а ему на грудь…
Ева Браун покачала головой, взяла фюрера под руку и повела по направлению к замку.
- Тогда пусть это будет нашей тайной, - решительно заключила она.
Она ощущала, как трясет его озноб.
И никому, даже Еве не напоминал он больше о своей встрече в лесу с "призраком", говорившим белыми стихами и прочитавшим ему злобные катрены, ни о "призрачной" гиене, которой неоткуда было взяться в немецком лесу, а она будто повалила его, фюрера, на землю. Он решил, что все это результат контузии от взрыва. Кто поверит этому? Решат, что прежнего фюрера нет! А он есть и покажет себя! Покажет!
Не может не вызвать горечи и сожаления вид прекрасного, многовекового города готических соборов, роскошных дворцов, затейливых особняков, зеленых бульваров, блистательно чистых улиц, опрятных жилых домов, разрушающихся под огнем невиданного в истории войн артиллерийского огня.
Казалось, что все священное негодование за варварское разрушение русских, белорусских, украинских, польских городов и сел, за бесчинства повсюду, включая Крым и Кавказ, обрушилось теперь "смерчем мести" на столицу "цивилизованного варварства", покорившего Европу, затоптав давнюю культуру мирных стран, бесправно подчинив их нацистскому чугунному порядку.
Маршал русских войск Жуков собрал воедино непостижимую артиллерийскую мощь, о которой Наполеон и мечтать не мог, разместив пушки чуть ли не вплотную на многокилометровой дуге, охватившей осажденный город, и не было оттуда пути для бегства преступных главарей.
Дома рушились в клубах дыма и пыли один за другим, взывая пустыми глазницами выбитых окон. Жители попрятались в подвалах в ужасе и страхе не только от происходящего, но и ожидаемой, обещанной геббельской пропагандой русской расправы, грабежей, насилования, расстрелов, убийств, едва Красная Армия ворвется в Берлин.
Канонада продолжалась нескончаемо долго. Казалось, все боевые запасы штурмующей армии решено было разом израсходовать на эту артиллерийскую подготовку, не оставив здесь камня на камне.
Пожары никто не тушил. Дым застилал улицы, и ветер гнал его поваленными на землю грозовыми тучами по пустынным мостовым, изрытым воронками от взорвавшихся снарядов и авиационных бомб. Непрерывный неистовый рев этих рвущихся "гонцов уничтожения" заглушал рев штурмующих пушек. Ушные перепонки людей готовы были лопнуть, глаза слезились, как при газовой атаке, у тех несчастных, кто по какой - либо причине перебегал из одного подвала в другой. Питьевую воду и продукты подвести возможности не было никакой. На мостовой, то здесь, то там, валялись останки сгоревших автомобилей, рискнувших передвигаться в эти странные часы.
Ядовитое чудовище, все в пузырях, превращающихся в клубы дыма, не ползло, а мчалось по изуродованным улицам.
Но самым горьким, черным, ядовитым был дым, валивший из - за ограды имперской канцелярии.
Он поднимался от костра, где в пепел превращался величайший злодей современной Европы Адольф Гитлер, увлекший за собой свою жену Еву Браун, повенчавшись с ней накануне под землей.
И погребальный костер из обломков ценной мебели имперской канцелярии разжег солдат похоронной команды, разжалованный из группенфюреров СС, фон Шпрингбах, оказавшийся двоюродным братом барона Макса фон Шренка, кто приводил в исполнение приговор фюреру генералов - заговорщиков.
И приговор этот привел в исполнение сам Гитлер, оставив на столе невнятное завещание, где содержалось требование превратить трупы его и Евы Браун в ПЕПЕЛ, а преемником своим назначить доктора Геббельса, с которым не пожелал говорить по телефону маршал Жуков и который вместе со своей женой и шестерыми детьми покончили с собой, как и вечно интриговавший с ними Гиммлер.
Педантичные офицеры бункера точно выполнили последнее желание фюрера, немало удивившись, что рядом с завещанием лежал катрен Нострадамуса, средневекового провидца, предсказанье, по которому вождь Гитлер должен быть превращен в пепел:
Германия утроит мощь.
Под ней полмира горько стонет.
Но пепел городов и рощ
Испепелит вождя на троне.
С присущим Гитлеру суеверием, он требовал, чтобы пророческий катрен полностью исполнился: тела его и Евы Браун, его жены, были превращены в пепел и не подверглись надругательствам врагов.
Так черный вождь превратился в черный дым, оставив такую же и память о себе.
Новелла шестая. Закон гор
Террором и страхом он правил.
Крестьян истребляя, как класс.
Судил без закона и правил.
Как гений, страну все же спас.Нострадамус. Центурии. III, 20.
Перевод Наза Веца
Заведующая научным читальным залом Российской Государственной библиотеки (в прошлом имени Ленина) позвонила своей подруге, старшему научному сотруднику этой библиотеки, докторанту Московского университета Ирине Bсеволодовне Семибратовой, знатоку серебряного века и русской фантастики:
- Ирочка! Очень интересный случай! Ты ведь приятельница всего фантастического и дружишь с прошлым веком, с самим князем Одоевским, - говорила Мария Антоновна Белокурова.
- Что такое, Машенька? - заинтересовалась Семибратова.
- Тебе будет интересно! Загадочный незнакомец по имени Александр Наполеонович. А фамилия - того лучше - "НАЗОВИ". Что бы это значило?
- Да кто он такой, твой незнакомец?
- Веришь ли, прямо с иконы сошел. Высокий, белобородый и в серебристом длинном плаще ходит. И фамилия его как бы из двух французских слов состоит. Наза - аль - ви. Что в переводе…
- Носовая часть корабля Жизни - перевела Семибратова.
- По - русски звучит как бы требованием: "Назови себя", - подхватила Белокурова. - Может быть, это потомок оставшегося в России наполеоновского солдата, которого так прозвали?
- А чем еще примечателен этот пришелец?
- Именно пришелец! Как ты правильно угадала! Он берет уйму книг, газет, брошюр послереволюционного периода и прочитывает их молниеносно. Я наблюдала, как он перелистывал страницы, словно сверяя нумерацию, а все запоминал. И даже цитировал мне прочитанное.
- Ну, чуда здесь никакого нет. У нас курсы есть быстрого чтения, и люди встречаются с "фотографическим зрением", с одного взгляда запечатлевающие в мозгу целые страницы. Говорят, Сталин обладал такой способностью.
- Вот, вот! - подхватила Мария Антоновна. - Именно Сталиным он и интересуется. Все о нем перечитывает. А потом, - она почему - то снизила голос до шепота, - знаешь, какой документ он мне предъявил, чтобы оформиться в читальном зале?
- Какой же?
- Тридцатых годов! Шестидесятилетней давности. Удостоверение тогдашнего Народного комиссариата просвещения, подписанное наркомом Луначарским, где просят оказывать содействие товарищу Назови, иностранному специалисту, работающему на строительство социализма в СССР. Почему у него только эта давняя бумажка? Я даже не сразу решилась выдать ему пропуск в научный читальный зал. Два дня тянула. А теперь каюсь.
- А ты не спросила его?
- Не решилась, Ирочка, постеснялась. Он такой импозантный, словно жрец неведомого храма.
- Ну, уж теперь ты зафантазировалась!
- Высокий, былой красавец. Кавалергардом мог быть. И наверняка, если не он, то предок его в наполеоновской гвардии служил.
- Напиши фантастический рассказ. Устроим публикацию.
- Ты шутишь, а я волнуюсь. Подолгу не могу оторваться от этого странного читателя.
- Стоит ли тебе в почтенном возрасте увлекаться седобородыми иностранцами баскетбольного роста.
- А ты зайди посмотреть на него, выходца из любимых тобой фантастических романов. Разве в сто лет так работают?
Ирина Всеволодовна не выдержала и побывала в научном читальном зале.
Высокий белобородый старик с иконописным лицом произвел на нее впечатление. При ней он попросил газеты с отчетами XX партийного съезда, на котором Н.С. Хрущев разоблачал культ личности Сталина.
При ней он принес обратно кипу газет:
- Благодарствуйте во счастье за ваши ценные услуги, - сказал он, возвращая прочитанное.