- Побед достаточно у вас. Их шестьдесят, без поражений.
- Вы хорошо осведомлены, гость почтенный.
- Но вы согласны, что помнили финал, едва начав сраженье?
- Я не помнил, а просто знал и был твердо уверен в победе. Для этого и рисковал, да и солдатам не давал стареть.
- И сделались легендой отважнейшего из вождей.
- Легенда - выдумка, а я с противником на самом деле на смерть сражался.
- Сражались, зная о победе. И чуда в этом вовсе нет. Ведь каждый человек припомнит случай, когда он ЗНАЛ, что дальше будет. Врачи вам скажут: "ДЕЖАВЮ", что означает "Я это видел". Но когда? - никто не знает. Есть люди с обостренным зреньем и видят дальние Слои: оракулы, пророки, ведьмы. Их прежде ждал костер и пытки.
- Так не пытайте вы меня! - прервал Наполеон. - Я о гадалках слышать больше не хочу. Да и вообще, не слишком ль много вы решились мне задать вопросов? Обычно спрашиваю я. Мне отвечают все дрожа.
- Дрожь и вибрация нужны, чтоб тяжесть одолеть земную.
- Загадки ваши надоели. Без всяких там слоев, я делал то, что сам хотел, а не шел по чьему - то чужому следу. И сделал б больше, если б пушки не заряжались с дула, теряя время. Не знаете ли вы об орудиях скорострельных, что в ваших краях применяют?
- У нас нет войн и быть не может.
- Вы упираетесь напрасно, лишь удваивая интерес к себе.
- Признательно польщен без меры!
- Я раскусил вас, Наза Вец! Я догадался, где находятся далекие края, откуда прибыли вы к нам.
- Вот как? Я сам вам мог бы объяснить.
- Вы объясните мне другое. Про Сириус на небе, о нем мне говорил Лаплас. Звезда ярчайшая. Я с детства своей ее считал. В Египте пришлось расспрашивать жреца - догона, черного, как мой арап. Он с плоскогорья верховий Нила. И уверял, что много тысяч лет назад к нам прилетали с неба люди с другой Земли. Их звездное солнце должно было изорваться. Они знали очень много и о Вселенной, а главное, о сокрушительном оружии, каким владели. Жрецы, напуганные знанием, из поколенья в поколенье передавали эту тайну только посвященным. Один из тех людей был Тот, в Египте его признали Богом. Он поучал и математике, и множеству искусств, стал покровителем писцов, как при фараонах называли ученых. Вам остается лишь признаться в родстве с ним, - с разоблачающей улыбкой закончил Наполеон.
- То было много тысяч лет назад.
- В Египте до сих пор остался "нелепый календарь" далекой звезды Сириус. Она обращается вокруг Земли раз в пятьдесят лет. Мне говорил об этом сам Лаплас.
- Вам негр - жрец поведал тайны, как посвященному в жрецы?
- Как освободителю египтян от гнета мамелюков. Звезда же эта в небе ярче всех сияла, двойною будучи или тройной.
- Вы причисляете меня к тем звездным беглецам несчастным? Но прожил я всего лишь сотню лет, отнюдь не много тысяч!
- Раз люди прилетели с одной сестры - Земли, то могут к нам добраться и с другой. И вы - один из звездных мудрецов, о ком вещал с костра Джордано Бруно, и знаете вы тайну тех вооружений, что напугали так невежественных пастухов - догонов.
- В том мире, я откуда, вооружений вовсе нет.
- Как это может быть?
- Их сохранили лишь в музеях.
- Не верю вам, старик! И знайте, что сумею вам развязать язык.
- Прикажете считать - конец вельможному гостеприимству?
- Я золотом осыплю вас! Хотите, драгоценными камнями! Но новое оружие мне необходимо для окончательных побед!
- Зачем, признайтесь, вам они, когда планете гибнущей вы помогать не стали б?
- Как зачем? Чтоб управлять людьми, которые на это не способны.
- Как управлять? Советом добрым?
- Моею твердою рукой, - жестко усмехнулся Наполеон. - Без болтовни, шатаний и утопий.
- И это будет Царство Света?
- Не знаю, кто о нем мечтал. В моем Царстве будет много света. И тьмы достаточно - для непокорных. А главное - оружие Содома и Гоморры.
- Я понял вас, воитель грозный! Помочь оружьем не смогу.
За дверью послышались громкие крики.
- Мне кажется, и там, и тут близятся скандалы. - нахмурясь, произнес Бонапарт.
- Ну вот и прорицание! - отозвался Наза Вец.
Дверь открылась, и вбежал дежурный офицер.
- О, генерал! Несчастье!
- Что такое? Кто дал вам право так обращаться ко мне?
- О, Первый консул, я в отчаянии! Гиена загрызла молодого лейтенанта, сына маркизы де Валье.
- Где он был? Спокойно доложите, - потребовал Наполеон.
- Стоял у двери. Я думаю, что охранял ее.
- Подслушивал по наущенью матери! - решил Наполеон, вставая и направляясь из голубой гостиной.
В галерее, у вторых дверей в гостиную, лежал блестящий лейтенант в парадной форме, словно явившийся сюда на бал. Над ним рыдала мать:
- О, Боже! Я во всем виновата! Зачем мне было знать!..
Дежурный офицер на ходу докладывал Наполеону:
- Он наклонился к замочной скважине. Она прыжком вцепилась ему в горло. Сонная артерия. Конец.
Наполеон прошел мимо гиены, злобно ощерившейся на лезвия обнаженных сабель конных егерей, окруживших ее.
- Гиену пристрелить! - распорядился Наполеон
- Расстреливают разве часовых, когда они исполнят долг? - спросил идущий следом Наза Вец.
Наполеон резко обернулся:
- Вы мне еще нужны. Не обо всем мне рассказали, - потом обратился к несчастной матери: - Мадам, считайте, что ваш сын погиб на посту во имя Франции.
- Зачем мне Франция! Себе возьмите, а мне отдайте моего сына! О, Боже! Кто его вернет?
Увидев Наза Веца, гиена проскользнула между ногами егерей и встала у ноги хозяина.
К ней, чеканя шаг, шел офицер с пистолетом. Наполеон обратился к Наза Вецу:
- От вас зависит спасти гиене жизнь, а также и себе.
- Вооружений у нас нет, и мне вам нечего сказать.
- Но в музеях есть! Вы проговорились. Музейные, надеюсь, все же лучше наших ружей, пушек, ядер. Я - артиллерист.
- Но с помощью штыков и пушек Европу удалось засеять миллионом трупов и калек. Грядущее вас не забудет.
- Кто смеет говорить со мной в подобном тоне? Взять его! - скомандовал Бонапарт окружающим военным.
Гренадеры и егеря кинулись к старцу с гиеной. Но тот распахнул за своей спиной двери на балкон и подошел к мраморной балюстраде, за которой виднелось море.
- Не вздумайте приблизиться ко мне! - сказал он жестко. Гиена оскалила зубы.
- Неужели вам не взять такой редут, мои солдаты? - насмешливо спросил Наполеон.
Солдаты, не рассуждая, бросились вперед.
Старец дал команду гиене на древнем языке, она прыгнула ему на грудь. Он прижал ее рукой, перемахнул через барьер, и полетел вниз, где волны разбивались о камни.
Наполеон подошел к балюстраде и заглянул через нее вниз.
- Один пенный туман из брызг прибоя, - презрительно сказал он. - Труп найти. Похоронить и старого, и молодого с военными почестями! - Повернувшись, он покинул балкон.
К изумленью всех, на прибрежных камнях у подножья замка никого не нашли.
Наполеон, услышав это, спокойно произнес:
- Он задрожал, но не от страха. Жаль, я не узнал, как можно тяжесть потерять. Он и это утаил! Летающий солдат мне пригодился бы.
И занялся текущими делами.
Новелла пятая. Волчье Логово
Кровавый фанатик идеи безглавых
Польстился на щедрый Востока простор.
В дурмане злодейства, насилья и славы
Он жадную руку над миром простер.Нострадамус. Центурии, X, 31
Перевод Наза Веца
Полковник генерального штаба вермахта барон Макс фон Шренк, передавший фюреру план скорой победы над русскими варварами, прорвавшимися к священным границам Германии, докладывал членам военного совета новую стратегию, вытянувшись рядом с фюрером. Свой чемоданчик с бесценными документами он поставил у своих ног под столом.
После перерыва в обычное время полковник быстро зашагал к выходу, вскочил в свой опель - адмирал и вместо предъявления пропуска у ворот замка, где происходил военный совет, крикнул постовому:
- Задание фюрера! Чрезвычайной важности! Берлин!
Автомашина мчалась с предельной скоростью по гладкому, ухоженному шоссе, а полковник то и дело поглядывал на часы, где секундная стрелка мелкими рывками перескакивала с деления на деление, а полковник, сдерживая волнение, мысленно отмечал происходящее в оставленном замке: "Истекает перерыв. К двери зала шагает верховный главнокомандующий вермахта - бездарный вояка из мюнхенских пивных. Все генералы вскакивают и, как древние римляне, вскинув руки, хором выкрикивают: "Хайль Гитлер!" Вот он подходит к тому месту, где стоял рядом с докладчиком из генерального штаба… Секундная стрелка в машине судорожно перескакивает последнее деление, как и в часах оставленного в чемоданчике часового механизма. И… в зале заседаний взрывается оставленная в чемоданчике бомба. Зал наполняется дымом. Стол разломан.
Дубовые высокие двери вышибает в коридор, осыпаются лепные украшения с потолка. Все рассчитано на показную педантичность фюрера.
- Гитлер погиб! - радостно воскликнул барон Макс фон Шренк.
С этим возгласом, примчавшись до нужного здания в Берлине, вбежал он в комнату, где его ждали генералы - заговорщики, готовя к оглашению документы о составе нового правительства, о введении военной диктатуры генералитета армии, о ликвидации СС и гестапо, роспуске нацистской партии и отрядов штурмовиков. В подготовленном обращении к великому немецкому народу говорилось о необходимом последнем усилии ради достижения окончательной победы над врагом не под руководством дилетанта, а под командованием умелых профессионалов, сначала на Востоке, а потом и на Западе.
Но… Гитлер не погиб! Страдая запорами, он задержался по большой надобности и вошел в зал заседаний чуть позже обычного "секунда в секунду". Это и спасло его, выбросив в коридор через выбитую дверь и лишь слегка контузив, но отнюдь не слегка перепугав.
Трясущегося, скорее от страха, его перенесли в соседнюю комнату и усадили в мягкое кожаное кресло. Дивана там не оказалось.
Перед ним, полулежащим, стоял навытяжку бледный Гиммлер, "гроза немецкой нации и всех врагов", а за ним в открытую дверь было видно, как по коридору проносили кого - то на носилках и доносились стоны раненых.
- Расстрелять! Размазать по стене! Без суда и следствия! - сквозь выступившую пену на губах кричал фюрер.
- Но, мой фюрер, нельзя же сразу всех, - увещевал Гиммлер. - Надо вытянуть у них за "нити сильных ощущений" всех сопричастных к преступлению!
- Моя армия чиста! Гниль у рыбы идет с головы! - гневно хрипел Гитлер. - Надо показать солдатам и верным офицерам и особенно столь ненадежным генералам, пасующим перед русскими варварами, что изменникам пощады нет! И тех, кто не отстоит под моим руководством Великой Германии, ждет та же участь. И не только от кровожадных коммунистов, которые уничтожат всю нацию, но и от меня! Слышите, рейхсканцлер? От меня! От фюрера! Всех расстреляю! Всех! И вас не пощажу, - в исступлении кричал он.
- Слушаюсь, мой фюрер! Мчусь в Берлин, чтобы пресечь их действия и выполнить ваш приказ!
- Не возвращайтесь без фотографий расстрелянных мерзавцев. И не таких, какими те щеголяли в парадной форме, а как валялись у стены, выщербленной пулями.
Гиммлер щелкнул каблуками и повернулся, сверкнув стеклами пенсне.
На смену исчезнувшему Гиммлеру в комнату с пострадавшим Гитлером вошел пышный, румянощекий, надушенный толстяк в нарядной летной форме, украшенной орденами, и воскликнул:
- Ах, Боже мой, мой фюрер! Никогда в жизни я так удачно не опаздывал на военный совет! Эта форма так трудно затягивается… Всегда с нею задерживаешься.
- И столько орденов надо успеть нацепить, - злобно прошипел Гитлер.
- Я их получил из ваших рук, мой фюрер, и тем горжусь!
- Не надо уделять столько заботы своему металлургическому комбинату в Штирии, рейхсмаршал!
- У меня прекрасные управляющие, позволяющие мне отдавать всю мою силу служению вам, мой фюрер, и германской нации, - напыщенно заверил Геринг.
- Вызовите Геббельса. Пусть подменит меня, пока мне нездоровится. И удвойте охрану. Злодеи могут быть всюду с бомбами, пистолетами, кинжалами…
- О, конечно, мой фюрер! Вы можете полностью положиться на меня… и на него! Но позвольте мне сопроводить вас в горный замок. Надежнейшее тихое место! Защищено горами от воздушных бомбардировок, окружено дремучим лесом. Я сам там охотился на кабанов. Охранять вас будет дивизия СС.
- "Волчье логово", что ли?
- На короткое время необходимо залечь, мой фюрер, набраться сил для заключительного победного броска.
- Поете, рейхсмаршал, как Лореллея в рейнских скалах, заманивающая на погибель рыбаков.
- Какая погибель! Какая погибель, мой фюрер! Победа, только победа! Близкая и неотвратимая! Что же касается Лореллеи, то это я беру на себя. Она разделит с вами отдых.
- Кто разделит?
- Как кто, мой фюрер? Конечно, та, кем восхищается, после вас, разумеется, весь немецкий народ, любуясь ею на киноэкранах.
- Ева? Да, мне нужен будет уход. Идите, рейхсмаршал. Я еще не оправился.
- Разумеется, мой фюрер, но ваш "мерседес" (Гитлер не признавал других марок автомашин) уже ждет нас с вами.
- Вы никогда не знали ни ранений, ни контузий, рейхсмаршал, - за что только я награждаю вас, - ворчал Гитлер.
- За службу вам, мой фюрер, за преданность. И за организацию концлагерей по советскому образцу. И за евреев, от которых мы там очищаемся.
- Не отнимайте у Гиммлера его заслуг, рейхсмаршал. Ведь он не хвастается вашими штурмовиками.
- Уничтожение кровососущих насекомых - общее дело, мой фюрер! От них избавляются дезинфекцией целых кварталов. Особенно гетто!.. - многозначительно закончил Геринг.
- Пусть перенесут меня в "мерседес". Поедем, - решил Гитлер.
Старинный перестроенный замок с прежними крепостными башнями и стенами, за которыми виднелись острые готические крыши внутренних строений, был надежно скрыт в горах. Его плотно зажали отвесные скалы. Они когда - то служили великолепной защитой от воздушного нападения, древним строителям, конечно, неизвестной. Но в теперешнее время это имело немалое значение. Вокруг горные склоны заросли дремучим лесом. В народе это место прозвали "Волчьим логовом". И в сложившихся условиях не найти было лучшего места для отдыха контуженого фюрера.
Через два дня по прибытии в замок Гитлер уже мог самостоятельно выйти на крыльцо, когда ему доложили, что из Берлина прибыл рейхсканцлер.
Сверкающий, словно отлакированный, "мерседес" подкатил к крыльцу, на котором стоял Гитлер.
Из дверцы машины вышел Гиммлер и помог выпорхнуть из него Еве Браун.
Ева Браун, первая кинозвезда Германии, выпрыгнула из "мерседеса" и протянула стоящему на крыльце Гитлеру обе руки.
- Ах, мой фюрер! Я так счастлива видеть вас после этого ужасного взрыва. Я все время молилась и благодарила Бога за ваше спасение. Слава Ему, негодяи получили по заслугам. Рейхсканцлер был настолько любезен, что показал мне в пути их фотографии после возмездия. Фотограф настоящий художник! Вы только полюбуйтесь!
Гиммлер после возгласа "Хайль Гитлер!" протянул фюреру пачку фотографий:
- Как было вами приказано, мой фюрер!
Гитлер тут же на крыльце стал вынимать снимки один за другим, с видимым удовольствием рассматривая их.
- Ах, этот! И этот здесь! Все прусские аристократы! Вот откуда идет вонь! Рейхсканцлер! Немедленно передать это Геббельсу для тиражирования и распространения в армии. Солдаты должны видеть своих внутренних врагов!
- Хайль Гитлер! - рапортовал Гиммлер.
- Я побегу переоденусь, - сказала Ева Браун, - и приглашу вас к обеду. - И она скрылась за высокой дверью, похожей на вход в Кельнский собор.
- Обед подождет, рейхсканцлер. Вам стоит попоститься. И исповедоваться вам тоже не мешало. Как это вы и вся ваша секретная служба могла прозевать готовящийся заговор? Куда вы после этого годитесь? Главный страж рейха! Вы хуже паршивого сторожевого пса, Гиммлер! Допустить покушение на меня! И не нести за это ответственности?
- Я готов принять ее, мой фюрер! - стоял навытяжку перед разгневанным фюрером Гиммлер.
- Мало принять ответственность! Надо предвидеть!
- Но я не пророк, мой фюрер.
- Если вы сами не способны к этому, так постарайтесь найти людей, умеющих заглядывать в будущее. Вот Ева Браун перед каждой новой ролью общается с гадалками и знает, что ее ждет. Учитесь хотя бы у нее.
- Но в нашей службе, мой фюрер, не предусмотрено ни гадалок, ни колдунов, мы действуем на основе ваших идей всегда наверняка.
- Что пропущено, надо исправлять! - заорал Гитлер. - Притом немедленно! Вы никогда с пути не возвращались? Не садились на уроненную роль? Примет народных не постигли? Народ тысячелетиями мудрость обретал и знает, как грядущее разгадывать. А мне это важно сейчас же, не полагаясь на вашу дерьмовую охрану, рейхсканцлер, способную лишь щелкать каблуками да ловить галок разинутым ртом! Поэтому с обедом подождем. Отправляйтесь немедленно в Берлин и разыщите там прорицателя, колдуна, кого хотите, кто подсказал бы мне мой завтрашний образ действий, помимо снятия, например, вашей головы, рейхсканцлер.
- Но где взять таких людей, мой фюрер, с моей головой или без нее?
- Так кто должен занять ваш пост? Ева Браун или Геббельс? Он нашел прорицателя, жившего четыреста лет назад. И его предсказания сработали нам на пользу.
- Так то ж "вольные переводы" Нострадамуса.
- Зачем вы носите пенсне, Гиммлер? - продолжал распекать своего соратника Гитлер.
- Чтобы лучше видеть, мой фюрер. Я близорук.
- Вот именно! Близорук! - ухватился за это слово Гитлер. - А на вашем месте близорукость нетерпима! Поэтому ищите себе в помощь любого колдуна с более зорким политическим зрением.
- Будет исполнено, мой фюрер! Разрешите отправиться в Берлин?
- Поезжайте. И возвращайтесь не позже послезавтрашнего дня. И не один! Понимаете, не один?
- Задача ясна, мой фюрер. Ясновидящих найдем и доставим. Они встречаются среди евреев. Иезекииль, Иоанн Богослов. Перевернем все лагеря.
- И военные казармы тоже, - многозначительно добавил Гитлер.
Не прощаясь, он повернулся спиной и пошел к двери в замок.
Гиммлер щелкнул каблуками и круто повернулся. Стекла пенсне его при этом зло сверкнули.
Четким шагом он сбежал по ступеням к автомобилю.
Уже поднятые высоко на горном склоне вековые деревья стремились кронами еще выше к небу. Сам по себе тенистый лес был еще и прикрыт от солнца соседней горой, и в нем царил полусумрак.