Подобно тому, как сила звука нарастает в крещендо, так же возрастало приятное возбуждение Энни с того момента, как распустили школу после занятий. На концерте же она просто довела себя до экстаза… Но прежде вновь состоялось "элегантное чаепитие"; затем они предались приятному занятию – переодеванию в маленькой Дианиной комнатке наверху. Диана соорудила на голове Энни наимоднейшую причёску в стиле "помпадур", а та в свою очередь завязала банты Дианы неким хитрым, ей одной известным способом. Им пришлось изрядно повозиться с волосами друг друга; они испробовали, как минимум, с полдюжины разных укладок, прежде, чем добились желаемого. Щёчки их разрумянились, а глаза лихорадочно блестели.
Что правда – то правда: Энни не могла не заметить, насколько выгодно отличается пушистая меховая шапочка и жакет подруги от её обуженного, серенького, убогого пальтишки, сшитого в домашних условиях. Но ведь у неё было богатое воображение!
Прибыли Дианины кузины, Мурреи из Нью-Бриджа; они примчались, закутанные в меха, в больших санях, устланных соломой. В них-то все и отправились в клуб, наслаждаясь лёгким скольжением по тихо хрустевшему снежку, присыпавшему дороги. На фоне волшебного заката белели холмы, а тёмно-синий залив Святого Лаврентия казался огромной чашей с жемчугами и сапфирами в горящем глинтвейне… Повсюду, словно приглушённые смешки лесных эльфов, раздавалось звяканье бубенчиков.
– О, Диана, – восхищённо прошептала Энни, находя Дианину руку в варежке под меховой накидкой на санях, – всё это как прекрасный сон, не правда ли? Неужели я выгляжу так, как обычно? Чувствую себя совсем иначе, нежели всегда, и мне кажется, что и облик мой изменился.
– Вы выглядите великолепно, – сказала Диана, которая только что, получив комплимент от одной из кузин, почувствовала в себе потребность вернуть его кому-нибудь. – У вас бесподобный цвет лица!
Вечерняя программа наполнила многократно повторявшимся трепетом, по крайней мере, одну юную зрительницу в зале; Энни заверила Диану, что каждый новый трепет был ещё трепетнее, чем предыдущий.
Когда Присси Эндрюс в новом розовом шёлковом платье с невообразимо узкой талией поднималась по лестнице на сцену, "загораживая собой лучи света", Энни ощутила, как её охватывает волна симпатии. На белой шее девушки красовалась нитка жемчуга, а в волосах – живая красная гвоздика. По залу поползли слухи, что за всем этим специально посылали в город. Когда же хор запел трогательную песню с названием "Там, высоко, над нежными маргаритками", Энни возвела свой взор к потолку, как если бы на нём были изображены ангелы. Сэм Слоан поставил сценку "Как герой сражался с курицей", и во время представления Энни смеялась до упаду да так заразительно, что все сидевшие рядом тоже покатились со смеху, хотя даже для Эвонли эта вещь казалась довольно заезженной. Когда мистер Филлипс, в роли Марка Антония, ораторствовал "над телом мёртвого Цезаря", беря за душу зрителей и бросая многозначительные взгляды на Присси Эндрюс в конце каждого предложения, – Энни показалось, что она готова вскочить с места и заклеймить любого "римлянина", который не последует за ним…
Только один номер из всей программы не удостоился её внимания. Пока Гильберт Блиф вдохновенно декламировал отрывок из "Бингена на Рейне", Энни раскрыла библиотечную книжку Роды Муррей и читала её до самого конца его выступления; Диана аплодировала Гилу до боли в ладонях, тогда как Энни вовсе не утруждала себя аплодисментами.
В одиннадцать они приехали домой, полные впечатлений, стараясь растянуть удовольствие в бесконечном обсуждении увиденного и услышанного. Казалось, всё в доме уснуло; в нём было темно и очень тихо. На цыпочках, неслышно ступая, девочки отправились в гостиную – длинную комнату, в которую выходила дверь пустовавшей спальни. В камине догорали дрова, и по всей комнате распространялось приятное тепло; здесь царил полумрак.
– Давайте разденемся прямо сейчас, – тихо предложила Диана. – Тут так тепло и уютно!
– Как чудесно мы провели время! – восторженно сказала Энни. – Я бы не отказалась продекламировать на таком концерте что-нибудь. Думаете, нас когда-нибудь попросят выступить там?
– Да, разумеется, – рано или поздно. Но они всегда предлагают прочесть что-нибудь большим школьникам. А вот Гильберт Блиф частенько выступает, хотя он лишь на два года нас старше! Энни, как вы могли не слушать его? Между прочим, когда он дошёл до места:
– Но это та, другая, не сестра, – он посмотрел прямо на вас…
– Диана, – с достоинством произнесла Энни. – Вы – моя лучшая подруга, но даже вам я не советую упоминать это имя в моём присутствии. Вы готовы ложиться? Ну, так побежали наперегонки! Кто быстрее достигнет постели? Ух!
И Диана приняла вызов. Две фигурки в белом пронеслись, словно вихрь, через гостиную, влетели в дверь спальни и одновременно прыгнули в постель. Вдруг под ними что-то заворочалось, закряхтело и застонало:
– Господи, помилуй!
Девочки, не помня себя от страха, соскочили с постели и исчезли из комнаты. Опомнились они, после безумных скачек, только наверху; обе стояли на цыпочках и тряслись всем телом.
– Ой, что это, вернее, кто это?! – спросила Энни, лязгая зубами от страха.
– Это… тётя Жозефина, – пробормотала Диана, давясь от смеха. – Надо же, приехала! Теперь она нас убьёт! Но всё это – так комично, Энни!
– А кто она, эта твоя тётушка Жозефина?
– Собственно, она папина тётя и живёт в Шарлотта-Тауне. Совсем старенькая, ей около семидесяти лет, и даже не верится, что когда-то она тоже была… маленькой девочкой. Мы ожидали её приезда, но не так скоро. Тётушка очень занудная и, вот увидишь, так разбранит нас за этот "ночной налёт". Ну, значит, придётся спать с Минни-Мэй; она так лягается во сне!
На следующее утро мисс Жозефина Берри вовремя не вышла к завтраку. Миссис Берри, ласково улыбаясь двум девочкам, поинтересовалась:
– Ну как, вы хорошо провели вчера время? Я старалась держаться до вашего приезда, чтобы не уснуть, но сон сморил меня, так как я сильно утомилась за день. Вот и не смогла предупредить вас о приезде тёти Жозефины и о том, что вам придётся спать наверху. Надеюсь, вы не потревожили почтенную даму?
Диана на всякий случай промолчала. Они с Энни едва заметно, но многозначительно улыбнулись друг другу. После завтрака Энни заторопилась домой и пребывала в блаженном неведении относительно последствий их ночного вторжения вплоть до ланча, когда Марилла отправила её с поручением к миссис Линд.
– Так это вы с Дианой до смерти напугали бедненькую старенькую мисс Берри? – спросила миссис Линд строго, но в глазах её плясали озорные огоньки. – Мисс Берри заглянула ко мне по пути в Кармоди. Она просто в ярости! Почтенная леди рвала на себе все и метала, проснувшись поутру. Характер у неё такой, что с ней шутки плохи. А с Дианой она и вовсе теперь не разговаривает.
– Но Диана-то тут ни капли не виновата! – быстро возразила Энни. – Это всё я. Мне пришла в голову идея помчаться наперегонки до постели!
– Так я и знала! – воскликнула миссис Линд, обрадовавшись, что её предположения подтвердились. – Уж я-то сразу поняла, в чьей голове могла родиться подобная идея! Ну и заварили же вы кашу! Мисс Берри намеревалась остаться здесь на целый месяц, но сегодня заявила, что и лишнего дня не пробудит. Возвращается в город в воскресенье, то есть завтра. Она и сегодня уехала бы, если б представилась возможность. Мисс Берри обещала оплачивать Дианины занятия по музыке в этой четверти, но теперь заявляет, что "ничем не сможет быть полезна такой сорвиголове…" Ну и денёк же сегодня выдался для семейства Берри! Тётя Жозефина богата, и им не хотелось бы портить с нею отношения. Конечно, этого мне миссис Берри не сказала, но я достаточно хорошо изучила человеческую натуру.
– Как же мне не везёт, – вздохнула Энни. – Вечно я попадаю в истории и вовлекаю в них своих лучших друзей – тех, за кого и жизнь не жалко отдать… Вы не знаете, отчего так происходит, миссис Линд?
– Да потому, детка, что ты слишком неосмотрительна и импульсивна! Всё время вам в голову лезут какие-то мысли, и вы немедленно, не взвесив всего как следует, стараетесь осуществить разные бредовые идеи.
– Да, но в том-то и прелесть: не оставлять времени на раздумия, иначе всё испортишь! Разве вы с этим никогда не сталкивались, миссис Линд?
Нет, миссис Линд не сталкивалась с этим никогда. Она покачала головой с глубокомысленным видом.
– А вам, Энни, нужно научиться хоть немного думать. Возьмите на вооружение лозунг: "Посмотри прежде, чем прыгнуть!" – особенно в кровать в чужом доме…
Миссис Линд от души посмеялась над своей не слишком остроумной шуткой, тогда как Энни хранила молчание. Ситуация оказалась слишком серьёзной и не располагала к особому веселью. Когда она покинула дом миссис Линд, то направилась через покрытые снегом поля прямиком в Очард Слоуп. Диана встретила её у дверей.
– Тётя Жозефина очень рассердилась, не так ли? – шёпотом спросила она подругу.
– Да, – сказала Диана, хихикнув и искоса взглянув на затворенную дверь в гостиную. – Она такие тут такие пляски устроила! Была вне себя от ярости! Сказала, что я – самая невоспитанная из всех девочек, которых ей приходилось видеть на своём веку, и что мои родители должны бы сгореть от стыда. Заявила, что не собирается оставаться у нас, – тем лучше! Жалко только папу и маму…
– Почему вы не сказали им, что это моя вина? – воскликнула Энни.
– Неужели вы думаете, я на это способна? – презрительно фыркнула Диана. – Я не ябеда, Энни! К тому же, моя вина здесь тоже есть!
– Ну, так я сама ей во всём признаюсь! – решительно сказала Энни.
Диана посмотрела на неё с изумлением.
– Вы с ума сошли, Энни! Да она растерзает вас на части!
– Не пугайте меня, Диана, я и так чуть жива от страха! – взмолилась Энни. – Проще забраться в пушку! Но всё-таки это нужно сделать. Моя вина – мне и отвечать. К счастью, у меня уже большой опыт в принесении извинений.
– Ну, она там, в комнате, – сказала Диана. – Можете войти, если… если хотите! Я бы не рискнула! И всё равно вряд ли у вас хоть что-нибудь получится!
Выслушав напутственное слово Дианы, отнюдь её не вдохновившее, девочка мужественно отправилась прямо в "клетку со львом". Она тихо постучала в дверь гостиной, и услышала грозное: "Кто там?"
Мисс Жозефина Берри, худая, плоская, надменная – живое воплощение Чопорности – яростно вязала, сидя у камина. Её просто трясло от гнева, а глаза-буравчики сразу же нацелились на Энни сквозь очки в золотой оправе. Развернувшись в кресле, она предполагала увидеть Диану, но перед ней предстала бледная, маленькая незнакомка с глазами, полными отчаяния и нескрываемого ужаса.
– Ты кто? – резко и бесцеремонно спросила мисс Жозефина Берри.
– Я – Энни из Грин Гейблз, – с дрожью в голосе ответила гостья, сцепляя пальцы рук в характерном для неё жесте. – Вот пришла, чтобы, с вашего позволения, извиниться.
– Гм, а за что?
– В общем, это с моей лёгкой руки мы прыгнули к вам в постель прошлой ночью! Это была моя идея. Диане это бы и в голову не пришло, уверяю вас. Диана – настоящая маленькая леди, мисс Берри. Так что вы должны понимать, как несправедливо ругать её за то, что случилось.
– Ещё чего, я должна?! Думаю, Диана уж от вас не отставала! Такие дела творятся в приличном доме!
– Ну, мы же просто дурачились, – оправдывалась Энни. – Думаю, вы должны простить нас, мисс Берри! Теперь, когда я извинилась… Во всяком случае, не сердитесь на Диану и… позвольте ей посещать уроки музыки! В сердце её звучат мелодии, и без уроков ей станет так тоскливо. Уж я знаю, как это ужасно, – мечтать о чём-нибудь и не получить его… Если вам уж так нужно излить свой гнев на кого-нибудь, – излейте его на вашу покорную слугу. С ранних лет я служила всем "козлом отпущения", так что в этом смысле уж повыносливее Дианы.
Глаза пожилой леди метали молнии; впрочем, внезапно в них загорелась искорка неподдельного интереса. Но она вновь сухо произнесла:
– То, что вы просто забавлялись, вовсе вас не оправдывает. В моё время маленькие девочки не увлекались подобными вакханалиями. Разве вы можете представить себя на моём месте? Забыться крепким сном после тяжёлой дороги и быть разбуженной посреди ночи двумя девицами, бесцеремонно прыгающими на тебя в кровать… Нет уж, избавьте меня от подобных ночных кошмаров!
– Да, я могла бы представить себя на вашем месте, – охотно отозвалась Энни. – Это, конечно, очень неприятно. Но и вы поставьте себя на наше место. Если у вас есть хоть капля воображения, мисс Берри, тогда представьте, как досталось нам! Мы просто убеждены были, что та спальня пустовала. И когда мы плюхнулись на кровать и обнаружили, что под нами кто-то шевелится, – мы испугались до полусмерти! А потом ведь так хотелось провести ночь в этой спальне! Положительно, вы привыкли спать в настоящих спальнях, правда, мисс Берри? Но для меня, круглой сироты, поспать в такой вот спальне было бы великой честью!
И весь "запал" мисс Берри куда-то исчез без следа. Она весело расхохоталась, и Диана, встревоженно дежурившая у дверей, вздохнула с явным облегчением.
– Боюсь, я уже не владею своим воображением так, как раньше, – призналась мисс Берри. – Сто лет не пускала его в ход, если честно! Ну, скажу я вам, вы вызываете симпатию, дитя моё! И это, безусловно, надо уметь. Садитесь и расскажите-ка о себе!
– К сожалению, не могу, – твёрдо заявила Энни. – Может, мне и хотелось бы остаться, так как вы – интересная леди. А вдруг мы с вами – родственные души?! Впрочем, я в этом не слишком убеждена, уж простите! А сейчас – пора домой, к мисс Марилле Катберт. Это – очень добрая леди, которая взялась воспитывать меня. Она старается, конечно, но, увы, это – неблагодарный труд! Не держите зла на неё, ведь в кровать прыгнула я, а не она! И прежде, чем я уйду, пообещайте, что вы не станете больше сердиться на Диану и проведёте здесь, в Эвонли столько времени, сколько и намеревались!
– Думаю, я, пожалуй, пойду на это… Только при одном условии: что вы снова навестите меня, и мы поговорим обо всём! – сказала мисс Берри.
В тот вечер мисс Берри подарила Диане серебряный браслет и вполне "официально" заявила всем членам семьи, что распаковывает чемоданы…
– Остаюсь только потому, что намереваюсь получше узнать эту девочку Энни, – честно призналась тётя Жозефина. – Она привела меня в изумление, а в мои годы так редко встречаешь людей, которые действительно интересны!
Единственный комментарий по поводу всей этой истории, исходивший от Мариллы, был следующий:
– Так я и знала!
Бедный Мэтью принял этот камень в свой огород.
… Мисс Берри провела в Эвонли месяц и несколько дней. Она всё время пребывала в хорошем расположении духа, и Энни всячески поддерживала в ней это состояние. Они вскоре подружились.
При прощании мисс Берри заявила:
– Вы должны, Энни, навестить меня в городе. Я отведу вам отдельную спальню с огромной кроватью!
– Мисс Берри оказалась родственной душой, – призналась Энни Марилле. – Кто бы мог подумать, глядя на неё? Но, тем не менее, это так! В случае с Мэтью родство наших душ стало очевидно сразу же, но эта леди оказалась крепким орешком… Оказывается, родственные души попадаются куда чаще, чем я думала. Как хорошо, что их столько на белом свете!
Глава 20. Богатое воображение даёт осечку
И снова в Грин Гейблз пришла весна: канадская весна – красавица с переменчивым характером, прохладными деньками и розовыми закатами. И хотя переходный период носил весьма затяжной характер, апрель и май, наконец, вновь подарили природе чудо обновления и роста. На клёнах вдоль Аллеи Влюблённых набухли красные почки, а вокруг Потока Дриады, точно маленькие завитки, выбивались из-под земли нежные проростки папоротников. На пустоши, за усадьбой мистера Сайласа Слоана, расцвела сон-трава; "звёзды" её крупных, белых и розовых цветков заметно выделялись на фоне коричневых листьев. Одним золотым полуднем все школьники отправились собирать эти удивительные цветы и возвращались домой в призрачных сумерках, то и дело аукаясь и неся в руках и корзинках свои "трофеи".
– Мне так жалко людей, живущих там, где не растёт сон-трава, – вздохнула Энни. – Диана считает, что, возможно, там на их землях, – даже более красивая растительность. Но… что же может сравниться с сон-травой, Марилла? А потом Диана говорит, что раз они не знают, что это такое, значит им не о чем жалеть! Но в том-то и дело, дорогая Марилла. Это просто трагедия не знать, какая она, сон-трава, и совсем не скучать по её цветам-"звёздам"! Знаете, о чём мне думается, Марилла? Сон-трава – это души цветов, увядших в конце прошлого лета. Она – словно "небо", на котором живут теперь эти души… Сегодня мы чудесно провели время, Марилла! Обедали в совершенно романтическом месте – в устланной мхом низине, у старого источника. Чарли Слоан подстрекал Арти Джиллиса перепрыгнуть через него, что тот и сделал. И каждый на его месте обязательно прыгнул бы. Это сейчас так модно в школе – подзадоривать кого-нибудь… Мистер Филлипс, конечно, вручил все цветы, которые сорвал, Присси Эндрюс. Я сама слышала, как он сказал: "милые – для милой!" Знаю, откуда он взял эти слова – из книжки! Но, значит, и у него развито воображение… Мне тоже предлагали цветы, но я отвергла их с презрением. Не могу назвать вам его имени, так как поклялась, что оно никогда не осквернит мои губы… Мы сплели венки из сон-травы и украсили ими шляпки; а когда настало время идти домой, наша процессия с венками и букетами дружно маршировала по дороге, спускаясь вниз; мы шли парами и пели песенку "Мой дом на холме". О, какой трепет при этом мне довелось испытать, Марилла! Все домашние мистера Сайласа Слоана выбежали посмотреть на нас; каждый встречный останавливался и глазел на это впечатляющее "цветочное шествие". К нам было приковано всеобщее внимание, Марилла!
– Да и не удивительно! Вид-то у вас был, небось, совершенно дурацкий! – невозмутимо зашептала Марилла.
Вслед за сон-травой появились фиалки. Фиалковая Долина в конце концов оправдала своё название, покрывшись живым фиолетовым ковром из этих нежных цветов. Энни осторожно, с благоговением, ступала про нему, словно по священной земле. Глаза её, как всегда в подобных случаях, светились восторгом.
– Удивительно, – говорила она Диане, – когда прохожу через это место, – напрочь забываю о Гиле и о нашей с ним негласной конкуренции. Но в школе – всё по-другому: я снова рвусь в бой! Сколько же разных девочек сосуществуют, оказывается, во мне одной! Иногда мне кажется, поэтому я вся в проблемах… Если бы во мне жила лишь одна Энни, их бы поубавилось, но… и в половину не было бы так интересно!
…Одним июньским вечером, когда сады вновь стояли в розовом цвету, лягушки завели свою призывно-сладкую песню в камышах Озера Сверкающих вод, а воздух наполнился ароматом клевера и бальзамических пихт, Энни сидела у окна своей комнатки в восточном крыле. Девочка занималась, но так как уже стемнело, – становилось всё труднее читать, и она постепенно погрузилась в грёзы… Под окном Снежная Королева гордо поднимала свои ветви, усыпанные цветами.