В понедельник и вторник в Грин Гейблз вовсю кипели приготовления. Чаепитие с пастором и его супругой считалось важным событием в жизни любой семьи Эвонли, и Марилла расстаралась, чтобы не ударить лицом в грязь. Энни пришла в сильное возбуждение и с нетерпением ждала дня, когда должно было состояться чаепитие. Она только об этом и говорила с Дианой, когда обе подруги сидели во вторник в сумерках на красноватых валунах у Потока Дриады и разводили по воде радуги тонкими палочками, пропитанными пихтовым маслом.
– Всё готово, Диана, кроме пирога. Его я испеку завтра утром. Что касается бисквитов, то Марилла приготовит их непосредственно перед чаем. Мы с Мариллой были страшно заняты последние два дня, Диана! Это такой ответственный шаг – пригласить семью пастора на чаепитие… Такого со мной ещё не случалось! Видели бы вы наш буфет: он просто ломится от яств. Мы собираемся подавать цыплёнка в желе и холодный язык. Желе у нас будет двух видов: красное и жёлтое. На сладкое мы готовим сливки, лимонный торт, вишнёвый пирог, печенье трёх видов, фруктовый кекс и знаменитое варенье из жёлтой сливы, которое Марилла специально приберегает для таких почётных гостей, как пастор. А ещё мы приготовим торт-бизе, слоёный пирог, как уже я говорила, и бисквиты. Подадим свежеиспечённый хлеб и хлеб из запасников, на тот случай, если пастор страдает расстройством пищеварения. Но ведь мистер Аллан только начинает работать в приходе, и он ещё не успел заработать себе букет разных болезней… У меня мурашки по спине бегают, стоит лишь подумать о моём слоёном пироге! Диана, а вдруг… он не получится?! Сегодня мне приснилось, что за мной гонится домовой, у которого вместо головы – слоёный пирог.
– Всё пройдёт отлично! – заверила Диана подругу, и это было очень дипломатично с её стороны. – Тот пирог, который мы с вами съели во время… ланча в Доме досуга пару недель назад, удался на славу!
– Да, но у пирогов дурная привычка пригорать, особенно когда очень хочется, чтобы они получились как никогда, – вздохнула Энни, бросая на воду хорошо "набальзамированную" палочку. – Однако, надо положиться на Провидение и не забыть добавить муку! Ой, смотрите, Диана, какая радужка! Не кажется ли вам, что после нашего ухода, сюда спустится дриада и возьмёт её себе вместо шарфа!
– Вы же знаете, что дриад не существует, – заметила Диана. Мама Дианы как-то узнала про Охотничьи Угодья и страшно рассердилась. После этого Диана всячески старалась держать своё воображение "в ежовых рукавицах" и не рискнула представить себе даже такое безобидное лесное создание, как дриаду.
– Да, но ведь так легко вообразить, что они есть! – воскликнула Энни. – Каждый вечер перед сном я выглядываю из окна в поисках дриады, расчёсывающей свои волосы, склонившись над ручьём, словно над зеркалом. По утрам я иногда пытаюсь отыскать её следы на росистой траве. О, Диана, прошу вас, не переставайте верить в существование нашей дриады!
Утром в среду Энни поднялась спозаранку. Заснуть в ту ночь она так и не смогла из-за сильного перевозбуждения. Она здорово простудилась, плескаясь накануне в ручье, но даже пневмония не удержала бы её от лихорадочной возни на кухне поутру. После завтрака Энни занялась пирогом. Когда она, наконец, задвинула за ним печную заслонку, то издала вздох облегчения.
– Ну, Марилла, на сей раз, я добавила всё, что нужно! Но… вы думаете, он поднимется?! Может, пекарный порошок не хорош? Я достала его из новой банки. Миссис Линд говорит, что в наши дни всё фасованное, и не известно, какого качества! Миссис Линд всё ждёт, когда наше правительство займётся этим вопросом, но с её точки зрения тори едва ли предпримут хоть что-нибудь… Марилла, а что если этот пирог не поднимется?!
– Ну, у нас же полно всего и без него! – заявила Марилла, не слишком заботясь о пироге.
Но он, тем не менее, поднялся, и был вынут из печи таким пышным, словно золотая пена морская. Энни вся расцвела от восторга, сложила коржи вместе, предварительно смазав их желе рубинового цвета, и представила, как пастор съест кусочек, а потом – ещё и ещё!..
– Вы, разумеется, возьмёте самый лучший сервиз, Марилла, ведь так? – сказала она. – А можно мне украсить стол папоротником и дикими розами?
– Чепуха всё это, – фыркнула Марилла. – По-моему, главное – это еда, а ваши пышные декорации никому не нужны!
– А вот миссис Берри украшала свой стол, – сказала Энни, позволяя себе приправить эту реплику некоторой дозой ехидства, – и пастор сделал ей элегантный комплимент. Он заметил, что это был праздник желудка, но и глаза отдохнули, созерцая красоту!
– Делайте что хотите, – буркнула Марилла, которая не желала отставать от миссис Берри и всех остальных. – Не забудьте только оставить место для тарелок и еды!
И Энни с воодушевлением бросилась "сооружать декорации", которые могли бы посрамить оные в доме Берри. В итоге чайный стоик был заставлен розами и папоротниками, скомпонованными с таким вкусом, что пастор и его жена одновременно ахнули, увидев всю эту красоту.
– Её работа, – кивнула Марилла в сторону Энни, которая наслаждалась высочайшей наградой в мире – одобрительной улыбкой миссис Аллан.
Мэтью тоже присутствовал на чаепитии, хотя лишь одному Богу да разве что Энни было известно, каким чудом его удалось заманить на эту "вечеринку". Он так отчаянно стеснялся, что Марилла, в конце концов, потеряла надежду его расшевелить, но Энни дружески сжала его руку, и это несколько укрепило его дух. Он даже уселся за стол в своём лучшем, парадном костюме и в белом воротничке и не без интереса вступил в разговор с пастором. Ни единым словом, правда, он не обмолвился с миссис Аллан, но, вероятно, от него этого особо и не ждали.
Всё было весело и мило, и напоминало чем-то свадебное пиршество, пока дело не дошло до слоёного пирога Энни. Миссис Аллан, вдоволь насытившаяся и вкусившая от разных многочисленных блюд, уже и смотреть не могла на пирог. Марилла, увидев горькое разочарование на лице девочки, произнесла с улыбкой:
– Вы должны попробовать хоть кусочек, ведь Энни специально для вас старалась!
– Ну, тогда я не смею отказываться! – засмеялась миссис Аллан, перекладывая в свою тарелку треугольный кусок воздушного пирога. Её примеру последовали и пастор с Мариллой.
Миссис Аллан отведала кусочек пирога, и на её лице вдруг появилось странное выражение. Она не произнесла ни слова и мужественно продолжала есть. Марилла заметила, что что-то не так, и поспешила попробовать пирог.
– Энни Ширли! – воскликнула она. – Чем вы начинили этот пирог?!
– Ничем, кроме того, что упоминалось в рецепте, Марилла, – недоуменно и встревожено отозвалась Энни. – А что такое?
– Ну, хорошо. Только вот есть его совершенно невозможно! Оставьте его, миссис Аллан! Энни сейчас сама его отведает… Какие вкусовые добавки вы положили?
– Ваниль… – пробормотала Энни, сидевшая с пунцовым лицом после того, как попробовала пирог. – Только ваниль, Марилла! Ой, должно быть всё дело в пекарном порошке. У меня подозрение, что этот поро…
– Порошок, порошок! – передразнила Марилла и строго сказала: – Ступайте и принесите сюда бутылочку с ванилью, которую брали!
Энни понеслась на кухню, а оттуда – обратно, с маленькой, до половины опустошённой бутылочкой с коричневой жидкостью, на которой была наклеена этикетка "Ваниль – Первый Сорт".
Марилла взяла её, откупорила, понюхала содержимое и сказала: – Ну, так и есть! Спасибо, дорогая! Вы сдобрили свой пирог болеутолителем! На прошлой неделе я разбила бутылочку, в которой он хранился и перелила остатки его в старую пустую бутылочку из-под ванили. Частично, это моя ошибка, ведь вы не были предупреждены. Но почему же, почему вы даже не понюхали содержимое?!
Энни залилась слезами, не вынеся этого двойного удара.
– Я не могла! У меня насморк! – выпалив это, она выбежала из гостиной и бросилась к себе наверх. Там она упала на кровать и безутешно зарыдала.
На лестнице послышались шаги и в комнату вошли, освещая её пламенем свечи.
– О, Марилла, – всхлипнула Энни, не поднимая головы, – какое это несчастье! Разве такой позор можно пережить? Всё это станет известно, как всегда, всему Эвонли. Диана поинтересуется, удался ли мой пирог, и придётся выложить ей всё начистоту. На меня всегда будут показывать пальцем, как на негодную… хозяйку, которая подаёт гостям пироги с болеутолителем! Гил… то есть, мальчики в школе всласть посмеются надо мной. О, Марилла, если в вас есть хоть капля христианского сострадания, не зовите меня вниз мыть посуду, после всего того, что случилось. Вымою её, когда мистер и миссис Аллан уйдут домой. Но сейчас я не в состоянии посмотреть ей в глаза. Может, миссис Аллан показалось, что я собиралась отравить её! Миссис Линд рассказывала, что ей известна одна сирота, пытавшаяся отравить своего благодетеля! Но ведь болеутолитель не ядовит! Его даже принимают внутрь! Правда, с пирогами его едва ли едят… Вы ведь скажете миссис Аллан, что у меня на уме ничего дурного не было, а, Марилла?
– Полагаю, вы встанете и скажете ей всё сами, – раздался весёлый голос рядом.
Энни подскочила на постели, как мячик, и обнаружила в своей комнате саму миссис Аллан, смотревшую на неё с доброй улыбкой.
– Моя дорогая девочка, вы не должны так расстраиваться по пустякам, – сказала она ласково, вглядываясь в скорбное лицо Энни. – Это же просто забавная ошибка, которую мог совершить всякий!
– Мне нет оправдания, – с несчастным видом произнесла Энни. – О, как мне хотелось, чтобы этот пирог пришёлся вам по вкусу!
– Знаю, знаю, голубушка! И я ценю вашу доброту и заботу, прежде всего, независимо от того, получилось всё или… не совсем! Вы не должны больше плакать! Пойдёмте вниз, мне хочется посмотреть ваш цветник. Мисс Катберт рассказывала мне, что у вас есть свой небольшой участочек, где вы выращиваете цветы. Мечтаю взглянуть на них, ведь я их просто обожаю!
Энни позволила миссис Аллан отвести себя вниз, считая, что ей крупно повезло, ведь в молодой женщине она, конечно, нашла родственную душу! Больше ни слова не было сказано о злосчастном пироге с болеутолителем, и когда гости ушли, Энни почувствовала, что в общем неплохо провела вечер. Ещё бы вычеркнуть из него этот ужасный инцидент! Тем не менее, грусти её – как не бывало.
– Марилла, не правда ли приятно осознавать, что завтра впереди – целый день, и ещё ни одной ошибки не сделано!
– Не беспокойтесь, Энни, ещё успеете наошибаться всласть! – хладнокровно заверила её Марилла. – За вами не заржавеет.
– Знаю, – грустно сказала Энни. – Но вы уже, конечно, заметили одно моё положительное качество: я никогда не повторяю старых ошибок!
– Ну, учитывая то, что вы постоянно делаете новые…
– О, Марилла, как вы не понимаете, что существует лимит ошибок, которые способен совершить один человек. Так что, когда он будет исчерпан, я перестану ошибаться. Это мысль, примиряющая меня с действительностью.
– Пошли бы лучше да отдали этот пирог свиньям, – проворчала Марилла. – Никто не способен съесть такое, даже Джерри Боуте!
Глава 22. Энни приглашена на чай
– Что это вы снова витаете в облаках? – спросила Марилла Энни, только что вернувшуюся с почты. – Обнаружили ещё одну родственную душу?
Возбуждение охватывало девочку, точно роскошные шелка, горело в глазах и разливалось по каждой клеточке её легкого тела. Подобно воздушному эльфу она пронеслась по дорожке, танцуя в закатных лучах и на мягких, неровных тенях августовского вечера.
– Нет, но, Марилла, как вам это понравится? Я приглашена на чаепитие, которое состоится в доме пастора завтра после обеда! Миссис Аллан оставила мне приглашение на почте! Вот оно, это письмо, взгляните, Марилла! Вот: "Мисс Энни Ширли из Грин Гейблз.". Между прочим, это первый раз, когда меня назвали мисс! Я вся прямо затрепетала! Помещу это письмо рядом со своими самыми дорогими вещами!
– Миссис Аллан предупреждала меня, что соберёт на чаепитие всех, кто посещает её класс во время воскресной школы, – несколько холодно заметила Марилла, без особого энтузиазма. – Не надо так перевозбуждаться из-за этого, детка! Учитесь властвовать собою!
Но чтобы спокойно принимать подобные известия, Энни нужно было расстаться со своей индивидуальностью. Она ведь словно состояла из "огня и свежей росы", и все жизненные треволнения воспринимались ею с утроенной силой. Маленькие радости приводили её в неописуемый восторг, а от лёгких обид она всегда плакала навзрыд. Марилла понимала это, и всякий раз её охватывало смутное беспокойство за импульсивное создание, которое острее, чем кто-либо другой, более уравновешенный, переживала все взлёты и падения на жизненном пути. Поэтому, Марилла считала своим долгом охлаждать её пыл и выявлять, будто освещая ярким лучом, все "подводные рифы" бурливого океана её натуры. Она не слишком преуспела в этой борьбе, что весьма её огорчало. Крушение взлелеянной мечты или надежды зачастую ставило Энни на грань отчаяния. А от удачи она готова была прыгнуть до небес. Марилла уже отчаялась воспитать из Энни эдакую "пай-девочку"… Но она также очень сомневалась, что полюбила бы Энни больше, если б та вдруг стала… примерной, чопорной или манерной.
Энни отправилась спать тем вечером подавленная, поскольку Мэтью сообщил, что ветер северо-восточный, и, возможно, на следующий день следует ожидать дождя. Шелест тополиных листьев под окном беспокоил Энни, ибо в нём ей чудился шум дождя; она всегда любила рокот прибоя в заливе, но теперь ей казалось, что он предвещает бурю, ненастную погоду, а это было бы сущим бедствием для маленькой девочки, жаждавшей чтобы следующий день выдался хорошим. Ей казалось, что утро никогда не наступит.
Но всё кончается рано или поздно; даже бесконечно долгие ночи сменяются праздничными днями, когда вас приглашают на чай к пастору. Утро, несмотря на неблагоприятные прогнозы Мэтью, выдалось чудесным, и Энни просто сияла от счастья.
– О, Марилла, что-то, словно бутон раскрывшееся во мне сегодня, заставляет любить всё и вся! – воскликнула она, перемывая посуду после завтрака. – Я чувствую себя потрясающе! Ах, если б это состояние длилось долго! Пусть приглашают меня на чаепития каждый день, – и я стану… примерным ребёнком! Это такое важное событие в моей жизни! Мне даже страшно… Что если я выкину чего-нибудь снова? Пасторы никогда не приглашали меня на чай! Не вполне уверена, что знакома со всеми правилами этикета, хотя и усердно учила их с тех пор, как приехала сюда, по специальному журналу "Вестник Семьи"; в нём есть такой специальный раздел для тех, кто изучает правила этикета… Я страшно боюсь сотворить какую-нибудь глупость или не сделать того, что следует. Например, согласуется ли это с правилами хорошего тона, если ты берёшь добавку чего-нибудь вкусненького?
– Проблема в том, Энни, что вы слишком много думаете о себе. Прежде всего, сообразите, что в вашем поведении понравится миссис Аллан, а что – нет! – сказала Марилла, попадая "не в бровь, а в глаз" со своим советом, что, откровенно говоря, случалось не слишком часто. Энни вдруг осенило.
– О, как вы правы, Марилла! Я постараюсь вообще о себе не думать! – воскликнула девочка.
Она, видимо, никак не нарушила правил этикета, ибо вернулась домой поздно, когда уже смеркалось; закат окрасил скользившие по небу облака в розовый и шафрановый цвета, и у Энни было всё так же легко и празднично на душе. Она радостно рассказывала о событиях дня Марилле, устроившись на большой красной каминной плите возле кухонной двери и положив голову, всю в завитках, на мариллины колени.
Холодный ветер дул с полей и с покрытых пихтами западных холмов; он сердито свистел где-то в кронах тополей, а над садом мерцала одинокая звезда. Сонмы светлячков испуганно, хаотично метались по Аллее Влюблённых, то исчезая, то вновь появляясь среди папоротников и скрипевших от ветра ветвей. Энни смотрела на эту картину, и ей казалось, что даже этот холодный ветер и звезда, и светлячки, – всё связано вместе в единый волшебный клубок.
– О, Марилла, я сказочно провела время! Мне подумалось, что живу я не напрасно! И даже если меня уже никогда не позовут на чай к пастору, я всегда буду так думать. Когда я пришла к их дому, миссис Аллан встретила меня в дверях. Она была одета в такое изящное платье из бледно-розовой кисеи с множеством оборочек и рукавами до локтей и выглядела, словно ангел. Мне и в самом деле хочется, Марилла, в будущем стать женой пастора. Он не станет обращать внимания на рыжий цвет моих волос, поскольку голова его будет занята более возвышенными мыслями. Но, наверное, зря я об этом размечталась, ведь супруга пастора должна быть, прежде всего хорошей. Одни люди – положительные, а другие – нет. И я отношу себя к числу последних. Миссис Линд утверждает, что я постоянно грешу. И как бы я ни старалась с этим бороться, мне не стать даже такой, какими уже изначально являются хорошие люди. Всё это очень напоминает геометрию. Конечно, старания дадут свои всходы… миссис Аллан – очень хорошая, и я сильно полюбила её. Знаете, есть такие люди, в которых мгновенно влюбляешься. Мэтью и миссис Аллан – из их числа. И сколько нужно потратить сил, чтобы полюбить таких… э… как миссис Линд. Ты, разумеется, прекрасно знаешь, что не любить их нельзя, ведь они столько знают и являются активистами церкви, но тебе приходится постоянно внушать себе любовь к ним и стараться не забыть, что ты любишь их… Сегодня на чаепитии присутствовала одна маленькая девочка, посещающая воскресную школу в Уайтсенсе. Её зовут Лоретта Бредли, и она очень милая. Ну, конечно, не совсем родственная душа, но всё равно хорошая. Мы в элегантной обстановке пили чай, и я думала, что соблюдала все правила этикета. После чаепития, миссис Аллан музицировала и попросила нас с Лореттой ей подпевать. Миссис Аллан оценила мой голос и сказала, что я должна петь в хоре воскресной школы. Меня охватил такой трепет, Марилла, от этого простого предложения! Я столько мечтала о том, чтобы петь в хоре воскресной школы наряду с Дианой, но всё боялась, что мой "звёздный час" никогда не придёт. Лоретта заторопилась домой довольно рано, так как в отеле Уайтсенса сегодня вечером большой концерт, и её сестрёнка должна выступать на нём. Лоретта рассказала, что американцы, проживающие в отеле, дают благотворительные концерты в пользу больницы в Шарлоттатауне каждые две недели. Обычно они многих приглашают выступить. Лоретта ожидает, что однажды и её пригласят. Я с благоговением посмотрела на неё. После того, как она ушла, состоялся разговор по душам между мной и миссис Аллан. Я всё ей рассказала: о миссис Томас и близнецах, о Кате Морис и Виолетте, о том, как я оказалась в Грин Гейблз и даже о том, что в геометрии я – "круглый ноль". И, вы не поверите, Марилла, она призналась мне, что и сама ничего в ней не смыслит! Марилла, это просто бальзам на душу! Миссис Линд заглянула к пастору буквально перед моим уходом. Совет попечителей нашёл для нас учительницу! Да, да, не мужчину на сей раз, а женщину. Её зовут мисс Мюриель Стэси. Правда, очень романтично звучит? Ну, миссис Линд заявила, что особы женского пола никогда не учительствовали в Эвонли, и что это – рискованное предприятие. Мне так кажется, что, наоборот, лучше и не придумаешь! Право, не знаю, как выдержу ещё две недели до начала занятий: уж так хочется посмотреть на неё!