Он подумал о Селии. Вот если бы она сейчас была с ним! Послушать бы ее смех и веселую болтовню. Надо написать ей письмо, может быть, это принесет ему облегчение. Сегодняшний вечер у Финкельберга пробудил в нем память о веселых вечерах в Кейптауне с ребятами…
Селия. Селия… Хорошо бы сейчас быть с ней… Он закрыл глаза и постарался представить ее себе в любимой позе. Селия. Селия. Селия любит его. Она хорошая девушка. А какая красавица. И настоящий друг. Они все делали вместе. Селия…
Откуда-то из темноты донесся легкий шорох. Он быстро повернул голову и насторожился. Вдруг это Сари Вильер?.. Он долго сидел, вглядываясь в темноту, напрягая слух, но все было безмолвно.
- Дурак! - сердито пробормотал он.
Он закурил папиросу и с раздражением отшвырнул обгорелую спичку. Бессильный гнев поднялся в нем, потом угас. Какое право он имеет сердиться? Какие у него основания ожидать, что она придет? Он поднялся и решительно зашагал по направлению к Стиллевельду.
III
Косой луч утреннего солнца скользнул в окошко и упал на лицо спящей Мейбл. Во сне она казалась очень юной, совсем девочкой. Дерзкое, задорное, самодовольное выражение исчезло. Одна рука была беспомощно подсунута под щеку. Полные губы полуоткрыты. Во сне к Мейбл возвращалось детство.
Старуха склонилась над постелью, собираясь растолкать дочь, но зрелище этой детской безмятежности остановило ее руку; взгляд ее потеплел, и ласковые морщинки обозначились по сторонам рта.
- Маленькая ты моя, - прошептала она, глазами лаская дочь.
Мейбл застонала и перевернулась на спину. Старуха сразу нахмурилась. Взгляд снова стал суровым и укоризненным. Она бесцеремонно тряхнула девушку.
- Мейбл! Мейбл! Вставай! На работу опоздаешь! Вставай!
Мейбл протестующе замычала и глубже зарылась в одеяла, пряча голову под подушкой.
Мать стала трясти ее сильнее.
- Вставай!
Целая рулада сонных жалобных звуков в ответ.
Старуха зашла с другого конца кровати и принялась стаскивать одеяла. Сердито бранясь, она стащила одно, потом другое, пока наконец Мейбл не осталась только в ветхой, поношенной юбчонке, едва прикрывавшей крепкое, молодое, коричневое тело.
Отчаянно цепляясь за последние, ускользающие остатки сна, Мейбл перевернулась на бок и подтянула колени к подбородку.
- Ах, ты вот как, - с угрозой сказал старуха и отпустила звучный шлепок по широкому заду.
Мейбл взвизгнула и окончательно проснулась. И сразу же лицо ее утратило детское выражение.
- Тебе через четверть часа надо уже быть на работе, - сказала старуха и вышла из комнаты.
Мейбл одевалась, не переставая ворчать и жаловаться. Только и знаешь, что работать. Работай, работай, работай с утра до ночи, а там еще работай. И никакой тебе радости за это. Надеть и то нечего. Просто хоть беги отсюда. Уж лучше уехать в Кейптаун, где девушки носят красивые платья и туфли на высоких каблуках и где никто не заставляет их работать. Почему это она должна всю свою жизнь убиваться на работе?
- Что ты там так долго возишься? - окликнула мать.
- Одеться и то не дадут, - огрызнулась она и даже задрожала от злости.
- Скоро шесть, - предупредила мать, уже не так сурово.
- Я не рабыня! - выкрикнула дочь сквозь накипавшие слезы.
Старуха услышала нотку отчаяния в голосе Мейбл и выглянула из кухни. Став в дверях, она прислонилась к притолоке и внимательно посмотрела на девушку. Что-то с ней неладно. Это ясно как божий день. Случилось что-нибудь, что ли? Одно дело, когда Мейбл дерзит и спорит, но когда она такая, как вот сейчас, это совсем другое. Видно, и впрямь что-то неладно.
- Что с тобой, дочка?
- Я не рабыня! - опять крикнула Мейбл, вызывающе глядя на мать.
Старуха с минуту молча смотрела на нее, потом повторила свой вопрос:
- Что с тобой, дочка?
Вызов в глазах Мейбл потух, плечи обвисли. По щекам потекли слезы. Губы задрожали. Она стояла, словно загнанная, водя глазами по сторонам в поисках спасения.
- Скажи мне, что с тобой, девочка, ведь я твоя мать. Я уже давно живу на свете. Я лучше тебя знаю жизнь. Что случилось?
- Ничего ты не знаешь! - вскричала Мейбл, и в голосе ее была безнадежность. - Ничего ты не знаешь! Ты старая! А я молодая! Я хочу носить красивые платья и туфли, хочу ходить туда, где весело, и встречаться с людьми - с молодыми людьми, с которыми приятно! Ты этого не понимаешь. А я молодая, я понимаю! - Слезы хлынули неудержимым потоком.
Тень боли прошла по лицу старухи. Она подошла к Мейбл, властно взяла ее за плечи и привлекла к себе на грудь. Мейбл прижалась к матери. Она теперь рыдала громко, в голос, все ее тело содрогалось от рыданий. Старуха крепко прижимала ее к себе, выжидая, пока уляжется буря.
- Я все понимаю, что ты чувствуешь, девочка, - сказала она словно издалека. - И со мной было так, когда я была молодая. Все я понимаю, Мейбл. Я ведь твоя мать. Знаю, дочка, знаю. Словно что-то в тебе вот-вот разорвется и тебя задушит, верно?
Мейбл кивнула, не поднимая головы.
- Как мне не знать! Не только с молодыми это бывает. Случается и со старыми. Со мной бывало не раз. Но надо ведь жить, дочка. Жизнь у нас трудная. Все хорошее не для нас. Хорошее - это для белых. И мы должны трудиться, чтобы жить. Но подожди, может, мне удастся кое-что скопить из тех крох, что я получаю за стирку, да еще твоих, да еще из тех, что нам дает Ленни, и ты съездишь на несколько деньков в Кейптаун.
- Это ты уже сколько раз обещала.
- Тогда с нами не было Ленни, дочка. Ну, а теперь торопись, не то опоздаешь на работу. Там тебе хлеб и чашка кофе на столе.
- Я не голодна, мама, - сказала Мейбл и пошла к двери. У порога она остановилась и спросила: - А Ленни где?
- Пошел погулять, - ответила старуха.
Навстречу по другой стороне улицы шла Фиета и, увидев Мейбл, помахала ей рукой. Немного подальше ее нагнала другая девушка, работавшая у соседей Вильеров. Они вдвоем взошли на холм и свернули налево. За их спиной поднималось утреннее солнце. Трудовой день начался. Мужчины, работавшие на окрестных фермах, уже давно ушли из дому.
Солнце взбиралось все выше и выше и наконец встало прямо над головой, чуть-чуть отклонясь к северу. Оно играло на зеленой траве и на бурой земле. Знойное марево висело над Кару.
Герт Вильер уехал на самый дальний участок своих владений проверить, как там справляются с работой туземные батраки. Двое белых надсмотрщиков, которые были скваттерами на его земле, взяв с собой несколько африканцев, ускакали в горы искать отбившихся овец.
За домом обе африканки стирали белье. Мейбл полоскала и развешивала выстиранное.
Сари Вильер вышла на черное крыльцо, постояла немного, наблюдая за ними, потом неторопливо направилась к Мейбл.
Мейбл вопросительно подняла к ней глаза, но Сари молчала, и Мейбл опять взялась за работу. Сари внимательно разглядывала ее. Это была сестра Ленни Сварца. Но ничто в ней не напоминает Ленни Сварца. Никакого семейного сходства. И все повадки совсем другие. Ничуть не похожа.
Эта девушка цветная. Она и держит себя, как цветная. Как все цветные, с которыми до сих пор приходилось сталкиваться Сари Вильер. Робко, почтительно, смиренно.
Обе африканки искоса поглядывали на Сари. Чего она так разглядывает цветную девчонку? Сердится, что ли?
Мейбл стало не по себе под пристальным взглядом белой девушки. Полотняная наволочка выскользнула из ее дрожащих пальцев и упала на землю. Она робко извинилась, подобрала наволочку и отдала ее той африканке, что стояла ближе.
Сари улыбнулась. Обыкновенная цветная девушка. Такая же, как все. Робкая и почтительная. Вот брат ее, тот совсем другой. Он-то держит себя не как цветной. Герт чуть не задохся от ярости после разговора с ним. "Образованная сволочь", - так назвал его Герт. Неужели все дело в образовании? Он держится совсем не как цветной. В нем нет ни капли смирения, и, разговаривая, он смотрит прямо в глаза…
- Мейбл.
Девушка вздрогнула.
- Да, мисс Сари?
- Пойдем, поможешь мне перестелить постели.
- Я уже убрала их, мисс Сари.
- Да, но ты не перетряхивала тюфяки. Баас Герт жаловался сегодня утром.
Недобрый огонек вспыхнул в глазах Мейбл. Сари повернулась и первая пошла к дому. Мейбл швырнула в корыто мужскую сорочку, которую держала в руках, и пошла за нею. Обе африканки переглянулись и продолжали стирку.
Сари и Мейбл вошли в спальню Герта. Вдвоем они проворно сняли все постельное белье, перетряхнули тюфяк, взбили его кулаками и снова накрыли постель.
- Вот теперь хорошо, - сказала Сари и пошла к себе в комнату. У себя она не так спешила с уборкой. Когда постельное белье было снято, она села на голый тюфяк и улыбнулась Мейбл. Та невольно ответила улыбкой.
- Как дела в школе? - дружелюбно спросила Сари.
- Ленни говорит - ничего.
- Я слыхала, у вас и вечерняя школа открылась, для взрослых?
- Да.
Мейбл понемножку оттаивала.
- И ты тоже ходишь учиться?
Мейбл кивнула. И вдруг прыснула со смеху.
Сари улыбнулась.
- Чему ты смеешься?
- Вы бабушку Анни знаете, мисс Сари?
Сари наморщила лоб, стараясь припомнить, потом отрицательно покачала головой.
- А Фиету знаете?
- Да, видела несколько раз
- Ну вот, бабушка Анни - это ее мать.
- И что же?
- Ну вот, эта бабушка Анни очень старая. У ней ни одного зуба нет во рту и глаза от старости еле видят. Так и она тоже ходит в вечернюю школу! Просто умора смотреть, как она старается разобрать буквы на доске!
Мейбл залилась хохотом. Сари улыбнулась.
- Ну, а… а ваш учитель? - спросила Сари.
- Это вы про Ленни?
- Да. Про Ленни. Он доволен? - Она не сводила глаз с Мейбл.
Мейбл на мгновение задумалась.
- Не знаю, - сказала Мейбл, медленно качая головой. - Видите ли, его не поймешь, нашего Ленни. Никогда у него не узнаешь, что он думает и что чувствует. Он не такой, как все. У другого сразу видно, если он чем недоволен. А у него нет. Наверно, это потому, что он такой ученый.
"Не такой, как все, - думала Сари. - Ну, конечно. Даже Мейбл это заметила".
- Что он делает, когда в школе нет занятий?
- Читает книги, гуляет. Ох, мисс Сари, сколько же он читает… А иногда, знаете, мне кажется, что он скучает по Селии.
- По Селии? - вопросительно повторила Сари.
- Да. Селия - это его подружка. Она очень красивая, мисс Сари. Я видела ее карточку. Он привез с собой. А какое на ней платье! Вот бы вам посмотреть.
- Ну что ж, я бы посмотрела.
- Хотите, я вам завтра принесу?
- А Ленни не рассердится?
- Он и знать не будет.
- Ну что ж…
- Непременно вам покажу, мисс Сари. Интересно, как она вам понравится. Она почти… - Мейбл вдруг осеклась, сжала губы и отвернулась.
Сари посмотрела на нее и встала.
- Давай стелить постель.
Они молча стали приводить постель в порядок. Но Сари все-таки удалось поймать взгляд Мейбл.
- Что "почти", Мейбл?
Мейбл замялась и отвела глаза.
- Почти как белая, мисс Сари.
- И хорошенькая?
- Очень, мисс Сари.
Сари подошла к маленькому зеркальцу, висевшему на стене, и посмотрелась в него.
- Больше ничего не нужно, Мейбл. Спасибо, что помогла мне.
Мейбл уже растворила дверь, но замешкалась на пороге.
- Мисс Сари…
- Да?
- Можно мне сейчас уйти? Я ненадолго.
- Мейбл, ты каждый день отпрашиваешься в это время. Вот уже целую неделю. Куда это ты ходишь?
- Пожалуйста, мисс Сари, позвольте, - сказала Мейбл, замирая от волнения.
Сари глянула в зеркало.
- Хорошо, иди. Но это последний раз.
- Спасибо, мисс Сари, спасибо! - радостно вскричала Мейбл и убежала.
"Совсем она не похожа на Ленни", - мысленно повторила Сари.
Она все глядела в зеркало и думала о том, правда ли, что эта девушка, Селия, так красива. Потом вдруг гневно тряхнула головой и вышла из комнаты. Сейчас она велит оседлать лошадь и поедет навстречу Герту. Герт, должно быть, вернется злой-презлой. Он говорит, что туземцы очень распустились за последнее время. Но все эти мысли не могли заглушить мучительное беспокойство, которое вдруг овладело ею.
В полдневном воздухе разлита тишина. Не дрогнет нигде былинка. Не шелохнется лист. Только солнце жжет неистово, немилосердно, иссушая силы людей и животных и превращая в золотистую бронзу все, чего касаются его лучи. Словно оно наделено даром царя Мидаса.
Только в фигуре молодого англичанина заметны были признаки жизни. Заслоняя ладонью глаза от солнца, он всматривался в узкую полевую тропинку. Маленький автомобиль разогрелся на солнце, но зато в нем было хоть немножко тени.
"Пора уже ей быть здесь, - в двадцатый раз повторял он про себя и снова вглядывался в даль. - Она всегда приходит с той стороны. Каждый день, вот уже целую неделю".
Он вытер потный лоб. И вдруг почувствовал, что рядом, совсем близко, кто-то есть. Он снова посмотрел на тропинку, но там никого не было. А ведь она всегда приходит именно с той стороны. Он медленно повернул голову вправо.
Ну, конечно! Вот она. В какой-нибудь сотне шагов от машины, подкрадывается потихоньку, чтобы он не заметил.
- Хелло, Мейбл! - крикнул он.
- Ой! - сказала Мейбл и, видя, что ее обнаружили, пошла прямо к машине.
Молодой человек вылез из автомобиля и побежал ей навстречу.
- Я уж думал, ты не придешь, - сказал он.
- Вы знали, я приду, - сказала Мейбл, опустив глаза. Уголки ее губ приподнялись в улыбке.
- Ты славная девушка. Я буду скучать по тебе.
- Моя хозяйка… моя хозяйка… моя хозяйка…
- Ну что там с твоей хозяйкой?
- Моя хозяйка… - Она тщетно шарила в памяти в поисках нужных английских слов. - Моя хозяйка меня не хотела пускать приходить. - Слова спотыкались у нее на языке.
Англичанин засмеялся. Они уселись в машину. Мейбл откинулась на мягкие подушки сиденья и с детским любопытством стала разглядывать блестящие никелированные части. Она наслаждалась. Для нее это был предел роскоши.
- Ну расскажи мне про свою хозяйку! Говори на своем родном языке. Как это будет на африкаанс.
- Что?
- Хозяйка не хотела пускать приходить - скажи это на африкаанс.
Мейбл засмеялась и отвернулась от него.
- Ну, скажи.
Не глядя на него, она повторила фразу на африкаанс. Потом повернула голову и смущенно поглядела на него.
- Вот теперь я тебя понимаю, - сказал он, смеясь.
- Вы меня смеяться, - сказала Мейбл.
- Что ты, милая, и не думаю!
Она нерешительно дотронулась до баранки и снова поглядела на него.
- Нравится? - спросил он.
Она энергично закивала. Сидя здесь, рядом с ним, на мягких подушках, Мейбл витала в мечтах. Ей грезилось, что она уже не цветная, не бедная, она уже не та прежняя Мейбл, она не ходит на поденную работу. Она важная белая дама и сидит в своей машине, а рядом ее муж. На ней нарядное платье. А за окошком машины чудесный, сказочный мир. Все как раз такое, каким оно представлялось ей в мечтах. Задорная дерзость исчезла из ее взгляда, лицо просветлело. Задумчивая улыбка тронула губы.
Молодой человек заметил ее рассеянный взгляд и понял. Он смотрел на нее с нежностью. Унеслась в мечты и даже не может рассказать ему, о чем мечтает. Чудная страна. Он с удовольствием подумал о том, что скоро уедет отсюда. Ему было непонятно то отношение белых к цветным, с которым он столкнулся здесь. Что-то было в этом ненормальное, извращенное.
Как-то раз он вздумал поговорить на эту тему с молодым врачом-африканером, человеком как будто разумным, но первое, что он от него услыхал, было: "А вы бы согласились, чтобы ваша сестра вышла замуж за кафра?" За этим последовал вопрос - как бы он поступил с чернокожим, если бы тот изнасиловал его сестру? Он, в свою очередь, спросил африканера, как бы тот поступил с белым, если бы тот изнасиловал чернокожую, - и на этом дружба их кончилась.
А эта бедняжка сидит рядом с ним и мечтает… Ему захотелось узнать, о чем. Как она воспринимает эту цветную проблему? Как ее воспринимают все чернокожие, населяющие эту страну?
Он взял руку Мейбл и нежно погладил. Мейбл ухватилась за его пальцы. Она поднесла его руку к губам и страстно поцеловала.
- Мейбл, - ласково сказал он.
Она подняла на него влюбленный взгляд.
- Мейбл, мы ведь с тобой друзья, правда?
Она кивнула.
Но он видел, что мысли ее заняты другим.
- Помнишь, Мейбл, ты рассказывала мне про своего брата Ленни, учителя, про то, какой он умный. Он тебе брат. Ну вот, и я тоже твой брат, понимаешь?
Мейбл лихорадочно стала искать слова. Но она не знала таких слов на этом чужом языке, которые помогли бы объяснить ему, что он совсем не то, что Ленни, - он белый человек из заморской страны. Знаний, полученных в школе, не хватало. Лицо ее исказилось от напряженной работы мысли.
- Я… люблю, - умоляюще сказала она. - Я люблю. - Слезы выступили у нее на глазах.
Молодой человек покачал головой.
- Нет, Мейбл.
- Да! - страстно крикнула она.
- Тебе только так кажется. И все равно, я ведь должен уехать. Я возвращаюсь домой. Домой. В Англию, за море. - Он мысленно клял себя за то, что не умеет говорить на африкаанс и не может растолковать ей.
Мейбл испуганно посмотрела на него.
- Вы - уехать?
Он утвердительно кивнул. Вот объясни-ка ей, когда языка не знаешь!
- И я тоже.
- Нет, Мейбл.
С ее губ хлынул поток незнакомых слов. Она схватила его за руки. Мольба была в ее голосе, в самом звуке этих слов, которых он не мог понять. "Должно быть, это очень выразительный язык", - невольно подумал он.
- Нет, Мейбл.
Мейбл глядела на него, словно не веря.
- Нет, Мейбл, - повторил он в третий раз.
Тогда Мейбл поняла, что он не шутит. Она закусила губу и откинулась назад. Слезы опять набежали на глаза, стали скатываться по щекам. Теперь она молчала. Только все тело дрожало мелкой дрожью, и слезы непрерывно катились по щекам.
Он привлек ее к себе - и плотина прорвалась. Уткнув лицо в его куртку, она разрыдалась в голос. Так они сидели вдвоем, коричневая девушка и белый юноша, и не заметили, как из ближнего пригорка вынырнула человеческая фигура и стала быстро приближаться к ним.
Фиета торопилась, потому что в полуденной тишине она издали услыхала рыдания Мейбл. Она торопилась, бранясь себе под нос, проклиная все на свете. Глаза ее сверкали гневом. Что сделал с Мейбл этот белый? Наверно, пытался изнасиловать ее. Хорошо, что она, Фиета, выследила Мейбл еще несколько дней назад. Хорошо, что она сегодня заранее пришла сюда, и, спрятавшись, стала ждать, что будет.
Она была уже возле самой машины. Но ее по-прежнему не замечали. Слышались только рыдания Мейбл. И шепот белого, пытавшегося ее утешить.
- Что тут происходит? Что вы сделали с Мейбл? - в голосе Фиеты была холодная ярость.