Мэгги поднялась по ступенькам, встала рядом с Лерой, по-прежнему стискивая сумочку и давая этим понять, что протянутой для пожатия руки не ожидает. Ей удалось прочитать надпись на майке Фионы: ЛИПОВЫЕ ПАУКИ – что бы та ни означала.
– Я этим утром тебя по радио слышала, – сказала Мэгги.
– По радио, – произнесла все еще не пришедшая в себя Фиона.
– По балтиморскому, на длинных волнах.
– По балтиморскому, – повторила Фиона.
Лерой между тем поднырнула под руку матери, а затем повернулась лицом к Мэгги и стояла бок о бок с Фионой, глядя вверх такими же, как у той, неземными глазами цвета чистой морской воды. Ничего от Джесси в ее внешности не было. А ведь можно было надеяться, что она хотя бы цвет его волос унаследует.
– Вот я и сказала Айре: "Почему бы не заехать к ней, не навестить?" – продолжала Мэгги. – Мы же все равно ехали по этой дороге с похорон Макса Гилла. Помнишь Макса Гилла? Мужа моей подруги Серины? Он умер от рака. Да, так я и сказала: "Почему бы не заехать, не навестить Фиону? Заглянем всего на минутку".
– Так непривычно вас видеть, – сказала Фиона.
– Непривычно?
– Я насчет… Да что же вы? Входите.
– О, я ведь понимаю, ты, должно быть, занята, – сказала Мэгги.
– Не занята. Входите.
Фиона развернулась, пошла внутрь дома. Лерой за ней, Мэгги за Лерой. Айра слегка задержался. Оглянувшись, Мэгги увидела, что он стоит во дворе на колене, завязывает шнурок на полуботинке, на лоб свесилась косая прядь волос.
– Пойдем же, Айра, – позвала она.
Он молча встал, посмотрел на нее. Раздражение Мэгги сменилось чувством более мягким. Иногда в Айре проступает что-то нескладное, подумала она, сходство с застенчивым юношей, который неловко чувствует себя на людях.
Парадная дверь вела прямиком в гостиную; солнце, пробивавшееся туда сквозь венецианские жалюзи, полосовало зеленый ворс ковра. На обтянутом выцветшей тканью с тропическим рисунком диванчике сгрудились подушки в вязанных крючком наволочках. Кофейный столик утопал под кипой грозивших съехать на пол журналов и сборников комиксов, сверху стояла зеленая керамическая пепельница в виде лодки. Мэгги помнила ее по прошлым приездам. Помнила, как смотрела на нее во время неловких пауз и гадала, может ли она плавать, если так, из нее вышла бы прекрасная игрушка для купающейся в ванне Лерой. Сейчас эта мысль, по-видимому годами хранившаяся в каком-то чулане ее мозга, вернулась к ней.
– Садитесь, – сказала, взбивая подушку, Фиона. И спросила у Айры, просунувшего в дверь голову: – Ну, как идут ваши дела?
– Да терпимо, – ответил он.
Мэгги отдала предпочтение диванчику – в надежде, что Лерой присоединится к ней. Однако Лерой плюхнулась на ковер и вытянула перед собой тростинки ног. Фиона устроилась в кресле, Айра остался на ногах. Он по кругу обошел комнату, задержавшись перед фотографией двух щенков бассета в шляпной коробке. Провел кончиком пальца по золоченой рамке.
– Попить не хотите? – спросила Фиона.
– Нет, спасибо, – ответила Мэгги.
– Может быть, содовой? – спросила Фиона.
– Мы не чувствуем жажды, честно.
– А я бы содовой попила, – сказала Лерой.
– Я не у тебя спрашивала, – ответила ей Фиона.
Мэгги пожалела, что не купила Лерой никакого подарка. У них так мало времени, чтобы наладить отношения; Мэгги было не по себе, ей казалось, что ее отвергают.
– Лерой, – с чрезмерной живостью спросила она, – тебе нравится фрисби?
– Да не очень, – сообщила своим босым ступням Лерой.
– О.
– Я пока что учусь, – пояснила Лерой. – Никак не могу заставить его лететь, куда мне хочется.
– Да, верно, это очень непросто, – сказала Мэгги.
К сожалению, сама она фрисби в руках никогда не держала. Мэгги с надеждой посмотрела на Айру, однако он перешел к какому-то стоящему в углу коричневому металлическому бытовому прибору – закрытому вентилятору, что ли, не то нагревателю. И Мэгги снова повернулась к Лерой.
– А в темноте он светится? – с надеждой спросила она.
– Чего? – удивилась Лерой.
– Как, простите? – поправила ее Фиона.
– Как, простите?
– Твой фрисби светится в темноте? По-моему, есть такие.
– Этот не светится, – ответила Лерой.
– Ага! – воскликнула Мэгги. – Тогда нам, может быть, стоит купить тебе светящийся.
Лерой обдумала эту идею. А потом сказала:
– С чего это я буду играть с фрисби в темноте?
– Хороший вопрос, – согласилась Мэгги.
Иссякнув, она откинулась на спинку диванчика. Что бы еще такое спросить? И опять посмотрела на Айру. Он уже присел рядом с прибором на корточки и внимательно изучал ручки управления.
Ладно, нельзя же бесконечно избегать главной темы. Мэгги заставила себя улыбнуться. Склонила голову набок, подчеркивая свою готовность понять и принять все что угодно, и сказала:
– Мы так удивились, Фиона, когда услышали о твоих брачных планах.
– О чем?
– О брачных планах.
– Это шутка?
– Шутка? – переспросила Мэгги. И неуверенно спросила: – Разве ты не выходишь замуж?
– Насколько мне известно, не выхожу.
– Но я слышала об этом по радио!
– По какому еще радио? – спросила Фиона. – Не понимаю, о чем вы.
– По WNTK, – ответила Мэгги. – Ты позвонила туда и сказала…
– Я слушаю WXLR, – перебила ее Фиона.
– Нет, это было…
– Отличный "Рок круглые сутки". Бриттстаунская станция.
– Это было WNTK, – сказала Мэгги.
– И они объявили, что я выхожу замуж?
– Ты сама объявила. Позвонила и объявила, что у тебя в следующую субботу свадьба.
– Это не я, – сказала Фиона.
Произошло что-то вроде сбоя ритма.
Мэгги почувствовала прилив облегчения, но сразу страшно смутилась. И с какой стати она была настолько уверена? Господи, что на нее нашло, почему она даже не усомнилась, что услышала голос Фионы? У них и приемник-то хрипучий, никудышный – теперь Мэгги отлично понимала, какой он никудышный, – с миниатюрными автомобильными динамиками, которые с хорошим качеством звука и рядом не лежали.
Она ожидала услышать от Айры "а-что-я-тебе-говорил". Однако он все еще увлеченно изучал прибор, очень мило с его стороны.
– Наверное, я ошиблась, – наконец сказала она.
– Наверное, – согласилась Фиона.
А Лерой сказала: "Замуж!" – и изумленно присвистнула, и повертела пальцами ступней. На ногте каждого, заметила Мэгги, сохранилось крошечное пятнышко красного лака, почти полностью облезшего.
– И как звали счастливчика? – спросила Фиона.
– Ты не сказала, – ответила Мэгги.
– То есть просто вышла в эфир и сообщила о моем венчании?
– Это было шоу "Звоните – отвечаем", – сказала Мэгги. Теперь она говорила медленно, приводила свои мысли в порядок, в новый порядок. Вдруг, здравствуйте вам, замуж Фиона не выходит. Но в таком случае еще есть надежда! Все можно поправить! И тем не менее на какой-то алогичный манер Мэгги продолжала верить, что свадьба была задумана, и удивлялась непоследовательности Фионы. – Люди звонили туда, чтобы обсудить с ведущим свою супружескую жизнь.
Фиона свела светлые брови, словно обдумывая возможность того, что и она могла оказаться в их числе.
Какая она хорошенькая, наша Лерой, – какая ершистая, необычная; Мэгги прямо-таки глаз оторвать не могла от нее и от Фионы. Так было в первые дни и с ее детьми – каждая складочка на их шеях, суставы каждого пальчика погружали Мэгги в мечтания. Посмотри на локоны Фионы, они сияют, как ленточки, как тесемки, которыми обвязывают подарки! Посмотри на прелестные золотые штифтики в мочках ушек Лерой!
Айра спросил, обращаясь к решетке прибора:
– От этой штуки и вправду есть прок?
Прибор возвращал его голос, снабдив жестяным отзвуком.
– Насколько мне известно, – ответила Фиона.
– Она действительно сберегает энергию?
Фиона подняла перед собой ладони:
– В этом я ничего не понимаю.
– Сколько БТЕ она дает?
– Это просто машинка, которая зимой греет маме ноги, – сказала Фиона. – Я на нее, по правде сказать, и внимания не обращаю.
Айра склонился еще дальше, чтобы прочитать переводную картинку на задней стенке прибора.
А Мэгги ухватилась за возможность сменить тему. И спросила:
– Как поживает твоя мама, Фиона?
– О, прекрасно. Она сейчас за продуктами поехала.
– Чудесно, – сказала Мэгги. Чудесно, что у нее все прекрасно, хотела сказать она. Впрочем, чудесно и то, что миссис Стакки отсутствует. – Ты тоже прекрасно выглядишь. Волосы стала начесывать, верно?
– Это такая укладка, – сказала Фиона. – Я завела для нее специальные бигуди. Сами знаете, чем пышнее волосы, тем худощавее кажешься.
– Худощавее! Тебе и худеть-то некуда.
– Еще как есть. Я за нынешнее лето семь фунтов набрала.
– Да ну. Не может быть! Ты просто… – "Просто хворостинка", собиралась сказать она, или "палочка". Но сбилась и сказала: – Ты просто хворочка!
Фиона бросила на нее быстрый и резкий взгляд – и неудивительно, в последнем слове присутствовало нечто невнятно оскорбительное.
– Я хотела сказать, просто кожа да кости, – поправилась Мэгги, одолевая желание захихикать. Она уже вспомнила, какими ненадежными были их отношения, какой раздражительной и обидчивой нередко становилась Фиона. Мэгги сложила ладони и аккуратно соединила ступни на зеленом ворсе ковра.
Значит, замуж Фиона все-таки не выходит.
– Как там Дэйзи? – спросила Фиона.
– Дэйзи делает большие успехи.
Лерой спросила:
– Дэйзи – это кто?
– Дэйзи Моран, – ответила ей Фиона. И без дальнейших пояснений вновь обратилась к Мэгги: – Подросла, наверное.
– Дэйзи – это твоя тетя. Младшая сестра твоего папы, – сказала Мэгги, повернувшись к Лерой. А затем Фионе: – Да, она завтра в колледж уезжает.
– В колледж! Что же, голова у нее всегда была хорошая.
– Ну, не знаю… хотя полную стипендию она получила.
– Крошка Дэйзи, – сказала Фиона. – Подумать только.
Айра закончил изучение прибора, подошел к кофейному столику и взял фрисби, который Лерой положила поверх стопки комиксов, еще раз осмотрел со всех сторон. Мэгги украдкой взглянула на него. Он так и не сказал: "А что я тебе говорил", и она подумала, что различает в постановке его спины что-то благородное, сдержанное.
– Знаете, я сейчас и сама учусь, в некотором смысле, – сказала Фиона.
– Да? Чему же?
– Изучаю электроэпиляцию.
– О, так это же прекрасно, Фиона, – сказала Мэгги.
Ей очень хотелось избавиться от этого подхалимского тона. Казалось, голос ее принадлежит кому-то совершенно другому – пожилой, степенной, переслащенной женщине, бесконечно удивляющейся и восклицающей.
– Учебу оплачивает салон красоты, в котором я клиенткам головы мою, – пояснила Фиона. – Ему нужен собственный оператор. Они говорят, что я наверняка буду хорошие деньги огребать.
– Ну просто отлично! – сказала Мэгги. – Может быть, тогда ты сможешь съехать отсюда, найти себе отдельную квартиру.
А самозваную бабушку здесь оставить, вот о чем она подумала. Однако Фиона ответила ей лишь непонимающим взглядом.
Лерой сказала:
– Покажи им учебный набор, ма.
– Да, покажи, – попросила Мэгги.
– Ой, там и смотреть-то не на что, – сказала Фиона.
– Очень даже есть на что. Правда, Айра?
Айра откликнулся:
– Ммм? А, да, безусловно.
Держа перед собой фрисби – ровно, как чайный поднос, – Айра задумчиво поворачивал его.
– Ладно, тогда подождите секунду, – сказала Фиона и, встав, покинула комнату. Ее сандалии грациозно зашлепали по деревянному полу коридора.
– Они собираются особую табличку с именем ма выставить в витрине салона, – сообщила Лерой. – Ее настоящий художник нарисует.
– Надо же!
– Ма говорит, это самая настоящая наука. Научить других только правильные мастера и могут.
Лицо Лерой стало высокомерным, торжествующим. Мэгги боролась с искушением протянуть руку и сжать хрупкие косточки ее коленки.
Фиона вернулась, принеся желтую прямоугольную кухонную губку и металлический стержень длиной с шариковую ручку.
– Мы сначала упражняемся с моделью инструмента, – сказала она и плюхнулась на диванчик рядом с Мэгги. – Нужно научиться точно выбирать угол, чтобы он совершенно правильный был.
Она опустила губку себе на колено, сжала стержень пальцами. Мэгги увидела на его кончике иглу. По непонятной причине эпиляция всегда казалась ей, ну, не вполне приличной для обсуждения темой, однако Фиона вела себя так прозаично и мастеровито – выбрала на губке пору и ввела в нее иглу под точно выверенным углом, – что Мэгги волей-неволей почувствовала уважение к ней. Это дело, которое требует специальных познаний, поняла она, – может быть, что-то вроде зубной гигиены. Фиона сказала: "Мы вводим ее в волосяную луковицу, видите, легко-легко… – А затем: – Ах ты! – и приподняла ладонь. – Будь это живой человек, я бы сейчас его насквозь проткнула. Прошу прощения, леди, – сказала она губке. – Я не хотела вас придавить". Губку пересекала крапчатая черная надпись: ТЕМНОЕ ПИВО СТАБЛЕРА. ИЗГОТОВЛЕНО НА ВОДЕ ГОРНЫХ РОДНИКОВ.
Айра уже стоял рядом, фрисби покачивался в двух его пальцах. Он спросил:
– Губку на курсах выдали?
– Да, входит в плату за обучение, – ответила Фиона.
– Сами-то ее небось бесплатно получили, – задумчиво сказал Айра. – Любезно предоставлена Стаблером. Интересно.
– Вы про Стаблера? В общем, сначала мы упражняемся на губках, а после на людях, друг на друге. Выщипываем брови, усы и так далее. Моя напарница, Хилари, хочет, чтобы я ей лобок выщипала.
Айра с мгновение поразмыслил над этим сообщением и поспешил отойти.
– Вы ведь знаете нынешние купальники, они почти ничего не скрывают, – сказала Фиона Мэгги.
– Ой, это становится невыносимым! – воскликнула Мэгги. – Пока мода не переменится, я уж буду моим старым обходиться.
Айра, откашлявшись, спросил:
– Ты не желаешь поиграть во фрисби, Лерой? Я показал бы, как пускать его, куда тебе хочется, – прибавил он.
Решение девочка принимала так долго, что Мэгги стало больно за Айру, но в конце концов сказала:
– Ну ладно. – Поднялась с пола, посмотрела на Фиону: – Расскажи про табличку настоящего художника.
Лерой вышла из комнаты следом за Айрой. Сетчатая дверь запела, как аккордеон, потом захлопнулась.
Ну, так.
С того ужасного утра Мэгги впервые осталась с Фионой наедине. В кои-то веки они были свободны от стеснявшего обеих воздействия Айры и от присутствия враждебной, подозрительной миссис Стакки. Мэгги наклонилась вперед, крепко сжала ладони, повернула колени в сторону Фионы.
– На табличке будет написано: ФИОНА МОРАН, – говорила та. – ДИПЛОМИРОВАННЫЙ ЭПИЛЯТОР. БЕЗБОЛЕЗНЕННОЕ УДАЛЕНИЕ ЛИШНИХ ВОЛОС.
– Как же мне хочется увидеть ее, – сказала Мэгги.
Тут ей пришло в голову: Моран. Если бы Фиона и вправду ненавидела Джесси, разве она носила бы его фамилию столько лет?
– Ты говорила по радио, – сказала она, – что выходишь замуж ради уверенности в завтрашнем дне.
– Мэгги, клянусь, я слушаю станцию…
– WXLR, – согласилась Мэгги. – Да, я знаю. Просто у меня застряло в голове, что это была ты, вот я и…
Она смотрела, как Фиона устраивает губку с иглой в лодке-пепельнице.
– Так или иначе, – продолжала она, – кто бы туда ни звонил, она сказала, что в первый раз вышла замуж по любви и ничего из этого не получилось. А потому в этот раз выходит только ради уверенности в завтрашнем дне.
– Ну и дура, – сказала Фиона. – Если семейная жизнь была для нее обузой, когда она любила мужа, что же у нее с нелюбимым получится?
– Точно, – сказала Мэгги. – Ах, Фиона, я так рада, что это была не ты.
– Черт, у меня даже мужика постоянного нет, – сказала Фиона.
– Нет?
Впрочем, эта формулировка слегка встревожила Мэгги. И она спросила:
– Это значит, что есть… не постоянный?
– Я и на свидания почти не хожу, – сказала Фиона.
– Да! Это обидно, – признала Мэгги и постаралась соорудить на лице сочувственное выражение.
– Не постоянный? Марк Дерби. Я ходила с ним около трех месяцев, а потом мы поругались. Я взяла у него машину и помяла ее, вот в чем причина. Но я и виновата ни в чем не была. Начала поворачивать налево, а тут эти мальчишки стали обходить меня слева, конечно, я в них врезалась. А им хватило наглости заявить, что виновата во всем я, что я включила правый поворотник вместо левого.
– Ну, с тем, кто злится из-за такой ерунды, мало кому встречаться захочется, – сказала Мэгги.
– Я говорю: "Я левый сигнал включила. Тебе не кажется, что левое от правого я отличать умею?"
– Конечно, умеешь, – заверила ее Мэгги. Для проверки она подняла левую руку и щелкнула воображаемым тумблером поворотника. – Да, левый – вниз, а правый… хотя, может быть, это так не во всех моделях машин.
– Во всех одно и то же, – ответила Фиона. – По крайней мере, я так думаю.
– Тогда, может быть, дворники? – предположила Мэгги. – Я сколько раз так делала – включала вместо поворотников дворники.
Фиона поразмыслила. Потом сказала:
– Нет, сигнал-то зажегся. Иначе они не сказали бы, что я правый включила.
– Я однажды задумалась, потянулась к тумблеру поворотников, а вместо этого передачу переключила, – сказала Мэгги. И засмеялась. – На шестидесяти милях в час переключилась на задний ход. О господи. – От этого воспоминания уголки ее рта поползли вниз. – Ладно. Я вот что скажу: без такого мужчины тебе только спокойнее будет.
– Без какого? А, без Марка. Да, не похоже, чтобы мы были влюблены или еще чего. Я только потому и ходила с ним, что он меня приглашал. Плюс наши мамы дружат. Мать у него милейшая. Лицо такое славное, и заикается немного. Я всегда считала, что заикание говорит об искренности, а вы?
Мэгги ответила:
– А как же, к-к-конечно.
Фионе потребовалась секунда, чтобы врубиться. Затем она рассмеялась.
– Ох, вы такая прикольная, – сказала она и пристукнула Мэгги по запястью. – Я уж и забыла, какая вы.
– Так, значит, все закончилось? – спросила Мэгги.
– Что?
– Эта… история с Марком Дерби. Я о том, что… вдруг он тебя снова пригласит.
– Ну уж нет, – ответила Фиона. – Он и его драгоценный "субару", никуда я с ним больше не пойду.
– Очень разумно, – сказала Мэгги.
– Черт! Тут надо совсем идиоткой быть.
– Это он был идиотом, что не оценил тебя, – заметила Мэгги.
Фиона сказала:
– Эй. Как насчет пива?
– О, пива с большим удовольствием!
Фиона спрыгнула на пол, подтянула шорты и вышла из комнаты. Мэгги сползла на диванчике чуть ниже и вслушалась в долетавшие из окна звуки – шум проезжавших мимо машин, горловой смешок Лерой. Если бы это был мой дом, думала Мэгги, я избавилась бы от всего здешнего сора. Поверхности кофейного столика видно не было, подушки неприятно давили на поясницу.