- Не дуйся, я всегда так делаю, - продолжала Лаура улыбаясь, когда заметила, что Хелениус поглядел на нее как-то странно. Он положил десятимарковую купюру и посмотрел на часы. Было 16.26.
- В расчете, - сказал Хелениус официантке, чтобы зря не терять времени на ожидание сдачи. Официантка усмехнулась и побрела прочь. Лаура допила последний глоток из бокала, поставила его на стол и взяла сумочку.
- На сей раз так, - сказала Лаура и улыбнулась. Хелениус растерялся, но почти сразу и сам улыбнулся; он смотрел на пухлые губы Лауры, ровные зубы, прямой узкий нос и виднеющиеся из-под волос мочки ушей и, наконец, на радостные глаза, в глубине которых, как ему показалось, он все же заметил дымку грусти. Лаура хотела придвинуть стул к столу, и Хелениус поспешил на помощь. К лестнице они шли рядом. Хелениус чувствовал, как плечо Лауры касалось его плеча. Ему было как-то неудобно, неловко. Он опасался, что у Лауры может остаться впечатление, будто он поспешил уйти, потому что она не захотела больше встречаться с ним.
- В одной фирме со мной работает некто Куяанпя, и он живет совсем близко от нас, у него есть машина, и теперь, во время забастовки, мы добираемся на работу и домой с его помощью, - объяснял Хелениус, пока они поднимались по лестнице.
- Туда, к вам, наверное, пешком и не дойти, - сказала Лаура; она держалась очень прямо и спокойно.
- Да, останется только ехать на такси, если я теперь с ним не уеду, но мы договорились, думаю, они уже все скоро соберутся и будут ждать меня, - добавил Хелениус.
- Ох, ну что с тобой делать! - Лаура не могла сдержать смех и остановилась на середине лестницы. - Не надо столько объяснять, я и так все понимаю.
Они стояли и смотрели друг на друга. Лаура оборвала смех, и лицо ее сделалось серьезным, почти грустным. Хелениус опять почувствовал неловкость и не знал, что сделать или сказать, потом наконец медленно поднял руки: "Сдаюсь", Лаура отступила на шаг и ткнула Хелениуса пальцем в грудь.
- Послушай, не стоит усугублять, - сказала Лаура. Лестница у них под ногами уже кончилась, и Лаура протянула свой номерок девушке-гардеробщице. Даже не взглянув на него, гардеробщица взяла с вешалки черную накидку и помогла Лауре одеться. Хелениус дернулся было подать накидку, но опоздал.
- Ты спросил, что из того вышло, помнишь? - спросила Лаура, взяла у гардеробщицы боа из чернобурки и накинула на шею.
- Да, спросил, - сказал Хелениус и остановился послушать, но Лаура в этот момент повернулась к зеркалу, надела черную широкополую шляпу и пригладила волосы назад. Хелениус влез в свое пальто и сунул в ладонь гардеробщицы заранее заготовленную мелочь. Заслышав звон монет, Лаура тоже принялась шарить ко карманам.
- Здесь уже за обоих, - сказала гардеробщица.
- За меня не могло быть, - Лаура улыбнулась и добавила две марки.
Хелениус застегнул пальто и взял "дипломат".
- До свидания! - повернулся он к гардеробщице, а Лаура кивнула ей.
- До свидания! И добро пожаловать снова! - пожелала девушка.
На улице Лаура взглянула из-под шляпы на небо. Все еще падал мокрый снег, но ветер уже стихал, теперь снежинки скользили вниз медленно, не торопясь упасть на мокрый асфальт и сразу растаять. Хелениус зябко передернул плечами, и тут Лаура вдруг встала прямо перед ним.
- Тогда так было всякий раз, - сказала Лаура и скользнула взглядом по лицу Хелениуса: с волос на уши, потом на подбородок и через губы на нос и глаз.
- В самый разгар свидания, хоть вечером, хоть ночью, он начинал искать часы и затем нервно покашливать и рваться домой. И я никогда не могла с этим свыкнуться - с тем, что была какой-то промежуточной остановкой или местом, куда приезжают, если смогут, немножко побудут и снова уезжают, - говорила Лаура, а белые хлопья пестрили ее шляпу, боа и плечи.
- Да, понимаю, - сказал Хелениус. Они поглядели в упор друг на друга, и Хелениус ощутил затылком холод тающего снега.
- Будем просто думать, что у нас с тобой были хорошие мгновения… Или как? - спросила Лаура.
- Что ж, будем думать. - Хелениус кивнул.
Лаура вдруг отогнула спереди поля шляпы вверх, обхватила Хелениуса за шею, притянула к себе, поцеловала легко, отпустила и сразу же вытерла ему губы пальцем.
- Думаю, что могла бы тебя полюбить, - Лаура радостно улыбнулась, опустила поля шляпы и натянула на руки кожаные перчатки.
- Я… ведь… - бормотал Хелениус.
- Ну, всего! - сказала Лаура, она отступила чуть в сторону и прошла мимо Хелениуса.
- Всего! - ответил Хелениус и посмотрел ей вслед.
Лаура ступала проворно и уверенно, и с каждым шагом между ними было все больше парящих в воздухе мокрых хлопьев. Вскоре Лаура превратилась в серый силуэт, затем свернула за угол и исчезла.
Хелениус поправил под мышкой свой "дипломат", сунул руки поглубже в карманы и, понурившись, пошел в другую сторону. Сделав несколько шагов, он пустился бегом.
3
Куяанпя поставил машину, въехав немного на тротуар, а мотор не выключал; из глушителя вырывался голубой дымок. Хелениус слегка нагнулся и заглянул в салон. Три головы повернулись назад, чтобы посмотреть на него, затем жена Куяанпя открыла дверку и вылезла наружу.
- Ага, - сказала она и наклонила спинку переднего сидения. Хелениус с трудом втиснулся на заднее сидение рядом с Рийттой и откинулся на спинку.
- Извините… кажется, немного опоздал, - сказал Хелениус тяжело дыша, и посмотрел на часы. Было 16.38.
- Чего там… мы ведь… не так уж долго ждали, - пробормотала жена Куяанпя, запинаясь, и тоже полезла, пятясь, в машину, села бочком, внесла ноги, затем повернулась и захлопнула дверцу. Куяанпя сразу тронулся, сперва тихонько прокатился несколько метров, подстерег просвет в ряду машин и сунулся в него. На краю канавы машина вдруг дернулась, и Хелениус услышал, как где-то позади стучат по машине брызги грязи. Он заметил, что Рийтта, расширив ноздри, нюхает воздух. "Учуяла запах пива", - понял Хелениус и старался сдерживать дыхание.
- Ходил в магазин Вульффа и по дороге наскочил на одного знакомого, ну зашли в погребок, взяли по паре пильзенского… Не заметили, как время пролетело, - лгал Хелениус и, скосив глаз, увидел, что Рийтта сердито посматривает на него.
- Полно́ было? - спросила жена Куяанпя.
- Где? - не уразумел Хелениус.
- В погребке. В "Сокосе" была жуткая толчея, будто все кинулись туда спрятаться от снегопада и переждать, пока можно будет посвободнее взять такси, - объясняла жена Куяанпя. Она говорила в ветровое стекло прямо перед собой, и Хелениусу пришлось напрягаться, чтобы слышать ее.
- Да, полно́, полно́ было. Сразу замечаешь, что уже четыре и самые шустрые драпанули с работы, - придумал Хелениус.
- Глядите-ка! Наш папочка уже научился разбираться во времени, уже различает полные часы. Еще годик-другой - и он будет знать, что бывает полчаса, - иронизировала Рийтта. Плечи жены Куяанпя вздрогнули, и Хелениус заметил в зеркальце заднего вида, что и у Куяанпя уголки рта подергиваются вверх. Но тут же лицо его исказилось в напряжении, потому что пришлось внезапно резко затормозить: полицейская машина выскочила впереди на перекресток, развернулась на трамвайных путях и, трясясь и завывая, помчалась по рельсам в сторону улицы Эроттая.
- У парней спешка, - Куяанпя кивнул.
- В чем дело? - спросила Рийтта.
- Да ни в чем, просто я подумал, что они спешат куда-то, - повторил Куяанпя и откинул голову на спинку, чтобы сзади было лучше слышно. Жена Куяанпя запалила сигарету и подала пачку через плечо на заднее сидение; Рийтта взяла, Хелениус отказался.
- Решил сделать перерыв… Уже третью неделю, - объяснил он.
- Трудно? - спросила жена Куяанпя.
- Временами плохо, потом опять легче, - ответил Хелениус. Стадо машин тронулось с места, и теперь все пассажиры уставились в ветровое стекло, смотрели на сумятицу, словно могли этим помочь Куяанпя поскорее выбраться из затора. Хелениус покрутил рукоятку и приоткрыл стекло на полсантиметра. Под мышками и по спине сочился теплый пот. Хелениус вытер лоб и глянул на Рийтту. Она сидела в углу и, плотно сжав губы, смотрела поверх плеча Куяанпя вперед.
- Купила гардины? - тихонько спросил Хелениус.
- Черта с два. У меня же денег не было, - огрызнулась Рийтта. - Попыталась тебе позвонить, но ты уже ушел… На совещание, как сказала ваша коммутаторша!
- Ах да! - Хелениус попытался усмехнуться, он надеялся, что Рийтта не станет продолжать, в худшем случае она могла поинтересоваться, почему он велел коммутаторше врать. Он отвернулся и поглядел в окошко; подождав немного, он успокоился, потому что Рийтта больше ничего не говорила. Конечно, дома она может снова поднять этот вопрос, но к тому времени он успеет сочинить подходящее объяснение.
Остановились перед светофором. По улице под снегопадом спешили люди. Хелениусу казалось, будто он смотрит кино, и он начал придумывать, жителями какой страны могли бы быть эти люди с поднятыми воротниками и в надвинутых на глаза вязаных шапочках. Объявления о сниженных на сегодня ценах на желтых листах в окнах магазинов усердно предлагали маргарин "Флору", кофе "Салюдо" и еще всякое. В названиях что-то испанское, но цены были написаны широким фломастером так, что при беглом взгляде напоминали китайские иероглифы.
Машина резко дернулась, когда Куяанпя опять тронулся с места.
- Ого! - испугался и сам Куяанпя, глянул на жену и затем в зеркальце на сидящих сзади. - Вот какая езда в часы пик! - сказал он.
- Осторожно! - завопила его жена, стадо машин опять остановилось. Куяанпя выжал тормоз до конца. Позади послышался скрежет. Хелениус оглянулся: автофургон угрожающе полз к ним юзом, но все же вовремя остановился. Расстояние между машинами не превышало нескольких сантиметров. Послышалось торопливое бибиканье, и Хелениус увидел разъяренное лицо водителя и его угрожающий кулак.
- Что он там сигналит? - пробормотала жена Куяанпя. Ее муж втянул голову в плечи и напряженно смотрел перед собой; как только машины двинулись, они тоже поехали.
- И долго они еще будут бастовать? - спросила жена Куяанпя так громко, что это явно предназначалась сидящим сзади.
- Да кто знает… - протянула Рийтта.
- Какие-то автобусы их профсоюза для транспортных работников ходят до самых наших домов, - сообщила жена Куяанпя.
- Я тоже что-то слышал.
- Но поди знай, когда они ходят, да и есть ли там места? - сомневалась жена Куяанпя.
- Небось нет, - сказала Рийтта. На этом разговор женщин прекратился, рычание мотора машины и шум уличного движения затрудняли беседу, приходилось кричать. Хелениус прижался в угол и расстегнул пуговицы пальто. Сорочка была мокрой и противно облепила спину и бока. Куяанпя теперь полностью сосредоточился на вождении и, казалось, забыл, что в машине есть еще кто-то. Он смотрел в боковые зеркальца и озабоченно поглядывал через плечо, мгновенно юркнул в другой ряд и добавил газу, проехал немножко на полной скорости, пока не пришлось затормозить; скрипя зубами, он нервно соображал, не лучше ли все же перебраться в соседний ряд. Жена его взяла кассету и сунула ее в щель под автомобильным радио. Машину сразу же заполнила мешанина барабанного боя, бренчания рояля и шепелявого английского мяукания; слов невозможно было разобрать.
- Это пленки нашего мальчишки, - пояснила жена Куяанпя.
- Что? - не расслышала Рийтта.
- Пленки сына, сейчас других нет! - крикнула жена Куяанпя и слегка приглушила музыку, повернув регулятор.
Хелениус открыл на коленях свой "дипломат", поднял крышку и принялся что-то искать. Рийтта сразу же заглянула сбоку: чего это он там копается, и Хелениус сделал вид, будто только что нашел коробочку с пастилками.
- Буквы-то самые обычные, - сказал Рийтта, увидав в "дипломате" листы.
- Это только так кажется, но они имеют маленькое отличие, - объяснил Хелениус, довольный, что она заметила.
- Ага, - сказала Рийтта и, потеряв интерес, отвернулась.
Хелениус угощал пастилками, но никто не захотел. Он закрыл "дипломат" и опять уставился в окошко. Приближались к мосту Кулосааре, и машин стало меньше. Куяанпя включил третью скорость и прибавил газу. По пешеходной дорожке с краю моста в струях выхлопных газов двигался нескончаемый людской поток, сопротивляясь хлещущему, налетающему с моря ветру, несущему слякотный, мокрый снег. Хелениус смотрел на наморщенные лбы и прищуренные глаза, плотно сжатые губы и пустые взгляды. Ему вспомнились старые фото с беженцами, но сейчас у людей не было с собой коров и груженых телег; в руках они несли дешевые "дипломаты" и розовые пластикатовые пакеты магазинов Валинтатало.
- Сооружают, как Исаакиевский собор,- заметила жена Куяанпя, глядя на стройку метро.
- Да уж об этом столько говорено, - сказала Рийтта.
- А читали в газете, как одна женщина предлагала немедленно прекратить всю эту возню, а в готовых туннелях устроить какие-нибудь увеселительные заведения, вроде Линнамяки? - спросила жена Куяанпя, полуобернувшись.
- Читали, конечно, - ответила Рийтта и нагнулась к жене Куяанпя, чтобы та лучше слышала.
- Ну и додумалась! Баба, должно быть, совсем чокнутая! - заключила жена Куяанпя.
- Или слишком мудрая, - пробормотал Хелениус.
- Что? Что ты сказал? - спросила жена Куяанпя.
- Да ничего! - Хелениусу неохота было объяснять.
- По-моему, метро прекрасная штука. Вот хотя бы сейчас, будь оно готово, мчались бы с грохотом, а водители автобусов пусть бастуют хоть сто лет, - рассуждала жена Куяанпя.
- А что же, у водителей метро не будет права бастовать? - спросил Хелениус с усмешкой.
Жена Куяанпя повернула голову, чтобы взглянуть на него.
- А с чего бы это им было бастовать? - возразила она.
- Да кто их знает, их ведь пока еще нет, водителей метро, - проговорил Хелениус, пытаясь дружелюбно улыбнуться. Жена Куяанпя пожала плечами и опять села прямо, глядя вперед. Рийтта еще мгновение сидела согнувшись, но когда стало ясно, что разговор оборвался, откинулась на спинку сиденья. Хелениус подумал, что даже если бы какие угодно авторитеты назвали метро аферой века, на самом деле это было не так. Те, кому принадлежала идея метро, и участники этого дела могли только верить в свое предприятие и утверждать свою правоту. И все другие верили в их объяснения, да много объяснять и не требовалось, ибо разум подсказывал, что на свете не может быть столь большого просчета. Ни в коем случае!
- А вот это… там… влетело кое-каким родителям в копеечку, - осмелился вставить Куяанпя, не отрывая глаз от дороги, когда они проехали мимо станции метро, похожей на аквариум. Почти половина стеклянных квадратов окон станции была разбита.
- Ужас! - Жена Куяанпя повернула голову.
Хелениус тоже посмотрел в заднее окно на станцию метро, которая издали походила на покинутый дом. В газетной хронике писали, что разбил окна какой-то юнец; с помощью смекалистого таксиста его поймали прямо на месте преступления. Хелениус испытывал к парню своеобразное сочувствие. Ведь и его самого иногда охватывала неудержимая потребность уничтожать и разрушать; но когда ярость улетучивалась, сразу же делалось странно, потому что трудно было найти объяснение этому чувству. Интересно, что ответил тот парнишка, когда у него допытывались о причине? Был ли у него готов ответ, мог ли он сказать хоть что-то - об этом газеты не писали.
- По-моему, они должны немного и себя винить, - заговорила Рийтта.
- Что, кто? - спросила жена Куяанпя.
- Да проектировщики. Зачем ставить столько стекол, что они вызывают желание кидать в них камни… - добавила Рийтта.
- Так-то оно так, но нельзя же исходить из того, что взбредет в голову какому-то парню. Значит, молодежь будет таким способом диктовать, из каких материалов строить? - возразила жена Куяанпя.
- Только из бетона! Будем делать все из бетона и чугуна, в нынешние времена все остальное не выдерживает, - пошутил Хелениус с серьезным видом. - Был же каменный век, и бронзовый, и железный, пусть будет бетонный.
Рийтта прыснула и взглянула на Хелениуса; она уже успокоилась. Кассета кончилась, но жена Куяанпя вторую половину не поставила. Впереди ехал сине-белый фургон. На забрызганной грязью задней двери было крупно написано пальцем ругательство. Слова были выведены девичьей рукой, буквы были круглыми и правильными, вместо точки над i было нарисовано крохотное сердце. Все они увидели эту надпись, вынуждены были долго на нее смотреть, но никто ничего не сказал. Хелениуса одолевал смех, когда он представил, как этот "привет" неизвестной девчонки со скоростью восьмидесяти километров в час едет через Финляндию и завтра, пожалуй, будет уже в Оулу. Затем фургон свернул с автострады, а они поднялись вверх на большую развилку. Полосы движения описывали повороты на разных уровнях; одна над другой, на толстых металлических столбах висели батареи прожекторов, как в тюремном дворе. За перекрестком слева виднелся разломанный виадук метро. В него не кидали камнями, его разрушили отбойными молотками и взрывчаткой. Хелениус не помнил, как объясняли ошибку строителей, то ли виадук возвели не там, где надо, то ли сделали не тот наклон. Во всяком случае, и это влетело в копеечку.
После длинного прямого отрезка Куяанпя вырулил в выездной ряд и они поднялись по пандусу на мост. Автострада, по которой они только что ехали, просматривалась с моста далеко вперед. Вдоль автострады шла старая грунтовая дорога, местами перекопанная и заросшая кустами. Хелениус хотел рассказать, что по этой старой дороге он в детстве всегда ездил летом в лагерь, но жена Куяанпя опередила его.
- И там тоже скоро праздник открытия, - сказала она, кивнув в сторону нового огромного универсама, мимо которого они ехали.
- Да, да, - согласилась Рийтта.
- Очень заманчиво увидеть, как там внутри, - заволновалась жена Куяанпя. Хелениус тоже посмотрел на возникший среди полей, рядом с шоссе, выкрашенный в красный цвет универсам площадью с гектар и подумал, что нипочем не согласится идти туда. Он однажды ходил в Максимаркетти, когда его только что открыли, и там его объял такой ужас, что он бросился вон и потом долго еще думал, не был ли это просто страшный сон.
Куяанпя свернул на стоянку около торгового центра и влез между двумя машинами.