IV
- В четверть восьмого, едва небо забелеет, - говорит Листер, - мы все, за исключением мистера Сэмюэла и мистера Макгира, должны разойтись по своим комнатам, переодеться там в наши элегантные будничные униформы, а в восемь, или около того, мы бросимся вниз вызывать полицию, отвечать на расспросы журналистов, которые уже явятся или начнут являться. Мистер Сэмюэл и мистер Макгир останутся в постелях, но в процессе взламывания полицией библиотечной двери сбегут вниз по лестнице, ошеломленные, в купальных халатах либо в чем-то аналогичном. Его преподобие к тому времени будет уложен спать и проспит всю суматоху, покуда - и если - не будет разбужен полицией. Тот, на чердаке, и сестра Бартон вернутся к себе. Они...
- А почему же ночью-то они не у себя будут? - перебивает Элоиз.
- Дайте попророчествовать, - говорит Листер. - Мои прогнозы, впрочем, весьма приблизительны, как и прозрения Элоиз.
- Дайте Листеру сказать, - говорит Элинор.
Гроза переместилась, и гром, теперь уже дальний, колотит в вершины гор, как в африканский барабан. Кловис говорит:
- Нам нечего скрывать. Мы ни в чем не виноваты.
- Да, мы невинны, - говорит Листер. - Итак, вернемся к нашим планам. Элоиз, ты беременна.
Звонит внутренний телефон. Элинор снимает трубку и приклоняет ухо к ее задышливой повести. Элоиз хохочет.
- Хорошо, впусти их в ворота. Но обратно потом не выпускай, - говорит Элинор, кладя трубку. Листеру она говорит: - Две подружки Виктора Пассера. Грозятся вызвать полицию, если мы Пассера им не представим.
- Вон, едут. - Адриан смотрит в окно. Машина уже шуршит по въезду. И вот снова - стук в дверь черного хода.
- Впустите их, - приказывает Листер. - Ведите их сюда.
- Правильно, - говорит Кловис, - лучше все сразу прояснить.
Мистер Сэмюэл идет к двери черного хода и возвращается в сопровождении Анны-массажистки и ее друга Алекса. Они стоят и смотрят на собравшихся в полном составе домочадцев. Переводят взгляд с Элинор на прикорнувшего священника, оглядывают хохочущую Элоиз, Пабло, длинноногую Айрин, Листера.
- Как я смог заключить, вам нужен телефон, - говорит Листер. Машет в сторону буфетной. - К вашим услугам.
- Нам нужен Виктор, - говорит Анна.
- Он в библиотеке с бароном и баронессой. Велено не беспокоить. Ни под каким видом.
- Я тревожусь за Виктора, - говорит Алекс.
- Но отчего бы не позвонить в полицию, как вы предполагали? - Снова взмах в сторону буфетной. - Телефон у нас там. Ночь у нас трудная, вот - не ложимся, ждем-пождем барона с баронессой.
- Как-то не хочется в это вмешивать полицию, - тянет Анна.
- Да уж, скажу я вам. На какое, собственно, вознаграждение вы рассчитываете - крупное или мелкое?
- Виктор наш друг. И Кэти Клопшток нам тоже не чужая, - отвечает Анна.
Элоиз говорит:
- Ну так чего же вам, например, не позвонить в полицию, не доложить, что эти все записи магнитофонные и фотки у вас в машине, чтобы Виктор с баронессой разочлись с бароном, а потом слиняли?
Элинор говорит:
- Зачем хамить, Элоиз, и умничать. Была такая изнурительная ночь. Лучше бы ты мне морковь для сока приличную купила.
- С такими типами лучше уж начистоту, - не сдается Элоиз.
- Они к делу не относятся, - замечает Пабло.
- Пошли-ка лучше отсюда, - говорит Анна Алексу, у которого глаза уже на мокром месте.
Они следуют за мистером Сэмюэлом к задней двери и выходят из дому.
- Элоиз, - говорит Листер. - Как указывалось выше, ты беременна.
Элоиз еще хохочет, когда возвращается мистер Сэмюэл. Он говорит:
- Захлопнули дверцы машины. Очевидно, покатаются по парку.
Мистер Макгир стоит у окна в темной буфетной.
- К фасаду свернули, - сообщает он.
- Пусть попатрулируют территорию, - говорит Листер. - Итак, относительно твоего положения, Элоиз. Есть возможность решить эту проблему.
- Проблему? При чем тут...
- Ты выходишь за барона и становишься баронессой.
Пабло говорит:
- Он отправился на встречу со своим Творцом. Он пристреливает жену и секретаря, когда те слишком быстро разговаривают. А потом он сам стреляется, так по сценарию. Развязывает этот узел, как умеет.
- Элинор обнаружила кой-какие новые вещественные доказательства, - говорит Листер. - Что было совершенно непредвиденно, но можно и непредвиденное предусмотреть. Он, на чердаке, - младший брат барона. Наследник титула и, по условиям завещания, большей части состояния.
- Так он же вроде как ей родственник, - говорит Адриан.
- Племянник, что-то в таком духе, нет? - говорит Кловис. - Не то сценарий исправлять придется.
- Младший брат барона.
- Ой, у меня от него молоко свернется, - говорит Элоиз.
- У меня тоже, - говорит Листер. - Но он наследник.
- Но существует же младший брат в Бразилии, - говорит мистер Сэмюэл. - Всегда считалось, что наследник - он. Такие деньги.
- В Бразилии - моложе, чем на чердаке, - говорит Элинор. - На чердаке - ближайший в роду. Он наследник. Сестра Бартон знала, что делает, когда сегодня среди ночи послала за его преподобием и предложила из жалости выйти за своего пациента.
Услышав, что о нем упоминают, его преподобие открыл глаза. И сел, отчасти освеженный сном.
- Мой бедный мальчик на чердаке, - вздыхает он. - Сестра Бартон прекраснейшая женщина. Думаю, надо пойти ей навстречу.
- У него, на чердаке, есть более насущные обязанности, - говорит Листер. - Знает кто-нибудь, как его зовут?
- В жизни не слыхала, - говорит Элоиз.
- Сестра Бартон его называет Тони, - сообщает его преподобие.
- Его имя, - чеканит Листер, - Густав Энтони Клопшток. Так он назван в свидетельстве о рождении, в медицинской справке по освобождению от военной службы и в завещании их отца.
- И в ведомостях? - справляется его преподобие.
- Еще он упомянут в ведомостях за 1949 год. Это последние, имеющиеся в нашем доме. Я посчитал, что, может быть, он умер, но я ошибся. Признаю, мы пребывали в заблуждении, - говорит Листер. - Но мы оставляли место для ошибки, мы допускали возможность заблуждения и, слава богу, мы вовремя обнаружили его. Существует большая разница между теми событиями, которые проистекают одно из другого, и теми, которые всего лишь одно за другим следуют. Те, что проистекают, - предпочтительней. И Кловис исправит свой сценарий.
- Не то чтобы я всю жизнь мечтала за него выйти, - говорит Элоиз. - Какой-то он уж очень нелицеприятный.
- С лица воду не пить, - говорит Адриан. - Твое дело - свидетельство о браке черным по белому иметь.
- Ваше преподобие, - говорит Листер. - Памятен ли вам тот вечер в прошлом июне, когда Клопштоки уехали и он, на чердаке, вырвался на волю? Помните, мы еще вас вызвали, чтобы вы помогли его поймать и утихомирить?
- Бедный мальчик, ну конечно же, я помню, - говорит его преподобие. - Он не ведал, что творит.
- Официально он так и не был признан невменяемым, - говорит Элинор. - Барон с баронессой - ни в какую, даже слышать не желали.
- Да, правда, - говорит Листер. - И мне хотелось бы привлечь внимание его преподобия к последствиям того июньского буйства. - Листер указывает на Элоиз, а та с улыбкой оглядывает свой живот.
- О боже праведный! - вскрикивает его преподобие. - Вот уж не предполагал в нем подобных ресурсов!
- Не будем же терять время. - И Листер встает со стула. - Приготовь гостиную, Элинор. Сейчас половина шестого. Пойду отдам распоряжения сестре Бартон.
- Мне потребуется несколько дней. - Тон его преподобия непреклонен. - Нельзя же так, с бухты-барахты, сочетать людей.
- Но тут особые обстоятельства, ваше преподобие. Вы не можете отказать. Собственно, вы и не должны отказывать. Посмотрите на бедную Элоиз, в каком она положении.
В погребальном венке, для поддержания свежести опрыскиваемом в душевой при кухне, недостает центрального букетика. Элоиз у себя в комнате держит этот букетик в руках. Восхищенный Пабло стоит рядом.
- А я все свои вещи снова распаковал, - говорит он.
- Дело большое, - говорит Элоиз. - И кто просил паковать? Такие сундуки и чемоданища.
Адриан появляется в дверях с белой норкой, недавно оставленной в гардеробной Виктором Пассера.
- Точь-в-точь к случаю. - Элоиз надевает норку.
- Листер велел, чтобы ее снова в гардероб снесли, немедленно после церемонии, - говорит Адриан. - Полиция заинтересуется, а в чем он был одет. Листер именно хочет, чтобы шубка на глаза полиции попалась. Она об очень многом говорит - Листера слова.
- Спереди не сходится, - говорит Элоиз.
- Очень тебе идет, - говорит Пабло.
В дверь стучат, и входит Айрин.
- Ты что? Вправду замуж за него собралась? - спрашивает она.
- Ну. А чего такого?
- Так тебе же, значит, музыка потребуется, - говорит Айрин. - Как можно - свадьба и без музыки?
- Элинор может на рояле поиграть, - решает Адриан.
- Нет, - говорит Элоиз. - Элинор мне нравится, но у нее на пианино прекрасное туше. Терпеть не могу прекрасное туше.
- Мистер Сэмюэл играет на пианино и еще на гитаре, - говорит Пабло. - Он такой заводной, мистер Сэмюэл.
- Патефон тащите, - решает Элоиз, - так лучше. Мистер Сэмюэл будет потому что фотографии снимать, а мистер Макгир звуковую дорожку сделает. И все запишется. И надо, все чтобы совпало.
- Гроза не проходит, - отмечает Пабло, когда молния на секунду встает в оконнице. Следом ударяет гром. - Небось деревьев в парке повалило!
- Я прикажу, - говорит Элоиз, - чтобы завтра их убрали. Пошли вниз. Там ждут.
Сверху слышны возня и вой.
- Разве не так принято, чтобы жених являлся первым? - говорит Айрин.
- Ничего, если он и задержится по причине плохого своего здоровья, - говорит Пабло. - Ну, пошли.
- Клара, - говорит швейцар, - твой чай, душенька. Почти полшестого, я сегодня рано. Как-то боязно мне. Приказали не отпирать ворота до восьми часов, а потом всех впускать. "Всех абсолютно". Ты можешь что-нибудь понять? Почему вдруг все абсолютно приедут после восьми утра?
- Ах, Тео, у меня такие сны. - Она садится в постели, тянется к своей кружевной кофточке. Надевает, принимает чай из протянутой руки Тео.
- Он сказал: "Всех впускать после восьми часов, не раньше". Нет, не по мне эта работа, Клара. Придется нам переехать.
- Ой, а мне до того этот домик нравится. Я всегда такой хотела. Знаешь, а у баронессы, по-моему, сантименты с одним секретарем. По-моему, она с ним убежит.
- А чудные эти, в зеленой машине, которые все спрашивали про Виктора Пассера. - Тео говорит. - Несколько минут назад вернулись. Не дали им увидеть Виктора Пассера. И они решили убраться восвояси, а у меня приказ - не выпускать. Не отпирать ворота до восьми, а уж там все, все абсолютно могут въезжать и ходить куда угодно.
- И куда же они подевались, те, в зеленой машине?
- К дому вернулись, ждать.
- Знаешь, Тео, которая сидела рядом с водительским сиденьем, совсем на даму не похожа. Такое жесткое лицо. Как у мужчины.
- Не думай ты про это, Клара, душенька.
В гостиной делаются перестановки по случаю готовящейся свадьбы. Айрин и Элинор мечутся, отдают приказы, Пабло и Адриан двигают стулья и столы. Его преподобие с озадаченным видом бродит из угла в угол, осторожно обходя всех, лавируя между крошечными столиками, диванчиками, в рассеянном недоумении озирая миниатюрные портреты, изящный мелкий хлам.
- Я в самом деле убежден, - его преподобие вынимает из кармана свою газетную вырезку, - что барону Клопштоку следует попринимать эти пилюли.
- Ему уже не поможешь. - Адриан отступает, проверяя, точно ли пришлись один к другому сдвинутые столы. - Да, не судьба.
Кловис, войдя с расшитой скатертью в руках, аккуратно покрывает два длинных, Адрианом сдвинутых стола.
- Чем не алтарь, - говорит Кловис. Щелкает пальцами. - Большой канделябр из столовой! - кричит он. Айрин выскакивает из комнаты, Листер с налегшей на его руку Элоиз возникает в дверях прихожей в дальнем конце гостиной.
Его преподобие сует вырезку в карман. Элинор говорит:
- Мы воспользуемся Книгой общих молитв, как это принято в англиканской церкви.
Его преподобие говорит:
- Я всегда сочетаю новобрачных по евангелической вальденсской форме, она весьма свободна.
- Элоиз! - Элинор раскатывает последний слог. - Ты какой веры?
- Никакой, - говорит Элоиз. Отпустив руку Листера, она входит из прихожей и плюхается в удобное кресло.
- В какой вы религии воспитывались? - спрашивает его преподобие.
- Ни в какой, - говорит Элоиз.
- Но где вы родились?
- В Лионе, - говорит Элоиз. - Но это так, случайно.
- Стало быть, в евангелической, - заключает его преподобие.
- Раз в этом доме - значит, будет Книга общих молитв, - говорит Элинор. - Вы что хотите? Чтобы она внебрачного ребенка родила? Мы не имеем возможности спорить тут всю ночь, ваше преподобие. Отец дал согласие, но он может передумать.
- Но позвольте же мне глянуть в эту английскую книгу, - говорит его преподобие. - В подобных случаях я имею право допускать некоторые исключения. Возможно, я упрощу английскую форму. Я по-английски, знаете ли, не очень хорошо читаю.
Элинор указывает на тощую книгу в кожаном переплете, в готовности лежащую среди фарфоровых безделок.
- Вот, - говорит она. - И упрощать тут ничего нельзя, это исключено.
Листер проходит в комнату, останавливается, поправляет в вазе цветы, чтобы выглядели поизысканней. Он говорит:
- Элинор, жених, я полагаю, принадлежит к англиканской церкви.
- Нет, они католики.
- Но он же ходил в английскую школу, в Винчестере.
- Нет, никогда он в школу не ходил. Не мог.
- Ходил неделю.
- Этого недостаточно.
- Элинор, - говорит Листер. - Разные мелкие отступления мы вполне сможем впоследствии уладить.
- И правильно, - говорит Элоиз. - Норка-то тяжелая.
Айрин вносит большой канделябр узорного кованого серебра со вставленными в гнезда длинными белыми свечами. Помещает его на накрытый стол.
- Свечи пока не зажигаем. - Элинор воздевает взгляд к потолку: сверху слышны возня и вой. - Бог знает, что может случиться. Пожара нам не хватало.
- Ему сделан укол, - говорит Листер.
- Не подействовал пока, - объясняет Элоиз.
- Вернемся в маленькую комнатку, - говорит ей Листер. - Невесте полагается войти потом, потом она и войдет.
Возня наверху продолжается, сопровождаясь упорным стуком.
- Это ветер? Или это он? - спрашивает Элинор. - Или это ставни?
- И то и другое может быть, - важно вслушавшись, решает Пабло.
- Пойду-ка помогу. - И дюжий Адриан бросается вон из гостиной и вверх по лестнице.
Снова Элоиз стоит с Листером в дверях между прихожей и гостиной, откуда он отдает последние указания.
- Севрские вазы отодвинуть - убрать от греха подальше. Айрин, зачем такая короткая юбка, ты на церемонии.
Элоиз говорит:
- Айрин любит ноги показывать. А чего такого?
- Ей больше нечего показывать, - замечает Кловис.
- Идет! - шепчет Айрин.
Ветер свистит над домом, гремят отставшие ставни, снова собирается гроза. По лестнице тяжко спускаются шаги, и сопровождающие их звуки по мере приближения все более напоминают рев трубящей сбор трубы.
Мистер Сэмюэл входит с фотоаппаратом. Следом входит мистер Макгир с магнитофоном, ставит его под углом к комнате, выключает лампу, высвободив розетку, включает свой аппарат. Пробует его, потом придвигает стул и, сложив руки, ждет.
Шаги и трубный рев все ниже низвергаются по лестнице, и Пабло ставит на патефон пластинку с довольным видом, хотя и без улыбки. Это новая обработка "Зеленых рукавов", быстрый темп которой с первых тактов сулит нечто головокружительное, буйное.
- Не так громко, - просит его преподобие, но просьба не услышана в дверях прихожей, где Пабло поместил свой патефон рядом с Листером и Элоиз.
- Потише, - велит Листер.
Пабло приглушает звук.
- Мне это представляется не вполне уместным, но приходится мириться, - говорит его преподобие, а тем временем в гостиную входят Адриан и сестра Бартон, вместе ведя того, кто с чердака. Сразу видно, что пациент трубит и воет, выражая радость, а отнюдь не боль, ибо улыбка не сходит с его лица, большие глаза сияют от восторга.
Листер, поддерживая Элоиз, медленно выступает жениху навстречу.
- Ну и шуму от него, - говорит Элоиз.
- Понадобилось бы восемьдесят два инструмента для вашего свадебного марша, - говорит Листер, - иначе не услышать.
Мгновенная вспышка молнии в окне и грохот грома как бы скрепляют эту мысль.
Восторженный идиотский взгляд сперва падает на Айрин. Жених испускает ликующее ржание сквозь большие зубы, трясет волнистой белой гривой. Темно-красный вельветовый комбинезон от паха и до шеи застегнут на застежку-молнию. У шеи она закреплена крошечным замочком, очевидно, позаимствованным для этой цели у одного из элегантных саквояжей баронессы Клопшток. Рядом, одной рукой с силой обхватив его за шею, другой вцепившись ему в плечо, стоит юная сиделка, от юности которой, впрочем, мало проку. Адриан, вопросительно подняв брови, тоже его держит.
- Мальчик мой, - говорит его преподобие тому, кто с чердака, стряхивающему санитаров с могучих плеч.
Другие слуги пятятся, Адриан следует их примеру. Элинор озирается на открытую дверь и отодвигается к ней поближе.
- Оживленный супруг, - замечает Листер. - Сестра Бартон, постарайтесь держать его покрепче. Это в его жизни волнующий момент.
- Это безобразие, - говорит юная сестра Бартон. - Он на мне хочет жениться.
В данный момент он, кажется, предпочитает Айрин и, высвободившись, накидывается на нее. Элоиз ворчит:
- Он не сочетаемый. Он ни с кем не согласовываемый.
Жених поднят с Айрин, которая требует сигареточку, и предан, все еще резвясь, в крепкие руки Адриана и Пабло.
- Пусть это будет на что-нибудь похоже, - говорит мистер Сэмюэл, изготовя аппарат. Тотчас оба разевают рты, подражая хохоту жениха, и обступают его так тесно, что напряженные их мышцы спрятаны от взгляда, а видны только дружески подставленное плечо Адриана, поздравляющая рука Пабло у жениха в ладони. Бобины мистера Макгира бодро кружат в продолжении всей мизансцены.
- Подержите-ка его вот так, - говорит Листер, - еще минутку.
Но пленник уже заприметил невесту, высокую, розовую, пухлую, и, восторженными фанфарами выражая свое одобрение, мощно рвется к ней.
- Ваше преподобие, - говорит мисс Бартон. - Это нечестно. Ему сделан укол, а эти девушки просто нивелируют эффект. В своем нормальном состоянии он очень любит меня.