- Я не об обязанностях пришла разговаривать, - ответила Дотти. - Я еще вчера вечером приходила. Приходила сказать, что сэр Квентин требует вернуть биографии. Мне предстоит с ними работать. Отдай мне их, будь добра.
- И ты явилась сюда среди ночи, чтобы их получить? Ты что, не видишь, что я занята?
- Налей мне выпить, - попросила Дотти. - Я пришла попросить писчей бумаги. У меня кончилась, а я перепечатываю роман Лесли. Готова поклясться, что была непочатая стопа, но найти не могу. Должно быть, оставила в магазине. А с перепечаткой нельзя тянуть - Лесли завтра вечером возвращается из Ирландии. Он собирался пробыть там три недели, но ты же его знаешь. Завтра мне будет недосуг покупать бумагу - я с утра приступаю к работе. Да, книгу Лесли, вероятно, будут печатать "Парк и Ревиссон Ланни".
Я дала ей виски с водой и сказала:
- Ты уверена, что тебе следует пить? Ты не заболела?
Она не ответила - ее взгляд был прикован к "Уоррендеру Ловиту".
- Что это? - спросила Дотти.
- Распечатываю свой роман: от старых экземпляров ничего не осталось.
- Какой роман?
- Да все тот же - "Уоррендер Ловит".
- Откуда он у тебя? - спросила Дотти.
- Дотти, - сказала я, - не сходи с ума. Как то есть - откуда у меня мой роман?
- Ты сколько сделала рукописных копий?
- Умоляю, - сказала я, - не будь занудой. Лучше расскажи о своих делишках с Ревиссоном Ланни.
Она поставила стакан на пол, расплескав виски.
- Ты не понимаешь, - сказала она, - чем порой приходится жертвовать женщине ради мужчины. Ты жестокая. Злая. Сходила бы ты к священнику.
Что ж, сходить к священнику - хорошее дело, когда на душе грех. Но в жизни писателя очень редко бывают такие положения, о которых хоть с какой-то пользой можно поведать священнику. К священнику обращаешься, когда страшишься за собственную бессмертную душу, а не тогда, когда тебе угрожают чужие грехи. Я заявила Дотти:
- Мне идти к священнику из-за тебя или, к примеру, из-за сэра Квентина, - то же самое, что обращаться к врачу по поводу твоих легких или его почек. Тебе бы самой сходить к священнику.
- И схожу, когда все это кончится, - ответила Дотти. - Лесли нужен издатель.
Ее здорово трясло.
- К врачу бы тебе сходить, - сказала я.
Она выплеснула остатки виски на мои отпечатанные страницы. Я промокнула их тряпкой, как смогла, и сказала:
- Это сэр Квентин присоветовал тебе спутаться со стариком, правда?
- Сэр Квентин, - возразила она, - гений и прирожденный вождь. А теперь отдай биографии, и я пойду.
- Ты-то пойдешь, - сказала я, - но биографии останутся, пока я не выберу времени основательно их изучить. Мой "Уоррендер Ловит" перекочевал в эти биографии целыми кусками. Сперва я извлеку из них то, что мое, а уж потом верну остальное.
- Ну и стерва же ты, - заявила Дотти.
Тут меня что-то подтолкнуло спросить:
- Ты принимаешь пилюли?
- Какие пилюли? - переспросила Дотти.
- Наркотические.
- Только чтобы согнать вес, - ответила Дотти.
- По назначению врача?
- Нет, знакомые снабжают.
Я аккуратно сложила полстопы писчей бумаги и отдала Дотти. И сказала ей, что она дура.
- Ты бесишься, потому что я заняла твое место, - ответила она.
Я сказала, что это только справедливо, все, что она сделала, только справедливо, потому что я в свое время заняла у нее мужа. Но она дура, если не развяжется с "Обществом автобиографов".
- А кто первый меня к ним привел? - спросила Дотти.
- Я, и очень об этом жалею. Но я порвала твою биографию, как только поняла, что дело нечисто.
- Мне нравится спать с Ревиссоном Ланни, - сообщила Дотти.
- Уходи, мне еще много нужно сделать. Время позднее.
- У тебя не найдется чашки какао?
Я приготовила ей какао. Я отдала ей вышитый футляр для носовых платков, который не пришлось оставлять у нее в квартире.
- Ну почему тебя так и тянет в писательницы? - спросила Английская Роза. - Мы же прекрасно ладили, и Лесли тоже был твоим другом. Но из-за этого твоего бредового романа - сэр Квентин утверждает…
- Вон! - сказала я шепотом, чтобы не будить весь дом. На этот раз она ушла.
11
Дотти очень скоро обнаружила, что рукопись "Уоррендера Ловита", которую она видела у меня в эту ночь, и рукопись, что она у меня украла, одна и та же; в сумке под вязанием она нашла стопу писчей бумаги. Дотти позвонила, на другой день ближе к вечеру.
- Как ты проникла ко мне в квартиру? - спросила она.
Я уже вернула ключи Сержу Леммингу. На ее вопрос я отвечать не стала, я даже не спросила, каким образом мой роман очутился в ее квартире. Я просто повесила трубку.
Через час она снова позвонила.
- Послушай, Флёр, сэр Квентин очень хочет с тобой побеседовать.
- Откуда ты говоришь?
- Из дома. Боюсь, мне оказалось не под силу справляться со службой.
- Ты вышла из доверия у сэра Квентина.
- Ну, не совсем так, но…
- Он взбешен, что ты не уничтожила моей рукописи.
- Ну, рукопись того заслуживала.
В этот вечер я завершила перепечатку "Уоррендера Ловита". Я просидела, не разгибаясь, весь день; у меня ломило плечи, когда я лежа вычитывала опечатки. От меня не укрылись его недостатки как романа, но устранить их можно было, только устранив само существо произведения. С романами и рассказами такое не редкость. Замечаешь ошибку или недочет, допустим, в портрете какого-нибудь персонажа, но косметикой тут не поможешь; если же менять обстановку места действия, то это нарушит гармонию всего художественного целого. Так что я ничего не стала менять в "Уоррендере Ловите".
По дороге на свою ночную смену ко мне зашел Солли - пропустил рюмочку и забрал два машинописных экземпляра книги: один для издателя, а другой - чтобы запереть в сейф на службе. Он сказал:
- Ты на всех их могла бы подать в суд, даже потребовать предварительного заключения.
- А это пойдет на пользу книге? - сказала я.
- Нет, - ответил Солли, - вокруг нее всего лишь раздуют шумиху. Твой роман должен опираться на собственные достоинства, тем более что он у тебя первый.
- Как быть с биографиями?
- Уничтожь куски, что он позаимствовал из книги, и верни все остальное.
Я сказала Солли, что так и собираюсь поступить. Но сперва мне любопытно посмотреть, как сэр Квентин использовал мою работу.
- Мне сдается, он нашел "Уоррендеру Ловиту" практическое применение - пытается воплотить мой сюжет в жизнь. У меня не было времени как следует изучить досье, но впечатление именно такое.
- Ты не можешь отвечать за его действия, - сказал Солли. - Не давай им портить тебе нервы. Верни то, что его, и пусть себе упрячет полученное на семьдесят лет. Нам-то что за дело! Ты найдешь новое место, напишешь новый роман и всех их забудешь.
Когда в тот же вечер, но несколько позже, я выволокла сумку с досье "Общества автобиографов" и открыла ее, я почувствовала, что близка к истерике. Эти папки, казалось, даже на ощупь излучают незримое зло. Перебирая их, я наткнулась на досье леди Бернис Гилберт.
Тут зазвонил телефон. Что за инстинкт подсказал мне не отвечать? Было всего двадцать пять минут девятого. Телефон продолжал настырно дребезжать. Должно быть, привратник знал, что я у себя, и, видимо, решил, что я пошла в туалет и вернусь через минуту-другую. Пронзительные однотонные вызовы с домашнего коммутатора из подвала следовали без перерыва. Я сняла трубку, услышала голос привратника: "Ответили, соединяю", щелчок переключения и:
- Ох, Флёр, - произнесла миссис Тимc, - как я рада, что застала вас. У нас беда. Это связано с леди Эдвиной, она хочет вас видеть.
- Она заболела?
- Я бы не сказала, что она хорошо себя чувствует. Это деликатный вопрос. Не могли бы вы приехать немедленно? Сэр Квентин, разумеется, оплатит такси.
- Соедините меня с леди Эдвиной, - сказала я.
- Никак не могу.
- Почему?
- Она не в состоянии говорить.
Тогда я попросила позвать к телефону мисс Фишер.
- Сиделка Фишер поехала к сестре.
- Врача вызывали?
- Понимаете, - начала Берил Тимc, - мы как раз обсуждали…
- Не нужно ничего обсуждать. Пошлите за врачом, - сказала я.
- Но ей нужны вы, Флёр.
- Дайте трубку сэру Квентину.
- Сомневаюсь, чтобы он захотел говорить с вами, Флёр. Сэр Квентин очень обижен.
- Ему предстоит еще заплатить мне жалованье и многое объяснить, - сказала я.
Наступила пауза - Английская Роза, очевидно, накрыла трубку ладонью, чтобы посоветоваться с сэром Квентином, потому что в конце концов он сам подошел к телефону.
- Я был бы вам премного обязан, - сказал он, - если б вы приехали повидать матушку. Это крайне необходимо. Какие бы неприятности ни произошли между нами, уверяю вас, мисс Тэлбот, я не хочу вмешиваться в ваши с матушкой отношения.
- Я хочу с нею поговорить.
- Увы, это невозможно.
Кончилось тем, что я поехала, но сперва запихнула автобиографии обратно в платяной шкаф, а шкаф заперла на ключ. Читавшие "Уоррендера Ловита" знают, чтó постигло эти автобиографии в мое отсутствие. Где-то в глубине сознания у меня и вправду промелькнуло, а не попадусь ли я на ту самую удочку, что и Марджери из романа, которую сманили от бумаг Уоррендера под тем предлогом, что она понадобилась старухе Пруденс. Но самый факт, что промелькнуло это где-то в глубине, почти полностью исключал возможность ясно понять всю обоснованность моих догадок. Мне казалось совершенно неправдоподобным, чтобы мой же роман мог до такой степени вклиниться в мою жизнь. Я часто ошибаюсь, отвергая возникающие у меня подозрения как неразумные.
Через полчаса я была на Халлам-стрит.
- Мисс Тэлбот, - произнес сэр Квентин, - не зайдете ли на минутку ко мне в кабинет? К счастью, к нашему огромному счастью, матушка погрузилась в сон. Было бы чрезвычайно обидно беспокоить ее после всего, что случилось, всего, что случилось…
- Ну значит, все в порядке, и в моем присутствии нет необходимости, - сказала я.
Но сэр Квентин крепко держал меня за руку и теснил к кабинету.
- Снимите пальто, прошу вас, мисс Тэлбот, - говорил он. - Нам нужно обсудить с вами несколько мелочей.
- Если вы имеете в виду досье вашего "Общества", - сказала я, - то я сначала познакомлюсь с ними получше, а потом буду обсуждать. Насколько я успела понять, вы осуществили плагиат моего романа "Уоррендер Ловит". Можете не сомневаться, что я подам на вас в суд.
- Ваш роман, ваш роман, ничего я о вашем романе не знаю. Понятно, почему вы не смогли уделять все внимание своим обязанностям, работая у нас, - вы же все это время пописывали романы. Бред величия.
Из другой половины дома донеслись грохот и пронзительный крик:
- Флёр! Флёр, это вы? Отстаньте от меня, Тимc, сука паршивая! Я хочу видеть Флёр. Я знаю, она здесь. Я знаю, что Флёр в доме.
Сэр Квентин продолжал:
- Это я подам на вас в суд.
Я оставалась на месте, словно согласившись не обращать внимания на поднятый Эдвиной тарарам.
- Возникает вопрос, - сказала я, - почему Бернис Гилберт лишила себя жизни.
- Это я…
Но я вскочила и выбежала в коридор, где Эдвина пыталась высвободиться из хватки Берил Тимс.
- Флёр, как я рада вас видеть, вот уж приятная неожиданность, - прокаркала Эдвина. - Пойдемте ко мне.
Я отпихнула Берил Тимс и прошла за Эдвиной. С другого конца коридора донесся слабый крик сэра Квентина:
- Матушка!
Прежде чем уйти в тот вечер с Халлам-стрит, я получила расчет и трудовые документы. Еще я получила конверт от Эдвины - она украдкой извлекла его из наволочки и впихнула в карман моего пальто, сопровождая все это пронзительными взвизгами, так что Берил Тимс, которая пошла в ванную за водой для снотворного, не заподозрила об этой передаче.
Я пообещала Эдвине зайти проведать ее в ближайшем будущем. Вечно подворачивалась очередная причина, по какой я не могла разделаться с Халлам-стрит раз и навсегда. Это напоминало мне эпизоды в "Уоррендере Ловите", когда выдуманный мною филолог Прауди все время натыкается на письма от Марджери к Уоррендеру с объяснениями, почему она не может приехать к нему за город, тогда как вполне очевидно, что она не переставала ездить вплоть до гибели Уоррендера в автокатастрофе. На вопрос Прауди, зачем она снова и снова возвращалась в этот дом, Марджери отвечает: "Я хотела положить этому конец. Но кто бы тогда помог гречанке? И Пруденс, мне нужно было видеться с Пруденс".
Обо всем этом я подумала, усаживаясь в такси, чтобы ехать домой. Я вспомнила завязку романа - люди собрались, ждут Уоррендера - он должен к ним присоединиться. Уоррендер опаздывает. Вообще не приезжает. Он погиб в автомобильной катастрофе.
Вот какой был ход моих мыслей: Уоррендер Ловит погиб в автокатастрофе, когда все в сборе и ждут только его. Судьба Квентина Оливера, если он захочет сыграть Уоррендера Ловита, будет такой же. Эта мысль напугала меня, но в то же время прошла стороной, словно я смотрела чужую пьесу и не в моих силах было остановить спектакль. И тут мне, прямо в такси, снова подумалось, до чего чудесно быть женщиной и писательницей в двадцатом веке. Как будто сэра Квентина, можно сказать, и не было на самом деле, и я его просто выдумала, а Уоррендер Ловит - живой человек, по-настоящему живой, и с него-то я отчасти и списала сэра Квентина. Нервы у меня, правда, были напряжены до предела, но свои тогдашние ощущения я помню очень отчетливо.
В том, что сэр Квентин существует на самом деле, я убедилась, вернувшись к себе. Правда, я не заметила ничего подозрительного, вытащила из сумочки ключ от шкафа и открыла его. Соллина дорожная сумка стояла на своем месте. Я раскрыла ее и уставилась в пустоту, завороженная исполнением моих предчувствий и размерами собственной глупости, не давшей мне внять голосу интуиции. Сумка издевательски ощерилась на меня зияющей пастью. Здесь поработал профессионал. Ни малейших следов, что кто-то приложил руку к дверному замку, никаких царапин на дверце шкафа, изобличающих неумелую руку дилетанта. Утром привратник подтвердил, что, насколько ему известно, меня никто не спрашивал. А что, в доме вообще не было никого постороннего? От возмущения он начал метать громы и молнии, и в их свете передо мною предстал неоспоримый факт, о котором я уже и сама догадалась: чтобы проникнуть в дом и безошибочно добраться туда, где я держала биографии, был нанят профессиональный взломщик. Дотти знала расположение комнат и обстановку и, конечно, сама, возможно, о том не подозревая, выболтала все, что нужно. Я немедленно полезла за "Уоррендером Ловитом" под кровать, где теперь хранила рукопись в чемодане. От волнения я забыла, что перед уходом из дому извлекла ее и сунула к себе под подушку. Таким образом, в чемодане я обнаружила только один свежий машинописный экземпляр книги - два других забрал Солли. Но где же, где моя рукопись форматом 13x16 дюймов? Я битый час искала по всей комнате и, только ложась спать, почувствовала ее под подушкой.
Это напомнило мне о конверте, который Эдвина сунула в карман моего пальто. Я взвилась из-под одеяла - настолько это волнующее воспоминание взбодрило и придало мне сил. Я из той породы людей, кто быстро оправляется от физического изнеможения при малейшем умственном возбуждении. В скомканном, ненадписанном конверте я нашла несколько страничек, написанных от руки и, судя по всему, вырванных из чьего-то дневника. Вырвали их грубо - у многих слов, с которых начинались строки, не хватало первых букв, у слов же на обороте страничек - соответственно последних. Мне показалось, что почерк - сэра Квентина, а прочитав первую страницу, я поняла, что выдирки - из его дневника.
Вот они - я сберегаю их с того самого дня в память о моей удивительной Эдвине.
26 апреля 1950 г.
Я завоевал доверие
комой мисс Тэлбот - Дороти
"Дотти"), миссис Карпентер, с чьим
мужем, Лесли, мисс Тэлбот
остояла в связи.
"Дотти" раздобыла для
ня гранки романа под
званием "Уоррендер Ловит" - как
разчик патологического литерат.
чинения, каковое по ее ("Дотти")
нию следует изъять из печати.
Я прочитал сей продукт
оспаленного и пустого воображе-
я мисс Тэлбот. Только подумать,
она просочилась в мой круг!!
Ее книга - попытка roman
a clef, это яснее ясного!
Вопрос: она читает чужие мысли?
а медиум?
? Зло
Я перевернула страничку:
28 апреля 1950 г.
"Дотти" мне сообщила, что д
литераторов, Теодор Клермонт
его жена Одри (NB. не значат
в "Кто есть кто") прочли этот так
наз. роман и решительно та
вой осудили. Мне также сообщи
что указанное сочинение уж
готово к печати и будет в
щено в свет фирмой "Парк
Ревиссон Ланни", небольшим,
солидным издательством.
В результате договорился
rendez-vous с директором ф
мы самим м-ром Ревиссоном Лан
(NB. Отсутствует в "Кни
пэров Бёрка", у Хэйдена и т. д.
и т. п. Невыразительная заметка
в "Кто есть кто".)
Следующая страница:
1 мая 1950 г.
Во время посещения издатель-
ва "Парк и Ревиссон Ланни" встре-
ся сегодня с самим мистером
виссоном Ланни у него в кабине-
объяснил ему всю серьезность
еветнической стороны так наз.
мана мисс Флёр Тэлбот vis-a-vis
ему "Обществу автобиографов".
Он незамедлительно согласил-
ся изъять роман. (Угроза обви-
ть в клевете неизменно оказы-
ет на таких людей требуемое воз-
действие.) На мой взгляд, мистер
нни - надежный бизнесмен, но его
роисхождение не заслуживает вни-
ания.
Он упомянул, что "Дотти" пока-
зала ему несколько глав из рома-
, что пишет ее муж, - настоящий
tour de force, где говорится о его
былых отношениях с молодой честолюби-
женщиной: те, кто "в курсе", уз-