- Тихий ужас, правда? Вот, скажем, здесь тебе улица, а там притаился Тревор. А вот здесь, скажем, Колли Гулд якобы вздумал перейти на другую сторону. Малолетний Лесли подходит ко мне и спрашивает, сколько времени, а я, конечно, смотрю на часы. Тут откуда ни возьмись выскакивает Тревор с бритвой - хрясь, хрясь, хрясь. Но Колли громко свищет в три пальца. Я уже валяюсь в канаве, Лесли на прощанье пинает меня и исчезает вслед за Тревором под покровом темноты. Подходит начальник и натыкается на меня. Едва поглядев, начальничек отворачивается и блюет на мостовую. Потом дрожащими пальцами подносит свисток к губам.
- Сядь и перестань пинать ногами хорошую мебель, - сказала она.
- Что-то меня понесло, - сказал Дугал. - Аж сам испугался.
- За день до того, как мистер Уиллис уехал отдыхать, Лесли его подстерег в пять часов после работы. Я иду, смотрю - он околачивается возле машины мистера Уиллиса. Дай, думаю, погляжу, что будет. Смотрю - выходит мистер Уиллис. Смотрю - Лесли к нему. Смотрю - Лесли что-то сказал, и мистер Уиллис что-то сказал. Дай, думаю, пройду поблизости от них. Слышу, мистер Уиллис говорит: "Ты что, сбежал с занятий?", - а Лесли в ответ: "А вам какое дело?", - а мистер Уиллис и говорит: "Прежде чем тебя слушать, надо знать, кто ты есть", - ну, может, не те слова, но в таком роде, это мистер Уиллис-то ему. Смотрю - мистер Уиллис сел в машину и уехал.
- Ну и ладно, - сказал Дугал, - через месяц я вас, пожалуй, покину. Ты будешь лить слезы, когда я уеду?
- Поживем - увидим.
- Пойдем-ка в кино, - сказал Дугал. - Хоть вечер и прелестный, но меня что-то тянет в темноту.
По пути он прихватил внизу письмо с иностранным штемпелем. Он прочел его на ходу, держа Элен под руку.
"Дорогой Дуглас,
мы прибыли сюда в субботу вечером. Погода великолепная, мы живем в славном отеле с прекрасным видом на море. Люди здесь очень славные, пока, во всяком случае! Мы пару раз довольно славно прокатились вдоль берега. Откровенно говоря, Ричард нуждается в отдыхе. Вы сами знаете, как он себя не щадит и какой он добросовестный.
Ричард очень доволен нашей с вами тогдашней договоренностью. Ваша поддержка будет для него сущим облегчением - ведь в фирме теперь скопилось так много Дроверов. (Мне иной раз кажется, откровенно говоря, что фирму надо бы называть "Дровер, Дровер, Дровер и Уиллис", а не просто "Дровер и Уиллис"!) Я надеюсь, что и вы удовлетворены нашей новой договоренностью. Перед отъездом Ричард проинструктировал бухгалтеров насчет прибавки вам жалованья; она будет оформлена задним числом со дня вашего поступления на работу, как мы с вами договорились.
Я чувствую, что должна сообщить вам об одном инциденте, случившемся как раз перед нашим отъездом, хотя, откровенно говоря, Ричард решил не говорить вам об этом (чтобы вас попусту не расстраивать!). Какой-то подросток лет четырнадцати подстерег Ричарда и сказал ему, будто вы платный полицейский осведомитель, нанятый якобы с целью расследовать отдельные злоупотребления на пекхэмских предприятиях. Разумеется, Ричард не придал этому никакого значения, и как я сказала Ричарду, с какой это стати полиция вдруг заподозрит преступную деятельность в фирме "Дровер и Уиллис"! Откровенно говоря, я подумала, что стоит вам об этом сообщить, чтобы предостеречь вас, потому что я чувствую, Дуглас, что могу говорить с вами, как с сыном. В ходе своих изысканий вы, очевидно, нажили себе кое в ком врагов. Беда, да и только, люди ведь такие неблагодарные. Перед войной эти мальчики были рады всякой пище и любому крову над головой, но теперь, откровенно говоря..."
Дугал спрятал письмо в карман.
- Таких грустных молодых людей, как я, в летний день с огнем не сыщешь, - сказал он Элен, - и по этому поводу я тихо блаженствую.
Они вышли из кино в восемь часов. Нелли Маэни стояла у пивной напротив, возглашая: "Лицемерные речи обольщают слух невинностью, но яд их проникает до глубины чрева. Хвала Господу, да вознесет он дела наши над замыслами лукавых и нечестивцев".
Дугал и Элен пересекли улицу. Они прошли мимо Нелли, и та плюнула на мостовую.
Глава 9
Мерл Кавердейл сказала Тревору Ломасу:
- Я просто иногда помогала ему в его частных делах. С ним приятно поговорить, и вообще в нем есть что-то особенное. А в моей жизни не так уж много интересного.
- Просто в его частных делах, - сказал Тревор. - Всего-навсего помогали ему.
- Ну а что в этом плохого?
- Перепечатывали его легавые донесения.
- Слушайте, - сказала Мерл, - он не имеет никаких отношений с полицией. Я не знаю, откуда пошли эти россказни, но это все неправда.
- Что за частные делишки вы для него обделывали?
- Это вас не касается.
- Мы этого субчика на днях прирежем, - сказал Тревор. - Вам что, захотелось составить ему компанию?
- Господи, да я же вам правду говорю, - сказала Мерл. - Никакие это не донесения, просто он пишет, как раньше жилось в Пекхэме, по заказу одной женщины, он ее зовет Чиз. Поймите вы, Дугал никому зла не делает. Просто в нем есть что-то особенное.
- Чиз, - сказал Тревор. - Вот, значит, чем вы с ним занимаетесь по вечерам - каждый вторник и каждую пятницу.
- Чиз и чиз, что тут такого? Это же даже не настоящее имя, это прозвище такое.
- Да что вы говорите, - сказал Тревор. - А как настоящее имя?
- Ой, мистер Ломас, честное слово, не знаю.
- Больше вы к нему не пойдете, - сказал Тревор.
- Тогда придется ему это как-то объяснить. Мы с ним друзья, и не более того, мистер Ломас.
- Вы с ним больше не увидитесь. Без разговоров. А у нас с ним будет свой расчет.
- Мистер Ломас, вы лучше не задерживайтесь. Скоро придет мистер Друс. Мне не хочется, чтобы мистер Друс застал вас здесь.
- Он знает, что я здесь.
- Вы хоть не говорили ему, что я по вечерам в будни бываю у Дугала?
- Я говорю, он в курсе.
- Так это вы осведомитель, а не Дугал.
- Запомните. Сделаете для него что-нибудь - вам же будет хуже.
Тревор размеренной поступью сошел по лестнице, а она глядела из окна, как он с видом хозяина шествует по Денмарк-Хиллу.
Через двенадцать минут явился мистер Друс. Он снял шляпу и поместил ее на вешалке в передней. Он прошел в гостиную следом за Мерл и отворил дверцу буфета. Он извлек бутылку виски, налил себе ровно четверть стакана и брызнул туда содовой.
Мерл взяла вязанье.
- Немного виски? - сказал он.
- Нет, лучше стакан красного вина. Надо, пожалуй, выпить красного, может, хоть это меня взбодрит.
Он наклонился, нашарил бутылку вина, выдвинул ящик и достал оттуда пробочник.
- Меня тут только что навестили, - сказала она.
Он оглянулся на нее, из его кулака торчал штопор.
- Полагаю, что вы знаете, о ком идет речь, - сказала она.
- Конечно, знаю. Он был здесь по моему поручению.
- Моя личная жизнь касается только меня, - сказала она. - Я в вашу никогда не вмешивалась. Я никогда и близко не подошла к миссис Друс, а мне, может быть, не раз хотелось потолковать с ней о том, о сем.
Он вручил ей стакан вина. Посмотрел, что за ярлык на бутылке. Он сел в кресло и разулся. Надел домашние туфли. Поглядел на часы. Мерл включила телевизор. Оба смотрели мимо экрана.
- Я здорово попался с этим шотландцем. Его подослали полиция и правление "Мидоуз, Мид". Он следил за мной почти три месяца и строчил свои доносы.
- Нет, тут вы ошибаетесь, - сказала Мерл.
- А последний месяц и вы были с ним заодно. - Он почти уткнулся указующим перстом ей в горло.
- Тут вы ошибаетесь. Я только перепечатала для него несколько рассказов.
- Каких рассказов?
- Про то, как жилось когда-то в Пекхэме одной старой леди, его знакомой. И вы не имеете ни малейшего права в чем-то меня обвинять и подсылать ко мне разных громил с угрозами.
- Тревор Ломас, - сказал мистер Друс, - мой платный агент. Вы будете ему беспрекословно подчиняться. А так называемый Дугал Дуглас даст у нас тягу из Пекхэма и дорогу обратно забудет.
- Вы же, по-моему, сами собирались эмигрировать.
- Я и собираюсь.
- Когда?
- В свое время.
Он скрестил ноги и устремил взгляд на телеэкран.
- Мне что-то сегодня не хочется ужинать, - сказала она.
- А мне хочется.
Она пошла на кухню и загромыхала посудой. Вернулась она в слезах.
- Проклятая моя жизнь.
- Насколько я знаю, ничего проклятого в ней не было, пока вы не стакнулись с так называемым Дугалом Дугласом.
- Мы с ним друзья, и не более того. Вы его не понимаете.
Мистер Друс глубоко вздохнул и возвел глаза к абажуру, призывая его в свидетели.
- Можете есть свою отбивную с картофелем и горошком, - сказала она. - Мне не хочется.
Она села и взяла вязанье, роняя на него слезы.
Он перегнулся в кресле и пощекотал ей шею. Она отстранилась. Он ущипнул ее длинную шею, и она вскрикнула.
- Ш-ш-ш, - сказал он и погладил ей шею.
Он пошел налить себе еще виски. Обернулся и посмотрел на нее.
- На чем же вы сговорились с так называемым Дугалом Дугласом? - спросил он.
- Ни на чем. Мы с ним просто друзья. Надо же мне хоть с кем-то бывать.
Пробочник лежал на буфете. Он приподнял его за кончик и уронил, приподнял снова и уронил.
- Лучше я пойду переверну отбивную, - сказала она и пошла на кухню.
Он последовал за нею.
- Вы снабжали его сведениями обо мне, - сказал он.
- Говорю вам, что нет.
- И печатали его доносы в правление.
Она боком протиснулась мимо него и, плача навзрыд, вернулась в гостиную за носовым платком, оставленным на кресле.
- Еще чем вы с ним занимались? - спросил он, перекрикивая телевизионный гвалт.
Он подошел к ней с пробочником в руке и убил ее, девять раз воткнув пробочник в ее длинную шею. Потом надел шляпу и пошел домой к своей жене.
- Дуг, дорогой, - сказала мисс Мария Чизмен.
- Я в расстроенных чувствах, - сказал Дугал, - вы не могли бы перезвонить попозже?
- Дуг, я буквально на несколько слов. Вы так изумительно переписали историю моих юных лет. Эти новые пекхэмские эпизодики - совершеннейшая прелесть. Я уверена, в душе вы согласны со мной, что не зря потрудились. И теперь вся книга - сплошное очарование, и я от нее прямо без ума.
- Спасибо, - сказал Дугал. - Вряд ли стоило возиться с этими вставками, но...
- Дуг, заходите ко мне сегодня вечером.
- Простите, Чиз, но я в расстроенных чувствах. Я укладываю вещи. Я отсюда уезжаю.
- Дуг, я хочу вам сделать маленький подарок. В знак того, что я ценю...
- Я перезвоню вам, - сказал Дугал. - Я совсем забыл, что у меня молоко на плите.
- Вы ведь сообщите мне свой новый адрес, да?
Дугал пошел на кухню. Мисс Фрайерн сидела за столом, она как-то странно обмякла в кресле, как будто заснула. Лицо ее было перекошено, и одно веко трепетало.
Дугал поискал глазами бутылку джина, чтобы уточнить, на чем остановилась мисс Фрайерн. Но бутылки джина не было; ни бутылки, ни грязного стакана. Он снова посмотрел на мисс Фрайерн. Ее веко трепетало, а нижняя губа искривилась.
Дугал позвонил в полицию, чтобы там распорядились насчет доктора. Затем он пошел наверх и притащил оттуда свою поклажу: саквояж на молнии, новенькую кожаную папку и пишущую машинку. Доктор вскоре явился и прямиком проследовал на кухню к мисс Фрайерн.
- Паралич, - сказал он.
- Ну, я пошел, - сказал Дугал.
- Вы ей не родственник?
- Нет, жилец. Я съезжаю с квартиры.
- Прямо сейчас?
- Да, - сказал Дугал. - Я и без того уезжал, но уж если где начали болеть, то меня с моим роковым недостатком только там и видели.
- У нее есть какие-нибудь родственники?
- Нет.
- Вызову-ка я "Скорую помощь", - сказал доктор. - Плохо ее дело.
Дугал забрал свой скарб и пошел по Парковому проезду. Он заметил издали, что возле полицейского участка толпится народ. Он вмешался в толпу и протолкался во двор вместе с поклажей.
- Уезжаете? - сказал один из полисменов.
- Переезжаю в другой район. Я было решил, что народ собрался поглазеть на какую-нибудь новую находку.
Полисмен кивком указал на толпу.
- Мы тут только что произвели арест в связи с убийством.
- Друса арестовали, - сказал Дугал.
- Его самого.
- Ну и правильно, - сказал Дугал.
- Конечно, правильно. Сама-то она шуму не делает, лежит себе и лежит, да пища начала пригорать. Соседи подумали, что у нее пожар, и взломали дверь. Как видите, туннель готов к открытию; вон и ступеньки проложены. Сейчас внутри налаживают проводку.
- Жаль, что я этого не застану. Вот бы пройтись по туннелю.
- Идите, если хотите. В нем всего шестьсот ярдов. Выйдете наружу у Гордон-роуд. Там караулит один из наших, он вас знает. Жаль было бы уехать ни с чем, коли вы так интересовались.
- Так я спущусь, - сказал Дугал.
- Не смогу вас проводить, - сказал полисмен. - Но я принесу вам фонарик. Пойдете все прямо и прямо. Всякие там монеты и прочие бронзовые изделия уже выбрали дочиста, остались одни неприбранные кости. Но как-никак, а внутри побываете.
Он отправился за фонариком. Из подземного хода выскочил юный помощник электрика с двумя жестяными кружками. Он пробрался сквозь толпу в кафе на другой стороне улицы.
Полисмен принес маленький фонарик.
- Отдадите констеблю у того выхода, чтоб вам не таскаться туда-сюда. Что ж, до свидания. Рад был познакомиться. Мне пора заступать на дежурство.
Подземный ход высотою в восемь футов недавно укрепили деревянными подпорками, между которыми теперь петлял Дугал. Подземный ход - его открыли для обозрения через несколько дней, а еще через несколько дней закрыли после трех скандалов из-за того, что сюда повадились ученики старших классов смешанной школы, - был устлан свежим гравием. По этому гравию еще никто не ступал, кроме рабочих и Дугала с вещами.
Пройдя полпути, Дугал опустил вещи на землю и стал рыться в куче костей, сложенных в нише на предмет уборки. Кость за костью он отобрал несколько берцовых, облепленных землей; потом взял фонарик в зубы и принялся жонглировать. Он управлялся сразу с шестью костями - подбрасывал и ловил, не уронив ни одной, и земля так и сыпалась с них.
Он поднял вещи и углубился дальше в душный туннель с запахом недавней дезинфекции. Он увидел впереди яркую лампу, стремянку и электрика, который зачищал провод на стене.
Электрик обернулся.
- Быстро слетал, Бобби, - сказал он.
Дугал выключил фонарик и поставил вещи на свежий хрусткий песок. Он увидел, что электрик с ножом в руке спускается со стремянки и направляет на него свой большой фонарь.
- Тревор Ломас, следи за мертвыми костями, кругом шастают покойники, - сказал Дугал и запустил подвернувшейся тазобедренной костью в голову Тревору. Левой рукой он вывернул ему кисть с ножом. Тревор брыкался. Дугал пустил в ход свой любимый прием: он вцепился правой рукой, как клешней, в глотку Тревору. Тревор отпрянул, споткнулся о Дугаловы вещи и выронил нож. Дугал подобрал нож, схватил вещи и побежал.
Неподалеку от выхода, когда большой фонарь уже остался далеко позади, Тревор догнал Дугала и ткнул его костью в глаз. Тогда Дугал сверкнул Тревору фонариком в лицо и кинулся на него, выставив увечное плечо и растопырив локти. Он снова применил свой особый прием. Правой рукой он сдавил Тревору горло, а левой нанес короткий удар в челюсть. Тревор осел наземь. Дугал посветил фонариком, подобрал с земли свои вещи и выбрался из подземного хода возле Гордон-роуд. Здесь он сообщил полисмену, что электрика разморило от духоты, он вконец сомлел и сидит на куче монашеских костей.
- Не смогу задержаться и помочь вам, - сказал Дугал, - как видите, спешу к поезду. Вас не затруднит вернуть этот фонарик в участок и поблагодарить от моего лица?
- Ушиблись? - спросил полисмен, поглядев на изукрашенный глаз Дугала.
- Наткнулся на что-то в потемках, - сказал Дугал. - Пустяки, синяк. Света нет, вот беда.
Он зашел перехватить стаканчик в пивную "Веселая вдова". Потом он дотащился с поклажей до Верхнепекхэмской улицы, взял там такси, переехал через мост и остановился у аптеки, чтобы перевязать подбитый глаз.
- Я рада, что он смотался, - сказала Дикси матери. - Хамфри переживает, а я рада. Теперь хоть он на свадьбу не придет. Мало ли что он бы там начал вытворять. Может, он кидался бы, как псих, на гостей и заставлял бы всех щупать свои шишки. Или, чего доброго, речь бы произнес. Или как начал бы прыгать и пошло себя вести. Мне он никогда не нравился. И Лесли нет. А вот Хамфри он нравился, так Хамфри теперь прямо узнать нельзя. Мистеру Друсу он нравился, и, нечего сказать, хорошо кончил мистер Друс. Бедняжке мисс Кавердейл он нравился. А Тревору нет. Но теперь-то чего беспокоиться. Правда, я здорово простудилась.
Глава 10
И вот Дикси подошла к алтарю в пышном платье с оборками и обратила к священнику свой носик, чуть красноватый от простуды.
- Берешь ли ты эту женщину себе в жены?
- Откровенно говоря, нет, - сказал Хамфри, - не беру.
Дугал мог бы прочесть об этом в газетах. Но он уже отбыл в Африку, чтобы снабдить всех знахарей магнитофонами по сходной цене.
- В наши дни, - говорил Дугал, - ни один порядочный медик не может обойтись без портативного магнитофона. Не будь под рукой этого новейшего средства, которое к тому же легко укрыть в тропических зарослях, прежнее доверие к вождям племени давно бы рухнуло под напором нынешнего беспринципного скептицизма.
О дальнейшей жизни Дугала можно бы многое порассказать. Он вернулся из Африки и стал послушником францисканского монастыря. Прежде чем его оттуда попросили, настоятель пережил острое нервное расстройство. И несколько братьев нарушили обет послушания действием, а другие обеты - в помыслах своих; и понапрасну Дугал клялся, что он всего-навсего изгнал из них бесов. Тогда, экономии ради, ибо в душе он был бережлив, он собрал кой-какие клочки своего богатого опыта беспутства, составил из них уйму дурацких книжонок и весьма преуспел в жизни. Он так и не женился.
На другой вечер после того, как Хамфри в одиночку расположился провести медовый месяц в фолкстоунском отеле, в здешний бар зашел Артур Кру.
- Девочка убивается, - сказал он Хамфри.
- Лучше поздно, чем никогда, - сказал Хамфри. - Передайте ей, что я вернусь.
- Она во всем винит Дугала Дугласа. Ты один или с ним?
- Считайте, что без него, - сказал Хамфри.
- Да я не отчитывать тебя пришел. Может, так и надо было, кто его знает. Но уж больно ты круто с девчонкой, тем более она уж и свадебное платье надела. А мой Лесли попался на краже со взломом, дали ему испытательный срок.
Одни говорили, что Хамфри вернулся и свадьбу все-таки сыграли. Иные говорили, что нет, он женился на другой, или что, наоборот, Дикси умерла с горя, а он перестал даже замечать девушек. Кое-кто считал, что он возвратился, а она его вытолкала за дверь и назвала скотиной, а кто же он еще после этого. Один или двое припоминали, что Хамфри подрался с Тревором Ломасом. Но все сходились на том, что один малый отказался от невесты прямо в церкви.
На самом деле они поженились через два месяца, и хотя на свадьбу почти никого не пригласили, но народу набилась полная церковь: а вдруг Хамфри опять скажет "нет"?
Хамфри увез Дикси в своей машине. Она сказала: "У меня такое чувство, будто я замужем не два часа, а двадцать лет".
Он подумал, что для ее восемнадцати это вроде бы и многовато. Но выдался солнечный ноябрьский денек, и, пока машина мчалась через парк, он видел, как дети играют на полянках, женщины возвращаются с работы с полными кошелками, а парк будто превратился в зелено-золотое облако, окутавшее и уносившее людей, и было понятно, что на этом не все кончается.