Дугал пошел спать, и дождь барабанил по крыше над его головой. Во входной двери щелкнул ключ, и слышно было, как Хамфри осторожно поднимается по лестнице на второй этаж. На площадке он надолго задержался, как будто решил передохнуть. Потом его неуверенные шаги послышались выше. Либо он был пьян, либо нес что-то тяжелое: наверху, возле самой двери Дугала, он едва не упал.
Дождь сильно застучал по скату крыши, и длинный стенной шкаф в комнате Дугала отозвался гулким бум-бум. Сквозь этот звук можно было различить неверную поступь Хамфри в коридорчике, ведущем к двери его комнаты.
Дугалу казалось, что он проснулся в тот самый момент, когда дождь перестал. И в этот самый момент откуда-то из шкафа донеслись шепот и хихиканье. Он включил свет и поднялся с постели. В шкафу никого не оказалось. Но только он собрался прикрыть дверцу, как внутри шкафа кто-то заерзал. Он отворил дверцу, сунул туда голову и ничего не обнаружил. Тогда он улегся и заснул.
Поутру в понедельник Дугал получил письмо. Джинни дала ему отставку. Он пошел в контору "Мидоуз, Мид и Грайндли" и напечатал кое-что из своих заметок. Во время утреннего перерыва на чай он спустился в длинный, как туннель, зал фабричной столовой и навел там справки об Одетте Хилл и Люсиль Поттер. Ему сообщили, что те с утра не вышли на работу. "Прогуливают. Мастер орет как оглашенный. Орет, что никакой дисциплины нет". Он взял себе булочку и чашку чаю, потом еще булочку. Звонок возвестил конец перерыва. Мужчины быстро разошлись. Несколько девушек демонстративно продолжали беседовать с тремя подавальщицами. На виду у них Дугал уронил голову на руки и заплакал.
- Что с ним такое?
- В чем дело, сынок? - спросила девушка лет шестнадцати, и Дугал поднял голову и увидел, что это прядильщица Доун Уэгорн. Прогуливаясь по этажам, Дугал как-то видел ее за работой, и ее строго рассчитанные кембриджским экспертом движения показались ему неотразимо влекущими. Дугал снова уронил голову и возобновил рыдания.
Доун потрепала его по увечному плечу. Он приподнял голову и тоскливо помотал ею из стороны в сторону. Из-за буфетной стойки вышла женщина и протянула ему аккуратно сложенное кухонное полотенце.
- На-ка, вытри глаза, пока никто не видит, - сказала она.
- В чем дело, приятель? - сказала другая девушка. Она сказала: - Вот тебе сморкалка. - Это была Аннет Рен, ученица швеи. Она громко и бессердечно хихикала.
- Моя девушка бросила меня, - сказал Дугал и высморкался в кухонное полотенце.
Опытный контролер качества Элен Кент, которой было под тридцать, повернулась к Аннет Рен и предложила ей заткнуться: чего тут, спрашивается, зубы скалить?
К Дугалу подошли еще две подавальщицы, и теперь женщины обступили его со всех сторон. Элен Кент раскрыла сумочку и достала оттуда расческу. Она принялась причесывать Дугала, который медленно мотал головой из стороны в сторону.
- Найдешь себе другую, - сказала подавальщица по имени Милли Ллойд.
Аннет снова хихикнула. Доун влепила ей пощечину и сказала:
- Ты, невежа. Не видишь разве, что он калека?
В ответ на это Аннет разразилась слезами.
- Не дергайся, - сказала Элен. - Как мне тебя причесывать, если ты головой мотаешь?
- Подольше почесать надо. Это очень успокаивает, - заметила одна подавальщица.
Тем временем Милли Ллойд искала свежий носовой платок для Аннет Рен, чьи рыдания грозили перейти в истерику.
- Отчего она тебя бросила, твоя девушка? - спросила Доун.
- У меня есть роковой недостаток, - сказал Дугал.
Доун решила, что речь идет о его искривленном плече, которое она как раз поглаживала.
- Стыд и срам, - сказала она. - Сучка она негодная, вот что.
Вдали, в дверях зала, внезапно появилась Мерл Кавердейл и направилась к сборищу.
- Начальство, - прошептала Милли, - заведующая бюро, - и вернулась за буфетную стойку.
Приближаясь, Мерл возвещала на всю столовую:
- Попрошу налить чаю для мистера Друса. Он отлучался. Теперь он возвратился и хочет чаю.
Тут она увидела Дугала в окружении девиц.
- Это еще что здесь творится? - сказала она.
- Мигрень, - уныло сказал Дугал. - Голова болит.
- А вы все марш по своим местам, - сказала Мерл девушкам. - Во избежание неприятностей.
- А вы что за начальство, чтоб нам указывать?
- Кто она такая, чего раскричалась?
И Мерл не могла с ними ничего поделать. Она очень выразительно сказала Дугалу:
- У меня тоже утром болела голова. Я даже опоздала на работу. Немножко прогулялась по парку. В полном одиночестве.
- Я смутно припоминаю, что назначил вам свидание где-то в тех местах, - сказал Дугал. - Но я не смог явиться.
Мерл метнула на него неприязненный взгляд и сказала подавальщицам: "Так как же, чай будет или нет?"
Милли Ллойд вручила Дугалу чашку чаю. Мерл прошествовала через весь зал с чаем для мистера Друса. Аннет тоже отпаивали чаем; она, давясь, негодовала по поводу полученной пощечины. Дугал прихлебывал из чашки, юная Доун гладила его по плечу и говорила: "Ничего, пройдет, стыд и срам", а Элен расчесывала ему волосы. Волосы были курчавые и очень коротко остриженные. Но Элен расчесывала их так, будто они длиннее, чем у сказочного принца.
Дикси, Хамфри, Дугал и Элен Кент сидели в кафе "Коста". Дикси позевывала. Глаза у нее были сонные. Она бы непременно пошла домой и легла спать, но за ужин платил Дугал, и это ее удерживало.
- Весь день прямо с ног падаю, - сказала она. Она весь вечер адресовалась к мужчинам, минуя Элен, потому что Элен все-таки была фабричная, хоть и не простая, а контролер качества. Элен попробовала было иначе, но потом тоже перестала замечать Дикси.
- Смотрите-ка, кого сюда занесло, - сказала Элен.
А занесло длинного Тревора Ломаса. Он сел за ближний столик спиной к компании Дугала и уставился в окно. В те времена Тревор Ломас работал электриком при совете Лондонского графства.
Тревор сонно повернул голову и в виде особого одолжения окинул глазами Хамфри. Хамфри сказал: "Хэлло". Тревор не ответил.
Вскоре явилась длинная медноволосая девица Тревора в узкой и короткой черной юбке и с густо затененными зелеными глазами. "Привет, змейка", - сказал Тревор. "Привет", - сказала девушка и уселась рядом с ним.
Дикси и Элен неподвижно смотрели, как она выскользнула из пальто и обронила его на спинку стула. Они тщательно, как по долгу службы, отмечали каждую мелочь. Девушка это чувствовала и, казалось, того и ждала.
Потом Тревор, не меняя позы, отодвинулся от стола и оказался вполоборота к дугаловской компании. Он нарочито громко спросил у своей девицы:
- Кружевная сморкалка при тебе, Бьюти?
Бьюти не ответила. Она держала перед собой зеркальце и старательно красила губы.
- Потому что, - сказал Тревор, - я сейчас буду плакать. - Он вытащил из верхнего кармана большой белый платок и приложил его сначала к одному, потом к другому глазу. - Сейчас вдоволь наревусь, - сказал Тревор, - потому что моя девушка меня бросила. У-у-у, моя девушка меня бро-осила.
Бьюти безудержно хохотала. И чем больше она хохотала, тем больше расходился Тревор. Он уткнулся головой в стол и изображал рыдания. Девушка качалась на стуле, оскаливши свеженакрашенный рот.
Потом засмеялась и Дикси.
Дугал отодвинул стул и поднялся. Элен вскочила и повисла у него на руке.
- Да ну их, - сказала она.
Хамфри, которому еще не рассказали о том, как Дугал рыдал в столовой, спросил у Дикси:
- В чем дело?
Дикси от смеха не могла слова вымолвить.
- Да ну их, чего ты, - сказала Элен Дугалу.
Дугал сказал Тревору:
- Я с тобой посчитаюсь в парке, у теннисного корта.
Элен подошла к Тревору и ткнула его в бок.
- Не видишь, что ли, что он покалеченный? - сказала она. - Это же некультурно - так насмехаться над парнем.
Но в драке плечо Дугалу ничуть не мешало, а даже позволяло применять особый прием: с невероятным вывертом кисти правой руки он, как клешней, намертво вцеплялся в горло противнику. Но пока что он не стал этим хвастаться.
- Хоть я и калека, - попросту сказал он, - но я этому жалкому, сопливому, сексуально озабоченному, паскудному, трепливому и вконец обнаглевшему муниципальному электрику всю морду побью.
- Это кто сексуально озабоченный? - спросил Тревор, поднимаясь из-за стола.
Два юнца, сидевшие у окна, пододвинулись, чтобы ничего не упустить. Появился грек в почти белом пиджаке; он показал на телефон, который висел сзади него на стене тускло освещенного кухонного коридорчика.
- Сейчас звонить буду, - сказал он.
Тревор окинул его долгим сонным взором. Потом он так же оглядел Дугала.
- Это кто сексуально озабоченный? - сказал он.
- Ты, - сказал Дугал, отсчитывая деньги за ужин. - И я с тобой поговорю в парке через четверть часика.
Тревор вышел из кафе, а Бьюти влезла в пальто и просеменила вслед. Грек вышел за ними, но мотороллер Тревора уже рванулся с места.
- Не заплатили кофе, - сказал грек, возвратившись. - Ему фамилия и где живет, пожалуйста.
- Не имею понятия, - сказал Дугал. - Попрошу меня с ним не путать.
Грек повернулся к Хамфри.
- Видел тебя раньше приходить с этим парнем.
Хамфри швырнул на столик полкроны, и, когда все четверо вышли, грек хлопнул за ними дверью изо всех сил, но так, чтобы не высадить стекло.
Обе девушки сели в машину Хамфри, но тот сразу же отказался ехать к парку. Дугал спорил с ним, стоя рядом на мостовой.
Хамфри сказал:
- Да брось ты. Не ходи. Не будь ослом, Дугал. Ну его к черту. Он некультурный.
- Ладно, я пойду пешком, - сказал Дугал.
- Поеду унять Тревора Ломаса, - сказал Хамфри. Он остановил Дугала и отъехал вместе с девушками: Дикси впереди, на заднем сиденье Элен, которая тут же завопила, чтобы ее выпустили.
Дугал подошел к теннисному корту минут через шесть. Еще издали он услышал что-то похожее на женский визг.
Фонари со столбов поодаль тускло и косо освещали несколько человеческих фигур. Дугал различил среди них Хамфри, Тревора и малознакомого юнца по имени Колли - без пиджака, в рубахе нараспашку. Эти трое, видимо, приставали к трем девушкам - к Дикси, Элен и к Бьюти, которая истошно визжала. Вблизи, однако, выяснилось, что мужчины не пристают к девушкам, а удерживают их. Дикси размахивала сумочкой на длинном ремне, стараясь зацепить Элен. Элен, пребывавшая в объятиях Тревора, исхитрилась пнуть Бьюти своим острым стальным каблуком. Бьюти выла и рвалась из рук Хамфри.
- Что тут происходит? - спросил Дугал.
На него никто не обратил внимания. Он подошел и дал Тревору по зубам. Тревор выпустил Элен, и та бухнулась на Бьюти. Тревор взмахнул кулаком, и Дугал, отшатнувшись, толкнул Хамфри. Бьюти завыла громче и забилась сильнее. Элен поднялась с земли и, получив свободу действия, лягнула Тревора стальным каблуком. Тем временем Дикси попыталась освободиться из объятий незнакомого юноши с голой грудью, по имени Колли, укусив его за руку. Бьюти визжала все громче. Дугал высматривал, как бы половчее подобраться к Тревору, но тут начались странные дела.
Свалка прекратилась. Элен запела в том же тоне, в каком голосила, и так же безрадостно. Обе другие девушки, как будто по ее сигналу, перешли от воплей к песне:
Девчоночку с Кингстон-таун, -
Такой дурак, я завел в кабак, -
судорожно заводя глаза и поглядывая куда-то ввысь, за деревья.
Незнакомый юнец отпустил Дикси и начал откалывать рок-н-ролл с Элен. Через несколько секунд все, кроме Дугала, пели и откалывали быстрый рок. Драка на глазах превратилась в неистовый танец. Дугал увидел лицо Хамфри, когда тот на миг закинул голову. Лицо было испуганное. Дикси напряженно и решительно сохраняла радостный вид. Элен тоже. На лице незнакомого парня появилась кривая улыбка; он быстро застегнул рубашку, вертясь и выгибаясь в джазовом ритме. Дугал наконец огляделся по сторонам в поисках причины. Причины тут же нашлись: два полисмена были уже совсем неподалеку. Вероятно, Элен заметила их на расстоянии в три минуты полицейского шага, начала петь и подала сигнал остальным.
- Здесь что, по-вашему, зал для танцев?
- Нет, констебль. Нет, инспектор. Чуть-чуть потанцевали с девочками. Идем домой и никого не трогаем, приятель.
- Вот-вот, идите-ка. Пошевеливайтесь. Чтоб через пять минут и духу вашего в парке не было.
- Да это все Дикси, - сказал Хамфри Дугалу по пути домой, - она кашу заварила. Она переутомилась и была на взводе. Она сказала, что эта треворовская шлюха на нее косо поглядывает. Подошла к девчонке и говорит: "Ты на кого косо поглядываешь?" Ну, та и вправду на нее поглядела. Тут Дикси как размахнется сумочкой! И началось.
Когда они свернули возле старого квакерского кладбища, пошел дождь. Нелли Маэни вытащила из черной сумки какую-то зеленую тряпку вроде шарфа и накрыла ею свои длинные седые космы. Она вопила: "В открытых долинах зазеленели травы, и сено скошено на косогорах. И бегут нечестивцы, никого же нет вслед им, но праведник зарычит, как лев, и не убоится".
- Чудесный вечер, хотя слегка сыровато, - сказал ей Дугал.
Нелли обернулась и посмотрела ему вслед.
У себя в комнате Дугал разлил алжирского вина и, передавая стакан Хамфри, заметил:
- Этот шкаф идет вдоль всего верхнего этажа.
Хамфри поставил стакан на пол возле своих ног и поднял глаза на Дугала.
- Позавчера ночью, - сказал Дугал, - в шкафу было шумно. Оттуда раздавалось скрип-пип, скрип-пип. Я подумал, не у меня ли это в шкафу потрескивает, и решил, пожалуй, все-таки не у меня. Пожалуй, это у вас за стеной в шкафу что-то потрескивает. Скрип-пип. - Дугал развел колени, слегка присел и подпрыгнул. - Скрип-пип, - сказал он.
Хамфри сказал:
- Это только, если в субботу ночью сыро и нельзя пойти в парк.
- Небось тяжело ее тащить на руках по лестнице? - спросил Дугал.
Хамфри явно встревожился.
- А что, можно было догадаться, что я ее несу на руках?
- Да. Лучше пусть она снимет туфли и идет сама.
- Нет, она один раз попробовала. Вылезла старуха и чуть нас не поймала.
- Лучше лежать в постели, чем в скрипучем шкафу, - сказал Дугал. - А то парню из нижней комнаты все слышно.
- Нет, старуха как-то ночью явилась наверх, когда мы были в постели. Чуть нас не поймала. Дикси еле-еле успела в шкафу спрятаться.
Хамфри поднял стакан с вином с полу и разом осушил его.
- Не стоит расстраиваться, - сказал Дугал.
- А что же делать, как не расстраиваться. Ладно еще, если в субботу ночью сухо: можно поехать в парк, и Дикси к половине двенадцатого уже дома. А в дождь куда ж с ней денешься, если не сюда. Почему бы и нет, я же плачу за комнату. Но тут-то и загвоздка - как ее наверх доставить, потом опять вниз, когда старуха у заутрени. Да еще она каждый раз платит по пять шиллингов своему братцу Лесли, чтобы тот помалкивал. Вот она и расстраивается, Дикси-то. Она же над каждой копейкой трясется, Дикси-то.
- Утомительное это занятие - трястись-то, - сказал Дугал. - Усталый у нее вид, у Дикси-то.
- Будет тут усталый вид, когда она по ночам не спит от расстройства. А чего расстраиваться? И это в семнадцать лет - ужас, да и только. Я ей говорю: "Подумай, на что ты будешь похожа лет через десять?"
- Когда вы поженитесь? - спросил Дугал.
- В сентябре. Могли бы и раньше. Но Дикси хочет скопить вот столько, и ни на грош меньше. Она так настроилась, - чтобы ни на грош меньше. Потому и ночами не спит.
- Я ей советовал прогулять утро в понедельник, - сказал Дугал. - В понедельник все должны прогуливать.
- Нет, тут я не согласен, - сказал Хамфри. - Это аморально. Прогульщик постепенно утрачивает всякое самоуважение. И вдобавок теряет поддержку профсоюзов: они на вашу сторону не встанут. Правда, у машинисток еще нет профсоюза. Пока что.
- Нет? - спросил Дугал.
- Нет, - сказал Хамфри, - но насчет прогулов - это вопрос принципа.
Дугал снова развел колени, присел и подскочил.
- Скрип-пип, скрип-пип, - сказал он.
Хамфри закинул голову и от души расхохотался. Он примолк, когда пол затрясся от ударов снизу.
- Малый с нижнего этажа, - сказал Дугал, - стучит в потолок ручкой швабры. Ему не по сердцу мои невинные танцы. - Он проплясал еще три раза с криком "скрип-пип!".
Хамфри запрокинул голову и захохотал так, что Дугал мог бы рассмотреть его глотку в мельчайших подробностях.
- По ночам мне снятся, - сказал Дугал, разливая вино, - фабричные девушки. Они сортируют, штабелюют, пакуют, проверяют, мотают, прядут, шлихтуют, пригоняют, подшивают и выкраивают - при этом все, как одна, ритмично подрагивают грудями, бедрами и плечами. Я вижу, как дьявол под видом аспиранта из Кембриджа дирижирует процессом, изучая динамику труда. Он поет такую песню: "Мы детально изучим движения, необходимые, чтобы выполнить любое производственное задание, и создадим простейшую схему движений в целях минимальной затраты времени и энергии". А пока он поет эту песню, девушки покачиваются и выгибаются вот эдак, - и Дугал покачал бедрами и проделал балетные движения руками. - Знаете, вроде индийского танца, - сказал он. - И конечно, - сказал Дугал, - дирижирую-то на самом деле я. Вообще-то я кончал в Эдинбурге, но во сне я дьявол из Кембриджа.
Хамфри улыбнулся, сделал умный вид и сказал: "Сногсшибательно". Это был верный признак, что он слегка растерялся.
Глава 4
Ранним июньским вечером мисс Мерл Кавердейл отперла дверь своей квартиры в Денмарк-Хилле и впустила мистера Друса. Тот снял шляпу и поместил ее на вешалке в передней с хрустальной люстрой под потолком, но по форме и размерам похожей на кухонный столик. Затем мистер Друс следом за Мерл прошел в гостиную. При этом не было сказано ни слова; когда же Мерл уселась с вязаньем возле двустворчатой электропечки, он так же молча открыл дверцу маленького серванта, извлек оттуда бутылку виски и посмотрел ее на свет. Из другого отделения серванта он достал стакан. Налив себе виски, он взял сифон с подноса, стоявшего на том же серванте, и брызнул в стакан содовой воды. Потом он сказал:
- Немного виски?
- Нет, спасибо.
Он вздохнул и направился со стаканом к большому креслу напротив Мерл; ее кресло было поменьше.
- Нет, - сказала она, - я передумала. Мне что-то захотелось виски с имбирным.
Он вздохнул, подошел к серванту и, выдвинув ящик, извлек оттуда открывалку. Пошарил в нижнем отделении и нашел там бутылку имбирного пива.
- Нет, лучше джина с тоником. Мне что-то захотелось джина с тоником.
Он обернулся с открывалкой в руке и посмотрел на нее.
- Да, мне что-то захотелось джина с тоником.
Тогда он налил джина, разбавил его тоником и поднес ей стакан. Потом сел в свое кресло, разулся и сунул ноги в приготовленные для него домашние туфли.
Через некоторое время он посмотрел на часы. Мерл без лишних слов положила вязанье на колени и включила телевизор. Показывали документально-видовой фильм; в таком сопровождении и началась их беседа.
- У Дровера и Уиллиса, - сказал он, - начато новое расширение производства.
- Да, вы мне на днях говорили.