- Лен‑то только девки и сеют, и мочат, и треплят и не допускают к этому мужчин, которых могут даже избить, если они появятся неожиданно, - добавил он. - Аполлон же прилетал на лебедях, и возможно, они и превращались вдев…
Боги путешествовали по миру не хуже народов… Ваши самые старые боги - Род и две рожаницы - это Аполлон, бог света, врачевания и две рожаницы с ним - матушка его Лето–Лада и сестра его у греков Артемида, а у вас… Фракийцы, древний народ, живущий там же, где жили и их древние предки, куда так любит отправляться твой сын Святослав…
- Ты хочешь сказать - Болгария? - произнесла княгиня Ольга. Она опять увидела Марину среди купальского хоровода.
Порсенна засмеялся и даже хлопнул себя ладонями по коленями.
Вот не думал, не гадал, что ты слышишь меня. Я ведь вижу, кого ищут твои глаза… Да не ищи ты ее, княгиня… - и внезапно оборвал себя, а затем как ни в чем ни бывало продолжил:
- Да, да, болгары–фракийцы звали Артемиду Фелеша. Фракия - это та же Троя, и там сохранились троянские имена богов. Так вот, Артемида–Фелеша, изловив двух ланей, тоже ездила на север, за фракийскую гору Гем. Покровительница родов, она стала у славян Пятницей (Фелеша - Пелеша - Пятница). С ней всегда были олени и пчелы… Лань - ведь это олениха. Ты княгиня, можешь мне не поверить, но священным животным Трои был медведь.
- Медведь? - Мысли княгини Ольги были далеко, но все‑таки это слово ее удивило.
- Да, да, медведь… И Евтропия (греки потом переделали ее имя в Андромаху), жена царевича Гектора, увидела вещий сон, как из Трои вышел большой медведь, а из лагеря греков, осаждавших город, - вепрь, и стали они сражаться. И вепрь победил медведя. Евтропия умоляла царя Приама не отпускать сына Гектора сражаться с Ахиллесом. Но Гектора не смогли остановить ни жена Евтропия, ни мать Якуба (по–гречески Гекуба), ни сестры. Ахиллес убил Гектора. Медведь Трои был повержен.
- Порсенна, сознайся мне, ты все эти истории так и рассказывал целыми днями князю Святославу, что он только и бредит Фракией - Болгарией? - Княгиня Ольга взглянула на старика внимательно. - Только теперь я поняла, что Троянская история, оказывается, не кончилась…
- Можно только преклониться перед твоим умом, княгиня, - ответил этруск. - Да, она продолжается в истории Руси и Фракии… И любовь к Трое и Фракии, ее наследнице, наверно, перешла к твоему сыну князю Святославу от меня… Наверно, так.
Княгиня Ольга покачала головой: "Он ведь только и мечтает о Болгарии, говорит, что это середина земли и русским лучше быть вместе с ними… Так вот кто виновник всему!"
Порсенна долго молчал, поднял голову на треск горящих костров. Хороводы девушек и парней с венками на головах двинулись к реке Лыбедь. Белые льняные рубахи, подпоясанные плетеными поясами, и венки, венки, венки на головах и в руках…
- Гора Кий и речка Киянка - это дед твоего Аполлона, река Лыбедь - от лебедей, на которых он сюда прилетал, - насмешливо сказала княгиня Ольга.
- У меня не было никогда лучшей ученицы, чем княгиня Ольга, - торжественно произнес Порсенна. - Но ведь и вы, русы, русские, и фракийцы - болгаре - действительно наследницы Трои, Троянского царства. Царевич Рус–Рес защищал ворота крепости… Одиссей сделал лестницу из ремней и проник в крепость, убил Реса–Руса и похитил его белого коня. На этом коне он явился в греческий лагерь с торжеством победителя. С помощью этого белого коня греки отыскали Ахиллеса, спрятанного его матерью - богиней моря Фетидой - среди дочерей царя в женском платье на одном из островов. Фетида знала о предсказанной гибели сына в Троянской войне и хотела уберечь его. Греки повсюду искали его и не могли найти, зная, что без Ахилла им не одолеть Трою. Так вот, когда Одиссей явился на остров под видом торговца драгоценностями и предложил царю для его дочерей жемчуг, драгоценные ткани и золото, Ахилл же в женском платье среди этих дочерей только и глядел, что на белого коня Руса–Реса. И тогда Одиссей понял, что это он, Ахиллес, подошел к Одиссею и сказал: "Конь этот достоин доброго витязя". Одиссей положил руку на плечо девице и сказал: "О девица Божия! Не страшись Трои, которая ждет, чтобы ты ее разрушил". И увез Ахиллеса с собой.
Но Рус–Рес не погиб, а был спасен Аполлоном и доставлен им в гиперборейские земли. Белый же конь стал навсегда для русов святыней… Я знаю, что и у князя Олега были священные белые кони… Ахиллес под Троей убил царевича Троила и героя Кикна, и за это ему отплатил Аполлон. Ахиллес был убит Парисом, руку его направлял Аполлон. Убитых же Аполлон превратил в лебедей… Созвездие Лебедь ведь тоже устроил Аполлон, поместив туда как лебедя друга, неутешно оплакивающего погибшего… Так описывают эти события не греки, но фракийцы… Ахиллес же так и сражался на белом коне Реса–Руса. Царевича Троила и Гектора царица Трои Якуба родила от Аполлона - и это знали все троянцы…
- Я думала, Порсенна, что ты - этруск, а ты - троянец! - сказала княгиня Ольга, вертя в руках пучки полыни–чернобыля от русалок, могущих в любой миг выскочить из поля жита–ржи.
- Да ведь это одно и то же, княгиня, - так горячо отозвался старик, будто она назвала его светлым князем. - В Троянской войне был еще один Рез - фракийский царь - союзник троянцев… Когда мне рассказывали, княгиня, как умер Вещий князь Олег, я всегда вспоминаю "Илиаду" Гомера, ты знаешь, как любит ее князь Святослав… Там любимый конь Ахиллеса, не знаю только - тот ли это белый конь, предсказывает ему смерть:
Приближается день твой последний
Не мы, повелитель, будем виною, но бог всемогущий
И рок самовластный!
Нет, не медленность наша,
Не леность…
Мы же, хотя бы летать, как дыхание Зефира, стали
Ветра быстрейшего всех, но и сам ты, назначено роком,
Должен от мощного бога и смертного мужа погибнуть!
Когда маленькому князю Святославу я пересказывал эти строки, он едва не плакал, а ответ Ахиллеса коню выучил твердо и любил повторять:
Что ты, о конь мой, пророчишь мне смерть?
Не твоя то забота!
Слишком я знаю и сам, что судьбой суждено мне погибнуть
Здесь, далеко от отца и от матери.
Но не сойду я
С боя…
Княгиня вдруг почувствовала, что она задыхается, что дымы костров обволокли ее слишком плотно, а воздух ушел вверх, и она не может его достать… Уходящая в глубину боль обхватила ее грудь…
Голос Порсенны звучал издалека и приглушенно:
- О Боги! Святой Велес, помоги, - услышала она голос этруска и усилием воли вернула себя к сознанию…
Неизвестно откуда вынырнул Валег, и Ольга испугалась, что сейчас он начнет выпытывать, о чем шел разговор и почему княгине Ольге стало плохо. Тщеславие лекаря–грека было слишком велико, чтобы он позволил себе что‑либо не знать.
- Что‑то от костров слишком дымно! - сказала ему княгиня Ольга с улыбкой, а внутри у нее было холодно и знобко.
"Пусть он уйдет!" - почему‑то думала княгиня о Валеге отстранение. Она никогда не позволяла себе резко прогонять людей. Но и выносить его двоедушие, а может быть, и троедушие было уже невыносимо…
Порсенна все это понимал и чувствовал, он продолжил разговор при Валеге так, как будто имени князя Святослава никто и не произносил.
Грек относился к Порсенне пренебрежительно, поэтому он не считал необходимым ему возражать.
- От Аполлона к вам, русам, многое перешло: например вера в вещего ворона, волка - ваша сказка, как Иван–царевич на сером волке перелетает моря и горы - это ведь рас? сказ, как Аполлон вынес царевича Руса из горящей Трои и перенес в Гиперборейскую землю…
Валег громко захохотал и вынул склянку с византийской солью, чтобы поднести ее княгине Ольге, но она отрицательно покачала головой.
Порсенна не обиделся, потому что знал: на врагов обижаться бесполезно. Ими можно пренебречь - или победить.
Валегу он ничего дурного никогда не сделал, но завистливое сердце не знает снисхождения. Завистники становятся врагами самыми злейшими…
- Аполлон - и волк и повелитель волков, это Аполлон Ликейский… Есть еще Аполлон Сминфейский - повелитель мышей. И никто не знает, зачем ему понадобились мыши, богу света, целителю, прорицателю…
- А ты, конечно, знаешь, Порсенна? - с издевкой отозвался Валег, убирая с досадой склянку.
Порсенна ответил просто, будто речь шла о каравае хлеба и его спросили - как ребенка - знает ли он, что караваи пекут из муки…
- Я думаю, что Гиперборея снабжала греков хлебом и Аполлон, прилетая туда, вынужден был заботиться о зерне, чтобы его не съели мыши. Аполлон и становится поневоле предводителем мышей, уводя их от хлеба… Гиперборейцы приносили хлебные дары на остров Делос, где Лето родила Аполлона и Артемиду, в жертву богине… Артемида родилась первой и помогала матери рожать брата, вот она и стала покровительницей родов, хотя была и девственницей, и охотницей, и владычицей всех зверей, которые слушались ее… Хлебная мать Лето и дети - дочь–медведица и сын–лебедь - стали любимыми богами древних славян–гиперборейцев…
Во все время, что Порсенна вел свою речь, Валег изнемогал. Его раздражало, что старик все мифологические бредни не стесняется вываливать княгине Ольге и она не прерывает его, не отстраняется холодно, как от него, а далее благоволит…
"Какой Аполлон?! Какая Артемида?! Кому и зачем это нужно?! И ведь княгиня трезвая и здравомыслящая женщина! Что‑то тут не так", - думал Валег, стараясь задерживать дыхание, чтобы дым костров не слишком одурманил его. Эти сумасшедшие, славяне, помешанные на травах, и цветах, и кореньях, бросали в огонь невесть что: и полынь, и старые березовые веники, сохранившиеся еще от прошлогодней Купалы, и венки, которые вылавливались из воды и также бережно перепрятывались до нынешних костров…
Накануне кто только мог уже нарвал цветов, трав, веток берез… Срубленная береза отдельно стояла среди костров, на нее же навешивали еще и ветви вишен, яблонь и слив… Сотни сплетенных венков были на головах, на плечах, на руках… Их еще пустят в воду и будут смотреть, какой поплывет - и куда, или утонет - не дай бог!
"Славянские девки всем хороши, но уж верят в своего Ивана Купалу! - думал нерадостно Валег, предчувствуя, что еще не скоро попадет домой. - А княгиня Ольга стоит будто молоденькая!" - недобро подумал он и сейчас же пожалел об этом, потому что в этот самый миг княгиня обернулась на него и внимательно взглянула в его лицо. Он и прежде замечал, что иногда кажется, будто она умеет видеть мысли. .
- Устал? - спросила княгиня Ольга насмешливо, и под сердцем у него кольнула иголочка: "Ведьма?! Откуда знает все? Ох уж эти славянки - будят фессалийских греческих ведьм! А тут еще этот безумный этруск! И как она его терпит?! И почему слушать бредни про Аполлона ей важнее, чем те важные сведения о людях вокруг… Ведь он столько знает обо всех и готов был бы это сказать… Но, конечно, не даром! Нет, не даром…"
Хоровод русалок потянулся в рожь - жито… Заламывать ее…
Порсенна очнулся, словно вернулся издалека.
Княгиня взглянула на него и сразу увидела, что он понял, как недоброжелателен к нему Валег, но, будто не обращая на это никакого внимания, сказал:
- Римляне все похитили у этрусков, как греки у троянцев- и тоже этрусков… Греки не могут понять, что за имя Аполлон, им неясно его происхождение. Но Аполлон - это от славянско–этрусского - Опален… Свет, огонь… Вот что такое Аполлон - и нечего делать вид, что это непонятно…
Валег был несколько смущен выходкой Порсенны:
- Ах! Все у нас славяне и этруски… Даже грекам места нет. Но как же быть тогда с Артемидой?
Порсенна спокойно принял вызов.
- По–гречески "медведь" - аркуда… И Артемида не только охотница и властительница зверей: она сама медведица. Жрицы ее надевали шкуры медведей и плясали медвежьи танцы… Она же покровительница источников и болот и родов женских и женских грудей с их молоком… Поэтому перед каждой свадьбой ей непременно приносились жертвы. Когда же царь Адмет забыл об этом, она наполнила его брачные чертоги змеями… Она убила спутницу нимфу Каллисто, превратив ее в медведицу, а уже Зевс поднял ее на небо и сделал Большой Медведицей. У славян же медведь - любимый зверь для поклонения… На Руси скоморохи ходят с ручными медведями. Ночью Артемида становится богиней луны и колдовства Селеной и богиней судьбы и чародейства, способной общаться с мертвыми… Селена стала Семиком?.. Не знаю, но на перекрестке трех дорог всегда происходят здесь особые обряды, в которые я еще пока не посвящен… А это и Селена и Геката - чародейка…
Княгиня Ольга покачала головой… Ее разобрал смех, который она с трудом подавила: подумать только, Валег вступил в спор с Порсенной… Про Артемиду заспорили!
Однако Валега затомила досада - и на себя, и на этого выжившего из ума старика, который невесть что рассказывает княгине Ольге, отвлекая ее от дел… А главное - и людей насущных, важных, нужных ей… Она же этого не понимает, уносимая химерами и сказками…
Порсенна закашлялся от дыма и сказал почти заносчиво:
- Гиперборея - более древняя земля, чем Греция! Греки пытались ее освоить, но их сил хватило лишь на побережье Понта, Черного моря. Аполлон же любил гипербореев, обучал их всем искусствам - пению, музыке, философии, умению сочинять гимны, а главное - радоваться жизни, Солнцу, пировать, танцевать, славить богов. Все это нашел Аполлон у гипербореев–русов… Блаженная жизнь счастливого народа…
Валег фыркнул, но Порсенна будто не слышал его:
- Гипербореи жили в Северской земле, для греков - за Фракией, где обитал Борей - бог северного ветра… За северным ветром, в таинственном краю располагался райский сад, туда улетали дикие гуси, и это тоже было в Гиперборее… Лира–кифара Аполлона перешла к русам–славянам… Борей дул из Фракии со стороны горного хребта Гем и реки Стримон - у русов же бог ветра Стрибог. А племя стримонов жило в Трое… Северный Борей был змеехвостым, в Грецию он приносил плодородие и был освежающим для всей растительности… Борей влюбился в дочь афинского царя Эрехтея, похитил ее и унес во Фракию, где Орифия родила ему двух сыновей и двух дочерей… У Борея были змеиные хвосты вместо ног… Но он легко превращался в коня и как‑то покрыл сразу двенадцать кобылиц, у которых родились жеребята, способные скакать над землей и над гребнями морских и речных волн… Это было неподалеку от Трои. И поклонение Борею было и во Фракии, и в Афинах, и в Трое. Тогда верили, - вздохнул Порсенна, - с порывом ветра может войти в чрево женщины ребенок, давно умерший ее предок. Об этом же пишет Гомер и даже такой почтенный ученый, как римский Плиний - будто кобылы зачинают от порывов ветра.
Княгиня Ольга и Валег переглянулись, и Порсенна легко, словно перышки подкинул, сказал:
- Да, да, похоже, как у христиан Святой Дух веет всюду… Но у русов все сказки о чудо–конях, наверное, оттуда… Однако троянцы верили, что и вода может оплодотворить женщину, и вера эта сохранилась в этом обряде Ивана Купалы.
Он кивнул на костры и длинные змеи хороводов из женщин и девушек. Парни сгрудились у костров, перепрыгивая через них.
Все замолчали, и тишину нарушил Валег:
- И Днепр поэтому скифы звали Борисфеном? Я слышал, что дочь его стала женой скифского царя Папая и прародительницей скифского народа…
Даже Порсенна засмеялся, и Валег был доволен, что княгиня Ольга так тепло на него взглядывала, утирая платком лицо. Давно он не видел, чтобы она так искренне и долго хохотала. Наконец она сказала:
- Порсенна всех нас сделает этрусками и троянцами и заставит читать Гомера… И Плиния? Про лошадей?
- Да, да, Плиния, - подтвердил Порсенна.
Смех разбил раздражение, которое принес с собой Валег, и всем стало покойно, словно избавились от опасности.
Но старик не договорил, его что‑то томило, и хотя все устали, он сказал:
- Я понимаю, что вы утомились, но скажу важное, и только тогда мы поймем символ Гипербореи.
- Гефест, - произнес он, - хотел овладеть Афиной, когда она во время Троянской войны попросила его выковать ей собственные доспехи… Семя Гефеста пролилось мимо и попало Матери–Земле… Она и родила Эрихтония - получеловека–полузмея… Афина заботилась о нем как о собственном сыне… Спрятала его сначала в свой ларец, а потом под свою эгиду на груди. Потом он стал царем Афин, она же держала в Эрихтейоне священную змею, которую кормили медовыми лепешками, по–славянски - пряниками… Царский афинский род пошел от него, и все афиняне как амулет носили золотую змейку. Как и гиперборейцы… И сейчас - я вижу - носят, - добавил старик.
И опять все замолчали надолго, и Валег, которому понравилась его новая роль, опять сказал, рассчитывая на успех, и получил его:
- Аполлон, Аполлон… Предположим, я соглашусь. Но как же тогда - Белее?
- Белее - это и есть славянский Аполлон, - тихо ответил Порсенна, будто выдал свою заветную тайну…
Валег сказал недовольно:
- Идол Аполлона еще недавно стоял в Греции на горе Афон…
- На Валааме тоже стоял Аполлон, - пробормотал Порсенна, не глядя на лекаря, - еще до того, как там устроили северные боги Вальгаллу… Валаам и Соловецкие острова - это северный рай…
Глава 19
Скифия
Исторический колодец
Пифагор в Гиперборее и амазонки
Княгиня Ольга помнила, какими важными людьми были и каким почетом и уважением пользовались лекари в ту пору, когда была она привезена князем Игорем ко двору князя Олега.
Лекарей было десять, и когда кто‑то из княжеской семьи заболевал, то звали их всех сразу. Каждый давал совет при других, а князь Олег внимательно выслушивал всех десятерых, спрашивал обо всех зельях, что советовали лекари. Ольга тогда была очень удивлена этим обычаем, а супруг ей потом шепнул, что князь Олег велел так делать, чтобы никто из лекарей не посмел никого из княжеской семьи отравить, извести каким‑нибудь зельем. Одного лекаря можно склонить к этому и подговорить, а всех десятерых не подговоришь. Кроме того, каждый будет стараться показать князю свое рвение и в случае чего не будет скрывать своих сомнений. Князь Игорь думал, что кто‑то из киевлян после убийства князей Аскольда и Дира пытался отравить князя Олега. В то время погиб верный его боярин, отведав из чаши, посланной, князю, потому что в чем‑то усомнился, что‑то ему примерещилось - и не зря… Вот с той поры и стал князь Олег содержать десятерых лекарей и платил всем им не скупясь.
Видимо, потому об этом вспомнила княгиня Ольга, что давно уже не могла доверять Валегу, хотя и корила себя, что впадает в грех подозрительности, но ведь себя не уговоришь: если не веришь, то не веришь…
Да и смущало ее, что старый Порсенна и нянька не жаловали лекаря. И княгиня видела, как злился и хмурился Валег из‑за того, что она отдалила его от себя.