Монах был ничем не примечателен: высок, худ, бородат. Пожалуй, лишь тревожно бегающие по сторонам глаза, постоянно подергивающаяся от нервного тика правая щека да окровавленные тряпки, которыми были обмотаны ноги монаха, служа ему обувью вместо сандалий, могли бы выделить его из толпы ему подобных монастырских обитателей. Зато два спутника монаха, вошедшие вместе с ним в палатку, сразу обратили на себя внимание Варды. Это были невысокий, средних лет крепыш с пышными усами и христианским крестиком на шее и стройная моложавая женщина в длинном домотканом платье и с повязанной платком головой.
- Ты говорил об одном брате Кирилле. Кто эти люди? - спросил Варда у дежурного, указывая на спутников монаха.
- Это мои провожатые, патрикий, - ответил вместо центуриона монах. - Они дали обет Богу неразлучно быть со мной до моего полного выздоровления, и я не могу расстаться с ними. Они ничем не помешают нашей беседе, а кое в чём могут даже помочь, ибо видели и знают больше меня.
- Ты нездоров, брат Кирилл? - поинтересовался Варда. - У тебя, наверное, болят ноги? Что с ними?
- Меня пытали язычники, желая узнать, нет ли тайного хода в монастырь, дабы не штурмовать его стен. Они жгли мне огнём ноги, поэтому без посторонней помощи мне трудно, почти невозможно, передвигаться.
- Тебя пытали варвары и ты остался в живых? Но мне доподлинно известно, что из монастыря не спасся ни один монах. Да и как ты мог покинуть остров, если вокруг него десятки судов русов и викингов, а ты не можешь даже ходить? И зачем варварам выпытывать тайный ход в монастырь, если ты мог оказаться в их руках уже после взятия обители? Я совершенно не понимаю тебя, брат Кирилл.
- Чтобы понять, нужно вначале до конца выслушать меня, - ответил монах. - Тогда, возможно, и не было бы вопросов, которые приводят тебя в недоумение.
- Рассказывай, что считаешь нужным, - сказал Варда. - Однако помни, что в первую очередь мне важны не твои злоключения, а сведения, которые тебе известны о русах и викингах. Твоя судьба, конечно, интересна, но о ней мы сможем услышать и позже, - добавил Варда. - А вот любая весть о врагах империи важна именно сейчас.
- Хорошо, буду краток. Появление варваров у острова застало меня не в обители, а на берегу, где я с двумя послушниками ловил рыбу для монастырской братии. Все трое мы были захвачены в плен викингами, которые хотели узнать о подземном тайном ходе, по которому можно было захватить монастырь без штурма. Но что могли ответить мы на их вопросы, если ни один из нас ничего не слышал о таком ходе? Кончилось тем, что послушники скончались от пыток, а я лишился сознания, отчего викинги сочли меня тоже мёртвым или сознательно оставили медленно умирать, дабы продлить страдания. Ночью на меня наткнулись они, - кивнул монах на спутников, - отвязали от дерева, напоили, покормили, перевязали раны. Мы с Павлом дали обет Христу, а его рабыня своим языческим богам, что не разлучимся друг с другом до полного изгнания варваров из провинции, и с тех пор вместе.
- А как у острова очутились вы? - обратился Варда к спутникам монаха.
Усатый крепыш открыл было рот, но Кирилл опередил его:
- Его рабыня нема, а Павел родом с Балкан и, хотя уже несколько лет живёт здесь, плохо говорит по-нашему. Он рыбак с побережья, их селение одним из первых подверглось нападению варваров, и Павлу с рабыней пришлось спасаться от них. Он часто посещал наш монастырь, хорошо знал меня и потому принял такое участие в моей судьбе.
- Так что тебе стало известно о варварах? - напомнил словоохотливому монаху Варда. - И каким образом?
- Я уже сказал, что Павел - рыбак, поэтому своим тайным прибежищем мы избрали хорошо известную ему бухту на побережье, в которой можно было надёжно укрыться от русов и викингов. Но мы ошиблись. В первые же сутки нашего пребывания в бухте нас в полночь разбудили конское ржание и скрип колёс. Павел отправился на шум и увидел, что к морю прибыл большой обоз с поклажей, сопровождаемый отрядом русов. К тому месту на берегу, где он остановился, из глубины бухты стали подплывать русские ладьи, в которые варвары начали перегружать из телег поклажу. Павел рассмотрел её - это была захваченная русами и викингами добыча!
- Русские ладьи в бухте на побережье? Ночной обоз с награбленным добром? - взгляд Варды был недоверчив. - А не привиделось ли всё это твоему рыбаку спросонья, брат Кирилл?
- Патрикий, ты опять задаёшь вопросы, не дослушав меня, - сказал монах. - В ту ночь я тоже не до конца поверил Павлу, хотя собственными ушами слышал конское ржание и скрип колёс, плеск вёсел и человеческие голоса на берегу. Но, говоря откровенно, я попросту не придал этому особого значения. Ведь, разгрузившись, обоз покинул бухту, и я опрометчиво решил, что варвары свершили, что им нужно, и нам нечего больше опасаться. Однако это было не так - варвары появились в бухте и следующей ночью, и Павел опять наблюдал за ними. Это вновь был большой обоз с добычей, которую русы стали перегружать в приставшие к берегу ладьи. Обоз прибыл и на третью ночь. Теперь мы ждали его, и рядом с Павлом в гуще камышей, как ни трудно мне было забраться в них с больными ногами, был я. Мы насчитали семнадцать ладей, принявших на борт награбленное варварами.
Монах был прав, настаивая на немедленной встрече с Вардой, - его сообщение воистину имело огромное значение. Только подумать: Варда и доместик Иоанн были уверены, что флот русов и викингов надёжно отрезан от моря, между тем как несколько десятков вражеских судов находились в море, скрываясь в одной из бухт. У Варды даже потемнело в глазах, когда он представил, как в разгар сражения в устье реки между византийским флотом и прорывающимися в море судами варваров в спину кораблям империи наносит внезапный удар свежий отряд судов противника. А этот удар наверняка был бы внезапным, ибо варвары двинулись на прорыв обязательно ночью, чтобы позволить своим товарищам из бухты незаметно подкрасться к византийцам и занять удобную для нападения позицию. И об этой страшной угрозе он узнал совершенно случайно от какого-то недожаренного викингами монаха, который трое суток наблюдал за русами в бухте и только сейчас соизволил явиться к нему с сообщением!
Видимо, он не смог сдержать обуревавшие его чувства, и они слишком зримо отразились на лице, потому что монах удивлённо на него посмотрел:
- Патрикий, что с тобой? У тебя странный взгляд, словно перед тобой не я, брат по вере, а... варвар.
- Прости, если это так. Наверное, причина тому усталость. Я хотел спросить, отчего ты пришёл ко мне так поздно, хотя уже несколько ночей видел в бухте варваров?
- С чем я мог прийти к тебе до того, как увидел варваров в бухте сам и узнал, что они обосновались там надолго? А дело обстоит именно так. На следующее утро я велел Павлу пробраться по камышовым зарослям как можно глубже в бухту, и он сообщил, что обнаружил на островках стоянку русов. Он смог насчитать сорок три ладьи, а вот варваров на островках и в ладьях было мало, не больше пяти сотен. И тогда я понял, почему обозов было три, и догадался, что варвары ждут их ещё. Каждый обоз приходил с добычей из взятого ими города на реке, а их четыре! Последним разграбленным городом должен стать Лаврополь, как лучше всех защищённый и располагающий самым сильным гарнизоном, и захваченную в нём добычу вряд ли можно будет перевезти к бухте за одну ночь. Поэтому варвары вынуждены оставаться в бухте ещё не меньше двух ночей, и ты, патрикий, успеешь возвратить Святой Церкви то, что посмели похитить у неё варвары. Ты должен немедленно напасть на варваров и, пока они не уплыли, отбить у них добычу, возвратив нашему монастырю и разграбленным городским храмам их достояние. Это твой долг христианина и воина Христа! Вот почему я спешил к тебе и настаивал на скорейшей встрече.
- Если бы спешил, мог отправить впереди себя того молодца, - заметил Варда, указывая глазами на рыбака. - Он наверняка опередил бы тебя и женщину на несколько часов.
- Но поверил бы ты ему, патрикий? Одному, кое-как говорящему на нашем языке, с грубым лицом, ничем не лучшим, чем у варваров? А что могло ждать меня, останься я один на один с его рабыней? Посмотри на неё внимательнее. Кого она тебе напоминает?
- Славянку, - ответил Варда. - Я сразу обратил на это внимание, хотя она старательно прячет лицо под платком.
- Правильно. Павел купил её у купцов, которые приобрели её у разбойников-угров, промышлявших набегами на ляшские земли. А русы такие же славяне, как и её соотечественники-ляхи. Вдруг рабыня, оставшись вдвоём со мной, калекой, пожелала бы обрести свободу и сбежала бы от меня к родственным ей русам? А затем направила бы по моему следу погоню, вначале предупредив русов, что мы были три дня и ночи в бухте? Нет, патрикий, я поступил так, как вразумил меня Господь, предоставив возможность возвратить Святой Церкви захваченные варварами её достояние и реликвии.
- Ты убедил меня в своей правоте, брат Кирилл, - сказал Варда, желая скорее закончить беседу. Услышанное от монаха требовало не словопрений, а немедленных действий. - Теперь тебе осталось сказать, в какой из бухт устроили варвары стоянку своих ладей?
- Её называют Камышовой бухтой. Она известна каждому рыбаку и жителю прибрежных селений, поскольку такая бухта единственная во всей округе. А обозы приходили со стороны монастыря у Лаврополя и туда же возвращались после разгрузки.
- Я слышал об этой бухте. Спасибо за вести, брат Кирилл, они действительно очень важны. Обещаю, что Святая Церковь, в том числе твой монастырь, получит всё, что отняли у неё варвары. А теперь отдыхай. - Варда посмотрел на центуриона, во время разговора безмолвно стоявшего у входа с положенной на рукоять меча ладонью. - Отведёшь брата Кирилла к Пафнутию, а рыбака с рабыней...
- Мы дали обет быть вместе и не нарушим его, - перебил Варду монах. - Час испытаний ещё не минул, и только после полного изгнания варваров из провинции мы разлучимся. Ты, патрикий, христианин и должен знать, что такое обет и как он исполняется.
- Хорошо, вы будете вместе, - не стал возражать Варда. - Отведёшь всех троих в палатку к Пафнутию, - приказал он центуриону. - А на обратном пути разыщешь доместика Иоанна и велишь ему тут же явиться ко мне...
Иоанну не пришлось ничего ни объяснять, ни уточнять, не задал он и ни одного вопроса.
- Да, патрикий, выучили мы варваров на собственную голову, - с горестным вздохом произнёс он, выслушав рассказ Варды. - Но какие хитрецы, однако! Вначале устроили нам отменную головомойку в ночном бою, теперь вздумали провести на море. И провели бы, не отправься перепуганный брат Кирилл прятаться в Камышовую бухту.
- Кстати, почему варвары облюбовали именно её? - поинтересовался Варда. - Я знаю о ней лишь то, что мы не направили туда своих легионеров, поскольку в ней нет ни одной виллы.
- Бухта очень мелкая, в неё впадают две речушки, несущие из долины много земли. Сама бухта глубоко врезалась в сушу и хорошо защищена от морских волн, поэтому её дно постепенно заилилось и поднялось настолько, что в бухте стали расти камыш, болотные травы, кустарники, а напротив устьев речушек даже образовались маленькие островки. По сути, сегодня это уже не морская бухта, а зловонное прибрежное болото с наполовину пресной водой и почти полностью заросшее камышом. Именно поэтому оно и получило своё название. В бухте неисчислимые тучи громадных комаров, ставших бичом её окрестностей. Вблизи нет рыбацких селений, вилл, путники обходят её стороной. Это и привело варваров в бухту.
- А как же комары? Или они бич только для христиан, но не для язычников?
- Страна русов - это край лесов и болот, где тоже полно кровососущей нечисти, - стал объяснять Иоанн, - поэтому русы натираются мазью из жира одной из своих болотных птиц, и этот запах отпугивает комаров. Помню, я сам пользовался этим снадобьем, когда вместе с русами сражался в речных поймах италийской равнины. Так что русы, имея в ладьях запас продовольствия и под боком две речушки с питьевой водой, могут находиться в Камышовой бухте столько времени, сколько им потребуется.
- Не им, а нам, - поправил Иоанна Варда. - Вот и давай первым делом решим, когда и каким образом нам удобнее покончить с варварами в бухте.
- Каким образом? По-моему, здесь не может быть двух мнений - необходимо окружить бухту с моря и с суши и внезапным одновременным ударом покончить с варварами, не выпустив из бухты живым ни одного. А вот когда это сделать, вопрос сложнее. Понятно, что этим следует заняться не раньше, чем в бухте окажется и добыча из взятого не сегодня-завтра Лаврополя. Но как определить, вся ли добыча перевезена в бухту? Откуда нам знать, сколько обозов должно прибыть к ладьям - два, три, четыре? И, даже зная, что в бухте появился последний обоз с добычей, когда благоразумнее совершить наше нападение: во время перегрузки добычи или после того, как пустой обоз направится обратно? Если прибывшие с обозом русы останутся в бухте, голову ломать не над чем, но если они двинутся назад? Вдруг их благополучное возвращение на остров к основным силам должно послужить началом к совместным действиям в бухте и устье реки? Что нам выгоднее: не давая варварам повода заподозрить, что мы проникли в их план, позволить им поступать согласно ему и разгромить их, сорвав тот план, или уничтожением их отряда в Камышовой бухте сразу заставить отказаться от своего первоначального замысла и навязать им собственную волю? Вот главный для нас вопрос.
- Я тоже думал об этом всё время, пока ты не пришёл, и, как мне кажется, решил проблему. По каким фактам в Константинополе станут судить, успешными или нет были наши действия против варваров? Во-первых, разграблены или нет на побережье виллы и дворцы императорских любимчиков и столичной знати. Во-вторых, добились ли в конечном счёте варвары того, из-за чего прибыли в провинцию? Если им удастся уплыть обратно с захваченной добычей - победа осталась за ними, сколько бы мы их ни уничтожили в море и на суше. Если же добыча у них будет отбита, значит, победили мы. Отсюда следует, что мы должны помышлять только о двух вещах: сохранении дворцов и вилл на побережье и овладении добычей варваров в Камышовой бухте. Всё остальное, в том числе и силы врагов, которым удастся прорваться по реке в открытое море, не имеет для нас значения. Тем более, кто сосчитал, сколько их в действительности приплыло, погибло в боях, покинуло живыми провинцию?
- Ты прав, патрикий. Если мы сохраним в целости владения столичных сановников и отобьём захваченную варварами добычу - это будет свидетельством нашей полной победы, и ни один враг и завистник не заикнётся ни об одной нашей ошибке, сколько бы мы их ни допустили. Но если случится обратное, нас смешают с грязью, обвинив во всех смертных грехах и представив поражениями даже явные победы.
- Рад, что мы думаем одинаково, доместик. Поскольку главным для нас является захват добычи варваров, вокруг Камышовой бухты необходимо собрать все наши силы, какие только возможно. Имею в виду и корабли, которые должны не выпустить из бухты ни одной вражеской ладьи, и легионеров, которым предстоит сражаться на суше, когда варвары начнут разбегаться из бухты. Мы оба возьмём на себя командование войсками у бухты: один - на море, другой - на суше, и, уничтожив русов и викингов до последнего человека, станем обладателями их добычи.
- Оба возглавим разгром варваров в бухте? - удивился Иоанн. - Но большая их часть останется на острове у Лаврополя и будет прорываться в море по реке. Не лучше ли кому-нибудь из нас...
- Нет, доместик, нет! - оборвал его Варда. - Собрав свои главные силы у Камышовой бухты, мы не сможем помешать флоту варваров прорваться в море через устье реки. Так какое значение имеет, сколько их уйдёт - тридцать, сорок, шестьдесят судов? О результатах нашей борьбы с неприятелем в провинции будут судить по итогам сражения в бухте. И ещё одно. Скажи, ты веришь, что мы в состоянии одновременно уничтожить варваров в бухте и разгромить их флот в устье реки?
- Нет.
- Значит, допускаешь, что часть судов противника прорвётся сквозь наш корабельный заслон в устье реки?
- Да.
- А куда денутся варвары с потопленных и сожжённых нами судов? Ведь не все они утонут или сгорят, часть наверняка окажется живыми на берегу. Чем, по-твоему, они займутся?
- Я не подумал об этом, патрикий, - виноватым голосом произнёс Иоанн. - Спасшиеся от смерти на воде и вновь очутившиеся на суше варвары примутся за прежнее - грабежи. Но теперь из-за своей малочисленности уже не городов и селений, а... дворцов, в которых есть чем поживиться, а защиту составляет одна-две наши центурии.
- Вот именно, доместик, - удовлетворённо сказал Варда. - Причём нападать на богатые, одиноко стоящие дома варвары будут не только из-за своей малочисленности. Если верить пленным, русами в провинции командует сам киевский великий князь Игорь с главным полководцем Ратибором, а викингами предводительствует ярл Эрик, неоднократно бывший на имперской службе. Эти люди смогли даже в разгромленном на море войске сохранить строжайшую дисциплину, заставить русов и викингов беспрекословно выполнять их приказы и действовать согласно общему плану, а не превратиться в обыкновенные шайки грабителей и насильников. Зато оказавшиеся на берегу варвары, не чувствуя над собой власти военачальников, станут действовать самостоятельно и займутся грабежом ещё сохранившегося в провинции имущества, тем более что они остались без захваченной прежде добычи. Мы не сможем уничтожить все шайки до того, как некоторые из них нападут на дворцы и виллы, которые с Божьей помощью нам удалось до сих пор сохранить в неприкосновенности.
- Ты трижды прав, патрикий! Мы лишь создадим видимость, что намерены разгромить варваров в устье реки, а на самом деле почти беспрепятственно пропустим их в море. Чем скорее уберутся они из провинции, тем меньше от них возможных неприятностей. Полководцы, именующие себя лучшими в империи, не смогли уничтожить флот варваров на море, власти провинции оказались не в состоянии защитить от них свои города, так почему за их ошибки должны нести ответственность мы с тобой? Разве это справедливо?
Вход в палатку распахнулся, в неё вошёл дежурный центурион.
- Патрикий, разреши доложить о выполнении задания. Ты хотел проверить, узнает ли человека, представившегося братом Кириллом, отец Пафнутий, спасшийся из одного из захваченных варварами на реке городов.
- Говори.
- Едва отец Пафнутий увидел брата Кирилла, он сразу приветствовал его по имени и бросился с радостью обнимать. Когда через время я снова навестил их в палатке, они уже пили вино и обсуждали свои злоключения. Кстати, отец Пафнутий утверждает, что где-то видел рыбака, спутника брата Кирилла, по всей видимости, у себя в храме либо в монастыре на острове. Так что, патрикий, брат Кирилл действительно тот, кем представился, и его сообщениям о Камышовой бухте можно верить.
- До завтрака отдохнёшь, затем станешь сообщать мне обо всём, что будет происходить у Лаврополя, - приказал Варда центуриону. - Как бы варвары ни попытались взять его сегодня штурмом.
Центурион вышел из палатки, и Варда обратился к Иоанну:
- Что думаешь предпринять?