Толстая колода, превращённая в кресло для Витязини, раньше была яблоней, её срубленный ствол замокал в Русском море двадцать восемь суток. Именно столько времени длится лунный месяц и столько суток нужно, чтобы впитавшаяся в дерево морская соль могла сохранить в нём прежние запахи. И тогда в полнолуние мёртвое дерево словно оживало, начинало жить давней земной жизнью, вновь источало и благоухание весенней кипени розово-белых цветов, и осенний аромат сочных, сладких плодов. Эти запахи должны были напомнить деве-витязине о красоте и радостях мирной жизни, для которой она была рождена и от которой отказалась, всколыхнуть её семейное и материнское начала и в случае, если в её душе появятся робость или сожаление об избранном бранном пути, помочь ей отречься от судьбы витязини.
Тропка заканчивалась у терявшегося в траве священного родника, и Ольга, остановившись, оказалась в нескольких шагах от вещуньи.
- Доброго здравия, Витязиня, - произнесла она. - Не потревожила твой покой?
Вещунья не шелохнулась, её глаза продолжали оставаться открытыми, и, даже когда она ответила, Ольга не заметила движения её губ.
- Вновь судьба привела ко мне, великая княгиня? - прозвучал едва слышимый даже в полуночной тишине голос Вещуньи. - Знаю, что не добрая воля, а предчувствие уготованных тяжких испытаний заставило тебя обратиться за советом к Небу. Что пуще всего тревожит душу?
- Многое. Прежде всего то, что решила круто изменить прежнюю жизнь. Однако не уверена, что это будет к лучшему. Оттого грызут сердце сомнения, нет покоя на душе. Может, боги откроют, не совершаю ли я жесточайшую ошибку и не готовлю ли себе погибель, имея в мыслях совсем иное - счастье своего семейства и благо для Руси? Ведь зачастую добро и зло соседствуют столь тесно, что их сразу невозможно отличить друг от друга.
- Боги откликнутся на тревожный зов твоей души, - сказала Витязиня, по-прежнему оставаясь неподвижной. - Ибо ты не просто дева-воительница, а великая княгиня, в руках коей не только счастье и горе, но и жизни тысяч русичей, в том числе витязинь дружины. Стань рядом со священным родником и обрати лик к Небу. Думаю, боги не заставят себя долго ждать и явят свои видения-предсказания.
Место, где вещунья встречалась с людьми, было выбрано не случайно: здесь, посреди поляны у священного источника, сходились воедино и противоборствовали друг с другом ночные силы Неба, земли и леса. Холодно-равнодушной, отрешённой от забот и страстей живых людей силе луны, посланницы мира мёртвых, противостояла жизнеутверждающая мощь пробившегося из тёмных глубин подземного царства к свету священного источника. Его благодатное, живительное начало обретало наибольшую мощь именно в ночи полнолуния, когда луна в очередной раз желала явить своё всевластие над миром.
Лёгкое, радостно-пьянящее дыхание весны, зовущей к любви, тягучий, напоенный медово-яблочным ароматом воздух щедрой осени, навевающей мечты о покое и сытом благополучии, исходившие от возвращавшейся к былой жизни в ночи полнолуния яблоневой колоды, надёжно обволакивал и сжимал в объятиях дух вековых дубов, стеной обступивших поляну и простёрших над ней руки-ветви. Радостям мирной жизни, всепожирающему чувству любви, безмятежности души и телесной лености, которые навевала и сулила присутствием своего материнского начала старая яблоня, добрая подруга дев и женщин, приносящая им удачу в супружестве и защиту от хвороб, царь леса дуб, носитель мужского начала и покровитель воинов, противопоставлял любовь к родной земле и своему народу, звал самых крепких духом и полных отваги внуков Перуна на новые подвиги во славу Руси.
Встречаясь у священного родника и противостоя друг другу, ни одна из ночных сил Неба, земли, леса не могла одержать верха и была вынуждена мириться с присутствием других, как то происходило везде в мире, где добро было неразрывно связано со злом, жизнь шла рука об руку со смертью, а рядом со счастьем тёмной тенью кралась беда. Частью этого устоявшегося равновесия противоборствующих сил была и Витязиня, чьё ещё не расставшееся с миром живых тело и неудержимо рвущаяся в мир мёртвых душа уже давно принадлежали той или иной из соперничавших сил и не служили камнем преткновения между ними. Но стоило появиться подле источника на залитом лунным светом клочке поляны новому человеку, это равновесие тут же нарушалось, ибо настрой души, состояние мыслей, даже речь и поведение прибывшего делали его другом или врагом каждой из противостоящих сил. По тому, какая из них ослабевала, а какая усиливалась, Витязиня безошибочно определяла, что за человек перед ней.
Сейчас, разговаривая с великой княгиней, Витязиня слышала по-прежнему спокойное журчание ручейка у ног, тихий шелест дубовой листвы над головой, ничуть не уменьшился и аромат цветущей яблони, перебивавший все прочие запахи вокруг неё. Зато постепенно стало ослабевать тепло в подставленных свету луны ладонях, слабый ветерок, доселе приятно освежавший лицо и почти не ощущаемый кожей, начал знобить её. Это говорило вещунье, что Ольга оказалась родственной по духу жизнеутверждающим силам, что рвались с водой источника из тьмы к свету, своей признал её дуб, друг и покровитель воинов-русичей, по нраву она пришлась женскому началу яблони, переполненному жаждой любви, тягой к красоте и чистоте помыслов. Только силы мира мёртвых воспротивились присутствию на поляне великой княгини, лишь они сочли её недругом и вступили с ней в борьбу, ослабив своё воздействие в других местах поляны.
Однако всегда неприязнь Ольге, пренебрёгшей долгом жены и заглушившей в себе материнский зов, выказывала и бывшая яблоня, и только сегодня она впервые обнаружила в великой княгине женское начало. Значит, Ольга наконец-то решила стать матерью, как то неоднократно являлось Витязине в видениях, предсказывавших будущее великой княгини. Но будущий княжич обычно присутствовал в видениях рядом с человеком в длинном чёрном одеянии и с христианским крестом на груди, такой же крест несколько раз появлялся и на шее Ольги. В таких случаях вещунья недоумевала, отчего великую княгиню постоянно признают своей и дубы, покровители воинов-русичей, и духи водных струй, рвущихся из мира тьмы к блеску Перуновых молний? Может, на эту загадку боги ответят нынешней ночью, когда Ольга предстала перед ними с мыслью подарить Руси долгожданного княжича-наследника?
А вот и видения, которые должны открыть Ольге часть её будущего и заодно, возможно, прояснить кое-какие из тревоживших Витязиню вопросов.
Ольга, обнимающая великого князя Игоря в полном воинском одеянии. Стоящий рядом с матерью юный княжич, которого Игорь после прощания с женой поднимает на руки и нежно прижимает к груди... Уплывающие от киевской пристани вниз по Днепру сотни русских ладей и варяжских драккаров, полные воинов. Поднимающаяся вдали в степи пыль над плотными колоннами конных и пеших дружинников... Ольга и юный княжич, машущие руками вслед спешащему к ладье с великокняжеским жёлто-голубым стягом Игорю...
Глухая лесная дорога, стиснутая с обеих сторон болотами и перегороженная спереди и сзади завалами из деревьев. Густо лежат на дороге и в подступающей к ней болотной жиже трупы дружинников в славянских доспехах... Напротив группы воинов, судя по их богатым одеждам и гривнам на шеях, военачальников, стоит великий князь Игорь. Его кольчуга в нескольких местах пробита, лицо окровавлено, за спиной видны два дружинника с приставленными к бокам великого князя обнажёнными мечами... Один из военачальников что-то говорит Игорю, тот в ответ хохочет, и по команде военачальника к великому князю бросаются несколько воинов, хватают его за руки, волокут к группе молодых деревьев у дороги...
По садовой дорожке близ великокняжеского терема идут Ольга и почти взрослый княжич, в паре шагов за ними следует человек в длинном чёрном одеянии с большим крестом на груди. Ольга что-то объясняет княжичу, тот с пренебрежительной усмешкой внимает ей, а к их беседе внимательно прислушивается человек в чёрном... Ольга и княжич уже не разговаривают, а яростно спорят, и, когда великая княгиня принимается жестикулировать, вырез платья обнажает её грудь глубже обычного и на ней виден маленький христианский крестик. Взмахом руки княжич указывает человеку в чёрном, чтобы тот убрался от него с матерью, и тогда Ольга первая покидает сына. Княжич с неприязнью смотрит в спину направившимся к великокняжескому терему Ольге и её спутнику в чёрном...
Широкая долина, окаймлённая со всех сторон горами, на самых высоких вершинах блестят снежные шапки. Длинные, плотные ряды русских дружинников, впереди с группой воевод стоит повзрослевший княжич. Правее русичей замерли такие же плотные ряды пеших дружинников в одежде и снаряжении, отличных от русских, а по бокам общего пешего войска расположились отряды смуглых, раскосых всадников в лохматых шапках... В противоположном конце долины расположилось другое войско: видны ровные коробки пеших воинов с длинными прямоугольными щитами, изготовились к бою шеренги сплошь закованных в броню конников на громадных лошадях. И над пешими воинами, и над всадниками трепещут знамёна с вышитыми на них ликом Бога ромеев Иисуса и золотыми христианскими крестами... ещё миг - и оба войска двинутся друг на друга...
Видения исчезли, и теперь Витязине предстояло поделиться их толкованием со своей гостьей. Однако вещунья медлила, ибо сегодняшние видения имели отношение не только к будущему Ольги, но и её собственному. Боги ещё никогда не посылали ни единого видения-предсказания, которое целиком касалось бы судьбы человека, не обратившегося к Витязине с просьбой об этом. Но сегодня одним из видений Небо открыло ей судьбу великого князя Игоря, хотя стоявшая у священного родника его жена ни словом, ни намёком не обмолвилась о желании узнать её. Пока не обмолвилась, однако могла сделать это в следующую минуту или явиться с этой целью к Витязине уже в ближайшую ночь полнолуния. И Небо, являя благорасположение к великой русской княгине, само предсказало вещунье судьбу Игоря, потому что знало, что Ольге и ей не суждено больше встретиться. Боги предупреждали вещунью, что дни её сочтены, и желали, чтобы при последнем её разговоре с Ольгой она могла ответить на все возможные вопросы о предстоящих в жизни великой княгини событиях.
Витязиня сделает это, тем более что боги поведали о судьбе Ольги всё, что только можно. Её муж Игорь совершит большой поход по воде и суше, и это случится не раньше, чем подрастёт княжич. Однако самого великого князя ждёт на родной земле смерть, по-видимому, от рук древлян, поскольку именно древлянские доспехи и их покрой одежды были на военачальниках, пленивших великого киевского князя на лесной дороге. Ольге же предстоит отречься от веры предков и впустить в душу Бога ромеев Христа. С помощью человека в чёрном она будет стремиться, чтобы чужую веру принял и княжич, однако тот не станет вероотступником. Наоборот, он обнажит меч против Византии, откуда ползёт тихой сапой на Русь иноверие, и его союзниками будут болгары и угры, которых Витязиня, побывавшая на Балканах и Дунае с князьями Аскольдом и Диром, узнала по оружию и снаряжению среди смешанного войска, противостоящего в долине ромеям. Может, Небо благосклонно к Ольге не как к великой княгине, которой предначертано предать веру предков, а как к матери, которой суждено даровать Руси отважного князя-воителя, готового, как князья Аскольд и Дир и как князь Олег, бросить смелый вызов объятой непомерной гордыней империи Христа?
- Великая княгиня, боги приоткрыли передо мной завесу твоего будущего, - сказала вещунья. - Что желала бы ты знать из него?
- Три дня назад я дерзнула совершить отчаянный поступок, который погубит меня либо... либо поднимет до высоты, коей не достигала прежде на Руси ни одна женщина. Что свершила я: роковую ошибку или единственно верный ход, могущий спасти меня в то время? Ежели это ошибка, позволят ли боги мне её исправить?
- Три дня назад ты приняла решение стать матерью, и Небо одобряет его. Твоему сыну уготовано великое будущее, и боги русичей будут благодарны тебе за князя-воителя, который приумножит славу предков.
- Ты сказала, что мне будут благодарны за сына боги русичей? Может, благодарить меня за него станет просто Небо? - осторожно спросила Ольга, но вещунья поняла тайный смысл её вопроса.
- Нет, великая княгиня, за княжича тебе будет благодарно не просто Небо, ибо на нём много небожителей, а именно боги русичей. Да, тебе суждено отречься от веры предков и стать рабой Христа, но твой сын не пойдёт по твоим стопам. Он останется верен старым русским богам, и за это они сейчас покровительствуют тебе, будущей вероотступнице.
- Ты поведала обо всём, что я хотела знать, - сказала Ольга. - Хотя нет... У моего сына будет отец, и мне небезразлично, что ждёт Игоря. Одной или с мужем мне предстоит воспитывать княжича?
Боги знали, что Ольга задаст этот вопрос, и послали Витязине видение о кончине Игоря. Небо не было столь благосклонно ещё ни к одной гостье священного родника, как к великой княгине! Почему? Ответ на это вещунья вряд ли получит, поэтому ей остаётся перед скорой смертью лишь взглянуть на ту, которую боги выделили из числа других русских дев и женщин, посещавших Витязиню.
Ольга заметила, как веки вещуньи стали медленно подниматься, и впилась взглядом в лицо Витязини, желая увидеть её глаза, которые получили редчайший дар по воле Неба заглядывать в будущее других людей. Но что это? Вместо живых человеческих глаз на Ольгу смотрели ещё две луны: такие же круглые, жёлтые, тусклые, безразлично-холодные, как и та, что висела над поляной. Выходит, права ходившая о Витязине молва, что она давно отжила своё и её душа уже на Небе, а на земле пребывает лишь тело, доживающее жизнь не рождённых вещуньей детей и получающее силы от луны, посланницы царства мёртвых? Так от имени кого из небожителей говорила с ней Витязиня?
- Отчего дрожишь, великая княгиня? - раздался слабый голос вещуньи. - Боишься меня? Напрасно. Что могу плохого сделать тебе я, ежели тебе покровительствуют боги? Поверь, что я, как и они, желаю тебе и будущему княжичу только добра. А теперь оставь меня...
Раскаты грома временами были такими, что казалось, великокняжеский терем рухнет. Молнии сверкали так ярко, что в комнатке башни-смотрильни становилось светло, будто в летний солнечный полдень. Ветер ревел и выл с таким неистовством, словно ему помогали в этом все дьявольские силы. Однако Григорий ни разу не повысил голос: что бы ни происходило вокруг, его повествование должно звучать спокойно, размеренно, проникновенно, ибо только тогда слушательница проникнется мыслью, что во всём мире нет и не может быть ничего важнее, чем рассказ о житии и мученической кончине христианского святого.
- Родители Магундата были персами, сам он служил воином в армии своего владыки и в 614 году участвовал в штурме и взятии Иерусалима. Город был разграблен и сожжён, храмы и монастыри осквернены и разрушены, персидская солдатня бесчинствовала и глумилась над жителями. Однако с Магундатом происходило нечто странное: едва увидев вблизи золотые купола церквей и оказавшись рядом с намоленными веками иконами, он почувствовал в груди беспричинный трепет, а его ум ощутил жгучую потребность понять, что такое Крест, коему поклоняются христиане. Когда же Магундат лицезрел крестное древо Христово, которое персы захватили в качестве добычи, в его душе свершился великий переворот, он постиг, что пребывал доселе в грехе и поклонялся ложным кумирам. Вскоре он крестился, принял имя Анастасий, что значит Воскресение, оставил службу в персидском войске и стал монахом в монастыре Святой Анастасии недалеко от Иерусалима... - рассказывал Григорий Ольге.
Он выбрал повествование о житии святого Анастасия Персиянина вовсе не потому, что испытывал к нему какие-то особые чувства. Просто Григорий хорошо знал не только то, что ему нужно от великой княгини, но и как этого добиться. Конечно, он мог бы изо дня в день рассказывать Ольге об императорах и членах их семей, о знатных вельможах и великих полководцах, отказавшихся от прежних ложных верований и пришедших к Христу. Он хорошо изучил Ольгу и убедился, что она на редкость умна и всё, что для неё было важно или интересно, понимала с первого раза и не нуждалась в повторениях и напоминаниях. Если её назойливо подталкивать к принятию определённого решения, в котором она ещё сомневалась, в Ольге возникали, как и у всякого привыкшего самостоятельно мыслить человека, желание противодействовать насильно навязываемому решению и чувство неприязни к тому, кто это делал.
Поэтому Григорий действовал по-другому: сегодня он рассказывал Ольге о том, как пришёл к Христу бывший язычник-император, завтра героем его повествования был рыбак или пастух, разуверившийся в идолах и уверовавший в Иисуса, послезавтра звучала притча о крестившихся купце-язычнике или распутной деве-жрице.
Григорий преследовал и другую цель - Ольга должна быть уверена, что вера в Христа может пускать ростки не только в её душе, но и в душах окружающих людей, будь то боярин, воевода или обычный простолюдин. Поэтому, став христианкой, она не окажется в одиночестве, а приобретёт немалое число братьев и сестёр по вере из всех слоёв населения, которые будут её надёжными союзниками в любых делах. Так было вчера и так будет сегодня и завтра, так было во множестве стран и так будет на Руси.
- ...Однажды в субботу перед Пасхой Анастасию было видение, как будто ангел протянул ему золотую чашу, до краёв наполненную сказочно вкусным вином. Анастасий догадался, что видение сулит ему тяжкие испытания и, возможно, гибель - ангел предлагал ему ту же чашу, которую Иисус испил накануне собственного распятия. Однако Анастасий был истинным сыном веры. Он возвратился на родину, погрязшую в язычестве, и стал проповедовать среди воинов, бывших своих сослуживцев, идеи Христа. Но нашёлся предатель, который выдал Анастасия, и тот был арестован. Сосланный на каторгу в каменоломни, он продолжал обращать в христианство товарищей по несчастью, за что после жесточайших пыток был удавлен. Вместе с ним приняли смерть и несколько десятков христиан, поверивших в Иисуса благодаря Анастасию. Спустя три века Папа Гонорий Первый велел перенести останки Анастасия в Рим, в церковь Акве Салвиэ, которую с тех пор стали называть храмом Святого Анастасия Персиянина. Ныне храм входит в состав траппистского монастыря Тре Фонтане, что расположен южнее Рима...