"И зачем она затащила нас сюда, прямо как на посмешище?" - подумала Лариса, все еще не придя в себя оттого, что сидела почти напротив Сталина, в кругу совершенно чуждых ей людей, которые даже не пытались с ней заговорить, будто ее и не было за этим столом. И она и Андрей сидели скованные, напряженные и молчаливые, чувствуя, как их то и дело "обстреливают" колючими взглядами участники вечеринки.- Как бы это поскорее и незаметнее ускользнуть отсюда?"
И тут Лариса заметила на себе чей-то упрямый, будто устремленный в самую ее душу, неподвижный и тяжелый взгляд. Она подняла глаза от тарелки и с ужасом увидела нацеленные на нее тигриные глаза Сталина. Он улыбнулся, довольный произведенным эффектом. Странно, но Лариса не могла отвести от него своих глаз, оцепенев от его страшного взгляда, будто загипнотизировавшего ее.
Сталин, продолжая улыбаться, взял с тарелки ломтик черного хлеба, скатал его в шарик и, коротко взмахнув правой рукой, озорно кинул его в Ларису. Она вздрогнула как от пронзившей ее пули: шарик попал ей в глубокий вырез ее нарядного бархатного платья, и она ощутила, как он скатился вниз и застрял между округлых грудей.
Лариса принудила себя улыбнуться и взглянула на Надежду Сергеевну. Та сидела недвижимо, с потемневшим лицом, горящими страшной обидой глазами и с немым укором смотрела на Сталина.
Это его взбесило. "Ишь ты, возревновала! - подумал он, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и наброситься на непокорную жену с кулаками,- А зачем привела сюда эту красотку? Еще сто раз пожалеешь, что привела! Не можешь вести себя в компании, как все нормальные люди. Все пьют, хмелеют, хохочут, сатанеют, а она, как белая ворона, видите ли, ненавидит и пьяных и спиртное! Как можно среди захмелевших на все смотреть трезвыми глазами? Идиотка".
- Эй ты, пей! - срываясь на крик, бросил ей в лицо Сталин.- Ты совсем забыла, что ты на празднике!
Надежда Сергеевна порывисто вскочила со стула. Впервые Лариса увидела, что такое истинно женская ярость.
- Я тебе не "эй"! - перекрывая все голоса, вскрикнула она, словно укушенная змеей, и в этом крике было все: и горькая обида за напрасно прожитые годы, и стремление ответить ему такой же раскаленной ненавистью, какая послышалась ей сейчас в его хамском окрике: "Эй ты, пей!"
Она с недоумением посмотрела на Ларису, которая, осторожно взяв ее за рукав, пыталась остановить.
- Я вас ненавижу! - вырывая руку, продолжала громко, истерично кричать Надежда Сергеевна.- Всех! Вы сидите сейчас за роскошным столом, а там, там…- Она вскинула дрожащую руку к темному окну.- Там люди пухнут с голоду! Едят собак и кошек! Может, и вам подать на стол собак и кошек? А что, экзотические деликатесы! Трупы возят на бричках и сваливают в общие могилы! Голод уже скосил миллионы!
Надежда Сергеевна, оборвав себя на полуслове, зарыдала и, ни на кого не глядя, бросилась прочь из комнаты. Какая-то женщина сразу же выбежала вслед за ней. Андрей схватил Ларису за руку, и они устремились к двери.
Надежду Сергеевну они нагнали уже в коридоре. Рядом с ней шла, поддерживая ее под локоть, незнакомая им женщина, чем-то похожая на Надежду Сергеевну, только ниже ростом и несколько полнее ее. Увидев их, Надежда Сергеевна, будто извиняясь, что причинила им неприятность и испортила праздничную вечеринку, улыбнулась и сказала, показывая на эту женщину:
- Это Полина Семеновна Жемчужина, тоже моя подруга. Очень верная.- Надежда Сергеевна говорила все это спокойно, будто всего несколько минут назад вовсе ничего необычного не произошло.- Она - жена Молотова. Знакомьтесь.
Они познакомились как-то наскоро и неловко, как это и бывает в подобных обстоятельствах, когда люди заняты совсем другими неприятными мыслями и не пытаются даже запомнить лица друг друга.
- Когда-то мы жили в одной квартире, вот и дружим уже много лет. А знаете,- своим обычным спокойным тоном продолжала Надежда Сергеевна,- ведь "Полина" на многих языках, даже на еврейском, означает "жемчужина". Представляете, как это прелестно? А главное, что имя это словно бы специально придумано для нее. Она чудесный человек! И как они хорошо живут с Вячеславом Михайловичем!
"Ну не чудачка, сама любит, а завидует всем, у кого в доме любовь и дружба",- подумала Лариса, страшась за Надежду Сергеевну: ведь после такой ее выходки ей может грозить страшная кара!
- Не завидуй, а то сглазишь! - стараясь быть веселой, чтобы успокоить Надежду Сергеевну, сказала Полина Семеновна.- И разве ты еще не поняла, Надюша, что в жизни нет идеальных браков?
- Должны быть! Обязательно должны быть! - упрямо сказала Надежда Сергеевна.- Иначе зачем они нужны, эти браки!
- Ты романтик,- сказала Полина Семеновна,- Впрочем, я всегда завидую романтикам. Хотя им труднее жить на свете. Однако, душечка, уже поздно, пора спать. А тебе - привести в порядок свои нервы. Не волнуйся, он прибежит, будет на коленях ползать! Мы проводим вас до выхода и вернемся,- обратилась она к Андрею и Ларисе.
У Спасской башни они ненадолго остановились. Небо было черное, ледяное, на нем не светилось ни единой звездочки. Свирепый ветер неистово хлестал по голым деревьям.
Надежда Сергеевна протянула руку Андрею, а Ларису крепко обняла и горячо расцеловала.
- Спасибо тебе, Лариса.- Впервые она назвала ее по имени и на "ты",- И не терзай себя, ты ни в чем не виновата. Мне было так хорошо с тобой. С вами,- поправилась она.- Если бы не вы, я, наверное, не была бы такой смелой. Честное слово, Ларочка, я тебя никогда не забуду. Даже на том свете!
- Ну зачем же на том? - Слова ее обожгли душу Ларисе.- Мы еще много раз встретим праздники на этом!
Надежда Сергеевна улыбнулась жалко и растерянно…
У самого входа в квартиру Полина Семеновна распрощалась с подругой:
- Надюша, милая, не переживай.- Она поцеловала ее в щеку.- Все перемелется, вот увидишь. Он же любит тебя, только своей любовью. Она же такая разная, эта проклятущая любовь!
Надежда Сергеевна ничего не ответила. Она поднялась в свою комнату, которую так любила, тяжело опустилась на стул. Было такое состояние, будто она мучительно долго тянула за собой непосильный для нее груз - и вот вконец выдохлась… Больше тянуть не было сил. Не было сил даже встать сейчас с этого стула.
Александровский сад, что простирался за окном, был сейчас мертвым, беспросветно темным, и ей подумалось, что в это ее окно никогда уже не проникнет даже слабый и робкий солнечный луч. Все померкло, все стало чужим, безрадостным, ненужным и до отвращения противным.
Она на цыпочках прошла в детскую. Дети давно спали, мирно посапывая носами. Что ждет их в этой жизни? Может, счастье, а может, и их подстережет беда, как подстерегла ее, тес несчастную мать. Если бы они сейчас проснулись и протянули к ней свои трепещущие ручонки, все было бы, наверное, совсем по-другому…
Но дети спали крепко, муж, видимо, продолжал кутить, начисто позабыв о том, что на свете еще существует его когда-то любимая им Татька. Существует ли?
Надежда Сергеевна снова вернулась в свою комнату и, открыв ключиком ящик стола, судорожно вынула из него маленький пистолет. Это был "вальтер", подаренный ей братом Павлушей, он привез его из Берлина.
Она, боясь передумать, быстро легла на коврик возле своей кровати и приставила пистолет к виску. "Так что же все-таки лучше - жизнь или смерть?" - мелькнуло в ее сознании, но она не успела ответить: негромкий выстрел, который никто не услышал, сам решил за нее этот так долго мучивший ее вопрос…
…Сталин стоял у раскрытого гроба и не мог заставить себя поверить, что его Надежда, его сумасшедшая Татька ушла от него навсегда. Она чудилась ему живой, просто спящей. Сейчас молния расколет небо на огненные куски, прогремит гром, исчезнет это страшное видение и она, его Татька, бросится ему на шею. И он обнимет ее, чтобы уже никогда и ни за что не выпускать из своих стальных объятий, а вместо привычных слов любви и ласки скажет ей:
- Ты хотела предать меня? Ты - предательница.
И она захохочет от радости, потому что эти слова воспримет как слова любви и прощения.
Нет, этого не произойдет. Теперь он остался один во всем этом безумном мире. Он будет один везде - и в своей кремлевской квартире, и на даче, и в кремлевском кабинете, и в президиумах съездов, и на трибуне Мавзолея. Дети не в счет, они вырастут, у них будет своя жизнь, и они, пожалуй, тоже предадут его, как предала его та, в которую он так верил…
Эта смерть перевернула в нем все. Теперь он будет другим. Если его и прежде называли жестоким и беспощадным, называли палачом и тираном, коварным властителем и диктатором, то отныне он и будет таким. Нет, они еще не знают, что такое истинная, а не выдуманная жестокость, что такое истинное, а не выдуманное коварство и что такое истинный, а не высосанный из пальца диктатор! Теперь они это узнают и почувствуют сполна! Теперь ему никто не помешает строить социализм, какой не построили и не смогут построить нигде в мире! Вот теперь-то он будет поистине беспощаден, потому что иначе невозможно повергнуть в прах старый мир и возвести новый!
Кажется, не существует на свете таких людей, которых ожесточает смерть родных им людей. Напротив, они становятся мягче, добрее, милосерднее к людям. Он, Сталин, не такой, как все. Смерть жены лишь ожесточила его, окончательно убедив в том, что весь мир держится на предательстве и измене.
Сталин закрыл глаза, и все, кто был на похоронах, подумали, что он скрывает слезы печали от окружающих его людей. А он просто не хотел видеть ни этого гроба, ни эту женщину, которая лежала в нем, ни этих людей, за внешней скорбью скрывающих свое злорадство, ни этих похорон.
Его обуревали грозные думы.
Сколько раз его предавали! Плели заговоры, сколачивали враждебные фракции, готовили на него покушения, замышляли уничтожить, вырвать из его рук власть. Вставали поперек пути, пытаясь помешать ему идти так, как он хотел, и туда, куда он стремился. Сколько раз пытались заткнуть ему рот! Изощрялись, чтобы извратить его мудрые указания! И сейчас все, что плохо в стране, пытаются свалить на него одного, высмеять его смелые предначертания, напакостить и навредить, чтобы скомпрометировать его великие планы.
Сколько раз его предавали! Предавали враги, предавали друзья. Теперь вот предала и его собственная жена. В такой момент, когда враги еще не сломлены, планы не осуществлены, когда против него восстал целый мир, когда ему особенно нужны и опора, и забота, и женская ласка, и те особые слова, которые способны вдохновить на борьбу. В такой момент!
Мир стоит на предательстве - эта навязчивая мысль не давала ему покоя. Но если это так, то люди в конце концов взорвут самих себя вместе с планетой, на которой им суждено было жить…
Пусть никто не думает и не надеется на то, что смерть жены подорвет его силы, сделает беспомощным и жалким, обезоружит его духовно и парализует способность повелевать и вести за собой великий народ. Пусть и не надеются!
Он доведет начатое дело до конца. Отныне не будет в его сердце ни жалости, ни милости к падшим и заблудшим, а тем более к врагам. Он сметет их с пути, как ненужный мусор, как препятствие на пути к высшей цели, превратит их в пыль, которую развеет жестокий и праведный ветер истории!
Он приведет страну к коммунизму, как бы ни издевались над ним враги и скрытые недруги. Пусть изрыгают проклятья, сочиняют на своих кухнях и в подворотнях омерзительные анекдоты, пусть, забравшись в подвалы, строчат о нем гнусные статейки,- он не дрогнет. Путь тернист, дорога длинна, и справа и слева от нее бездонные пропасти. Горе тем, кто станет поперек пути, горе тем, кто изменит или даже будет заподозрен в измене, горе и тем, кто станет сомневаться и пытаться поколебать народ, спаянный единой волей. Он приведет народ к заветной цели, и тогда имя его навечно останется на скрижалях истории, как имя Великого Победителя, и мир будет славить его - непревзойденного вождя всех времен и народов. Известно всем, что победителей не судят!
Сталин открыл глаза. Возле него уже не было ни постамента с гробом, в котором лежала и спала теперь уже вечным сном его Татька, его любимая предательница, не было тех, кто пришел проводить ее в последний путь. Лишь стаи воронья носились над ним с неистовым карканьем, разметанные сильным ветром, превратившимся в метель.
И он вдруг с ужасом и радостью почувствовал, что и сам превращается из живого человека с бьющимся сердцем и мыслящим мозгом в незыблемый, высеченный из гранита, величественный, сработанный на века монумент…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
- Народ не захочет.
Семи[нарист]: - Устранить народ.
Ф. Достоевский. Из черновых записей к "Бесам"
Глава первая
Уже на следующий день после памятной вечеринки на квартире Ворошилова в "Правде" появилось сообщение о смерти Надежды Сергеевны Аллилуевой. Оно было до удивления кратким:
"В ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии тов. Надежда Сергеевна Аллилуева. ЦК ВКП(б)".
А ниже - некролог, подписанный Екатериной Ворошиловой, Полиной Жемчужиной, Зинаидой Орджоникидзе, Дорой Хазан, Марией Каганович, Татьяной Постышевой, Анной Микоян. Вслед за ними поставили подписи Ворошилов, Молотов, Орджоникидзе и другие лица из самого близкого окружения Сталина - всего одиннадцать человек.
Некролог ничем не отличался от того стереотипа, который во времена правления Сталина стал традиционным. Казалось, каждый некролог пишет один и тот же человек, применяя в качестве "строительного материала" одни и те же слова, одни и те же эпитеты, одни и те же фразы, лишь варьируя их в зависимости от того, какой шесток занимал в партийной или государственной иерархии усопший. И хотя Надежда Сергеевна при жизни не занимала никакой должности, а была лишь женой человека, который находился на самом верху партийной и государственной власти, в некрологе тем не менее говорилось о том, что она на революционном посту "самоотверженно служила делу партии". Вряд ли какой мудрец смог бы расшифровать, что представляет собой этот "революционный пост".
- Боже, какой безликий некролог! - Лариса читала его сквозь слезы, она все еще не могла поверить в самую страшную из всех возможных истин: уже нет и не будет на этом свете Надежды Сергеевны, от нее на этой земле остались только могила на кладбище да этот стандартный бездушный некролог.- Надо же так изуверски написать, чтобы ничего, ровным счетом ничего не сказать о человеке! "Преданная партии и революции большевичка", "преданный член партии", "преданнейшая большевичка"… Неужели только в этом, в некой безликой преданности, и состоит призвание человека, смысл и цель его жизни? И в чем суть этой абстрактной преданности, неужели лишь в том, что так называемый преданный партии человек клянется со всех трибун в верности, делает только то, что прикажет партия устами своего Цезаря? Так он, этот "преданный", часто и думает иначе, и поступает совсем не так, как велит партия. Только в его думы, в его мозг никто, даже Цезарь, проникнуть не может, а что касается поступков, то и самые омерзительные из них можно скрыть, если наловчиться.- Лариса вытерла слезы.- Единственная живая черточка в некрологе - "человек прекрасной души". Как это верно! Но сперва непременно - "преданная большевичка", а потом уже - "жена, близкий друг и верная помощница товарища Сталина". А что за косноязычие! "Она в последние годы упорно работала над собой, идя в рядах наиболее активных товарищей в Промакадемии". "Идя в рядах"… "Работала над собой"! Господи, да они же глумятся над русским языком! Люди они или манекены? Таким суконным текстом почтили память такого доброго, наивного, тонкого человека!
Андрей, слушая ее возмущенный комментарий, уже пожалел, что принес ей газету.
- Лариса, уймись, прошу тебя. Некролог как некролог. Это же не биографический роман. И тем более не поэма. И, в конце концов, неужели сейчас это самое главное?
- Ты прав. Главное - не стало человека. Светлого и чистого, мятущегося, умеющего сострадать. Таких людей система отвергает и отторгает от себя, они ей не нужны. Нужны лишь твердокаменные. А знаешь, какие слухи витают в академии?
- Я противник всяких слухов и сплетен. Я верю официальным сообщениям.
- Поверь, Андрюша, дыма без огня не бывает. Говорят, что она погибла от рук наемных убийц, потому что не поддерживала политику мужа. Другие утверждают, что покончила с собой. А есть версия, о которой даже подумать страшно.
- Какая еще версия?
- Боюсь, если скажу, ты со мной поступишь таким же образом.
- Заинтриговала, а теперь не хочешь сказать? Нет уж, говори!
- И скажу,- решилась Лариса.- Подозревают, что ее застрелил сам Сталин.
- Замолчи! Это уж слишком! Как ты смеешь повторять клевету наших классовых врагов! Не вздумай сказать еще кому-нибудь…
Лариса вскочила со стула, схватила шубку, принялась поспешно одеваться.
- Нет, подожди,- все так же зло попытался остановить ее Андрей.- Надо уметь слушать правду! И не забывай, что произошло на той вечеринке! Думаешь, Сталин простит тебе? Он наверняка связывает ее смерть с тобой!
Лариса остановилась в дверях и изумленно посмотрела на Андрея, словно увидела перед собой какого-то нового, неведомого ей человека.
- Раньше я иногда думала, что ты просто трус,- удивительно спокойно, почти обреченно произнесла она,- И даже старалась тебя оправдать, что ты не виноват в своей трусости. Виноват тот мир, в котором мы обречены жить. А ты, кажется, трус от рождения. Ты же не человек, а живой лозунг. А я любила человека…
И Лариса захлопнула за собой дверь.
Та убийственная оценка, которую она только что выпалила Андрею, окатила его ледяной обидой. Неужели это та самая женщина, которая до этой минуты, хотя и часто спорила с ним, отстаивая свое мнение, все же несла в себе столько нежности и ласки к нему, что он забывал об этих спорах и конфликтах, не теряя надежды, что в конце концов ему удастся так повлиять на нее, что она станет мыслить так же, как мыслит и он? Сама атмосфера в стране, массовый оптимизм, уверенность людей в счастливом завтра не могут не сказаться на ней точно так же, как уже сказались едва ли не на всем народе. И вдруг этот ее страшный выпад против него, перечеркивающий все, что сопутствует любви, да и саму любовь. Возможно, это лишь мимолетная вспышка, взрыв эмоций, которому не стоит придавать слишком уж большое значение?
И все же обида была такой сильной, что он словно окаменел и впервые не стал ее останавливать и упрашивать вернуться, как делал это прежде. Куда она умчалась? Что у нее на уме? Решила совсем уйти от него? Неужели она на это способна? А вдруг поступит так, как поступила эта взбалмошная Аллилуева? Он подумал о том, что, кажется, и сам поверил слуху о ее самоубийстве. Какую, однако, гипнотическую силу имеют эти проклятые слухи!