Отец Эвмела был известнейшим в Афинах кулачным бойцом, не раз побеждавшим на Олимпийских играх. Своих сыновей он также обучил искусству кулачного боя.
Эвмел, как и Фемистокл, в молодости участвовал в Истмийских состязаниях. Но если Фемистоклу удалось в борьбе завоевать победный венок, то Эвмел проиграл кулачный поединок более ловкому сопернику. Но дружба с той поры только окрепла.
Эвмел нисколько не удивился, когда увидел Фемистокла у дверей своего дома посреди ночи. Он уже привык ко всяким неожиданностям с его стороны.
- Мне нужен ты и твой брат.
- Когда?
- Немедленно! Знаешь, где живёт Геликаон, сын Филоктета?
Эвмел молча кивнул.
- Встречаемся возле его дома через час.
- Кинжалы брать? - поинтересовался Эвмел.
- Обойдёмся без кровопролития.
Фемистокл и Сикинн, держа горящий факел, направились по тёмной узкой улице к центру Афин.
Эвмел послал раба за своим братом, который жил неподалёку на этой же улице, и живо собрался сам, облачившись в тёмный плащ, короткие сапоги и шляпу с широкими полями.
Жена Эвмела, знавшая буйный нрав мужа, даже не спросила, куда он уходит на ночь глядя, ибо знала: ответа на этот вопрос не получит, а вот зуботычину может получить запросто.
Эвмел и его брат Динарх довольно быстро добрались по спящему ночному городу до квартала, где жили аристократы. Квартал этот утопал в садах, раскинувшись между холмом Ареопага и холмом Муз. Дом богача Геликаона стоял на пологом склоне холма Муз в окружении стройных кипарисов. Здесь не было улиц и переулков, а дома из-за неровностей почвы стояли как попало.
Фемистокл ожидал братьев в обществе Сикинна, уже потушившего факел, и ещё одного человека, которого Эвмел и Динарх видели впервые.
- Это один из должников Геликаона, - пояснил Фемистокл, отвечая на немой вопрос. - Его зовут Леонтиск. Он наш друг, поскольку тоже ненавидит эвпатридов. Леонтиск поможет нам проникнуть в дом к Геликаону.
Задумка Фемистокла была очень проста. Он сыграл на жадности Геликаона, который, узнав от раба-привратника, что один из должников наконец-то принёс долг, приказал немедленно впустить его.
Леонтиск вошёл в дом, вместе с ним проникли Фемистокл и его друзья. Раба-привратника они связали, а сторожевого пса Динарх ловко задушил ременной петлёй.
Прежде чем незваные гости добрались до хозяина дома, им пришлось одолеть в нелёгкой борьбе ещё двух рабов, вооружённых кинжалами.
Только после этого Фемистокл оказался лицом к лицу с Геликаоном, который хоть и выглядел бледным и растерянным, но держался с подчёркнутым достоинством.
- Что это значит, Фемистокл? - гневно начал он. - Что ты себе позволяешь? Берегись! Ты и твои подручные ещё поплатитесь за свою дерзость!
- Гляди, Геликаон, как бы ты сам не поплатился головой за государственную измену, - пригрозил Фемистокл. - Мне стало известно, что ты хранишь у себя золото и письмо от Писистратидов, которые верно служат персидскому царю. Отдай всё это мне, и я сохраню твою измену в тайне. Могу поклясться чем угодно.
При последних словах Фемистокла стоявшие у него за спиной Эвмел и Динарх переглянулись с молчаливой усмешкой.
- А, так ты пришёл, чтобы ограбить меня! - с негодованием произнёс Геликаон. - Придумал глупейшее обвинение, дабы заставить меня откупиться от тебя. Но у тебя ничего не выйдет, мошенник! Утром о твоей гнусной проделке будет известно в Ареопаге.
- Примерно это я и ожидал от тебя услышать, - спокойно проговорил Фемистокл. - Извини, но нам придётся связать тебя и обыскать спальню твоей супруги.
Фемистокл кивнул братьям и те живо скрутили верёвкой Геликаону руки за спиной.
Вместе со связанным хозяином дома Фемистокл и его помощники бесцеремонно прошли в гинекей. С ними не было Леонтиска, которого оставили у входной двери стеречь связанного раба-привратника.
Повинуясь приказу, Эвмел и Динарх заперли в одной из комнатушек троих рабынь, живших в гинекее рядом с супругой Геликаона.
Грубые братья подняли Хиону с постели столь бесцеремонно, что разорвали на ней химатион из тончайшей ткани. Когда женщина попыталась защищаться, то Динарх влепил ей сильную пощёчину, разбив в кровь губу.
В разорванном химатионе, с обнажённой грудью и окровавленными губами Хиона предстала перед Фемистоклом. Чтобы ещё больше унизить гордую аристократку, Динарх заставил Хиону опуститься на колени, держа её за волосы.
Когда Геликаон рванулся на помощь жене, то получил от Эвмела такой удар в челюсть, что на несколько мгновений лишился сознания.
- Твой муж, Хиона, ступил на скользкую дорожку, - с долей сожаления в голосе заговорил Фемистокл, глядя на коленопреклонённую аристократку. - Наше государство подобно глупому и слабому ребёнку, его обманывают и предают все, кому не лень. С ним заигрывают до поры до времени, а потом либо обирают до нитки, либо выставляют в неприглядном свете. Всё это печально и некрасиво! - Фемистокл грустно вздохнул. - Вот и твой муж, Хиона, решил переметнуться к Писистратидам, приняв от них персидское золото. Ты же не станешь отрицать этого?
Возле стены позади Фемистокла завозился пришедший в себя Геликаон, пытаясь встать на ноги.
- Фемистокл, мы встретимся с тобой в суде, - злобно зашипел он. - Я этого так не оставлю!
- Не с тобой я разговариваю, Геликаон, - не оборачиваясь, отозвался Фемистокл и вновь обратился к Хионе: - Скажи мне, где твой муж прячет персидское золото и письмо от Писистратидов.
- Ты - мерзавец, Фемистокл! - кривя от негодования свои красивые губы, промолвила Хиона без тени страха. - Ты всегда путался с такими вот ублюдками, - она презрительно кивнула на стоявшего рядом Динарха, - потому что приличные граждане не желают иметь с тобой ничего общего. Ты дружишь с негодяями и кончишь как последний негодяй: тебя или зарежут, или изгонят из Афин.
- Хиона, не толкай меня на крайности, - пригрозил Фемистокл. - Отступать мне некуда. Без персидского золота и без письма Писистратидов я отсюда не уйду!
- А мне плевать на тебя и на твои угрозы! - крикнула Хиона и немедленно плюнула в Фемистокла. Окрашенный кровью плевок повис на тёмном шерстяном плаще.
Динарх замахнулся на Хиону, но Фемистокл властным жестом остановил его.
- Свяжите ей руки, - приказал Фемистокл братьям. - И переройте тут все!
Вместе с Сикинном Фемистокл зашёл в спальню к дочерям Геликаона. Девушки не спали. Старшей было шестнадцать, младшей - четырнадцать. При виде Фемистокла и его слуги они забились в угол.
Младшая не сдерживала рыданий. Старшая настороженно глядела из-под растрёпанных вьющихся локонов, обнимая за плечи сестру. Эту красивую девушку Фемистокл довольно часто видел в ежегодных праздничных шествиях в честь Афины и Деметры, а также в девичьем хоре на празднованиях Великих Дионисий. Для этой цели жрецы и устроители праздников отбирали самых красивых девушек из знатных афинских родов.
Фемистокл знал старшую дочь Геликаона по имени.
- Не пугайся, Ифиноя. И успокой сестру, - спокойно сказал он. - Всё будет хорошо.
Про себя же он думал: "Да, если мы отыщем персидское золото и это злополучное письмо! Но если ни письма, ни золота нет и в помине, если Дамонид и стоящие за его спиной аристократы таким образом заманили меня в ловушку, то только бегство из Афин спасёт меня от суда и позора!"
Вернувшись в просторную опочивальню, Фемистокл застал там полный кавардак!
Эвмел и Динарх переворошили все стоявшие сундуки, разбросав повсюду наряды и покрывала Хионы, известной в Афинах модницы. Братья обшарили супружеское ложе, ниши в стене, где стояли стеклянные и глиняные флакончики с ароматными мазями и притираньями, заглянули в сосуд с водой, подняли с полу ковёр… Однако улик найдено не было.
- Разбирайте пол! - приказал Фемистокл.
Братья переглянулись.
- Без надёжных инструментов тут не обойтись, - словно оправдываясь, проговорил Эвмел, - да и времени на это уйдёт много.
- Через час-другой начнёт светать, - вставил Динарх. - Надо спешить! Прижжём им пятки огнём!
Динарх указал глазами на Геликаона и его жену.
Геликаон, сидевший на полу у стены, негромко выругался. Хиона презрительно бросила:
- Ищите, голодранцы! Золота вы не найдёте, зато отыщите на свою голову приговор суда, который отправит вас в вечное изгнание!
- Отдай её мне, Фемистокл! - рассвирепел Динарх. - Я познакомлю эту надменную гарпию со своим приапом! Он поубавит ей спеси.
- Бери! - решительно произнёс Фемистокл. И повернулся к Геликаону: - А ты, славный эвпатрид, смотри! Дай то, что я требую, и я избавлю тебя от этого зрелища.
Геликаон разразился ещё более громкими ругательствами, увидев, что Фемистокл не шутит.
Скорый на расправу Динарх сорвал с Хионы остатки химатиона, швырнул её на ложе, торопливо обнажился сам и взобрался на женщину сверху.
Хиона, лежавшая поперёк широкого ложа с разметавшимися длинными пепельно-золотистыми волосами, яростно говорила:
- Гляди! Гляди на меня, Фемистокл! Когда-нибудь и твою жену обесчестят таким же образом. Ты думаешь, боги оставят тебя безнаказанным? Не надейся!
С шумными вздохами и блаженными стонами Динарх насиловал Хиону, которая стойко переносила свой позор, поворачивая голову так, чтобы видеть того, кому предназначались её гневные тирады. Она грозила Фемистоклу, но ни слова не сказала Динарху, который грубо обладал ею на глазах у мужа: гордая аристократка считала ниже своего достоинства угрожать такому ничтожеству!
Чтобы не видеть позора жены, Геликаон закрыл глаза.
Фемистокл, который привык видеть Хиону в роскошных длинных одеждах, с тщательно убранными волосами, теперь, глядя на её наготу и растрёпанные волосы, невольно любовался.
Хиона была прекрасно сложена. Её плечи, грудь, бедра были округлы, необычайно соблазнительны. Фемистокл невольно мужским глазом сравнивал Хиону со своей женой. И это сравнение было явно не в пользу Архиппы, хотя она была на шесть лет моложе.
Когда-то в пору молодости Фемистокл частенько заглядывался на Хиону и даже собирался к ней посвататься. Но отец девушки не дал Фемистоклу никаких надежд, обручив её с Геликаоном.
"Была бы ты моей женой, избежала бы этого позора, - мстительно думал Фемистокл, пропуская угрозы Хионы мимо ушей. - Это тебе плата за излишнюю гордыню, красавица! За презрение к таким, как я!"
Утолив свою похоть. Динарх оставил Хиону в покое и хотел было надеть на себя хитон.
Но Фемистокл остановил его:
- Не спеши, Динарх. Я хочу предложить тебе более утончённое наслаждение.
Фемистокл приказал Сикинну сходить за старшей дочерью Геликаона.
Динарх понимающе ухмыльнулся и швырнул хитон обратно на скамью.
Эвмел приблизился вплотную к Фемистоклу:
- Ты спятил! По афинским законам за изнасилование девственницы грозит смертная казнь. Одумайся!
- За измену государству тоже грозит смертная казнь, - непреклонным голосом произнёс Фемистокл. - Однако ж кое-кто не брезгует персидским золотом!
- Но золота-то нет! - сердито прошептал Эвмел.
- Мы найдём его, - упрямо сказал Фемистокл. - А нет - я всю вину возьму на себя!
Сикинн привёл Ифиною, уже раздетую догола. Он толкнул девушку к ложу, с которого Эвмел довольно бесцеремонно стащил её униженную, связанную мать.
- Не плачь, дочь! Не позволяй себе этого, - молвила Хиона Ифиное. - Ты должна вынести это испытание без слез. Тогда мы с твоим отцом будем гордиться тобою. Крепись, дочь моя!
Геликаон с рыданиями стал умолять не подвергать позору его дочь. Он предлагал деньги, лошадей, дорогие ткани.
- Мне нужно персидское золото и письмо Писистратидов, - стоял на своём Фемистокл. - А твоего добра мне не нужно, я ведь не грабитель.
Динарх между тем уложил Ифиною на ложе и взобрался на него, уже готовый к соитию. Ифиноя выглядела испуганной, но, слыша твёрдый голос матери, не плакала. Такая стойкость юной девушки поразила даже грубоватого Динарха. Он ласково погладил нагое покорное тело девушки своими непривычными к нежности руками.
Наконец нервы Геликаона не выдержали. Он стал кричать, что готов отдать Фемистоклу персидское золото, лишь бы не трогали его дочерей.
На Геликаона набросилась его бесстрашная жена:
- Ну что ты рыдаешь, как младенец! Ты хочешь дать возможность Фемистоклу смешать нас с грязью! Не найдя улик твоей измены и после всего случившегося здесь, он и его подручные неминуемо окажутся под судом Ареопага, приговор которого милостивым не бывает. Молчи! И терпи, как терпела я!
Но несчастный Геликаон слишком сильно любил свою дочь.
Он рассказал Фемистоклу, где находится золото. Тайник был расположен под потолком спальни в узком пространстве мелотажного перекрытия. Эвмел и Динарх принесли лестницу и достали из тайника туго набитый монетами кожаный мешочек, а также два пергаментных свитка.
Фемистокл прежде всего схватил свитки и развернул сначала один, потом другой. Это было послание Писистратидов к Геликаону и его ответное письмо.
В порыве бурной радости Фемистокл не удержался и крепко прижал к себе Хиону, которая едва сдерживала слезы от переполняющей её злости на слабоволие мужа. Потом велел Сикинну увести Ифиною обратно к её сестре.
Эвмел и Динарх развязали мешок и высыпали его содержимое на смятую постель.
Динарх изумлённо присвистнул, увидев россыпь персидских золотых монет. Такой груды золота он ещё не держал в руках!
Братья принялись считать найденные деньги.
- Не утруждайтесь, - сказал Геликаон. - Там пять талантов в переводе на аттические драхмы.
Но Фемистокл настоял, чтобы деньги были сосчитаны.
- Надо же знать судьям Ареопага, за какую сумму ты готов продать отечество, - насмешливо пояснил он Геликаону, сидевшему на полу со связанными руками и поникшей головой.
Пока братья считали деньги, Фемистокл ещё раз, уже вслух перечитал письмо Геликаона к Писистратидам. При этом он остроумно комментировал каждую фразу, подтрунивая над стилем и слогом Геликаона, словно тот был его ученик, который довольно посредственно справился с домашним сочинением на тему "Кому и за сколько я готов продать родину".
Эвмел и Динарх громко смеялись.
Напряжённая мрачная атмосфера, царившая в опочивальне всего полчаса назад, неожиданно завершилась неподдельным весельем незваных гостей.
Когда Фемистокл приблизился к Хионе, чтобы стереть кровь с её лица, то гордая аристократка отшатнулась с возгласом:
- Не прикасайся ко мне, чудовище! Боги ещё покарают тебя, злодей!
Но Фемистокл силой усадил Хиону на стул и, запрокинув голову назад, осторожно принялся вытирать её губы краем смоченного в воде покрывала.
При этом он добродушно ворчал:
- Ты странная женщина, Хиона. Твой муж только что уличён в измене, а чудовищем ты называешь меня. Геликаон тайно сговаривается с врагами Афин, но злодей, оказывается, я. Ты очень красива, Хиона, но вместе с тем невероятно глупа. Извини, конечно.
Хиона сердито высвободилась из рук Фемистокла и, поднявшись со стула, потребовала:
- Развяжи мне руки! Мне нужно успокоить дочерей. Считайте поскорее деньги и убирайтесь отсюда!
Но Фемистокл не торопился снимать путы с рук Хионы, сказав, что опасается: "Ведь ты такая грозная и непредсказуемая!"
- Скоро мы уйдём. Уж потерпи.
- Тогда набросьте на меня хоть какую-нибудь одежду, - устало попросила Хиона. И снова села.
Хиона сидела на стуле посреди спальни, опустив плечи, вперив отрешённый взгляд в пол и не обращая внимания на то, как осторожные руки Фемистокла сначала прибрали её растрёпанные длинные волосы, перевязав их длинной тесьмой, а потом обернули вокруг бёдер мягкое покрывало.
- Ты думаешь, Хиона, мне награда эти персидские деньги? - говорил при этом Фемистокл. - Вовсе нет! Лучшая награда для меня - это лицезреть твою дивную наготу!
Заметив на груди Хионы крошечную засохшую капельку крови, Фемистокл наклонился и слизнул её языком.
Хиона подняла недоумевающие глаза, словно старалась узреть некий скрытый подвох.
- Сначала ты унижаешь меня, потом целуешь, - негромко и беззлобно промолвила она. - Какой ты странный, Фемистокл!
Фемистокл взял Хиону за плечи, мягко заставив её подняться. Покрывало соскользнуло с бёдер на пол. Развязывая Хионе руки, Фемистокл длинными цветистыми фразами стал просить у неё прощения за себя и своих друзей. Он сравнивал её с Афродитой, которая может злиться и негодовать, но бесподобная прелесть совершенного тела не только смягчает резкость гневных фраз, но и служит наградой тем, кто имеет счастье видеть эту красоту.
Хиона невольно зарделась от таких изысканных комплиментов. И чтобы скрыть внезапное смущение, быстро подняла с полу покрывало и отвернулась, накинув его себе на плечи.
Фемистокл приблизился к Геликаону, развязал и ему руки.
- Что ты намерен делать? - с беспокойством спросил Геликаон, встав на ноги. - Донесёшь на меня архонтам?
- Можешь не беспокоиться, к архонтам мы не пойдём, - сказал Фемистокл. - Но на будущее запомни, что ты у меня в руках!
Фемистокл потряс перед носом Геликаона двумя пергаментными свитками.
Тот сокрушённо закивал головой.
- Сколько? - обернулся Фемистокл к Эвмелу, который ссыпал горстями пересчитанные дарики обратно в кожаный мешок.
- Пять талантов, - не поднимая головы, ответил Эвмел.
Динарх тем временем торопливо собирал с пола роскошные женские плащи и хитоны.
- Отнесу жене в подарок, - проговорил он, поймав взгляд Фемистокла. - У неё таких нарядов никогда не было.
- Стыдись, Динарх! - осуждающе произнёс Фемистокл. - Разве за этим мы сюда пришли?
Динарх слегка покраснел, недовольно швырнул собранные одежды обратно на пол и вышел из спальни.
За ним последовал Эвмел с мешком золота.
Сикинн застыл в дверях спальни с горящим светильником в руке.
Фемистокл вновь извинился перед Хионой за перенесённые по его вине унижения.
- Прежде чем уйти, я хочу сказать, кто донёс мне о персидском золоте и письме Писистратидов, - как бы между прочим промолвил он, переводя взор с Хионы на Геликаона и обратно. - Это сделал Дамонид, сын Харма.
Услышав имя Дамонида, Хиона резко повернулась к Фемистоклу. На её прекрасном лице, обрамлённом распущенными волосами, отразилась душевная мука. В глазах было недоверие.
- Я сказал правду, Хиона. - Фемистокл выдержал пристальный взгляд аристократки.