- Виноват, товарищ Сталин… - Начальник Генштаба хотел добавить еще, что разведке будет уделять больше внимания, но верховный заговорил раньше:
- Когда решите вопрос формирования танковых армий, я жду вас у себя вместе с начальником разведки. Послушаем, чем он объяснит ее промахи…
Всю ночь Сталин не спал. Сон никак не шел, и вызвано это было тем, что на Сталинградском направлении создалась опасная обстановка. Идут упорные бои, наши войска отступают.
"А у нас нет крупных стратегических резервов, чтобы укрепить Сталинградский фронт", - огорчился в душе Сталин. Он выкурил трубку, раз-другой прошелся по кабинету, потом нажал на кнопку звонка, и тотчас к нему вошел генерал Поскребышев.
- Соедините меня по ВЧ с командующим Дальневосточным фронтом генералом армии Апанасенко, - сказал Сталин.
Когда Поскребышев вышел, верховный прошел в комнату отдыха, налил себе стакан чаю и, сев в кресло, стал неторопливо пить. "Теперь я вообще не усну, - подумал он. - Оно и лучше, так как дел с утра невпроворот".
Вошел Поскребышев и с порога доложил:
- Генерал армии Апанасенко на проводе, товарищ Сталин!
Верховный снял трубку с аппарата.
- Доброе утро, Иосиф Родионович! - громко произнес он в телефонную трубку. - Какая у вас обстановка на границе с Японией? Спокойная?.. Отдельные нарушения я в счет не беру. Скажите, вы давно там были? Только вчера вернулись с границы? На японской стороне изменений нет?.. Вот что, Иосиф Родионович: мы решили взять у вас для резерва Ставки десять - двенадцать дивизий. Как вы на это смотрите?.. Да, у нас на Сталинградском фронте сложилась тяжелая ситуация, и нам крайне нужны новые войска. Что скажете? Можно безбоязненно брать войска?.. Меня радует ваш оптимизм, Иосиф Родионович. Как вы, уже привыкли к Дальневосточному климату? Там ведь не так жарко, как в Среднеазиатском военном округе, где вы недавно служили? Сколько вы там были, три года?.. Что, не понял? Ясно, вы хотите уйти на фронт. Мы подумаем о вашей просьбе. - Сталин передохнул. - Как получите директиву Генштаба, сразу же готовьте войска к отправке. Но делайте это скрытно от японских глаз. Ясно, да? Желаю вам всего хорошего! Да-да, о вашей просьбе я не забуду. Видимо, удовлетворим ваше желание, но немного позже. До свидания!..
Утром, прочитав сводку о боевых действиях на Сталинградском фронте, Сталин глубоко вздохнул. Гитлеровские войска наращивают удары, они все ближе подходят к городу. Удастся ли их остановить? Подумал: "Надо скорее брать войска с Дальневосточного фронта". Сняв трубку с "кремлевки", он позвонил Молотову:
- Вячеслав, ты мне нужен. Надо решить важный вопрос.
Молотов ответил, что сейчас подъедет. Тогда Сталин позвонил Берии:
- Лаврентий, срочно ко мне!
Оба прибыли незамедлительно.
Молотов заметил, что лицо у вождя осунулось, в глазах усталость. Усаживаясь за стол, он усмехнулся.
- Я вижу, ты, Иосиф, опять ночью не сомкнул глаз, - сказал он.
- Что-то на сон меня не тянуло, - тоже усмехнулся Сталин и заговорил о другом: - Нам необходимо обсудить вопрос, можно ли сейчас взять с Дальневосточного фронта десять - двенадцать дивизий для укрепления Сталинградского фронта. Вячеслав, как ведут себя японцы, не собираются ли они начать против нас боевые действия? - Молотова верховный ценил как дипломата, и его мнение для него было важным.
- Я более чем уверен, Иосиф, что японцы не начнут против нас войну: они завязли в Юго-Восточной Азии, - пояснил Вячеслав Михайлович.
Сталин перевел взгляд на Берию:
- Что скажешь, Лаврентий?
Берия заявил, что наши агенты в Европе и в самой Японии сообщают об отсутствии данных, подтверждающих то, что Япония собирается напасть на Советский Союз.
- Думаю, нужно снять часть войск с Дальнего Востока и направить их под Сталинград, как это было под Москвой, - добавил он.
- А как на это отреагировал генерал армии Апанасенко? Ты, Иосиф, говорил с ним по телефону? - поинтересовался Молотов.
Сталин разжал плотно стиснутые губы:
- Ночью я говорил с ним по ВЧ. Он доложил, что на границе с Японией все тихо-мирно, передвижения войск к нашей границе не наблюдается. Так что придется нам рискнуть. Кстати, он высказал желание убыть на фронт, я ответил ему, что, возможно, мы исполним его просьбу, но не теперь, а позже.
Сталин позвонил в Генштаб Василевскому и приказал снять 10–12 дивизий с Дальневосточного фронта.
- Надо скрытно переправить их не позже 11 июля, - предупредил он, - так что готовьте директиву командующему Дальневосточным фронтом генералу армии Апанасенко.
- Слушаюсь, товарищ Сталин, - ответил Василевский.
Документ он подготовил быстро, прочел его верховному по телефону, тот одобрил. В резерв Ставки уже через неделю пошли эшелоны с войсками.
Между тем бои под Сталинградом еще более ожесточились. Во второй половине июля крупные силы танков и мотопехоты противника глубоко вклинились в нашу оборону на правом фланге 62-й армии. Как свидетельствует генерал армии Штеменко, в то время работник Оперативного управления Генштаба, Ставка верховного главнокомандования тщательно рассмотрела обстановку на южном фланге советско-германского фронта. Сталинградское направление было признано особо опасным.
- Судя по всему, генерал Гордов действует не сжатым кулаком, а растопыренными пальцами, - заявил верховный, когда заслушали краткий доклад начальника Генштаба. - Я немедленно переговорю с ним. То ли он растерялся на новом посту, то ли ему не хватает умения руководить фронтом. - Сталин окинул цепким взглядом сидевших в его кабинете военачальников и добавил: - Товарища Гордова мы назначили недавно, возможно, он еще глубоко не вник в оперативную работу, надо ему помочь…
- Кажется, быть буре, - негромко проговорил Василевский, направляясь в свой кабинет вместе с генералом Штеменко.
- Наверное, Василию Николаевичу достанется на орехи, - посочувствовал Штеменко. - Прав верховный, слабо бьет фрицев Гордов.
- А как ему бить гитлеровцев, если их танки гуляют по нашим боевым позициям, а своих танков у Гордова с гулькин нос? - возразил Василевский.
Верховный пока не вызывал командующего фронтом на связь. "Видимо, он занят чем-то другим", - подумал Василевский. Но он ошибся. Поздно вечером Сталин связался по телеграфу с командованием Сталинградского фронта. Комфронт Гордов доложил ему, что из 150 немецких танков, участвовавших в недавнем бою, бойцами уничтожено 35, остальные повернули обратно. Но тишина над степью стояла недолго - враг снова бросил в бой танки.
"У меня нет никаких сомнений в том, что фашисты рвутся к Сталинграду, - читал Сталин телеграфную ленту. - Сейчас ведем бой на переправах у Цимлянской. Ударить бы по врагу с воздуха, но в небе господствуют "юнкерсы" и "мессершмиты".
"Тоже мне полководец! - выругался в душе верховный. - Надо уметь громить врага теми силами, коими располагаешь, а не надеяться на дядю". Он тут же телеграфировал командующему фронтом: "Главное теперь, товарищ Гордов, не переправы у Цимлянской, а правый фланг фронта. Противник выброской своих частей в район Цимлы отвлек ваше внимание на юг, и в это самое время он подводил потихоньку главные силы к правому флангу фронта. Эта военная хитрость противнику удалась благодаря отсутствию у вас надежной разведки. Это дело надо учесть, и нужно всемерно усилить правый фланг фронта".
Верховный потребовал сосредоточить на правом фланге девять десятых всей авиации. "На диверсии и фокусы противника в районе Цимлы не обращать внимания и всю силу удара перенести, повторяю, на правый фланг фронта", - приказал он и сообщил о силах и средствах, которые Ставка направляет в распоряжение фронта, об утверждении плана формирования 1-й и 4-й танковых армий.
"Имейте в виду, - предупредил Сталин генерала Гордова, - если противник прорвет правый фланг и подойдет к Дону в районе Гумрака или севернее, то он отрежет ваши железнодорожные сообщения с севером. Поэтому правый фланг вашего фронта считаю теперь решающим".
Однако этим Сталин не ограничился. Он поставил фронту еще одну важную задачу, которая позже сыграла немаловажную роль в битве под Сталинградом. "Требую, чтобы оборонительный рубеж западнее Дона от Клетской через Рожковскую до Нижней Калиновки был сохранен в ваших руках беспрекословно, - телеграфировал Гордову Сталин. - Противника, вклинившегося в этот рубеж в районе действия гвардейской дивизии (имеется в виду 33-я гвардейская стрелковая дивизия. - А.З.) уничтожить во что бы то ни стало. У вас есть для этого силы, и вы должны это сделать. Категорически воспрещаю отход от указанного оборонительного рубежа…"
Верховный все же не был уверен, что генерал Гордов в точности выполнит его указания, и потому тревога за опасную ситуацию, сложившуюся на Сталинградском фронте, не покинула его. "Надо послать к Гордову Жукова, - подумал он. - Пусть разберется в обстановке на месте, а то как бы не случилась трагедия подобно харьковской". Поражение наших войск под Харьковом все еще острой занозой сидело в сердце вождя. Он был зол на маршала Тимошенко, который, готовя войска к наступлению, не все взвесил, не все рассчитал и поплатился за это. В душе он корил себя за то, что не послушал генерала Василевского, смело заявившего ему: "Надо прекратить наступление войск Юго-Западного фронта, повернуть основные силы Барвенковской группировки против краматорской группы противника, иначе маршал Тимошенко потерпит поражение!"
"Мне бы поддержать Василевского, а я поверил заверениям командования фронта, - упрекнул себя в душе верховный. - И маршал Тимошенко, и член Военного совета Никита Хрущев убеждали меня в успехе: мол, нет оснований прекращать операцию. А на деле поражение!" Он снял трубку "кремлевки" и позвонил начальнику Генштаба. Ответил ему дежурный.
- Где товарищ Василевский? - резко спросил Сталин.
- Тут, рядом, работает над оперативной картой.
- Пошлите его ко мне, - распорядился вождь.
Потом он позвонил в штаб Западного фронта генералу армии Жукову. Того на месте не оказалось.
- Комфронт уехал в войска, - ответил дежурный. - Прикажете вызвать его к проводу ВЧ?
- Не надо, позже я сам ему позвоню.
- Разрешите, товарищ Сталин? - В дверях стоял генерал Василевский.
- Заходите, вы мне очень нужны, - грустно, с едва заметной хрипотой в голосе сказал верховный. - Напомните мне, пожалуйста, имена немецких генералов, чьи войска нанесли поражение Юго-Западному фронту под Харьковом. Эта трагедия до сих пор бередит мне душу.
Василевский происшедшее знал в деталях. На рассвете 17 мая 1-я танковая армия генерала фон Клейста атаковала южный фланг Барвенковского выступа, опрокинула нашу оборону и продвинулась вперед на 13–15 километров. А с севера войска Юго-Западного фронта потеснила армия генерала Паулюса.
- По сути, товарищ Сталин, его войска и завершили окружение наших двух армий - 6-й и 57-й, - подытожил начальник Генштаба.
- Генерал Паулюс… - раздумчиво произнес Сталин. - Теперь этот гитлеровский выкормыш рвется к Сталинграду. Его войска уже подошли к Дону…
- Кстати, - вновь заговорил Василевский, - по данным нашей разведки, именно Паулюс разработал и представил фельдмаршалу фон Боку план этой операции под кодовым названием "Фридрих", который и предусматривал ликвидацию Барвенковского выступа. Жаль, что маршал Тимошенко все это недооценил.
Сталин чему-то усмехнулся, поднял глаза на Василевского.
- Паулюса зовут Фридрихом, не так ли?
- Так точно! - подтвердил Александр Михайлович. - Операцию он и назвал своим именем. - Сделав паузу, начальник Генштаба добавил: - Генерал Паулюс умен, товарищ Сталин, и талантлив как военачальник, и нам не следует этим пренебрегать.
Верховный резко сдвинул брови:
- Потому-то я и вызвал вас. - Он придвинул к себе стул и сел. - Сейчас меня волнует генерал Гордов: что-то Сталинградский фронт в его руках пасует. - Он посмотрел на начальника Генштаба исподлобья. - Немцы продолжают нажим на 62-ю армию, они близки к тому, чтобы сломать всю нашу оборону и захватить Сталинград. Я переговорил с Гордовым, отдал ему некоторые распоряжения, но и после этого ситуация на его фронте не улучшилась. Как бы враг не устроил нам второй Харьков. Я хочу послать туда Жукова.
- Не лучше ли мне съездить? - предложил начальник Генштаба. - Василия Николаевича Гордова я знаю давно, знаю и войска, которые находятся под его началом. А у Жукова на Западном фронте сейчас своих дел прибавилось. Опасность для Москвы, как вы знаете, совсем еще не снята.
"Он прав! - мелькнуло в голове верховного. - Жукова под Сталинград пошлю позже".
- Согласен с вашим предложением, - повеселел Сталин. Он поднялся из-за стола, подошел к карте. - Давайте уточним, что вам в первую очередь надлежит там сделать…
Улетел на своем "Дугласе" Василевский на рассвете, а прибыл под Сталинград часа через два. На машине он отправился в деревню Камыши, на левый берег Дона, где находился штаб Сталинградского фронта. Добрался туда быстро. День выдался тихий, безветренный, вовсю пекло солнце. Его встретил генерал Гордов и отдал рапорт.
- Доброе утро, Василий Николаевич! - Василевский тепло пожал ему руку. - Тяжко вам тут, да?
- Мы все запарились, фашист напирает, и днем и ночью идут бои, - засуетился Гордов. Его худощавое лицо было в пыли, даже на бровях и ресницах лежал сероватый налет. - Я только что вернулся с боевой позиции. Как раз "юнкерсы" бомбили передовую. Рядом рванула бомба, и всех, кто шел со мной, накрыло землей. Собрался переодеться, но дежурный по штабу доложил, что едет представитель Ставки. Так что прошу извинить за мой неприглядный вид.
- Ничего-ничего, дружище, мы с вами не на балу, а на фронте, - улыбнулся Александр Михайлову. - Как там, на передовой? Пришлось войскам снова отступить? - Он смотрел на генерала пристально, и в его взгляде Гордов прочел упрек.
- Пришлось… - В груди у Гордова потяжелело. - Товарищ Сталин вызвал меня на связь и крепко отчитал, потребовал немедленно поправить положение на фронте.
- А ты, Василий Николаевич, поправил? - Василевский сидел за столом напротив Гордова и увидел, как его лицо вмиг покрылось белыми пятнами, а искорки в глазах погасли.
- Не смог, товарищ генерал-полковник, - выдохнул он.
- Плохо! - резко произнес Василевский, поднявшись с места. - Ты кто, Гордов? - сурово спросил он и сам же ответил: - Ты командующий фронтом, у тебя в подчинении не батальон бойцов и даже не полк, а несколько армий! Ты должен руководить в сражении ими так, чтобы они нещадно били врага, а не пятились назад, как крабы в море. Пока же не ты громишь немца, а он тебя.
Эти слова задели Гордова, укололи так, что дыхание захватило. Он вскочил из-за стола, подошел к окну и стал глядеть в поле, о чем-то размышляя. Кажется, его вспышка угасла, он вернулся к столу и сел, крякнув.
Василевский молча наблюдал за ним.
- Да, вы правы, товарищ начальник Генштаба, - глухо заговорил Гордов. - Мы потеряли часть наших боевых позиций, и мне больно до слез. Но свою честь мы не потеряли, будем сражаться до последнего дыхания, и врагу Сталинграда не взять!..
- У нас очень мало времени на раздумья, - прервал Гордова Василевский. - Приказ верховного - задержать продвижение гитлеровцев, поэтому нужно действовать. - Он придвинул к себе оперативную карту. - Что мы имеем? - Он вскинул глаза на комфронта. - Противник стремится окружить 62-ю армию, захватить переправы через Дон в районе Калача. Как сорвать его замысел?
- Нанести по нему контрудар! - воскликнул Гордов.
- Правильно мыслишь, Василий Николаевич! - улыбнулся начальник Генштаба.
- Да, но какими силами? - напряженно спросил Гордов. - У меня таких сил нет. Верховный отругал меня, потребовал отбросить врага с занятых позиций, но не дал мне из резерва ни одного танка, не говоря уже о стрелковых частях.
Василевский невозмутимо выслушал его, чуть склонившись над картой.
- Не паникуй, - осадил он Гордова. - У нас есть выход - ударить по врагу силами 1-й и 4-й танковых армий.
- Они же не завершили свое формирование! - возразил Гордов.
- Не беда, - усмехнулся начальник Генштаба. - Используем наличные силы этих двух армий, иначе мы потеряем переправы и немцы зайдут в тыл 62-й и 64-й армиям. Что, станешь возражать, комфронт?
У Гордова краской полыхнуло лицо.
- Никак нет, ваша идея легла мне на душу…
- Тогда не будем терять время. - Василевский свернул свою рабочую карту…
После того как начальник Генштаба организовал контрудары по противнику танками генералов Москаленко и Крюченкина, он, бодрый, вернулся в Москву и прямо с аэродрома прибыл в Ставку, чтобы проинформировать верховного о проведенной операции.
Опасность прорыва врага к Волге, объяснил он, вынудила его принять неординарное решение - бросить в бой танки еще не сформировавшихся 1-й и 4-й танковых армий.
- Правда, генерал Гордов поначалу возражал, но я убедил его в необходимости этого, ибо других сил не было, а тут дорог каждый час, и, если немцы форсирует Дон и закрепятся на новом рубеже, потом их столкнуть обратно будет нелегко…
Выслушав начальника Генштаба, Сталин, попыхивая трубкой, в раздумье заметил:
- Генералу Гордову не хватает решительности. Кстати, с генералом Колпакчи встречались?
- Слабак он как командарм, товарищ Стадия, - высказал Василевский свое мнение. - Не в меру вспыльчивый. Нужно терпеливо учить комдивов, а он их понукает. Я серьезно поговорил с ним. Полагаю, что выводы для себя он сделает.
- Заменить бы его более опытным генералом, - обронил Сталин. (Вскоре 62-ю армию Колпакчи принял генерал А. И. Лопатин. -А.З.)
Из Ставки Василевский возвратился в Генштаб повеселевшим. Хотел было позвонить жене, сказать, что из поездки на фронт вернулся, будет дома вечером, если "ничего такого не случится".
И надо же, "такое" случилось. Контрудар, который по его инициативе был нанесен по немцам силами 1-й и 4-й танковых армий, противник локализовал. Это произошло в ночь после отлета Василевского в Ставку. "Вот дьявол, куда же смотрел комфронт Гордов! - выругался в душе начальник Генштаба. - Нужно немедленно поставить в известность верховного". Он тотчас сел в машину и помчался в Кремль, даже предварительно туда не позвонив, что редко с ним происходило.
Запыхавшийся, он вошел в приемную вождя.
- Хозяин у себя? - спросил Поскребышева.
- У него находится товарищ Берия, - развел руками помощник Сталина. - Придется подождать, когда верховный освободится.
- У меня срочное дело.
Василевский плечом толкнул дверь и вошел в кабинет. Поскребышев стоял в растерянности.