Важно и еще одно обстоятельство. Опять же с первых шагов на пути создания новой идеологии (для фундамента, для фундамента державы!) Председатель КГБ столкнулся с открытыми противниками русской идеи в среде, с которой и было призвано бороться его ведомство внутри страны и за ее пределами - в среде диссидентов. В ней было немало людей еврейской национальности. В процессе создания Русской партии неизбежно и неотвратимо возник - не мог не возникнуть - проклятый для России (а может быть, и не для одной России) "еврейский вопрос". Казалось бы, интересы сомкнулись: его, Председателя КГБ, и кремлевских старцев, которые в набирающем силу диссидентском движении ("Где одни евреи",- обменивались мнением на своих заседаниях члены Политбюро, правда, в отсутствие Леонида Ильича Брежнева) видели основную внутреннюю угрозу стабильности Отечества, и прежде всего, конечно, своей власти.
Юрий Владимирович Андропов сделал первый крупный шаг - и на пути создания благоприятной ситуации для Русской партии, и, казалось бы, ублажающей Брежнева, его окружение и их клевретов: в его ведомстве был составлен "черный список" самых "оголтелых" диссидентов и передан в Политбюро на утверждение… На утверждение права произвести аресты всех перечисленных лиц с дальнейшим возбуждением уголовных дел, "возможных нескольких показательных судебных процессов",- писалось в сопроводительной записке. И тогда с диссидентством, этой пятой колонной внутри государства, будет покончено. Если не навсегда, то на несколько ближайших лет, может быть на десятилетие.
"Черный список" был отвергнут - без комментариев, но твердо.
И опять Председатель КГБ был в полном недоумении: "Почему?…"
До конца разобраться в ситуации Юрий Владимирович не успел, хотя кое-что начал понимать - в его трудные размышления вмешались грозные события: августовской ночью 1968 года советские танки вошли в Чехословакию, подмяв своими гусеницами "пражскую весну". "Танки идут по Праге, танки идут по правде…"
Зыбкую атмосферу неустойчивости, брожения, первоначальной паники, а затем скрытой от общественности свары на верху - из-за чехословацких событий - Андропов решил использовать в своих целях: он выпустил силы Русской партии из подполья (или полуподполья), где они пока пребывали, стремясь вырваться оттуда для активной деятельности - во благо "Великой России".
А эти силы - Председатель КГБ уже полностью владел информацией, имел устойчивые надежные контакты - были сосредоточены в трех средах. Это национал-шовинисты в гражданских кругах, прежде всего в так называемой творческой интеллигенции: писатели, журналисты, художники, артисты, а также представители технической элиты, в основном связанной с военно-промышленным комплексом; затем армия (пожалуй, там - в Министерстве обороны, в Генштабе, в штабах всех родов войск - были основные боевые резервы Русской партии); наконец, это его, Юрия Владимировича Андропова, ведомство на Лубянке: уж он-то за год изучил настроения вторых и третьих - по рангам - лиц после него в кабинетах КГБ.
Теперь предстояло объединить все эти три силы в один могучий кулак.
…Председатель КГБ полулежал на диване, на веранде своей дачи. Поднималась тупая, саднящая боль в левом боку, в области почки.
"Скорей бы приехали!" - Юрий Владимирович взглянул на часы.
Воробьи с карниза улетели, весеннее солнце ушло за крышу, на взрыхленных клумбах лежали резкие, контрастные тени от яблонь.
Сейчас, вспоминая свой долгий тяжкий путь, путь длиною в пятнадцать лет, наполненный одним: борьбой, борьбой, борьбой! (и враги со всех сторон), прогнозируя в уме ближайшие события и предчувствуя близкую развязку ("Больше ошибаться нельзя"), Андропов вспомнил встречу, случившуюся в 1968 году, во время подавления "пражской весны", "когда мы…- Председатель КГБ горько усмехнулся,- вышли из подполья".
К нему на аудиенцию запросился журналист, начинающий писатель, сценарист, их бывший агент в Англии, который завалил - еще при Семичастном - ответственную и, казалось, блестяще подготовленную операцию. После чего он был разжалован и приносил пользу Комитету лишь в качестве секретного сотрудника, или "сексота", на Высших литературных курсах при Союзе писателей СССР, где числился слушателем.
Изучив досье Сергея Дмитриевича Жаковского, Андропов в тот день с интересом ждал визитера - из документов возникала довольно любопытная фигура. Юрий Владимирович в каждом русском патриоте, с которым ему доводилось встречаться впервые, старался доискиваться первопричин национал-шовинистического "миросозерцания". Судя по документам, в случае Сергея Дмитриевича Жаковского кое-что в этом плане просматривалось.
Дело в том, что доморощенный литератор рвался на прием к Председателю КГБ с идеей документального фильма, "сверхзадача которого,- говорилось в письме на имя Андропова,- раскрыть глаза русскому народу. Показать ему, кто повинен во всех наших национальных бедах". Замысел фильма пришелся по душе начальнику Политического управления армии и военно-морского флота генералу Алексею Алексеевичу Епишеву, с которым в ту пору Юрий Владимирович поддерживал тесный контакт, все на той же почве "русской идеи", фанатичным и целеустремленным сторонником которой был генерал Епишев. Он и выхлопотал своему протеже эту встречу у Председателя КГБ. В тот день Алексей Алексеевич - по личной просьбе - тоже присутствовал в кабинете Андропова, видимо желая всячески поддержать молодого сценариста с его патриотическим замыслом.
Сергей Дмитриевич Жаковский явился в срок, минута в минуту.
В кабинет вошел высокий, вкрадчивый, улыбающийся молодой мужчина, и первое, что бросилось в глаза,- это несколько бугристая, нездоровая кожа на его лице. Потом внимание останавливалось на его серых, быстрых, умных глазах, главным выражением которых была настороженность. Пожатие его руки было сильным, энергичным, но ладонь оказалась влажной от пота ("Волнуется",- подумал Андропов и потом, когда гость был усажен на стул, незаметно вытер руку носовым платком под своим столом).
- Располагайтесь, Сергей Дмитриевич,- сказал Андропов, внимательно наблюдая за гостем,- И - рассказывайте. В нашем распоряжении около получаса. Извините, во времени ограничен.
- Понимаю, понимаю! - заспешил бывший агент КГБ, а теперь литератор и сценарист Жаковский,- Собственно… Суть я изложил в письме. Его можно рассматривать как заявку на задуманный фильм. Рабочее название "Явное и тайное". Надеюсь, оно и останется. Если, конечно, мне будет позволено снять этот фильм,- Сергей Дмитриевич (было ему лет тридцать, может быть, чуть больше) перевел дух и облизал бледные губы.
- Расскажите подробней о задуманном фильме,- попросил Юрий Владимирович.
- Ты, Сергей, изложи, как мне,- пришел на помощь своему протеже генерал Епишев.- Не тушуйся. Мы тут все свои.
- Слушаюсь, Алексей Алексеевич! - воспрянул духом писатель Жаковский.- Значит, так… Представьте… Это начало фильма, запев. На экране - цветущее дерево, приносящее замечательные плоды. Перед зрителем образ России - древо русской жизни, сильное, крепкое, животворящее… И вот…- Глаза сценариста засверкали ненавистью.- И вот на ветвях прекрасного дерева нашей русской жизни появляется паутина. Сначала она опутывает нижние ветки. Потом поднимается все выше и выше…- В голосе Сергея Дмитриевича зазвучали трагические ноты.- Представляете?… О горе! Паутина добралась до вершины! Она опутала все дерево. Звучит траурная музыка. Что-нибудь из русской классики - Глинка, Бородин, Рахманинов. Будем искать. Зрительный зал замирает: по паутине карабкаются они, мерзкие твари, со всех сторон, со всех сторон!…
- Кто? - перебил Председатель КГБ.
Быстро взглянув на генерала Епишева и получив одобрительный кивок ("Не церемонься, парень. Вперед!"), Сергей Дмитриевич Жаковский рявкнул:
- Известно кто, Юрий Владимирович! Евреи!
- Понятно,- спокойно, невозмутимо сказал Председатель КГБ.- А теперь конкретизируйте…- Андропов помедлил.- Кого увидят зрители на экране? Какой конкретный документальный материал?
- Да, да, Юрий Владимирович… Сейчас…- Сценарист открыл портфель, с которым пожаловал, стал в нем рыться,- Вот наброски сценария, основные факты и персонажи.
Последовал хотя и несколько сбивчивый, но напористый рассказ, сопровождающийся ремарками типа: "Здесь - зрительный ряд: фотографии, архивные документы, есть кое-что в кинохронике тех лет, как фон. А вот тут уже съемки советских операторов, имеется материал в спецхране Белых Столбов. Мне бы допуск. (Генерал Епишев: "Будет тебе допуск".) Для этого сюжета я раскопал свидетеля. Правда, старухе девяносто лет и требует денег вперед, зато уж скажет так скажет!" Ну, и так далее.
Действующие лица - соответствующие: эсерка Каплан, стрелявшая в Ленина ("Доподлинно известно: сионисты уже тогда руководили всеми покушениями на лидеров молодой Советской России"); Лев Троцкий, "ренегат", предатель: создав Красную Армию, завоевав в ней изощренными, чисто семитскими способами популярность, поставил скрытую цель: постепенно занять в армии первого в мире государства рабочих и крестьян все командные посты евреями и, таким образом, подчинить ее интересам всемирного жидо-масонского заговора (слушая все это, Андропов подумал: "Да он сумасшедший"); Голда Меир - из далекого Израиля ведет руководство всем диссидентским движением в Советском Союзе, финансируются все их акции, выпуск подрывной литературы ("Что-то тут есть!" - подумал тогда Юрий Владимирович, слушая разбушевавшегося сценариста: "Да у меня соответствующего материала об этом вонючем, пропахшем чесноком Израиле на три зубодробительных серии!").
Аудиенция длилась уже сорок минут, и Председатель КГБ прервал словоизвержение писателя Жаковского вопросом:
- Сергей Дмитриевич, а лично вы от евреев пострадали?
- Пострадал? - По бугристому серому лицу сценариста и борца за права русского народа пошли розовые пятна.- Это вы называете - пострадал? Да они уже десять лет душат мое творчество! Не дают мне хода! Мои произведения, посвященные русской истории, нашей культуре, величию русского духа, вызывают у них ярость!
- У кого у них? - сдержанно, спокойно спросил Андропов.
- У жидов! - Писатель Жаковский клокотал: казалось, еще немного - и черные силы, распирающие его, разнесут в клочья длинное худое тело,- Юрий Владимирович, дорогой, да они во всех журналах, издательствах, на руководящих постах…
- Успокойтесь, Сергей Дмитриевич. Вот выпейте-ка воды.- Председатель КГБ с брезгливостью смотрел, как желтые зубы стучат о край стакана,- И вы явно преувеличиваете…
- Если я преувеличиваю,- сценарист и сексот в одном лице никак не мог успокоиться,- то самую малость! Вот такую малость,- Руками была изображена какая-то непонятная фигура,- Я вам сейчас с фактами в руках, на собственном примере… Мое историческое эссе…
- Все, все, Сергей Дмитриевич,- перебил Андропов.- Я вас понял. Мы тут обсудим вашу заявку и примем решение. Вам позвонят.
- Что, я… я свободен?
- Да, вы свободны.
- До свидания…- Вид у писателя Жаковского был растерянный и жалкий.
- Будьте здоровы.
Юрий Владимирович на прощание руки визитеру не подал. Глядя на хозяина кабинета, не сделал этого и генерал Епишев.
Сергея Дмитриевича как ветром сдуло, будто его и не было.
- И такой человек у Семичастного работал агентом,- вздохнул Председатель КГБ.
- Тем не менее, Юрий Владимирович,- сказал Алексей Алексеевич Епишев с еле уловимым напором,- идею создания подобного фильма надо поддержать. Такой фильм нужен.
- Кому? - спросил Андропов.
- Народу. Русскому народу. А уж нашей армии - это точно. Смею вас уверить.
…Документальный фильм "Явное и тайное" Сергеем Дмитриевичем Жаковским был снят, и на первом просмотре, естественно, присутствовали "крестные отцы" этого шедевра антисемитизма Епишев и Андропов.
Рядом с Юрием Владимировичем в битком набитом просмотровом зале сидел генерал Епишев и от удовольствия и возбуждения часто потирал руки. Фильм был сделан эмоционально, с напором, вдохновенно. Несколько раз возникали короткие аплодисменты. Или вдруг в задних рядах - там сидели молодые специалисты, уже прошедшие соответствующую подготовку, которыми Председатель КГБ собирался укомплектовать многочисленные отделы создающегося по его инициативе Пятого управления ("работа с творческой интеллигенцией"),-раздавались крики: "Правильно!", "Браво!"
Юрий Владимирович морщился, настроение портилось, началась мигренная боль в висках.
Кончился фильм, и грянула восторженная овация.
Сергей Дмитриевич Жаковский, всклокоченный, с пылающим бугристым лицом и безумными глазами, принимал поздравления, жал руки, отвечал на вопросы. Он чувствовал себя победителем.
Обсуждение фильма должно было состояться тут же, в кабинете директора клуба КГБ, в узком кругу, чтобы выработать рекомендации для следующей, уже высшей партийной инстанции - дать зеленый свет фильму "Явное и тайное" или не дать.
- Обсуждайте, товарищи, без меня,- сказал Андропов.
И сразу возникла тишина. У создателя фильма вытянулось лицо.
Председатель КГБ вышел из зала.
А потом, когда он и генерал Епишев встретились с глазу на глаз, Юрий Владимирович сказал:
- Я категорически против показа этого патологического фильма широкой аудитории. Он вообще не должен появиться на экранах.
- Почему? - потемнев, насупившись, спросил Алексей Алексеевич.
- Во-первых, он - фальшивка и фальсификация не меньше чем на пятьдесят процентов. Пока ваш Жаковский трудился над этим шедевром…
- Он не столько мой, сколько ваш, Юрий Владимирович,- перебил генерал Епишев.
- Пусть! - ожесточился Андропов,- Не в этом сейчас дело. Так вот… За это время я тоже изучал соответствующие документы и материалы. Во-вторых…- Председатель КГБ подыскивал слова,- этот фильм - прямой призыв к насилию.
- Что вы имеете в виду? - повысил голос начальник Политического управления армии и военно-морского флота.
- Вот что я имею в виду…- Председатель КГБ говорил спокойно и ровно.- Фильм Сергея Жаковского - подстрекательство к еврейским погромам. Ему лучше бы подошло название "Бей жидов, спасай Россию!". И свое мнение я выскажу и в ЛИТО, и в идеологическом отделе ЦК партии.
- Это ваше право, Юрий Владимирович,- тоже спокойно, овладев собой, сказал генерал Епишев.- Но в армии, командному и офицерскому составу, в военных академиях фильм "Явное и тайное" будет показан.
Андропов промолчал. Не с этого ли разговора началось охлаждение в отношениях Председателя КГБ и главного политического комиссара Вооруженных Сил Советского Союза?
Нет… Пожалуй, нет. Тогда, в конце шестидесятых годов, Юрий Владимирович Андропов только приближался к постижению тандема "Армия - "русская идея" (или, если угодно, Русская партия) в контексте борьбы за верховную власть.
…Фильм Сергея Жаковского "Явное и тайное" был запрещен, не попал в прокат по кинотеатрам страны, не появился на экранах телевизоров, зато ему было дано "добро" в Вооруженных Силах Страны Советов, в которых, кстати, цензурой, введенной по личной инициативе генерала Епишева, в это же самое время были запрещены "либеральные" журналы "Новый мир" и "Юность": если у солдат и офицеров обнаруживались крамольные журналы, подрывающие, по глубокому убеждению Алексея Алексеевича, моральный и патриотический дух Советской Армии,- эти солдаты и офицеры подвергались наказаниям.
…Прошли годы, прошло тринадцать лет. Изменился Председатель КГБ. Изменились его взгляды и убеждения. "Еврейская карта" в борьбе за верховную власть - козырная карта. В этой беспощадной борьбе все методы - и карты - хороши. Логическая цель сталинского триптиха с финалом была изучена и осмыслена. Девятнадцатого апреля 1982 года, завтра вечером, "Отряду АГ" покажут фильм Жаковского (жив курилка!) "Явное и тайное". Покажут перед акцией, которая позволит Председателю КГБ свое уже взрослое детище - Русскую партию - посадить на короткую цепь, а может быть, вообще загнать обратно в бутылку и крепко закупорить ее. До поры. Конечно, до поры. За дальний горизонт истории не заглянешь. Но Юрий Владимирович чувствовал, осознавал: силы, взращенные "русской идеей", в критический момент - а какой политик от него гарантирован? Да еще в России! - могут понадобиться. Понадобятся… И потом…
…Юрий Владимирович, лежа на диване, прислушался. Кажется, подъехала машина?
"И потом,- подумал Председатель КГБ,- если бы я не контролировал Русскую партию,- что бы происходило? Она бы все равно саморазвивалась, подпольно и опасно. А в критической ситуации носители "русской идеи" способны дестабилизировать обстановку в стране, взорвать общество изнутри".
Осторожно открыв дверь, вошла Татьяна Филипповна, сказала:
- Юра, врачи ждут. Все подготовили на зимней веранде. Там удобней. Привезли какой-то новый аппарат, японский. Как ты себя чувствуешь?
- Вполне, вполне.- Юрий Владимирович медленно поднялся с дивана, стараясь не морщиться от раздражающей боли в боку.- Скажи им: я сейчас.
Жена с озабоченным, усталым лицом ушла.
…Медицинские процедуры были долгими, некоторые мучительными. Лежа в миниатюрной реанимационной камере, Юрий Владимирович, стоически перенося боль, старался думать о делах, о своем и отгонял от сознания рыбинские воспоминания, которые снова ломились наружу из тайников памяти.
…Да, в 1968 году, во время подавления "пражской весны" в Чехословакии, Русская партия с санкции КГБ была выпущена на свободу, "на вольный российский простор",- сказал кто-то из высшего руководства ведомства на Лубянке во время собрания в кабинете Андропова, когда принималось это решение.
Прежде всего были открыты шлюзы для писателей, журналистов и издателей "патриотической" ориентации: в журнале "Москва" печатается опус Альфреда Розерберга - откровенный фашистский манифест с доминирующей идеей - "культ великой нации", которой мешает, вредит в ее могучем, территориально расширяющемся развитии "малый народ", то есть евреи. Журнал "Огонек" широко цитирует теоретика фашистской идеи Вернера Зомбарта; доктрина проста как мычание: фашизм - это идеология "великого народа", которому свыше предписано очистить себя от "блох", покрывших его тело. В "Комсомольской правде" публикуется статья, в которой скрупулезно подсчитано, сколько евреев, полуевреев, выкрестов работают в американском правительстве; аналогия прозрачна, напрашивается сама собой: русские люди! Загляните в советскую историю начиная с семнадцатого года, и вы увидите, кто правит вами, кто великую Россию довел до жизни такой.