Во всяком случае, Парфениса понимала, что её сын прошёл посвящение, а утраченные годы восполнятся. К тому же мальчика долго не принимали египетские жрецы для учёбы и посвящения, только откуда им было знать, что Пифагор с детства владел божественными знаниями, которым редко какому жрецу удавалось овладеть за всю свою сознательную жизнь. Эти знания были дарованы Свыше, поэтому мальчик и настоял на поездке в Мемфис, а уж как удалось ему уломать жрецов и какие пришлось пережить испытания - не может сказать никто. Разве что он сам когда-либо расскажет.
- Да ты совсем не слушаешь меня? - Пифагор с упрёком взглянул на мать. - Когда я вернулся, мне показалось, что тебе интересно будет услышать про годы моих странствий. Может быть, ты давно похоронила меня?
- Прости, сын, - встрепенулась Парфениса. - Я чуть-чуть отвлеклась. Ведь я не видела тебя целых тридцать четыре года. Но готова послушать. Я знала, ты вернёшься и сотворишь свой мир, наш настоящий мир. Такой, какой должен быть у людей.
Юноша с подозрением взглянул на мать, хотя какой он был юноша? На родину - остров Самос в Ионии - вернулся совсем взрослый мужчина, просто за тридцать с лишним лет скитаний по чужбинам, он умудрился даже не постареть. И всё же любая мать в любой стране до скончания века станет считать своего ребёнка малышом. Уж такие у женщин привычки от природы.
Пифагор ещё немного помолчал, но всё же продолжил начатую ранее беседу.
Мать на этот раз попыталась вслушаться в воспоминания сына о своих иноземных приключениях.
- Вавилонский тиран Камбиз с хорошо вымуштрованным войском напал на Египет, - продолжал исповедоваться Пифагор. - И хотя к этому времени я уже прошёл одну мистерию посвящения, но видеть разъярённых убийц не у каждого хватит силы. Персы осмелились разгромить, разграбить египетские храмы, Фараона Псамменита казнили прямо во дворце и надругались над его дочерьми, наследником и слугами. А меня с остальными рабами погнали в Вавилон.
- Да, нас боги пока ещё не тронули, - Дополнила мать рассказ сына, - но встреча с изуверами, кажется не за горами.
- Ты как в чистую воду глядишь, - кивнул Пифагор. - Только несколько лет, проведённых в поганом вавилонском логове, тоже не прошли для меня даром. Видимо надо было пройти такую школу, надо было получить ещё три посвящения, чтобы постичь магические науки. А это вместе с благословением Осириса и Исиды, великая сила. В Вавилоне мне помог выжить пророк Даниил, удержавшийся у власти при трёх, сменивших друг друга правителях: Навуходоносоре, его сыне Валтасаре и покорившем город персидском царе Кире.
Я узнал тайну магий. Знаю, что для нас существуют три мира: естественный, человеческий и божественный. Все три действуют в движении восходящем. Но есть ещё и нисходящее - это мир инфернальный, наполненный демонами. Он переплетается с потусторонним, но это немного другое.
Я могу избавить человека от внутренней грязи души и могу очистить любого ещё в этом мире путём тройного посвящения. Угадывая сферы невидимого мира, надо не пропустить непоколебимую уверенность духа, а она приходит, мгновенная как вспышка спокойного пространства.
- Ты в божественную истину посвящен и не избегаешь демонической науки? - ужаснулась мать. - Для того ли я тебя родила, сын мой? Для того ли я тебя растила? Для того ли я просила иерофанта Адонаи посвятить тебя с малых лет Осирису?
- Да нет же, нет, - принялся тут же отговариваться Пифагор. - Просто я стал чувствовать этот мир совсем по-другому. Ничего тут страшного или же дьявольского нет. Просто воспринимаю окружающее не совсем так, как остальные люди. Ведь ты сама знаешь, что совершенно другое постижение мира мне дано с раннего детства.
- Это как же? - насторожилась Парфениса. - Неужели после мистерии посвящения что-то меняется в физическом теле человека? Или же, наоборот, в духовной сфере?
Пифагор подошёл к столику, наполнил два бокала красным испанским вином и вручил один из них матери. Потом, отхлёбывая маленькими глотками шипучее зелье испанских виноделов, снова повернулся лицом к матери и постарался спокойно, без какого-либо ненужного пафоса произнести простую на первый взгляд фразу:
- Я научился видеть прошлое и будущее.
- ??
- Понимаешь, мама, - так же спокойно попытался говорить Пифагор. - Понимаешь, всё в этом мире взаимосвязано. Ничего не исчезает бесследно и не появляется ниоткуда. Помнишь, ещё в раннем детстве ты меня учила, что Бог только один и не разделяет власть ни с какими демонами, тем более с духами. Что Он невидим человеку, а если бы было как-то по-другому, то Бога просто не было бы, ведь всё видимое просто сотворено. А, будучи невидимым, Господь в сотворении Себя пред человеками нисколько не нуждается.
В Мемфисе я тоже столкнулся с этой тайной. Там родился и воспитывался более пятисот лет назад пророк Моисей. Ты, конечно, слышала о нём? Так вот. Именно он обучался в том же храме, что и я, именно тому же учили жрецы меня, как его преемника, и вопрос о времени исчез сам собой, ибо у настоящей мудрости нет никаких временных рамок. Повторяю, я обучался тому же, чему в храме обучали пророка Моисея, хотя он ещё не был пророком.
Пройдя такую же мистерию посвящения, я получил власть присоединяться к энергетическому полю космоса, то есть к истинной Божественной сути. Тому же обучили и Моисея. Вот почему мы принадлежим одному источнику, даровавшему жизнь всему человечеству. А избранные умеют немного ещё и сверх того, что Бог дарит остальным. Нас немного и живём мы в разных витках времени, но мы объединены одной силой и каждому из нас дано право изменить мир по своему усмотрению и силам. Но всех нас связывает в одно целое пророк Моисей, ибо ему дано Божественное откровение на скрижалях.
Постижение связи с Великой Вселенной - это воистину прекрасная и чудесная вещь. Ведь только тогда человек понимает смысл рождения и воспринимает эту жизнь не как стремление "отнять и разделить", а как благородное чувство "принести радость и поделиться". Одним из первых моих египетских высказываний было:
"Космос, управляемый и проникнутый Богом, образует:
Священную тетраду, необъятный и чистый символ,
Источник Природы и образец Богов".
Там, в египетском храме Нейф-Исиды жрецы знают истинное Божественное откровение, однако, весь Египет наводнён десятками других богов в человеко-зверском обличии. Возможно, из-за этого страна и погибла. Бог есть только один, пусть в разных странах Ему дают какое-то своё имя, но Бог был, есть и будет в единственном числе, как этого не хотелось бы многим, получившим власть и ломающим народ по своему усмотрению. Не знаю, поймёшь ли ты меня…
- Всё нам посылается Свыше. Я это чувствую не хуже, чем ты. - Парфениса поставила на стол недопитый бокал и машинально поправила на себе синий пеплос. - Никогда ты не узнаешь, что найдёшь, что потеряешь. Но всё-таки…
- Но всё-таки это возможно, - подхватил Пифагор.
- По Божественному благословению? - хитровато улыбнулась Парфениса. - Вспомни снова, какие знания ты мне с детства давала, начал вспоминать её сын. - Каждое из них было благословением. А, будучи в Египте, мне удалось узнать одну из особенностей человеческого мира. Известно ли тебе, что вход в каждую из пирамид создавался только с одной стороны?
- Что ж в том удивительного? - пожала плечами женщина.
- А то: если стать к любому из них спиной, то на небе в час ночной можно увидеть одну и ту же звезду в созвездии Льва. И ещё. Мы живём на земле, созданной Богом, но она всегда вращается, а если её остановить, то всё живое попросту исчезнет.
Парфениса посмотрела на сына недоверчивым взглядом. Она и её муж всегда гордились разумным сыном, но откуда у мальчика возникли такие знания? Хотя, он же проговорился, что пришлось изучать магию. Что это за знание? А с другой стороны магическим ощущением запредельности владела и сама Парфениса, не по наследству ли это всё передалось мальчику?
Пока ещё предсказательниц Пифий в Греции не убавилось: многие из них рассказывают о прошлом и будущем удивительные вещи, которые будто бы возникли ниоткуда, но которые почти всегда сбываются. Эти женщины тоже как-то связаны с энергиями космоса, но может ли обычный человек быть допущен к познанию энергий?
Пифагор украдкой наблюдал за матерью.
- Ты и забыла, что сама была и остаёшься Пифией, - ответил он на промелькнувшие в её голове случайные размышления. - Я никогда не забуду твоего наставления в ранних летах моих. Однажды об окружающей нас природе ты сказала святые слова:
"Всё исходит от неё. Из ничего не может исходить нечто. Душа происходит из воды или огня, или же из обоих элементов. Тончайшая Эманация элементов, она исходит из них только для того, чтобы возвратиться к ним. Вечная Природа слепа и неумолима. Покорись роковому закону. Единственное твоё достоинство состоит в том, чтобы познать закон и покориться ему".
- Здорово! Я тоже помню, чему учила тебя в детские годы. Хороша семейка: я - Пифия, ты - Оракул, - хохотнула Парфениса. - Может быть, подаришь мне когда-нибудь маленьких внуков-сатиров. Или на это твоей египетской мудрости уже не хватит? Может, в Египте никогда не слыхали про нашего Дельфийского оракула?
- А что, не съездить ли нам в Дельфы? - подхватил мысль Пифагор. - Говорят, в храме Аполлона до сих пор чудеса случаются.
- Надо же, ты вернулся домой, что б творить чудеса? - поддела сына Парфениса. - Или колесить по всей Греции в поисках чудес? А не пора ли самому переходить к сотворению мира по своему образу и подобию. Впрочем, для твоего мира понадобится ничуть не меньше чудес.
- Я чувствую, что рождён для этого, мама, - серьёзно ответил Пифагор. - Кто знает, что принесёт нам судьба в скором времени. Вавилонские варвары только и ждут, чтобы кого-нибудь отправить на тот свет. Ведь человеку, желающему быть и жить варваром, никогда не объяснить, что ни в одной войне не будет победителя, равно как и побеждённого.
Вопрос в том, что людей насильственно будут переселять из этого мира в другой. А каждый из нас рождён не для благополучного перехода из одной страны в другую, из одного состояния в запредельное, а для умения подарить хотя бы частицу радости окружающим здесь и сейчас. Не станет ли такой уход преждевременным?
Парфениса потёрла виски.
- Если ты научился соединять прошлое с будущим, - твёрдо произнесла мать. - Так пора уже угадать, какая судьба нас ожидает. А путешествовать просто так, пусть даже из прошлого в будущее, - невыгодное занятие.
- Кто знает, мама, кто знает, - Пифагор задумчиво почесал макушку.
Это детское движение сохранилось у него до сих пор, и Парфениса искренне обрадовалась, что её ребёнок, в сущности, остался и остаётся таким же, как и родился. Стареть человек начинает только тогда, когда не умеет уже больше удивляться и радоваться окружающему, а её сын до сих пор дарил всем живительную и жизненную энергию. Значит, он действительно не просто так пришёл в этот мир.
С равнинных земель, богатеющих кипарисами и оливами, едва заметная тропа поднималась круто в горы, держась неподалёку от горного речного потока Плистикоса, стекающего с кручи. Ключевые струи водяного потока как бы приглашали путников отведать хрустальной горной водички. Но тропа очень скоро кончалась, и только по вытоптанной скальной породе угадывалось её стремление к вершине.
Дорога, неожиданно свернувшая в ущелье, скоро выкатилась на обширное горное плато, на котором приютились Дельфы. Чуть в стороне, над обрывом виднелся роскошный храм Аполлона, выстроенный похоже на пожертвования паломников, а их побывало здесь несметное количество. То ли паломники верили в предсказания местных Оракулов, то ли место было слишком модным, но народ сползался сюда чуть ли не со всего мира.
Два маленьких пони, прикупленные по дороге, вывезли Пифагора с его матерью прямо к храму. Надо сказать, что, паломничая, сын с матерью и так бы не заблудились, поскольку горная дорога здесь была только одна. К тому же, попадались встречные прохожие.
- Вот это место, о котором я говорил, - указал Пифагор на пропасть рядом с храмом. - Здесь, именно здесь происходят общения с инфернальным и потусторонним миром. Это знание привёз в Грецию Аполлон со своей родины.
- Вот как? - удивилась Парфениса. - Значит, это правда, что Аполлон - не уроженец Олимпа, а, скорее всего, гипербореец?
- Это действительно так, мама, - утвердительно кивнул Пифагор. - Аполлон стал богом и обрёл божественную силу по делам своим. А родился он в Аркаиме, на юге Рипейских гор. Из этого же царства вышел Заратустра. Ему тоже предписано было стать оракулом.
- Предписано или же предписывалось? - уколола мать разболтавшегося мальчика.
- Ах, не надо придираться к моим словам, мама, - укоризненно покачал головой Пифагор. - Ты ведь знаешь, я иногда могу сделать неточное определение, хотя всегда стараюсь исправиться. Лучше попробуем здесь и твои возможности, ведь ты же готова стать Пифией. Вернее, это у тебя от рождения. Но такие явления среди женщин нисколько не удивительны. Что поделаешь, мужчины зачастую доверяют больше всего своему разуму, чем интуитивному разговору сердца с другими мирами, а это никому не покажет связь времён, событий, тем более не научит понимать сотворённый мир.
- Но ведь среди женщин тоже не каждая умеет связываться с потусторонней жизнью, - мать посвящённого была в этом уверена ничуть не меньше, чем он в своей правоте. - Не каждой из женщин дано постичь влияние космоса на человека, иначе мужчины давно были бы не нужны.
Пифагор сконфуженно пожал плечами, но возражать не стал. Меж тем они подошли к храму Аполлона и столкнулись на пороге с выходившей оттуда девушкой. Та отступила в сторону, пропуская вновь прибывших, но нечаянно взглянула открыто в лицо приехавшему мужчине. То ли предсказания Пифагора начинали сбываться, то ли ещё что, только сам он почувствовал встречу на пороге храма не случайной, а в глубине глаз выходившей девушки разглядел что-то такое, отчего сам отступил в сторону, пропуская её.
Парфениса заметила перекрещение взглядов, но ничего не сказала. Спросила только:
- Красавица, ты тоже приехала поклониться Аполлону?
- Нет, госпожа, - бесхитростно ответила девушка. - От отца мне даровано было стать потомственной жрицей этого храма.
- Жрица?! - поперхнулся Пифагор, и в этот раз уже сам в упор взглянул на девушку. - Значит, ты владеешь Эвлезинскими мистериями?
- Ещё нет, - смутилась девушка. - Но очень мечтаю научиться.
- Так и будет, - величаво кивнул Пифагор. - Как имя твоё?
- Феоклея. А вы, судя по одежде, жрец? - полюбопытствовала девушка.
- Да. Он недавно прибыл из Египта, - ответила за него мать. - Школа Нейф-Исиды и Осириса много дают, но и многое спрашивается за это.
- Верно, на долю египетских жрецов выпадает множество испытаний, - Утвердительно сказала девушка. - Как бы мне хотелось тоже попробовать пройти мистерию посвящения.
- Испытаешь, - успокоил её Пифагор. - Я по глазам заметил, что тебе известна связь Божественного, естественного и человеческого миров. Ведь так? Или ты только признаешь борьбу с инфернальными силами за разрешение предстать пред Божьим судом?
- Наверное… я не знаю…, - растерялась Феоклея. - Просто очень часто бывает, я ухожу куда-то. То есть улетаю. Улетаю совсем и надолго. Наверное, это бывает только во сне. Но это правда.
- Правда. - Пифагор утвердительно кивнул. - Ты видела эфир?
- Что это? - поинтересовалась Парфениса.
Она не случайно попыталась вставить словцо в беседу сына с первой встречной девушкой, пусть даже та испытала посвящение в жрицы Аполлона. Матери всегда ревниво относятся к знакомствам детей, хотя иногда детьми их назвать уже никак нельзя. А Пифагор пусть выглядел молодо, к тому же был красивым, но отнюдь не ребёнком. И всё же никакой матери этого простого правила не докажешь.
- Эфир - это радужный Божественный Свет, который видят многие, но не верят в него, - принялся объяснять Пифагор. - А он бывает лучистый, волнистый, мягкий - очень разный. Ведь сказано, что Бог пред сотворением земли существовал в Свете, то есть летал. А как можно летать, когда полёт ни с чем не сравнить? Ведь самый невидимый ветер летит над землёй и уже чувствуется полёт. А там, где нет ещё ничего, как можно летать? Но даже Бог сам является этим Светом, ведь Ему незачем сотворять Себя. Он всё и ничто, хотя может сотворить по одной лишь воле Своей то, что есть, что было, что будет.
- Я вижу, сын мой, ты не зря провёл время в Египте и Вавилоне, - улыбнулась Парфениса. - Во всяком случае, ты можешь говорить на языке, понятном каждому смертному.
- Но ведь это же истинная правда! - вступилась за лектора Феоклея. - Я сама такое не раз видела и чувствовала. А радуга во время грозы? Это же отражение того мира, о котором говорит ваш сын.
Парфениса не стала возражать девушке, хотя с её поверхностным взглядом на отражение потустороннего мира можно было бы и поспорить, но истина никогда не рождается в спорах. На сей раз, лучше было не возражать уверенности девушки в увиденную ей истину.
- Вероятно, ты очень скоро ещё узнаешь многое. Хочешь ли стать моей ученицей? - спросил Пифагор.
- Да. Конечно! - обрадовалась Феоклея. - Совсем недавно во сне я увидела нашу встречу, только сначала никак не могла объяснить её значения. А теперь знаю.
- Вот и хорошо, - кивнул Пифагор. - Ну, а сейчас мы с моей матерью должны поклониться Аполлону. Ведь не зря же мы проделали такой путь!
Девушка кивнула, пропуская приезжих в храм.
- Ты действительно берёшь её в ученицы? - с заметным волнением в голосе произнесла Парфениса, когда девушка осталась позади.
- Но ведь это мне было предназначено, - уверенно ответил сын. - Недаром же я сюда стремился. Мистические связи неизвестны никому, если оставить явленное тебе Богом без внимания.
Троичность всего сущего давно известна, только до сих пор была тайной посвящённых, ведь не каждому человеку знание может принести радость. А попадись это знание в руки варваров, погибнет не только человечество, но и всё Божественное создание опять превратится в небытие.
Недаром истоки знания хранились в секрете многие века. Когда-нибудь Бог посетит землю, хотя Он и сейчас здесь, но надо же приучить человека к любви, а не к насилию и страстям. Именно я попробую донести тайну посвящения каждой Божьей твари, рождённой зачем-то на свет. И в этом мне сможет помочь встреченная на пороге храма девушка. Ничего случайного не бывает в этом мире, мама, а тем более - встреч.
- Ты действительно на глазах превращаешься в Оракула, - одобрительно хмыкнула Парфениса. - Всё было так заманчиво и страшно, только мне трудно пока поверить, хотя не верить увиденному - глупость.
Произнеся эту многомудрую фразу, Парфениса склонилась пред статуей Феба-Аполлона в почтительном поклоне. Пифагор решил, не отставая от матери, побеседовать с небожителями и спросить у них совета.