Волх вовсе не был благодарным ни за свое внезапное пробуждение, ни за пытку, которую устроили его ногам. Но он понимал, что Бельд, как всегда, прав.
- Как тебя зовут? - буркнул он.
- Третьяк, - сипло ответил мальчишка и схватился за горло. Осмелев, он достал из-за пазухи что-то, больше всего напоминающее кусок бурого льда.
- Вот, князь… Тебе сейчас надо…
- Что это? - отпрянул Волх.
- Бельчатина. Жареная. Ты не подумай, - испуганно добавил мальчик. - Я не украл. Это то, чем ты наделил, а я сразу не съел, не хотелось… Бери же!
Кусочек окаменевшего от холода мяса, без запаха и наверняка без вкуса, совсем не радовал глаз. Но желудок считал иначе. Волх почувствовал, что умрет, если сейчас же не вцепится зубами, не почувствует, как тает на языке… М-м… кажется, он ничего не пробовал вкуснее этого кусочка. Слезы выступили из глаз. Даже боль в обмороженных ногах отступила.
- Хорошо, подымайся, походи, попробуй.
Бельд помог Волху встать. Тот покачнулся, хватаясь за друга. Где-то совсем неподалеку протяжно завыл волк. Ему вторила стая…
- Надо остальных разбудить, - велел Волх. - А то перемерзнем здесь все к лешему.
- Я сейчас, - кивнул Третьяк, кинувшись выполнять приказ.
- Шустрый, - улыбнулся Бельд. - Повезло тебе, князь.
Волх, хромая, выбрался из избы. Походя он отметил, что Бельд впервые назвал его князем. Что ж, пустячок, а приятно…
Утреннее солнце ударило ему в глаза. А когда он огляделся, то в глазах у него снова потемнело от жути.
Вокруг избы спал его отряд - дружинники вперемешку со своими рабами и слугами. Темнели потухшие кострища. Большинство из них даже не дымили. Над лагерем стояла мертвая тишина.
Третьяк, всхлипывая, тряс спящих. Волх с Бельдом бросились ему на помощь.
- Вставайте, вставайте, дурачье, - Волх с ожесточением пинал сонных парней. Наконец в снегу началось копошение. Бледные до синевы, истощавшие, простуженные, путники один за другим просыпали, вставали на четвереньки, садились. Они терли друг другу ноги, руки, щеки и уши, стонали, но постепенно оттаивали, оживали - словно возвращались с того света.
И все-таки эта страшная ночь убила десятерых - тихо и незаметно, подарив напоследок глубокий сон.
- Если бы не он, - снова кивнул Бельд на Третьяка, - все бы здесь остались.
Мальчик услышал и покраснел.
- Надо идти дальше, - буркнул Волх.
- Ну еще минуточку! - заканючил кто-то.
- Князь, воля твоя, а я идти не могу, - заявил еще один. - Не будь зверем, дай полежать часок.
Волх сверху вниз посмотрел в глаза лежащего, полные отчаяния и упрямства.
- Ты прав, воля моя, - сказал он. - Мы сейчас уходим. Силой тебя поднимать я не стану. Но и волкам на съедение живым не оставлю. Или ты идешь с нами, или я тебя убью.
Эта угроза в последнее время слишком легко слетала у него с языка. Но никто не считал ее пустой - Волх уже доказал, что не шутит и не пугает. Несчастный парень сделал над собой усилие. Убедившись, что тот встал, Волх удовлетворенно кивнул и скомандовал отправление.
Но через два часа стало ясно, что никакими угрозами людей не заставишь идти дальше. У них не было сил переставлять ноги по глубокому снегу, они проваливались и падали. Когда наконец разожгли стояночные костры, все в изнеможении рухнули вокруг. Люди совали замерзшие руки прямо в пламя, наслаждаясь его обжигающим жаром.
Но голод не тетка. Четверо самых удачливых охотников угрюмо встали и исчезли в пустом лесу. Встал вопрос: кого послать на разведку?
Волх переводил взгляд с одного на другого, но все отводили глаза. Он понял, что не имеет права настаивать.
- Сам пойду, - объявил он.
- Хорошо, я с тобой, - тут же кивнул Бельд.
- Ладно. Тогда за старшего остается Клянча. Ждите нас до следующего рассвета. Если мы не вернемся - уводи дружину.
- Куда? - опешил Клянча.
- Вперед! - рявкнул Волх.
- Разреши и мне с вами, князь, - снова попросился Третьяк. Волх оценивающе посмотрел на него. Надо же, такой маленький, а такой живучий. Наверно, ему еды надо совсем мало, вот он и делится со всеми подряд. Ишь: румяный, глаза блестят, будто с горки катался.
- Еще чего не хватало, - запротестовал почему-то Бельд. - Сдохнешь в лесу, возись с тобой потом.
- Пусть идет, - решил Волх, проверяя нож на поясе и подтягивая сапоги. Меч он оставлял под присмотром Клянчи: в разведке лишняя тяжесть ни к чему.
Предки словен жили в степях. На широких просторах, обдуваемых ветрами с близкого моря. Поселившись на север, в лесные земли, словене потихоньку начали осваивать лес. Они даже научились приспосабливать его к своим нуждам. Но все равно природа брала свое, и словене старались превратить лес в степь, выжигая его под пашни. Как-то оно спокойнее, когда деревья не скрывают горизонт…
Ты можешь плавать в воде, но никогда не станешь рыбой. Так и в лесу - сюда можно ходить по грибы и по ягоды, можно охотиться, но если ты не родился лесным человеком, то ты им никогда не станешь. И всей твоей дружбе с лесом грош цена, в любой миг он приготовит тебе подвох…
Об этом думал Волх, тупо меряя шагами лесную тропу, ведущую на восток. Почему именно на восток? Да потому что с тем же успехом можно было идти и на запад, и на юг, и на север. Везде деревья растут одинаково, и нигде никакого признака человеческого жилья.
Тонкие сосны качались над головами. Слабенькое зимнее солнце путалось в их кронах, падали редкие снежинки. Мороз не лютовал и не щипал лицо, ветер стих. Чудесная погода для прогулок…
- Князь! Посмотри, что я нашел, - позвал Третьяк. Вот этот шустрый парень, кстати, в лесу как дома. Пропадает куда-то, рыскает, как охотничий пес, выскакивает белкой из-за деревьев…
Правда, находка была неказистой: поваленный ольховый ствол.
- Да ты приглядись, князь, - настаивал Третьяк. - Оно же топором срублено!
Присев на корточки, Волх долго изучал древесный слом. Может, и топором… А может, ветром.
- Точно топором, - горячился Третьяк. - Причем не с одного раза. Видишь: зазубрины! А! Вот и следы.
- Может, это мы здесь проходили, - буркнул Волх. - Кружим-то сколько!
- Да нет же! Приглядись. В какой обуви, как ты думаешь, шли?
Волх недоверчиво оглянулся на Бельда. Тот молчал, но на лице у него обозначилось торжествующее нетерпение. Он, конечно, все схватывает на лету и уже понял, что мальчишка имеет в виду.
Но тут дошло и до Волха. Лапти! След прекрасно сохранился, благодаря морозу и бесснежью. Его оставил человек в плетеной обуви, а ни у кого в дружине такой не было! Словене вообще предпочитали кожаную обувь, и только немногие учились у чуди искусству плетения лаптей. Срубивший ольху был чудского племени, это точно!
Горячая радость ударила в голову Волху. Он схватил Третьяка за плечи и крепко сжал их. От неожиданности мальчишка изменился в лице и отступил назад.
- Здесь есть еще следы? Давай, ищи, родной! Приведешь меня к чудскому городищу - проси, чего хочешь!
- Погоди радоваться, - остудил его Бельд. - Может, это наши, из города охотники.
Волх мотнул головой. В этот момент он ощущал свою судьбу, как клубок из множества нитей. Здесь все переплелось, здесь ничего не бывает случайно… И если им суждено было вынести столько лишений, зато теперь заслуженная награда близка. Судьба не обманет!
И Волх оказался прав. Медленно, но верно Третьяк отыскивал новые следы. Вскоре выяснилось, что белоглазых было трое. Что им улыбнулась удача на охоте - не меньше взрослой косули. Теперь даже Волх ясно видел застывшую на снегу кровь и след от туши, которую тащили волоком. На миг предстало видение этой туши на вертеле, и воображаемый аромат жаркого вызвал в желудке болезненный спазм. Но цель была так близка, что теперь разведчикам нипочем были холод, голод и усталость. Они резво скакали вслед за Третьяком, трещал под ногами валежник, слепило глаза усталое солнце, клонившееся к закату…
- Т-с-с! - остановил их Третьяк. - Кажется, мы пришли.
И тут же в ноздри ударил запах жилья и человеческие голоса.
Волх жадно вгляделся вперед. На расстоянии полполета стрелы высилась заснеженная стена. Из-за нее поднимались столбики дыма. Дымили сотни землянок, большое городище! Сердце забилось гулко и безошибочно: она там!
Разведчики затаились за сугробом и шептались, сблизив головы.
- Ты найдешь дорогу назад? И сможешь привести сюда весь отряд? - дергался Волх. Третьяк кивнул обиженно и удивленно, словно сомневались в его способности ходить.
- Хорошо, городище мы нашли. Что теперь? - рассуждал Бельд. - Наши парни чуть живы, какие из них сейчас бойцы. А здесь одних часовых не меньше ста человек.
Действительно, над стеной то и дело возникали фигуры в меховых балахонах. Разведчики тогда вжимались всем телом в снег.
Волху сомнения его друга были непонятны. Никакая усталость не остановит его войско теперь, когда до цели рукой подать. Они сметут это городище, сровняют его с землей. Да каждый его дружинник стоит десятка белоглазых!
- Возвращаемся, - приказал он.
Волх помнил наказ данный Клянче: уходить, если они не вернутся на рассвете. Разминуться сейчас было бы глупо, хотя Третьяк клялся, что запросто отыщет отряд по следам. Поэтому разведчики очень спешили. И все-таки ранняя темнота застала их в пути.
Какое-то время Третьяк еще умудрился отыскивать дорогу. Потом сдался:
- Все, князь. Надо ночевать. Если заблудимся сейчас - еще больше времени потеряем.
Собрали кучу хвороста для костра. Бельд полез за пазуху и вдруг побледнел, как снег.
- Какой же я дурак… Огниво потерял…
Разведчики мрачно переглянулись. Оплошность Бельда грозила ночью без огня, которая в зимнем лесу могла стать последней… Сакс чуть не плакал, не в силах поднять глаза. Он сам себя так казнил, что упрекать его еще больше было бессмысленно.
- Ладно, как-нибудь, - пробормотал Волх. - Мы же будем караулить по очереди…
- Я буду караулить всю ночь, - покаянно заявил сакс.
- По очереди, - возвысил голос Волх. - А то ты уснешь, а нас волки сожрут. И не вешайте нос! Нам наконец-то повезло. Еще немного, и мы вернемся домой с победой…
- А ты рассчитываешь вернуться домой? - спросил Бельд. Волх осекся. Он действительно не думал о том, как поступит, когда освободит Ильмерь и других женщин. Сказка, которую он себе сочинил, обрывалась именно на этом месте. А ведь и правда, что дальше? В Словенск возвращаться нельзя… Там отрезаны все концы, и над ним висит отцово проклятие… К счастью, Бельд, задав вопрос, не требовал на него ответа.
Разумеется, сакс вызвался дежурить первым. Третьяк вырыл ямку в снегу и свернулся в ней калачиком. Волх попросту прислонился спиной к дереву.
Которую ночь от голода, усталости и постоянного напряжения сил Волху снились сны, больше похожие на бред. Сегодня это был настоящий кошмар: ему явился убитый дружинник. Будай стоял иссиня-белый, косматый, с безумным взглядом, а из горла у него сочилась кровь. Волх вскочил, едва не заорав. Его прошиб пот, нижняя рубаха прилипла к спине.
Сколько он спал? Долго ли до рассвета? Рядом тихо сопел Третьяк, между деревьями мелькнул силуэт Бельда. Надо бы его сменить, но нет сил выпутаться из сетей ночного морока…
С чего вдруг ему приснился этот урод? Волху казалось, он совсем не переживал из-за двух совершенных им убийств. Совесть его не мучила. Белоглазый вообще не в счет: он гнусный предатель. А этот - поднимал бунт. И того и другого пришлось убить, чтобы доказать свою силу. Тот, кто не умеет быть сильным, никогда не станет князем. Боги видели это, они поймут…
Так разум убалтывал сам себя. Но сны приходят из глубин, куда не заглядывает свет разума. Там таятся изначальные истины. На этом уровне Волх всегда знал, что, впервые подняв оружие на себе подобного, он преступил великий запрет. Он перешел некую грань, и переход этот изменил его до неузнаваемости.
- А-а! - раздался короткий, хриплый крик. Возня, урчание. Бельд заорал что-то на своем языке. Волки!
Не задумываясь, с ножом в руке Волх бросился на помощь. Ночь была беззвездная, но Волх видел все не хуже, чем в пасмурный день. Удивляться этому было некогда. Он с остервенением, без разбора ударил ножом серое, подвижное тело. Раненый волк взвизгнул, развернулся в прыжке и оскалился. Поваленный на снег Бельд стряхнул с себя второго волка - убитого. Сакса порядком подрали. Запах свежей крови будоражил ноздри. Бельд попытался встать, хватаясь за березу, но, глухо охнув, осел обратно. За деревьями мигали зеленые огоньки: волки не собирались уступать.
Хоть бы искру огня! К костру волки никогда бы не осмелились приблизиться. Сейчас ночные охотники были хозяевами положения, а люди, затерявшиеся посреди темного леса, - их законной и доступной добычей. Поделом Бельду, растяпе, - подумал Волх, и ему стало стыдно.
- Может, на дерево залезть? Утром они уйдут.
Третьяк вынырнул у Волха из-под руки. Его только не хватало. Затаился бы где-нибудь, не пришлось бы двоих защищать. А на дерево Бельд не залезет, он и так, похоже, теряет сознание. Отодвинув маленького Третьяка за спину, Волх заслонил обоих товарищей собой.
Впрочем, жест это был чисто символический. Волки зажали людей в кольцо. Их было голов пятнадцать, и каждый мечтал о клочке горячего мяса. И все-таки они медлили, ожидая сигнала вожака.
Вот и смерть пришла… Мысль эта не вызвала у Волха никаких чувств. Он был молод и не верил в смерть. Но сейчас смерть была слишком близка, слишком осязаема. От нее разило звериным духом, она зловонно выдыхала пар, скулила и урчала, нетерпеливо перебирая лапами. Волх заглянул в самое лицо смерти, и его едва не стошнило от отвращения.
Ну уж нет, как коза на убой он не пойдет.
- Нет! Не надо! - пискнул сзади Третьяк, но Волх оттолкнул его. Оскалившись, он шагнул вперед.
- Эй ты, тупая тварь! - крикнул он невидимому вожаку. - Где ты видишь тут легкую добычу? Ты растеряешь полстаи, прежде чем доберешься до нас. Убирайся, вонючее отродье!
Сорванный, осипший от холода голос разлетелся по лесу эхом. Испуганно вспорхнули птицы. Темнота вспыхивала зелеными огнями. Волху вдруг показалось, что он сам становится этой темнотой. Странное, сводящее с ума ощущение: мир распался на тысячи тысяч звуков и запахов. Это было страшно - как потерять себя. Но это длилось всего одно мгновение.
Затем Волх явственно услышал из тьмы:
- Кто ты?
Голос был низким, как рычание, но слова - разборчивы. Волх ошалело завертел головой. Вокруг по-прежнему качались зеленые огни.
- Я - Волх, князь словен, сын великого Велеса! - проорал он, заглушая собственный страх.
- Зачем ты кричишь? Я хорошо тебя слышу. Не такая уж я тупая тварь. Просто от голода мы потеряли голову, иначе сразу бы поняли, кто перед нами. Не бойся, сын скотьего бога. Никто из моих сородичей не тронет тебя и твоих людей. Если нужна будет помощь - ты знаешь, как меня позвать.
Зеленые огни выстроились в цепочку, а потом исчезли. Волки уходили почти бесшумно, только снег прошуршал под мягкими лапами.
Позади прокряхтел Бельд. Третьяк спрашивал о чем-то, дергая за рукав. Волх стоял, словно во сне.
- Как ты это сделал? Почему они ушли? - допытывался Третьяк.
- Хорошо, что непонятного? О-о-ох, - простонал Бельд. - Князь завыл по-волчьи, волк ему и ответил.
Без тебя знаю, хотел огрызнуться Волх, но не стал обижать раненого. Он действительно все понял. Так вот что за дар достался ему от отца! На душе стало холодно от жути и щекотно от азартного любопытства. Задрав голову, Волх крикнул:
- Эй! Вороны! Скоро ли рассвет?
Снова - удивительный миг погружения в чужую суетливую жизнь.
- Петухов у себя в деревне спрашивай, - сварливо ответили ему. - Иди своей дорогой, сын скотьего бога. Не мешай спать.
Волх расхохотался, как безумный. Третьяк смотрел на него со страхом, а может быть, с восхищением. Бельд морщился и тревожно качал головой. Небо над лесом стало серым, начинался рассвет.
Сакс отделался синяками и ссадинами и уверял, что готов идти. Поэтому решено было не тратить времени. Третьяк, как охотничья собака, занял свое место впереди, безошибочно выискивая только ему очевидные приметы пути.
Волх злился на своих спутников. Ему казалось, что они недостаточно придают значения случившемуся. А ведь Велесов дар делал его несказанно счастливым. Когда он жмурился и думал об этом, его окатывали горячие волны блаженства.
Волх еще не осознал, какое могущество он получил в подарок. Если честно, искусство говорить со зверями и птицами казалось ему курьезным баловством - не более. Дело было в другом. Он получил неоспоримое, железное доказательство связи между ним и Велесом.
Волх никогда не сомневался в существовании богов. Он вообще не задумывался над этим, слишком отвлеченным для него вопросом. Но у него сложилось ощущение, что в нынешнее время боги слишком отдалились от людей. Быть может, в легендарной древности, в дедовское время оно, боги ходили по земле, вступали в брак с земными женщинами и всячески участвовали в людской жизни. Но теперь они где-то заперлись и оттуда вершат свою волю. Волх не знал, что у его дедов и прадедов тоже было подобное ощущение…
Боги недоступны для большинства людей. Но он - особенный, по праву рождения. Велес говорил с ним - пускай во сне, но этот сон обернулся явью! Явью! Острый приступ счастья обрушился на Волха.
- Эй, мышь! - заорал он, увидев ржавую спинку полевки. - Ты что там делаешь?
Полевка вскинула на него недовольную мордочку.
- Желудь свой ищу. Точно помню, положила вот сюда. И где он теперь? Ну, попадись мне, ворюга!
Волх радостно расхохотался.
- Слушай, а как это выглядит со стороны? - спросил он Бельда. - Я пищал по-мышиному? Как тогда, ночью, по-волчьи завыл? А мне кажется, я просто задаю вопрос…
Сакс покачал рыжей головой.
- Я пошутил про вой, Волх. На самом деле ты молчишь. Смотришь в одну точку и молчишь. Говорят только звери, но я их не понимаю…
Волх недоверчиво фыркнул. Он тут же окликнул прошмыгнувшую по снегу ласку. Он был уверен, что произносит слова, но губы его при этом действительно не шевелились. На миг Волху стало жутко. Чур меня защити, - мысленно заслонился он формулой-оберегом.
Но размышлять Волх не привык. В конце концов, чего он боится? Волшебство - оно и есть волшебство, а вреда отец ему причинить не может. В этом Волх не сомневался. Он снова не мог сдержать улыбки.
- Ты бы, князь, чем попусту со зверьем болтать, - проворчал Бельд, - узнал у них, далеко ли до стоянки. Вон, хоть у той синицы.
Желтопузая птичка, распушившая на морозе перья, с любопытством глянула на людей черным блестящим глазком. Волх спросил ее про стоянку.
- Правильно идете, - чирикнула синица. - Как минуете во-вон тот ельник, сразу их увидите.
- Так они еще не ушли? - обрадовался Волх.
- Да они только глаза продрали! - в голосе синицы послышался смех.
- А они… - Волх запнулся, - они все пережили ночь?
- Этого я не знаю, сын скотьего бога, - серьезно ответила птица. - Я не подлетала близко. Голодные люди очень опасны.
Волх возбужденно пересказал товарищам свой разговор с синицей. До него начало доходить, что дар его - это не просто забава.
- Смотрите, заяц! - вдруг пискнул Третьяк.