* * *
Стены и башни Иерусалима уже виднелись на горизонте. Гуго и Жак были очень взволнованны, предвкушая встречу со Святым Градом. Святая Земля началась для них в Эдессе, и началась она такими прекрасными знакомствами! Гуго искренне надеялся, что его духовная дружба с Балдуином и Морфией будет вечной. Балдуин подарил ему на прощание прекрасного арабского скакуна и короткий изысканный меч. Морфия - замечательный латинский молитвослов, отделанный в кожу невиданной выделки. Как было бы замечательно привести сюда, на Святую Землю, Адель и Теобальда! Вот только освоится на новом месте, отобьет у сарацин какой-нибудь замок.
Еда, которую уложили им на дорогу эдесские друзья, ещё не закончилась. С водой было хуже. До Иерусалима не дотянуть. И тут Жак с радостью возгласил:
- Мессир, видите - деревья, кустарники. Там должен быть источник.
Всё было настолько замечательно, что лучше просто некуда и даже воду Бог послал им сразу же, как только они испытали в ней потребность. Счастливые Гуго и Жак поскакали к источнику.
* * *
Здесь действительно был источник. А рядом - гора трупов. Одетыми были только те из них, чья одежда состояла из лохмотьев, остальные - голые. У большинства трупов были вспороты животы, все кругом было заляпано кишками. Трупы уже начали разлагаться, смрад стоял нестерпимый. Роились тучи мух. Всё, что осталось в душе у Гуго - невыносимый смрад и нестерпимо-монотонное жужжание насекомых. Отсюда хотелось бежать, сломя голову, но он оцепенел и не мог шелохнуться. Он тупо смотрел на страшные раны трупов, в которых уже копошились черви.
Выручил, как всегда, Жак. Он молча взял один из трупов под мышки и потащил в сторону от источника. Гуго оцепенело смотрел за тем, как Жак разрывает кинжалом песок, выбрасывает его горстями, потом укладывает в неглубокую яму труп и пригоршнями засыпает его. Когда Жак пришёл за вторым трупом, Гуго вместе с ним потащил покойника. Неизвестно, сколько времени они занимались похоронными делами. Время исчезло. Остался только ад. Вечность преисподней. Теперь Гуго знал, что испытывают те, кто не достигает Царствия Небесного.
Наконец похороны были закончены. Гуго сел на песок. Его остекленевшие глаза ни на кого не смотрели и ничего не видели. Жак принёс с источника воды и долго мыл руки своему господину, который, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Потом Жак почти насильно напоил его. Это произвело на несчастного рыцаря некоторое действие. Он очень медленно встал, как будто старательно избегал лишних движений. Извлёк подарок Морфии - молитвослов, сгорбившись, доплёлся до свежий захоронений, открыв молитвослов, он вдруг удивительно явственно увидел чистый лик Морфии и сразу же, так же детально и чётко - червей, копошащихся в разлагающемся трупе. Окрестности Иерусалима огласились диким звериным рычанием. Он рычал, пока не сорвал голос. Потом он долго выл. Казалось, человеческий рассудок теперь уже никогда не вернётся к нему.
Позднее он был уверен, что его спасли молитвы Морфии. Много лет спустя он вспоминал, как по лицу провожавшей его графини вдруг неожиданно пробежала тень страдания. Тогда это вызвало у Гуго лишь мимолётное, очень скоро забывшееся недоумение. Тревожные предчувствия земного ангела вспомнились потом.
А сейчас. Гуго выл бесконечно долго. Потом его остекленевший взгляд случайно (нет, конечно же не случайно) упал на молитвослов, который по-прежнему был у него в руках. Его язык неожиданно для него самого монотонно забубнил: "Матерь Божия, Пречистая, воззри на мя, грешного и недостойного". Постепенно он начал произносить слова молитв всё более и более осмысленно. Вскоре он уже молился чисто и пламенно, вся его душа в слезах и неземном страдании непреодолимо устремилась к Небесам.
Гуго не видел, что Жак непрерывно молится, стоя на коленях и глядя в небо, с того самого момента, как услышал нечеловеческое рычание своего господина. В тот же самый день и час Балдуин и Морфия в своём дворцовом храме молились о благополучии юного шампанца, которого очень полюбили за чистую возвышенность его души. Отец Гвиберт в своей маленькой келье испрашивал у Бога помощи своему духовному сыну Гуго. Барон фон Зегенгейм на охоте вдруг почему-то вспомнил о Гуго и даже перекрестился, коротко помолившись за храброго и умного парня. Адель в своей спальне молилась о здравии и благополучии возлюбленного супруга. Маленький Теобальд горячо просил Бога помочь его любимому отцу совершить великие рыцарские подвиги. Покойный сеньор де Пейн молился, глядя с Небес на страдания своего сына.
Все они в тот день и час молились за первого тамплиера.
* * *
Гуго и Жак провели у источника ещё сутки. Они не разговаривали, лишь непрерывно молились. Время от времени Жак приносил от источника воды, оказавшейся на удивление вкусной.
Когда Гуго въезжал в Иерусалим, на его лице лежала печать суровой твёрдости и непоколебимой решимости. Он уже имел до деталей разработанный план действий. Рыцарь едва заметно улыбался. Что-то умерло в его душе, а что-то родилось. Они сразу же отправились в храм Гроба Господня. Гуго в простых словах просил у Бога лишь одной милости - дозволить ему пить ту чашу, которую до дна испил и Сам его Небесный Сеньор. Гуго молился очень коротко. Теперь нельзя было терять ни минуты. Их путь лежал во дворец короля Иерусалима.
* * *
- Ваше величество, вам должно быть известно, что паломники, идущие к Иерусалиму с севера, подвергаются нападениям разбойников у источника - в половине дневного перехода от Святого Града. Этот злосчастный источник на пути сюда никак не миновать, а потому большинство паломников платят за воду жизнью. Проделав путь, исполненный невероятных лишений, они погибают едва ли не у самых ворот Иерусалима. В пути мне не раз приходилось иметь дело с разбойниками, и сейчас я хотел бы посвятить себя охране наших пилигримов. У источника надо выставить пост - человека 3–4 будет вполне достаточно. Пост должен быть постоянным, а иначе в нём не будет смысла. Лучше организовать три отряда, каждый из которых будет дежурить там сутки. Итак, ваше величество, дайте мне человек десять, и ни один паломник больше не погибнет на северных подступах к Иерусалиму.
- Ты думаешь, у меня только и печали, что охранять ручьи? Или, по-твоему, я для того и взошёл на этот трон, чтобы исполнять прихоти каждого вновь прибывшего мальчишки? - мрачно буркнул король Балдуин. Он выглядел совершенно измученным. Короля одолевали многочисленные заботы, среди которых первой была как раз нехватка людей, так что план Гуго вызвал у него только раздражение.
- Стоящий перед вами мальчишка - рыцарь. Такой же рыцарь, как и вы, ваше величество. Мой возраст - явно недостаточная причина для того, чтобы наносить мне оскорбления, - Гуго, сам того не заметив, положил ладонь на рукоять меча. Конечно, он не собирался угрожать королю, но его рука сама по себе очень быстро находила меч, когда он чувствовал угрозу своей чести.
Король, так же безотчётно, повинуясь многолетней привычке опытного воина, проследил движение руки юноши, но его реакция была совершенно неожиданной:
- У вас меч моего кузена и тёзки - графа Эдесского? Трудно поверить, что Балдуин смог расстаться с клинком, столь памятным для нас обоих. Он знал, что вы направляетесь ко мне?
- Да, ваше величество.
- Значит, он дал мне понять, что вы человек, облечённый его доверием. Чем вы смогли заслужить такую любовь дю Бурга?
- Ничем, ваше величество, я всего лишь у него гостил. Мне неизвестно, почему граф был так добр ко мне. И на словах он ничего не просил вам передать.
- Конечно, конечно, узнаю Балдуина. Он очень любит поболтать, но всё, что по-настоящему важно, передаёт без слов.
Король тяжело поднялся с трона и, перестав замечать Гуго, подошёл у окну. Разглядывая что-то во дворе своего дворца, он долго молчал. Потом, по-прежнему стоя к Гуго вполоборота и, не глядя на него, стал тяжело ронять слова:
- С тех пор, как мы с Готфридом освободили Иерусалим, королевство постоянно висит на волоске. Кажется, не было дня, чтобы не возникла новая угроза, ставящая королевство на край гибели. Европа, ещё совсем недавно готовая отдать всё ради освобождения Святой Земли, теперь совершенно равнодушна к нашей судьбе. Им, наверное, кажется, что сарацины восприняли возникновение крестоносных государств, как волю Небес и теперь обеспокоены лишь обменом посольствами с новыми соседями. А сарацины между тем, пришли в себя и оказывают нам такое сопротивление, что, кажется, скоро на Святой Земле не останется никаких христианских графств и королевств. Ты знаешь, какое страшное поражение потерпел недавно дю Бург. Ещё пара таких поражений, и мы потеряем всю Святую Землю. А подкреплений из Европы нет. Изредка прибывают одиночные мечтатели вроде тебя. Каждый из вас норовит учить меня жизни. Каждый знает, как спасти Святую Землю. Я один ничего не знаю, но как ни странно - именно я отвечаю за всё! - король неожиданно повысил голос и резко обернулся к Гуго.
- Ваше величество, я прекрасно понимаю, что не мне учить вас управлению королевством, но и вы постарайтесь понять: я говорю не об охране ручьёв, а об охране паломников. Прискорбно слышать, что судьба Иерусалимского королевства висит на волоске, но вы же знаете - никто не в силах оборвать этот волосок, кроме Бога. А Господь отступится от нашего королевства лишь в одном случае - если его существование потеряет смысл. Значит, нам самое время вспомнить - а в чём же высший смысл пребывания крестоносцев на Святой Земле? Во имя чего погибли тысячи крестоносцев? Во имя чего претерпевали немыслимые страдания и совершали богоугодные подвиги верные паладины Христа? Освободив Гроб Господень, паладины стремились к одному - чтобы паломники со всего христианского мира могли беспрепятственно приходить сюда, имея возможность облобызать землю, политую кровью нашего Спасителя. Но это-то как раз и не достигнуто! Королевство Иерусалимское не исполняет главного своего предназначения. Если пилигримов режут как баранов, прямо у стен Святого Града, значит Гроб Господень по-прежнему не доступен мирным христианам. И зачем оно тогда нужно, это ваше королевство? Пусть погибает, ничего не изменится, христианам не станет труднее попадать в Иерусалим. Итак, единственный способ спасти королевство - придать его существованию смысл в глазах Божьих. И тогда Господь будет с нами, и силы у нас сразу же появятся. А для этого надо защищать не столько укрепленные города и замки, сколько паломников. В них - смысл, в их душах, стремящихся на Землю Страданий Христовых, - Гуго тяжело вздохнул и замолчал. Вообще-то он никогда не отличался красноречием, и теперь был сам ошарашен собственной тирадой, такой продуманной, логичной и взвешенной, как будто она не ему принадлежала. Король тоже был ошарашен. Священники постоянно что-нибудь ему советовали, но их слова звучали детским лепетом по сравнению с боговдохновенной речью этого мальчика.
- Вижу, юноша, что Господь даровал тебе мудрость не по летам. Наверное, ты прав. Но людей у меня всё равно нет. Ни одного лишнего человека. Можешь поступить ко мне на службу и вместе с моими рыцарями сражаться за дело Божье. А можешь на свой страх и риск защищать, что хочешь и кого хочешь.
- У меня, ваше величество, выбора нет. Я должен делать то, что хочет Бог.
* * *
Теперь Гуго уже никого не пытался привлечь к исполнению своего замысла. Они вдвоём с Жаком должны были приступить к Божьему делу. Но как? Разбойники умеют не обнаруживать себя до тех пор, пока не приблизятся к цели на расстояние выстрела из лука. И если они с Жаком будут просто торчать у источника - так же просто получат по стреле раньше, чем успеют что-либо понять. И разбойники как всегда преспокойно устроят засаду в кустах, ожидая очередную партию паломников. Гуго напряжённо думал, стараясь ухватить самую суть этой головоломки. Итак, беспечные паломники, ничего не опасаясь приблизятся к источнику, не зная, что кусты неподалёку нафаршированы бандитами. Сила бандитов в том, что они приходят сюда раньше паломников и появляются потом очень неожиданно. Как они с Жаком могут лишить их этого преимущества? А что если использовать против негодяев их же силу? Придти к источнику ещё раньше их и так же неожиданно появиться? Это мысль! Желающие устроить засаду меньше всего ожидают засады. Прав был эдесский граф: на восточной войне не обойтись без восточной хитрости.
Гуго и Жак на последние деньги закупили продовольствие и отправились к источнику. Зарослей вокруг было много, ещё в прошлый раз они обнаружили место, где бандиты устраивали своё логово. Спрятаться надо не очень далеко от этого логова, чтобы негодяи находились в зоне досягаемости, но не очень близко, чтобы их раньше времени не заметили. Много лет спустя, Гуго думал о том, что тот их план был весьма непродуманным и мог сорваться по тысяче причин, но, видимо, Господь решил тогда помочь своим слугам, устранив все препятствия.
Гуго уже знал, что Восток требует умения терпеливо и подолгу ждать. За нетерпение здесь принято расплачиваться жизнью. Привычка к многочасовым неподвижным стояниям на молитве теперь очень пригодилась ему. Без малого сутки они просидели в засаде, ожидая, пока появятся бандиты. Вот они появились - около десяти человек. Неторопливо и по-деловому устроились в засаде рядом с рыцарским постом. Они считали себя охотниками, ещё не зная, что они на самом деле дичь. Как хотел Гуго сразу же на них напасть! С каким трудом он запрещал себе это! С пятикратным превосходством бандитов приходилось считаться. Если выйти сейчас, лицом к лицу, у них не будет шансов на победу. Нет, бандиты получат удар в спину в тот самый момент, когда уже приготовятся нанести удар в спину паломникам. Пилигримы не проходили здесь уже давно, вскоре очередной их караван обязательно должен появиться.
К счастью, паломников было всего пятеро. Это расслабило бандитов. Едва христиане приблизились к источнику, как негодяи вышли из своей засады, даже не пытаясь обстреливать их с расстояния. И тут же трое бандитов получили в спину стрелы из короткого арабского лука, которым уже вполне овладел Жак. Арбалет по ходу боя было слишком долго перезаряжать. Гуго выскочил из засады, подобно вихрю. Как хорош и уместен был в таком бою короткий лёгкий меч, подаренный Балдуином. Огромный двуручник, которым раньше орудовал Гуго, позволял наносить страшные удары, разбивающие любые доспехи, но бандиты чаще всего не имели доспехов, в схватке с ними всё решалось не силой ударов, а их количеством - точными, быстрыми, многократными взмахами. Коротким мечом Гуго успевал наносить три удара за то же время, пока двуручником ударил бы один раз. Бандиты, таким образом, теряли своё главное преимущество - скорость. Они не успели ничего понять, как ещё трое из них рухнули, обливаясь кровью, на песок. Негодяев осталось четверо. Их надо было прикончить, уже не имея преимущества неожиданности. Две стрелы ударили в рыцарскую кольчугу, застряв в кольцах и нанеся неглубокие раны. Жак больше не мог стрелять из кустов, Гуго перекрывал ему линию огня, к тому же, опытные бандиты постоянно маневрировали. Выхватив длинный кинжал, Жак тоже бросился в рукопашную. Вскоре всё было кончено. Раны, полученные рыцарем и оруженосцем, были многочисленными, но, к счастью, поверхностными.
Паломники всё это время в ужасе лежали на земле. Шатаясь от усталости и ран, Гуго подошёл к ним и произнёс слова, которые ему так давно хотелось произнести: "Именем Христа ваш дальнейший путь на Иерусалим свободен и безопасен".
* * *
Быстро смеркалось. Подступала холодная ночь пустыни. Вместе с паломниками они сидели у костра. По замыслу Гуго, бандитов, прежде чем зарыть в песок, оттащили от источника как можно дальше - их товарищи по разбойничьему ремеслу вообще не должны понять, куда делись десять опытных и хорошо вооружённых головорезов. Среди паломников оказалось женщина, с нежностью и заботой перевязавшая раны Гуго и Жаку. Перекусили, чем Бог послал. Один из паломников, одежда которого состояла из лохмотьев, снял с себя грубый домотканый пояс и протянул рыцарю. Ничего не понявший Гуго, взял пояс и был поражён его тяжестью. Там оказались зашиты не менее полусотни золотых монет. Гуго с возмущением хотел вернуть пояс, но на лице паломника отразилось страдание:
- Нет, нет, мессир, возьмите. Сегодня я должен был потерять не только деньги, но и жизнь. Если рассудить по совести, я должен расстаться хотя бы с деньгами. Я вижу, что вы благородный рыцарь и совершили свой подвиг во славу Христову и сама мысль о деньгах вам неприятна. Но ведь надо же вам и вашему храброму слуге чем-то питаться.
Сомнения Гуго окончательно развеял Жак:
- Мессир, нам действительно уже завтра было бы нечего есть.
Гуго тяжело вздохнул, велел Жаку одеть пояс на себя. Ещё после мадьярского леса он дал себе слово, что никогда в жизни больше не прикоснётся к золоту.