Олег выругался и опрокинул в рот очередной кубок.
- Как же тебе вырваться-то удалось, княже? - поинтересовался Бренк.
- А так и удалось: бросил коня, оружие, шлем, плащ и вместе с мужичьем забрался в какую-то ладью, которая едва не перевернулась на середине Днепра, перегруженная сверх всякой меры, - раздраженно ответил Олег. - Очухался только в Любече на другом берегу. Туда же и все прочие ладьи причалили. Я-то спасся, а дружина моя почти вся в полон угодила.
- Святослав-то с Ярославом спаслись? - спросил Бренк.
- Спаслись, - сказал Олег.
- А Игорь?
- Не ведаю. Игорева дружина стала берегом пробиваться вместе с дружиной Всеволода Юрьевича.
- Ну и дела, - покачал головой Бренк. - Что я Вышеславу-то скажу? А где же боярин Георгий?
- В Днепре утоп, - мрачно ответил Олег. - Два насада бортами столкнулись, от удара многие в воде оказались. На Георгии шлем был, да кольчуга, да бронь, да пояс с мечом. Его на дно и утянуло.
- Царство ему Небесное, - перекрестился Бренк.
В глубокой скорби удалилась в свои покои Манефа и долго сидела на стуле в неподвижности, глядя сухими печальными глазами на пламя свечей. Плакать Манефа не умела, но и она была не чужда душевной боли.
…Мерзлая земля звонко гудела под копытами коней. Игорь и Всеволод вели свои поредевшие дружины знакомыми дорогами обратно к Киеву. Вместе с ними шла берендейская конница.
Увидев панику и толчею на днепровском берегу возле ладей, Игорь первым предложил Всеволоду уходить из-под Вышгорода сухим путем.
- А галичане? - спросил тот. - Вдруг напоремся на них?
- Пробьемся, - ответил Игорь.
- Ну, с Богом! - согласился Всеволод.
Игорь сразу взял начальство в свои руки, выслал вперед сторожевой отряд из берендеев, по сторонам разведку из гридней разослал. Благодаря этим предосторожностям удалось разминуться с галицкими полками, затаившись в лесу. Ночевали также в лесной чаще, спали на опавшей листве, не разводя костров.
К Киеву вышли на третий день после полудня. В город решили не входить, а послать одного дружинника под видом гонца.
- Узнаешь, в. Киеве ли Михаил Юрьевич, - наказал дружиннику Игорь. - И сразу обратно.
Дружинник въехал в город через Лядские ворота, а выехал через Золотые.
- Нет в Киеве Михаила Юрьевича, - сообщил он Игорю. - Ушел Михаил в Торческ.
- Сам ушел или его изгнали? - спросил Всеволод.
- Сам ушел, - ответил воин. - Выпросил у Ростиславичей для себя Торческ, а Киев уступил Ярославу Изяславичу.
- Стало быть, признал Михаил старшинство Ярослава Изяславича, - в раздумье проговорил Игорь. - Как посмотрит на это Андрей Боголюбский? Чаю, не понравится ему это.
- Плевать на Андрея! - сердито вымолвил Всеволод. - Больше мы в его власти ходить не будем. Я отправляюсь к Михаилу в Торческ.
Берендеи изъявили желание идти со Всеволодом.
Игорь повел свою дружину к переправе через Днепр.
Оказавшись на левом берегу Днепра, он за два дня дошел до Чернигова, где застал своих двоюродных братьев, опечаленных недавним разгромом.
Святослав Всеволодович не скрывал своего восхищения смелостью Игоря.
- Он-то хоть и моложе нас с тобой, а не растерялся, сам уцелел и дружину сохранил, - говорил Святослав брату Ярославу. - Игорь с честью ушел из-под Вышгорода, а мы - с позором.
Известие о том, что Михаил оставил Киев, уступив киевский стол Ярославу Изяславичу, одновременно обрадовало и огорчило Всеволодовичей. Они были рады, что северные Мономашичи не удержали Киев, но недовольны тем, что Ростиславичи уступили старшинство Ярославу Изяславичу.
- Если уж на то пошло, то по старшинству Киев мне принадлежать должен и лишь после меня Ярославу Изяславичу - молвил Святослав Всеволодович. - Надо бы указать на это Изяславу и Ростиславичам иже с ним.
- Станут они тебя слушать, - презрительно бросил Ярослав - о чем ты молвишь, брат. Ростиславичи ныне высоко вознеслись, самому Андрею Боголюбскому не покорились. В союзе с Ярославом Изяславичем они - сила неодолимая. А нам с тобой уповать не на кого…
- На себя уповать надо, брат! - воскликнул Святослав. - Не век же на Андрея Боголюбского полагаться. Да и бит он ныне здесь и под Новгородом Великим, когда еще оклемается.
- А мы? - проворчал Ярослав. - Мы не биты, что ли? Половину войска под Вышгородом потеряли…
Продолжая путь к Путивлю, Игорь терзался думами.
Как все быстро меняется в этом мире! Еще вчера был в силе Андрей Боголюбский. Все князья на юге и на севере признавали за ним старшинство в роду Рюриковичей. А ныне южные Мономашичи, не оглядываясь на суздальского князя, сами решают, кто достоин старшинства и кому Киевом владеть. А молодым князьям, вроде него самого и Всеволода Юрьевича, видать, до седых волос под главенством старших князей ходить, дожидаясь своего права на высокий княжеский стол.
После всего пережитого тихий деревянный Путивль, укрытый снегом, показался Игорю самым прекрасным местом на свете.
Ефросинья встретила Игоря слезами радости и крепкими объятиями. По Путивлю ходили слухи, будто вся дружина Игорева и он сам полегли под Вышгородом.
- Кто бы мог подумать, что мой родной отец пошлет войско на своего зятя, - с изумлением и возмущением молвила мужу Ефросинья. - Ведь я вдовой могла стать, не разминись в лесу твоя дружина с галицкими полками.
- Отец твой не против меня рать посылал, а против суздальского князя, - успокаивал супругу Игорь. - Ему, наверно, и невдомек было, что в войске Андрея Боголюбского зять его находится.
- Никуда тебя больше не отпущу! - заявила Ефросинья.
…Не успел Игорь толком отдохнуть, как к нему в Путивль пожаловали мать с младшим братом и Вышеславом. Их бурной радости не было предела при виде Игоря, живого и невредимого.
- Олег-то в одних портках домой прибежал, без коней, без дружины. Злой как черт! - рассказывала Манефа. - Теперь деньги собирает, чтобы вызволить из полона бояр своих и младших дружинников. Даже Изольду подарками тешить перестал. Посылал просить серебра к Святославу в Чернигов, да тот сам своих дружинников выкупать у Ростиславичей собирается, так ничего и не дал Олегу.
Юный Всеволод не отставал от Игоря, уговаривая его взять к себе в дружину.
- Придет время, возьму, - отвечал брату Игорь. - Подрасти еще немного да с оружием обращаться научись как следует. Небось лишь девки красные на уме?
- Агафья у него на уме, - поведала Игорю Манефа, так чтобы никто не слышал. - Заморочила она парню голову - бегает за ней как жеребец молодой. Хоть и не заставала я их вдвоем и без одежд, как вас когда-то, но, чувствую, дошло у них и до срамного. И за что такое наказанье!
- А что Олег? Ничего не подмечает за женой? - нахмурившись, спросил Игорь.
- Олега дома-то неделями не бывает, все мотается по городам и весям, поборами всех задавил: деньги собирает! - ответила Манефа. - А когда Олег в тереме, так с ним Изольда все время, до Агафьи ему и дела нету. Даже на сына своего внимания не обращает. Хочет, недоумок, чтобы ему Изольда детей нарожала, а та что-то не стремится.
Игорь чувствовал себя виноватым в том, что случилось между Агафьей и Всеволодом, но не знал, что делать.
- Может, женить Всеволода? - неуверенно проговорил он.
- Да какой из него муж в пятнадцать-то лет, - возразила Манефа. - Я хочу Всеволода посадить князем в Трубчевске, так опять Олег тому противится. Опасается, что Всеволод в его воле ходить не будет: норов-то у него сам знаешь какой!
Да, с годами Всеволод делался все более задирист и дерзок, драться любил, почтения к старшим мало имел. В церкви мог запросто зевнуть принародно, а то и под ноги плюнуть. Зато дядька Любомир хвалил его за умение ратное. В столь младые годы Всеволод и мечом, и копьем, и топором владеет так, что зрелый муж позавидует. И на коне сидит как влитой! такой, коль соберет дружину подобных себе, и впрямь не изъявит покорности ни старшему брату, ни кому другому.
Вышеслав в беседе с Игорем завидовал Всеволоду:
- Мне отец спуску не дает, каждодневно заставляет копье кидать и на мечах рубиться, но мне до ловкости Всеволода далеко. Недавно вот с коня упал и руку себе сломал. Из-за этого Олег меня в поход не взял…
- Оно, может, и к лучшему, - сказал Игорь, - а то лежал бы ты теперь в земле сырой либо влачил рабскую долю. Олег там еле ноги унес…
Зима прошла в какой-то смутной тревоге.
Ростиславичи явно не ладили с Ярославом Изяславичем, человеком грубым и вспыльчивым. Сидя на великокняжеском столе, он желал помыкать прочими князьями, как своими слугами.
"Мой брат покойный вам спуску не давал, и я не намерен, - заявил Ярослав Изяславич Ростиславичам, - а грозить мне будете, так моя дружина не слабее вашей".
Ростиславичи знали, что это не пустая похвальба: волынские полки крепки в рати. За спиной у Ярослава Изяславича стоят поляки, его давние друзья. И Ярослав Осмомысл против него воевать не станет.
Тогда Ростиславичи вспомнили про черниговского князя, теперь его старшинство показалось им предпочтительнее. Ольговичи, коль соберутся все вместе, пожалуй, смогут одолеть Ярослава Изяславича. Поляки против Ольговичей не пойдут, ведь они с ними в давнем родстве. Так уж повелось, что великие польские князья часто берут себе жен из Чернигова и выдают дочерей своих за черниговских князей.
Ярослав Осмомысл тоже недавно породнился с Ольговичами и ссориться с ними не будет.
По старинному родовому уложению, Святослав Всеволодович ближе к киевскому столу, нежели Ярослав Изяславич. Ростиславичи, желая сблизиться со Святославом, вернули всех пленных черниговцев без выкупа. Послы Ростиславичей зачастили в Чернигов, подбивая Святослава и его братьев на войну с Ярославом Изяславичем.
Но Святослав Всеволодович был хитер. Он затеял тайные перговоры с Ярославом Изяславичем, желая договориться с ним до обоюдной выгоды за спиной у Ростиславичей. Черниговский князь предлагал Ярославу объединиться и изгнать Ростиславичей из Белгорода и Вышгорода, а города эти уступить ему. За это Святослав обещал не искать Киева под Ярославом Изяславичем.
Однако Ярослав Изяславич, не отличавшийся дальновидностью, отказал Святославу Всеволодовичу, заявив: "Тебе, брат, на этой стороне Днепра места нет. Сиди уж в своем Чернигове!"
Святослав через своего посла так ответил Ярославу: "Я не венгерец и не лях, и ты и я - одного деда внуки. И сколько тебе до него, столько и мне. Если не хочешь рядиться со мной, то воля твоя".
Это была уже почти угроза, но и она не возымела действия.
Призвав брата Ярослава с дружиной да Олега с Игорем, Святослав Всеволодович внезапно нагрянул в Киев. Все решилось без битвы, так как дружинники Ярослава Изяславича в ту пору коней купали в Почайне-реке и нападения ниоткуда не ждали. Киевляне не стали сражаться с черниговцами.
Ярослав Изяславич бежал в Луцк, бросив жену, сына и богатую казну.
Святослав Всеволодович занял киевский стол.
Его братья между тем обнажили мечи друг на друга из-за Чернигова. Олег был недоволен тем, что Святослав отдал Чернигов не ему, а Ярославу. Святослав пришел в Чернигов и кое-как примирил братьев.
Ярослав Изяславич, проведав, что Киев ненадолго остался без князя, оставил Луцк и опять въехал в Киев. В сердцах он задумал взять с киевлян то, что было отнято у него Святославом Всеволодовичем.
"Вы подвели на меня Святослава, так промышляйте, чем выкупить мою княгиню и сына!" - молвил Ярослав Изяславич киевлянам.
Киевляне не знали, что ответить на это, и Ярослав Изяславич повелел своему войску грабить весь Киев. Началось неописуемое! Волыняне обобрали не только именитых горожан и богатых чужеземцев, но даже игуменов, монахинь и кельи затворников.
При виде такого Ростиславичи опять стали сноситься с суздальским князем. Выслав богатые дары, попросили Андрея Боголюбского, чтобы он помог их брату Роману овладеть Киевом.
У князя Андрея сердце лежало к Роману Ростиславичу, поэтому он велел своим младшим братьям Михаилу и Всеволоду, сидевшим в Торческе, всеми силами стоять за старшего из Ростиславичей. В ожидании ответа от Михаила и Всеволода Андрей Боголюбский готовил войско для похода в Южную Русь. Но вестей от братьев Андрей так и не дождался. Он был злодейски убит в Боголюбове своими ближними боярами…
Тогда Ростиславичи решили поддерживать того князя, который ныне владеет Киевом, а именно Ярослава Изяславича. Вместе с волынянами Ростиславичи напали на владения черниговского князя и взяли два городка, Лутаву и Моравск. Да еще подбили Олега подняться с ратью на Святослава Всеволодовича, обещая ему сесть в Чернигове.
Однако Святослав Всеволодович сумел и от волынян с Ростиславичами отбиться, и Олега к покорности привести. Вернув Ярославу Изяславичу плененных дружинников и жену с сыном, Святослав замирился с ним.
Ярослав Изяславич ушел к себе в Луцк.
Ростиславичи послали за ним, прося опять ехать в Киев, но Ярослав Изяславич отказался.
И тогда Роман Ростиславич занял киевский стол.
В то же лето половцы напали на Русь и пожгли шесть городков берендеевых.
Ростиславичи вышли против поганых, но были разбиты по вине Давыда, который затеял ссору с братьями и помешал успеху дела. Бедой Ростиславичей не преминул воспользоваться черниговский князь.
Святослав послал сказать Роману: "Брат! Я не ищу под тобой ничего, но у нас такой ряд: если князь провинится, то платит волостью, а боярин - головою. Давыд виноват, отними у него волость".
Роман не послушался, тогда Святослав с братьями Олегом и Ярославом перешел Днепр и стал с полками у Витичева, куда к нему съезжались черные клобуки с выражением покорности. Митрополит умолял Романа не доводить дело до кровопролития, когда поганые так и рыщут близ рубежей русских, и уступить киевский стол Святославу Всеволодовичу.
Роман ушел в Смоленск.
Святослав сел в Киеве.
Чернигов перешел к Олегу Святославичу. Новгород-Северский достался Ярославу Всеволодовичу.
Случилось это в 1175 году от Рождества Христова.
Глава десятая. Вышеслав
Едва Олег вокняжился в Чернигове, как случилось непредвиденное: от него сбежала Изольда вместе с Вышеславом.
Игорю об этом поведал Бренк, приехав в Путивль.
- Накричал на меня брат твой, чуть плетью не отхлестал, - жаловался воевода. - Княгиня хотела было вступиться за меня, так Олег и на нее накричал. Велел достать беглецов хоть из-под земли.
- Кому велел? - спросил Игорь.
- Мне, - вздохнул Бренк. - Вот я первым делом в Путивль и пожаловал. Думал, друга своего закадычного Вышеслав не минует. Коль сразу не объявился, так, может, со временем весточку тебе подаст, княже. Вот тогда и…
Игорь с любопытством взглянул на воеводу:
- И что? Договаривай, Бренк.
- А чего договаривать, коль и так все ясно, - нахмурился тот. - Схватить надо стервеца и потаскуху Изольду иже с ним. Что за позор на мои седые волосы: сын с потаскухой связался, отняв ее у князя своего. Стыдобища! Вот чему Вышеслава книги-то научили. Вот чему!
- Зря ты так, Бренк, - промолвил Игорь. - Ты же знаешь, что Изольда не по своей воле делила ложе с Олегом. Вышеслав, можно сказать, из неволи ее вызволил.
- Спаситель нашелся, мать твою разэдак! - выругался Бренк. Мне-то как теперь людям в глаза смотреть и Олегу тоже? Ну переспал бы с этой фряженкой Вышеслав, еще куда ни шло, зачем ее у князя-то похищать? Какая Вышеславу с этого корысть?
- Может, Вышеслав любит Изольду, как Тристан, - сказал Игорь. - При чем здесь корысть? Истинная любовь бескорыстна.
- Какой еще Тристан? - насторожился воевода. - Небось это он помог Вышеславу похитить Изольду! Откель этот Тристан взялся?
- Тристан - это легендарный рыцарь из страны франков, - пояснил Игорь, пряча улыбку. - О Тристане написан целый эпос, где изображены его ратные подвиги и любовь к красавице Изольде. У меня есть эта книга.
- Что же, сын мой себя Тристаном возомнил, так, что ли? - проворчал Бренк. - Ну я ему задам, попадись он мне в руки!
Игорь пытался хоть как-то оправдывать Вышеслава, но Бренк и слышать ничего не хотел. На одном стоял воевода: не пара Вышеславу торгашеская дочка, будь она хоть какая раскрасавица!
В комнату, где сидел Игорь со своим гостем, вошла Ефросинья с младенцем на руках. Недавно она разродилась вторым сыном, которого Игорь назвал в честь своего знаменитого деда Олегом.
Бренк почтительно поприветствовал молодую княгиню и справился об ее здоровье.
- Первенец у вас был голосистый, а этот молчун, - с улыбкой заметил он, кивнув на младенца.
- Это от обиды на мать дуется, - пошутил Игорь. - Ефросинья дочь хотела, а не вышло.
- Просто Олег зимой родился, а зимние дети все такие, - высказала свое мнение Ефросинья.
Видя, что мужчины в ее присутствии томятся в неловком молчании, княгиня покинула светлицу, сказав мужу:
- Приглашай к столу гостя.
Сидя за столом в трапезной, Бренк продолжал твердить Игорю о наболевшем:
- Славных сыновей родила тебе Ефросинья, княже. Вот и я хочу, чтобы мой Вышеслав таких же детей имел, но не от бывшей наложницы, а от женщины именитого сословия. Погнался за красой, дурень, а о чести боярской забыл!
Игорь пообещал Бренку известить его, если вдруг Вышеслав в Путивле объявится.
- Рук Вышеславу вязать не стану, - сказал Игорь, - уж извини, боярин. А известить извещу.
На том и расстались Игорь с Бренком…
Прошло немного времени, как из Чернигова примчался гонец: Олег звал Игоря к себе.
"Неужто схватили Олеговы люди Вышеслава?" - встревожился Игорь, спешно собираясь в путь.
Оказалось, что Олег остался недоволен тем ответом, какой дал Игорь Бренку.
- Стало быть, мыслями ты за Вышеслава и против меня, - ругал брата Олег. - А может, ты знал, что он замышляет, но не упредил меня, радея за дружка своего?
- Кабы я ведал об этом, то постарался бы отговорить Вышеслава от столь необдуманного шага, - честно признался Игорь. - Мне его теперь не хватает.
- А мне не хватает Изольды! - сердито воскликнул Олег. - Ты жил с Вышеславом душа в душу и должен знать, где он может укрываться. Найди мне его, Игорь!
- Не опущусь я до такого, чтоб рыскать по городам и весям, как соглядатай, - отказался Игорь. - Забудь о наложнице, брат. У тебя ведь жена есть.
- Отказываешься, значит, - процедил сквозь зубы Олег. - Твоя воля, брат. Но не обессудь, коль я сам отыщу Вышеслава. Изольду я прощу, что с нее, глупой, взять, а с дужка твоего голову сниму.
Игорь ненадолго задержался в Чернигове, чтобы повидаться с матерью, и поскакал обратно в Путивль.
После его отъезда Олег подступил к своей мачехе:
- Я немало добра тебе сделал, матушка. Вот и ты отплати мне тем же.
- О чем это ты? - с удивлением взглянула на Олега Манефа.
- Ты хотела, чтобы Игорь сел князем в Путивле, я сделал его князем, - принялся перечислять Олег. - Ты желала, чтобы Всеволод княжил в Трубчевске, и я дал ему Трубчевск. Тебе хотелось в Чернигов вернуться, и я взял тебя с собой, покидая Новгород-Северский.
- Чего же ты хочешь? - напрямик спросила Манефа.