Моисей очень серьезно относился к своей должности интенданта, заботясь о благе каждого. Ни один рабочий не голодал и не испытывал нехватки в питье, на всех алтарях было достаточно ладана. За то, что люди отдавали почести богам, боги дарили им чудеса, к примеру, в виде огромного куска бирюзы, которым сейчас потрясал в воздухе молодой рудокоп. Ему улыбнулась удача.
Лагерь был так умело расположен и устроен, что экспедиции не угрожало никакое неожиданное нападение. Никто не мог взобраться по крутым склонам плато незамеченным. Поэтому задача Рамзеса оказалась одной из самых простых. В первые дни он поддерживал железную дисциплину, но потом понял, что это становится нелепым. Тогда, по-прежнему выполняя основные требования безопасности, он дал воинам немного расслабиться и разрешил устраивать долгий послеобеденный отдых, до которого они были так падки.
Сам он, неспособный пребывать в праздности, пытался помочь Моисею. Но тот хотел выполнять свои обязанности сам. Попытавшись присоединиться к рудокопам, он опять потерпел неудачу. Ему посоветовали не оставаться в штольнях надолго. И в конце концов Бакхен, разгневавшись, приказал ему довольствоваться той должностью, на которую его назначили, и не нарушать привычный ход работ.
Тогда Рамзес посвятил себя только подчиненным. Он интересовался их работой, семьей, выслушивал их жалобы, возражал в ответ на какие-то замечания одних и соглашался с другими. Воины хотели лучших условий после выхода в отставку, большего признания от государства, учитывая их заслуги перед Родиной. Мало кому из них пришлось участвовать в сражениях, но все работали в карьерах, на больших стройках или в экспедициях, подобно этой. Несмотря на тяжелый труд, они даже гордились своим занятием. А сколько легенд могли бы рассказать те, кому выпала удача путешествовать в обществе Фараона!
Рамзес наблюдал.
Он познакомился с повседневной жизнью лагеря во всех деталях, осознал необходимость четкой иерархии, основанной на знаниях и умениях, а не на наследных правах. Научился распознавать трудолюбивых и ленивых, упорных и впустую мелющих языками. И всегда его взгляд возвращался к стелам, возведенным предками с той прямотой, которая требовалась от искусства, воздвигающего нечто, что связано с сердцем пустыни.
- Они трогательны, правда?
Отец застал его врасплох.
На нем была лишь набедренная повязка, подобная тем, что носили его далекие предшественники, но от этого он не переставал быть Фараоном. От него исходила та сила, которая заворожила Рамзеса еще при первой встрече. Сети не носил никакого отличительного знака в одежде или украшениях. Одного его присутствия было достаточно для того, чтобы его власть стала очевидной. Никакой другой человек не владел такой магией: все использовали уловки и хитрости. А Сети появлялся - и порядок приходил на смену хаосу.
- При виде их мне хочется сосредоточиться, - признался Рамзес.
- Они живые слова. В отличие от людей они не лгут и не предают. То, что остается после разрушителей - разрушается. Деяния лжеца не живут долго. Сила Фараона - это только закон Маат.
Рамзес был потрясен. Были ли эти наставления адресованы ему? Разве он разрушал, предал или солгал? Ему захотелось подняться, добежать до края плато, скатиться по склону и исчезнуть в пустыне. Но какую сшибку он допустил, что он сделал не так? Он ждал обвинения, но оно не последовало, Фараон лишь смотрел вдаль.
Шенар… Да, верно, его отец намекал на Шенара, не называя его! Он осознал его вероломство и, значит, предупреждал Рамзеса. Судьба снова менялась! Сын Фараона был убежден, что Сети заговорит о том, что принял решение в его пользу, и его разочарование было таким же великим, как и надежда.
- Какова цель этой экспедиции?
Рамзес ответил не сразу, ведь за внешней простотой вопроса могла скрываться ловушка:
- Привезти бирюзу для богов.
- А она необходима для процветания страны?
- Нет, но… Как обойтись без ее красоты?
- Пусть своекорыстие не будет основой нашего богатства, ведь оно разрушит его изнутри. Выбери и выдели во всяком существе и всякой вещи то, что составляет ее очарование, то есть ее достоинство, ее блеск и дух. Ищи то, что незаменимо.
Рамзес чувствовал, как будто какой-то свет проливается в его сердце и укрепляет его. Слова Сети навсегда запали ему в душу.
- И малый, и великий должны получать от Фараона свою долю средств к существованию. Не пренебрегай одним в пользу другого, умей убеждать людей, что общество важнее личности. Что приносит пользу улью, полезно и пчеле. Пчела должна служить улью, благодаря которому она живет.
Пчела - один из символов, используемых для написания имени Фараона. Сети говорил о претворении в жизнь высшей обязанности. Он понемногу раскрывал Рамзесу тайны высшей власти - власти Фараона.
Рамзеса снова охватило головокружение.
- Производить - это очень важно, - говорил Сети, - а перераспределять - еще важнее. Избыток богатств у одного сословия сеет несчастья и раздоры. Небольшое, но справедливо разделенное количество рождает радость. История царствования Фараона должна быть историей непрерывного праздника. Чтобы так и было, ни один человек не должен остаться голодным. Наблюдай, сын мой, ведь если ты не прозорлив, смысл моих слов не дойдет до тебя.
Рамзес провел бессонную ночь, глядя в одну точку, на голубой камень, в одном лишь месте выступающий на поверхности плато. Он молил Хатор рассеять сумерки, где чувствовал себя ничтожной соринкой.
Его отец действовал по какому-то точному плану, но по какому? Рамзес уже перестал верить, что его ждет будущее правителя. Но тогда зачем Сети, как известно, скупой на откровения, говорил ему все это? Может, Моисей лучше понял намерения Владыки? Но Сын Фараона будет сражаться в одиночку и сам начертает свой путь.
Незадолго до рассвета какая-то тень выскользнула из главной штольни. Если бы не слабый свет тоненького месяца, Рамзес подумал бы, что это злой дух, который спешит в другую нору. Но у этого духа была человеческая форма, и он прижимал к груди какой-то предмет.
- Кто это?
Человек на мгновение застыл, повернув голову к Сыну Фараона, и побежал к самой каменистой части плато, где рудокопы установили только одну рабочую лачугу.
Рамзес бросился преследовать беглеца:
- Остановись!
Человек побежал еще быстрее, Рамзес тоже. Он догнал его только тогда, когда он вступил на покатый склон.
Сын Фараона прыгнул и задержал его, схватив за ноги. Вор упал, не уронив своей ноши. Левой рукой он схватил с земли камень и попытался размозжить голову противнику. Но Рамзес ударил его локтем в горло, свалив на землю. Человеку удалось подняться: однако он тут же потерял равновесие и сорвался вниз.
Раздался жуткий крик, затем - второй, потом шум падающего тела, и, наконец, все стихло.
Когда Рамзес спустился вниз, беглец был мертв и все еще прижимал к груди мешок с бирюзой.
Вор оказался знаком Рамзесу. Это был возничий, тот самый, который во время охоты в пустыне завел его в ловушку, и это чуть не стоило ему жизни.
Глава 26
Никто из рудокопов не знал вора. Он первый раз участвовал в экспедиции и ни с кем не заводил отношений. Проявляя редкое трудолюбие, он провел долгие часы в самых труднодоступных частях штольни и приобрел уважение своих товарищей.
Укрывательство бирюзы было преступлением, карающимся суровым наказанием, но никто уже давно не совершал его. Участники экспедиции не сожалели о гибели виновного. Закон пустыни совершил справедливую кару. Из-за тяжести содеянного возничий был погребен без ритуала. Его уста и очи не откроются в другом мире, и он не сможет пересечь многочисленные двери и станет добычей Пожирательницы.
- Кто нанял этого человека? - спросил Рамзес у Моисея.
Еврей сверился со списками.
- Я.
- Как это ты?
- Глава гарема предложил мне нескольких рабочих для работы здесь, и я лишь подписал договор о найме.
Рамзес вздохнул свободней.
- Этот вор - тот самый возничий, которому нужно было убить меня.
Моисей побледнел:
- Ты думал…
- Лишь мгновение, но потом понял, что ты тоже попал в ловушку.
- Глава гарема?.. Это слабый человек, которого пугает малейшее происшествие.
- Тем легче было подкупить его. Мне не терпится вернуться в Египет, Моисей, и узнать, кто прячется за всем этим.
- Разве ты не покинул дорогу к власти?
- Неважно, я хочу знать правду.
- Даже если она будет неприятна тебе?
- У тебя есть какие-то сведения?
- Нет, клянусь, что нет… Кто бы осмелился взяться за Сына Фараона?
- Таких людей гораздо больше, чем ты думаешь.
- Если здесь заговор, то главаря тебе не обнаружить.
- Это ты-то отказываешься от поисков, Моисей? Не может быть!
- Эта махинация не касается нас. Раз ты не наследник Фараона, зачем кому-то вредить тебе?
Рамзес не стал доверять другу содержание беседы с отцом. Он считал, что это было тайной, которую он должен хранить, пока не разгадает ее смысл.
- Но ты поддержишь меня, Моисей, если мне понадобится твоя помощь?
- Почему ты спрашиваешь?
Несмотря на печальное происшествие, Сети не изменил программы экспедиции. И только когда Фараон решил, что собранной бирюзы достаточно, он дал сигнал возвращаться в Египет.
Глава службы безопасности дворца чуть ли не бежал к приемному залу царицы. Гонец Туйи, сообщивший о вызове к великой супруге фараона, не дал ему ни минуты на размышление.
- Я здесь, Ваше Величество.
- Ну что с вашим расследованием?
- Но оно же закончено!
- В самом деле?
- Невозможно больше ничего выяснить.
- Давайте вспомним о возничем… Так вы говорите, что он мертв?
- Мертв, несчастный.
- И как же этот мертвый нашел силы, чтобы отправиться на рудники и красть там камни?
- Это… это невозможно!
- Вы обвиняете меня в безумии?
- Ваше Величество!
- Есть три варианты: либо вы продались, либо не знаете своего дела, либо и то и другое.
- Ваше Величество!
- Вы не выполнили моего приказа.
Высокий вельможа бросился к ногам царицы:
- Меня обманули, мне солгали, я обещаю…
- Я ненавижу раболепство! В чью пользу вы изменили мне?
Из бессвязной речи главы безопасности стала совершенно ясно, что под покровом ложного простодушия этого человека скрывалось его полное неумение справляться со своими должностными обязанностями. Но убежденный в том, что он поступил правильно, царедворец умолял царицу пощадить его.
- Вы назначаетесь привратником поместья моего старшего сына. Попытайтесь хотя бы не пускать туда незваных гостей.
Вельможа еще рассыпался в слащавых изъявлениях благодарности, тогда как Великая Супруга Фараона уже покинула приемный зал.
Повозка Рамзеса и Моисея, как ураган, влетела в ворота гарема Мэр-Ур. Два друга правили по очереди, соревнуясь в ловкости и задоре. Несколько раз сменив лошадей, они пролетели дорогу от Мемфиса до гарема.
Этот громовой въезд нарушил спокойствие учреждения. На шум вышел глава гарема, чей послеобеденный отдых был прерван.
- Вы что, сошли с ума? Это вам не казарма!
- Великая Супруга Фараона доверила мне поручение, - сообщил Рамзес.
Глава гарема положил дрожащие от волнения руки на выпирающий живот:
- А… но разве оно оправдывает этот грохот?
- Это очень срочное дело.
- Здесь, в заведении, где я за все несу ответственность?
- Именно здесь, и срочное дело непосредственно касается вас.
Моисей подтвердил кивком головы. Глава гарема отступил на два шага назад.
- Здесь, наверное, какая-то ошибка.
- По вашей рекомендации я нанял для экспедиции на бирюзовые шахты преступника, - пояснил еврей.
- По моей…? Вы бредите!
- Кто прислал его к вам?
- Я не знаю, о ком вы говорите.
- Давайте проверим по архивам, - потребовал Рамзес.
- У вас есть письменный приказ?
- Вам достаточно будет царской печати?
Вельможа не стал дальше пререкаться. Рамзес заранее радовался, уверенный в том, что вот-вот все откроется. Моисей - более сдержанный - и то почувствовал определенное волнение: наконец-то правда восторжествует.
Дело рудокопа, воровавшего бирюзу, принесло, однако, разочарование, поскольку он представился не как возничий, а как опытный рудокоп, уже участвовавший в нескольких экспедициях и находящийся в Мэр-Уре, чтобы обучать ювелиров шлифовке бирюзы. Поэтому глава гарема с самого начала думал о том, чтобы включить этого человека в команду под руководством Моисея.
Очевидно, вельможу тоже обманули. Поскольку конюх и возничий были мертвы, след к организатору заговора был окончательно потерян.
Два часа подряд Рамзес стрелял из лука. Пронзая цель за целью, он заставлял себя направить гнев на то, чтобы сосредоточиться, собрать всю энергию и не расходовать ее зря. Когда у него заболели мышцы, он оставил лук и пустился бегом по садам и огородам гарема. Множество смутных мыслей смешалось в его голове: когда животное безумие в нем так бушевало, лишь неистовое физическое усилие, доводящее до изнеможения, могло его успокоить.
Сын Фараона не знал, что такое усталость. Его няня, кормившая его грудью более трех лет, никогда еще не встречала такого крепкого ребенка. Его не брала никакая болезнь, он одинаково хорошо переносил холод и жару, у него всегда был прекрасный сон и отменный аппетит. Уже в десять лет у него была фигура силача благодаря ежедневным физическим упражнения.
Он пересекал аллею тамарисков, ему показалось, что он слышит прекрасное пение. Рамзес остановился и прислушался. Это был женский голос, совершенно изумительный. Он бесшумно подошел поближе и увидел ее.
Сидя в тени ивы, Нефертари повторяла мелодию, подыгрывая себе на лютне, привезенной из Азии. Ее нежный голос, напоминающий аромат сладкого плода, звучал вместе с ветерком, танцующим в ветвях дерева. Слева от девушки была дощечка для письма, покрытая цифрами и геометрическими фигурами.
Ее красота была почти нереальной. На мгновение Рамзесу показалось, что он видит все это во сне.
- Идите сюда. Вы боитесь музыки?
Он раздвинул ветви кустарника, за которыми прятался.
- Почему вы прятались?
- Потому что…
Он не смог придумать объяснения. Видя его смущение, она улыбнулась:
- Вы обливаетесь потом, вы бежали?
- Я надеялся выяснить здесь имя человека, который пытался меня убить.
Улыбка Нефертари исчезла, но ее серьезность очаровала Рамзеса.
- И значит, вы потерпели неудачу.
- Увы, да.
- Нет никакой надежды?
- Боюсь, что нет.
- Но вы не отступитесь.
- Откуда вы знаете?
- Потому что вы никогда не отступаете.
Рамзес наклонился над дощечкой:
- Вы изучаете математику?
- Вычисляю объемы.
- Вы хотите стать землемером?
- Я люблю учиться, не думая о завтрашнем дне.
- Вы когда-нибудь думаете о развлечениях?
- Я предпочитаю одиночество.
- Не слишком ли суровый это выбор?
Ее глаза, цвета морской волны, стали строгими.
- Я не хотел смущать вас, простите.
На губах, скромно накрашенных, появилась снисходительная улыбка.
- Вы некоторое время останетесь в гареме?
- Нет, я завтра же выезжаю в Мемфис.
- С твердым решением раскрыть правду, не так ли?
- Вы как будто упрекаете меня в этом.
- Разве необходимо так рисковать?
- Я хочу выяснить истину, Нефертари, и буду стремиться к этому всегда, чего бы мне это ни стоило.
В ее взгляде он прочел одобрение.
- Если вы приедете в Мемфис, я хотел бы пригласить вас на ужин.
- Я должна еще несколько месяцев оставаться в гареме, чтобы усовершенствовать мои знания, затем вернусь в свой ном.
- Вас там ждет суженый?
- Какой нескромный вопрос!
Рамзес почувствовал себя последним глупцом. Девушка, такая спокойная, так хорошо владеющая собой, обескураживала его.
- Будь счастлива, Нефертари.
Глава 27
Старый дипломат гордился тем, что прослужил своей стране долгие годы и своими советами помогал трем правителям не допускать ошибок в отношениях с чужеземными странами. Он ценил осторожность Сети, который больше беспокоился о мире, чем о кратковременных военных подвигах.
Вскоре он выйдет в отставку и будет безмятежно жить в Фивах, недалеко от карнакского храма, в лоне семьи, которой он слишком долго пренебрегал из-за длительных поездок. Эти последние дни принесли ему долгожданную радость: просвещать и образовывать молодого Аша, одаренного необыкновенно. Этот юноша быстро учился и на лету запоминал главное. Возвратившись с юга, где он прекрасно справился с деликатным поручением, он пришел учиться мудрости у старого дипломата. Последний сразу же стал относиться к нему, как к сыну, Этот высокий вельможа не только обучил его теории, но также указал ему пути и способы действия, открыл знания, которые приходят только с опытом. Иногда Аша опережал его мысль, его оценка положения в соседних странах сочетала в себе предвидение и острое понимание действительности.
Секретарь объявил о визите Шенара, который смиренно просил о беседе. Старшего сына Фараона - его официального преемника - так просто не выпроводишь. Поэтому, несмотря на явную усталость, высокий вельможа принял посетителя, на круглом лице которого застыла маска самодовольства. Его маленькие глазки свидетельствовали, однако, о проворности ума. Было бы грубой ошибкой пренебрегать таким противником.
- Спасибо, что почтили меня своим визитом.
- Я восхищаюсь вами, - заявил Шенар самым теплым тоном, - все знают, что вы вдохновляете азиатскую политику моего отца.
- Это преувеличение, фараон всегда решает все сам.
- Но благодаря надежности ваших сведений.
- Дипломатия - трудное искусство, я стараюсь делать, что могу.
- И с большим успехом.
- Когда боги благосклонны ко мне. Хотите сладкого пива?
- С удовольствием!
Они устроились в беседке, обвитой зеленью, с которой ласково играл свежий северный ветерок. Серый кот запрыгнул на колени старого дипломата и, свернувшись в клубок, заснул.
Слуга наполнил два кубка легким пивом, способствующим пищеварению, и удалился.
- Вас не удивил мой визит?
- Признаюсь, немного удивил.
- Я хочу, чтобы наш разговор остался в тайне.
- Будьте в этом уверены.
Шенар сосредоточился. Похоже, старого дипломата его приход скорее позабавил. Сколько раз он уже сталкивался с просителями, желающими использовать его услуги? Он помогал им или выспрашивал их о чем-либо, смотря по обстоятельствам. Ему польстило, что Сын Фараона снизошел до него.
- Говорят, вы собираетесь в отставку?
- Я не делаю из этого тайны. Через год или два, когда фараон даст свое согласие, я удалюсь от дел.
- Вы не сожалеете об этом?
- Усталость одолевает меня, возраст затрудняет работу.
- Накопленный вами опыт - бесценное сокровище.
- Поэтому я дарю его молодым, таким, как Аша. Они завтра будут управлять нашей дипломатией.
- Вы безоговорочно одобряете решение Сети?
Старый дипломат почувствовал смущение:
- Я плохо понял ваш вопрос.