- Слышали, ребята, насчет утопления княжеской девки-ахтерки? - помолчав немного, спросил он.
- Так точно, наслышаны, - негромко ответил фельдфебель.
- Ну так вот что, Карбутенко, исключи покойницу из списков и приложи к делу лепортичку, а теперь помянем покойницу и выпьем за упокой ее души. - Поручик разлил по стаканам вино.
- Упокой господи ее душу! - хмуро и тихо ответили солдаты, осушая стаканы.
- А теперь к команде. Утром выступать!
Поручик скинул сапоги и сюртук, потушил лампу и улегся на койку.
Есаул Терентий Иванович Щербак как был в одном бешмете и мягких козловых чувяках на босу ногу, так и выскочил во двор, увидев, как из возка, разминая ноги, вышел молодой пехотный офицер.
- Бог гостя дал. Ура, ставь, Дунька, чихирю на стол! - выскакивая из хаты, на бегу закричал он.
Его жена, которую раньше звали Донья, увезенная им из Гергей-аула и ставшая после крещения Евдокией, принялась накрывать на стол. Она знала и любила буйный, непоседливый и вольный характер мужа, и приезд гостя обрадовал ее.
"Развеселится", - подумала она, глядя, как вслед за отцом, заплетаясь на ходу ногами, поспешил их сынишка, трехлетний Александр, или Ассан, как иногда, лаская сына, называла его она.
- А я ведь знал, что ты, Александр Николаевич, приедешь, истинный крест и святая троица, - обнимая гостя, говорил Терентий Иванович. - Шире, шире раскрывай ворота, чего их жалеть, да возок ставь вон-он туда, к базу, - командовал он. - Э-э, и ты, Сашка, здесь, ну-ка знакомься со своим тезкой, - подхватывая на руки сына, сказал есаул.
Они сидели за столом, на котором шипела в сковородке яичница со свининой и стоял кувшин красной кизлярки.
- Не откажи, Терентий Иваныч. Если не сможешь, я сам это сделаю со своими людьми, - глядя на есаула, сказал Небольсин.
- Да ты очумел чи ще, друже? - даже открыл рот от изумления Терентий. - Как же это так, чтоб я, казак Терентий Щербак, да отказался от такого лихого дела! Душечка мой, - привскочив с места, воскликнул есаул, - да ты, сердце мое, спас меня! Я ж заскучал тут возле бабы да детей. Войны нет, чечены утихли, абреков нема, ну прямо обабился я, а тут еще жена брюхатая ходит… одна срамота, а не жизнь. Ты, ты ж меня спасаешь, друже, я уж хотел было самолично за Терек с ребятами податься да набег на Кабарду сделать, а тут тебя сам бог принес.
Он одобрил план увоза.
- Девку вашу я самолично сюда привезу. Поживет с недельку-другую, погостюет у нас, а потом я ее к вам в Капкай доставлю.
Под вечер есаул побывал у кого-то в станице. Наутро к нему пришел невысокий черноусый чеченец с умным и приветливым лицом.
- Жены моей брательник, - представил его есаул.
Чеченец сносно говорил по-русски, а понимал, по-видимому, все, хотя часто и он и Терентий переходили на чеченский язык.
- Дыкинду! - ласково улыбаясь, сверкнул белыми зубами чеченец.
Решено было после похищения Нюши распустить слух, что шайка абреков из дальних аулов совершила набег и ушла обратно в горы.
- Все будет чох яхши! - потирал руки Терентий.
Гость пообедал с ними, поговорил с сестрой, приласкал детей и исчез из станицы.
На следующий день к вечеру Терентий с племянником, братом и двумя родичами из Гергей-аула должны были залечь в назначенном возле Мекеней месте.
- Легче жить стало, друже, опять казаком становлюсь. Ну, а сына своего, первенца, Терентием назови. Нехай знает, кто для его батьки старался, - пошутил есаул.
Небольсин плохо спал эту ночь. Послезавтра Нюша будет свободной совсем, навсегда, до самой смерти!
Он пытался представить себе их дальнейшую жизнь, все было туманно, неясно.
- Надо спать. Утром все объяснится, - приказал он самому себе, но еще долго, почти до самого рассвета, ворочался в постели, не в силах заснуть. Только под утро, когда стал розоветь восток, он устало закрыл глаза и уснул.
- Заспался, жених, вставай, пора, - разбудил его голос Терентия.
Небольсин с усилием открыл глаза. Спал он мало, и ночная усталость еще сковывала тело.
- Окатись холодной водой. Вот ведро, прямо с криницы. Дюже помогает! - советовал есаул.
Сеня и Елохин, давно уже вставшие, копошились у возка.
- Ну-с, гость дорогой, брательник названый, - усаживаясь за стол, сказал Терентий, - выпьем, закусим на дорогу, а потом через всю станицу, не спеша, так, чтобы все видели, что ты на Екатериноградский тракт выехал. Нехай все знают, что тебя в станице нету. Провожать тебя буду, как полагается, верхом до самого редута, ну а оттуда с казачьей почтой по постам до Екатериноградской. Ну! - Он поднял чашку с кизляркой. - Казакам да добрым людям в помощь, а нехристям да злодеям на погибель! - крякнул, осушая чашку, есаул.
- Так у тебя ж, Терентий Иваныч, вся родня по жене нехристи. Как же это пить за их погибель? - засмеялся Небольсин.
- Раз я их зять, значит, они не чистые нехристи, а полубусурманы, и их это не касается, - невозмутимо пояснил Терентий. - Так это ж слово такое, навроде присказки говорится, а на самом деле дай им бог, кунакам моим за Тереком, доброго здоровья. - Он опять осушил чашку. - Середь них, чеченов, осетин да ногаев, много дюже хороших людей. Вот за Моздоком, в станице Новоосетинской, там у меня есть дружок один, осетин, хорунжий Тургиев, так я за него и душу, и жизнь, и бабу свою отдам. Вот он какой человек! Ты знаешь, Александр Николаевич, что он для меня в бою под Дженгутаем сделал?
Небольсин что-то хотел сказать, но раздавшийся во дворе шум - голос Сени, встревоженный басок Елохина и чей-то знакомый Небольсину, но как-то странно звучащий голос - остановил его. Есаул выжидательно посмотрел на дверь.
- Обожди, да что ты, разве ж можно так, сразу, - услышал поручик заглушенный голос унтера.
Есаул поднялся. Небольсин сделал то же. Дверь распахнулась, и в нее, отстранив Елохина, ворвался бледный, с трясущимися губами Савка. Из-за спины выглядывали Елохин и Сеня.
- Что случилось? - крикнул Небольсин, уже по одному виду Савки заключив, что произошло что-то страшное.
Терентий, серьезный и встревоженный, переводил взгляд с Савки на Небольсина.
- Меня поручик Гостев вперед послал, - давясь словами, заговорил Савка и вдруг закричал: - У-утопла!! Утопи-ла-ась Нюша!! - По его щекам хлынули слезы.
Небольсин побелел и, делая движение к нему, выкрикнул:
- Что? Что ты говоришь?
Савка только всхлипнул и упал на табуретку.
- Кто утопла? Та, которую ждем? - среди наступившего молчания спросил Терентий.
Никто не ответил.
Елохин молча перекрестился. Жена Терентия, опустив голову, стояла у входа.
- Не плачь, расскажи толком, как случилось? - тронул Савку за плечо есаул.
Савка поднял голову и стал сбивчиво рассказывать о гибели Нюши.
Небольсин с неестественно широко открытыми глазами слушал его, опираясь о стол руками.
Он что-то хотел спросить, но вместо слов из его груди вырвался какой-то странный хрип, и подскочивший есаул еле успел удержать под руки потерявшего сознание гостя.
Очнулся поручик в Екатериноградской, куда привез его Терентий. Есаул был потрясен трагической смертью незнакомой ему девушки.
- Надо тебе ехать в Тифлис, друже. Все равно горю теперь не пособить. Ты офицер, у тебя на руках приказ главнокомандующего. Ты должен ехать. Тем более что враг твой Голицын уже четыре дня назад проехал со своими людьми в Ставрополь. Время лечит всякие раны, - сказал он Небольсину. - Езжай в Тифлис, да не забывай меня и Прокофия. Мы тебе друзья по гроб жизни, - обнял есаул Небольсина.
В тот же день с уходившей во Владикавказ оказией Небольсин с Елохиным и Сеней выехали из Екатериноградской.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
С персидской границы ежедневно прибывали в Тифлис люди, сообщавшие о том, что на иранской стороне идет подозрительное передвижение воинских частей. Люди эти говорили и о том, что в крепость Гассан-Абад из Тавриза пришло большое количество новеньких английских пушек и что верблюжья артиллерия наследника персидского престола Аббаса-Мирзы, усиленная полком сарбазов и лурской, курдской и бахтиарской конницей, подошла к Араксу, а часть регулярной персидской пехоты, подкрепленная отборными отрядами иррегулярной шахсевенской конницы, двинулась в направлении на Эривань и Эчмиадзин. Среди доносивших об этом были люди самых различных званий. И армянские купцы, и караванные чарвадары, и лазутчики; одни из них прибывали с границы, другие были местными жителями. Об этом же сообщали и командиры русских частей, расположенных на Лори-Бамбакской и Шурагельской равнинах. Иранские пограничные части и жители персидских сел неоднократно через реку обстреливали наши разъезды и даже пытались напасть на русские пограничные посты.
Несколько армянских семейств, и особенно юноши-армяне, которым удалось перейти границу, рассказывали о том, как лихорадочно готовятся персияне к нападению на русские владения. Они же говорили о том, что персидские власти поголовно мобилизуют молодых армян для использования в предполагаемом походе на Тифлис.
По пятницам в мечетях муллы призывали мусульман к священной войне против русских. Стали частыми нападения на мирные армянские села и ограбления их.
Командир Тифлисского полка, который раньше располагался в районе укрепления Мирак, а после приказа Ермолова об уничтожении крепости отошел к Безобдалу, полковник Севарсамидзе в донесении, присланном летучей почтой, также предупреждал главнокомандующего о тревожном беспокойстве, охватившем мусульманские села, расположенные на русской территории, и о том, что жители этих деревень частично перебежали на иранскую территорию. Все говорило о том, что на персидской границе ведутся какие-то важные приготовления, о которых умалчивал в своих посланиях Аббас-Мирза и которые подтверждали опасения князя Меншикова, высказанные им в письме к Ермолову.
Ермолов, обеспокоенный донесениями, приказал усилить наблюдение за границей, увеличить число лазутчиков и на всякий случай послал полковникам Севарсамидзе и Апраксину по батальону пехоты и по две сотни казаков, подкрепив их конными отрядами грузинской и татарской милиции. Пока это было все, что мог послать на линию генерал.
- Почта пришла, и весьма обильная, Алексей Петрович, - сказал, входя, Вельяминов, - и из Петербурга, и из Ставрополя, и с Терека.
Ермолов стал разбирать кучу бумаг и писем.
- А-а, жив курилка! Умен, прозорлив и хитер… Я был спокоен за него.
- О ком вы, Алексей Петрович? - спросил Вельяминов.
- О Слепце, об Александре Сергеевиче, далеко пойдет, дай ему бог здоровья!
- Грибоедов? А что? Есть какие-нибудь новости?
- Освобожден с очистительным аттестатом, признан невиновным и вскоре возвращается к нам на прежнюю должность. Вот бумага от Нессельрода.
Генерал взял еще одну бумагу и стал про себя читать.
- Ба! Вот это новость! Ты читал, Алексей Александрович, донесение начальника Коби-Мохевского участка охраны дороги?
- Нет. А что случилось?
Вместо ответа Ермолов громко и раздельно прочел:
- "Доношу вашему высокопревосходительству о том, что на участке дороги между постами 59-м и 60-м в трех верстах от укрепления Ларса, в том месте, где дорога поворачивает к выходу из ущелья Дарьял к Ларскому урочищу, на следовавшую на Владикавказ оказию было совершено нападение шайкой осетинских хищников под предводительством известного своими злодейскими набегами дигорского наездника Хаджи-Бекира Машукова. Шайка сия, засев в скалах и прячась меж камней, подпустила к себе бричку самовольно ехавшего впереди оказии статского советника Чекалова и, дав по ней залп, захватила ее. Следовавшая поодаль охрана оказии поспешила к месту нападения и ружейным огнем и штыками отогнала злодеев в горы. На месте нападения остался убитый статский советник Чекалов. У солдат, охранявших оказию, равно как и в самой оказии, потерь нет. Смерть статского советника Чекалова могла бы и не быть, ибо все охраняемые солдатами лица не отрывались от оказии, чего, как донес мне начальник охраны оказии поручик Стрельцов, статским советником Чекаловым соблюдаемо не было. На неоднократные указания поручика Стрельцова соблюдать положенные при следовании оказии порядки статский советник Чекалов грубо оборвал господина поручика, сказав, что по своему чину и по своему положению он не подчинен ему. Сие подтверждено актом, подписанным помимо поручика Стрельцова и лицами, следовавшими с оказией: господином майором Грачевым, провиантским чиновником губернским секретарем Павловым и его супругой, а также купцом Галустянцем, священником Гегелашвили, ехавшими во Владикавказ, и прочими находившимися в оказии лицами.
Хищниками были уведены обе лошади из брички покойного господина Чекалова и похищены два чемодана, находившиеся в экипаже. Дорожный сундук, привинченный к задку брички, за отсутствием времени остался хищниками нетронутым.
При осмотре тела покойного и составлении акта на убитом статском советнике господине Чекалове найдено денег: российскими ассигнациями 98 500 рублей, золотыми монетами - империалами и полуимпериалами - 20 000, персидской и турецкой монетой в золоте на 9800 рублей, а всего в сумме 98 500 рублей ассигнациями и золотом 29 800 рублей.
Деньги сии, а равно и документы покойного при акте направляю на вашего высокопревосходительства усмотрение.
Тело покойного для предания земле направлено в г. Владикавказ в гошпитальную церковь казенного владикавказского гошпиталя.
Начальник Коби-Мохевской дистанции подполковник князь Туманов".
Вельяминов посмотрел на Ермолова.
- А вольнодумцы еще уверяют, будто нет бога и высшей справедливости, - сказал Ермолов. - На поверку же оказывается - есть! И хотя не подобает мне, генералу от инфантерии русской службы и главнокомандующему, благодарить хищников за пролитие русской крови, а ей-ей же хвалю этого бездельника Машукова, отомстившего, своей пулей за слезы обобранных господином статским советником. Каков гусь! Мне писал слезливое письмо, будто жалованьем да наградными еле собрал 4500 рублей, а вез с собою мало не 130 000 рублей. Вор и мздоимец! Э-эй! - отворяя дверь в коридор, крикнул Ермолов. - Позвать капитана Бебутова.
Адъютант вошел.
- Слушай, князь, достань-ка из шкатулки письмо Чекалова, то, в коем он плачется на мое с ним самоуправство.
Адъютант принес письмо.
- Так… так… - пробегая его глазами, повторял генерал. - А-а, вот он сам пишет, что имеет только 4500 рублей серебром и ни копейки более.
Ермолов внимательно и долго читал поданное ему адъютантом письмо.
- Так… так… значит, по личному ко мне письму покойного статского советника Чекалова с ним находилось 4500 рублей серебром, это все, как писал он, что смог приобрести законным путем, служа в Грузии. Остальные деньги, судя по этому письму, ему не принадлежат и являются деньгами, не имеющими владельца, то есть суммой, по закону подлежащей сдаче в казну. Приказываю: 4500 рублей золотом, из всех денег, найденных при убитом, отослать его наследникам, буде таковые найдутся, по российскому адресу, в коий направлялся покойный. Остальные же деньги, как не имеющие законного владельца и являющиеся неизвестно кому принадлежащими, спустя месяц после их обнаружения передать в казну, употребив одну половину суммы на улучшение питания раненых и больных солдат Тифлисского военного гошпиталя, вторую же половину - на достройку сиротского дома для детей погибших на службе солдат семейных рот. Заготовь по сему решению приказ и дай его мне на подписание.
Адъютант вышел, а Ермолов погрузился в чтение остальной почты.
- Вот и рапорт фон Краббе и донесение ханши об этом бездельнике Кази-мулле… Крепость Внезапная очищается. Весь торговый люд, бездельники и всякая сволочь вроде Голицына с его харемом уже выехали из Внезапной. Слободку ломают, базар уничтожен, семейные роты расселяются по линии. Вскорости весь наш план превращения затеречных крепостей в боевые фортеции будет закончен.
- С этим надо спешить, Алексей Петрович! Ведь начни этот шельмец Аббас-Мирза вдоль границ свои бесчинства, сейчас же в Дагестане и Чечне возобновятся набеги, - сказал Вельяминов.
- И я того же опасаюсь. Однако вот что пишет Краббе и наша благожелательница ханша, - ответил Ермолов, передавая Вельяминову бумаги.
Тот прочел и недоверчиво улыбнулся.
- Не верю я миролюбию этого новоявленного имама, хотя и странно, что именно он призывает племена к миру с нами!
- Тут, Алексей Александрович, только два может быть вывода. Или он поистине богоискатель, человек, ищущий в коране и молитве истину и покой, или же он хитрая бестия и шельма, хорошо понимающий, что пока дагестанцы не объединились воедино, им нельзя и помышлять о войне с нами. В таком случае этот имам - тонкая бестия и может быть опасен нам.
- Вряд ли, Алексей Петрович, на свете есть что-нибудь такое, что могло бы объединить этих горских бездельников! - убежденно сказал Вельяминов.
- Кто их там знает! Я всегда думал и думаю так, а вот Грибоедов еще полгода назад говорил иное… Не дай господь, чтобы наш Слепец оказался зрячей нас с тобой, Алексей Александрович!
В комнату вошел Бебутов.
- Ваше высокопревосходительство, из Владикавказа с оказией в ваше распоряжение и по вашему вызову прибыл поручик егерского полка Небольсин.
- Кто? Небольсин? А-а, как же, помню. Прибыл, говоришь? Здесь он?
- Так точно! Дожидается в адъютантской.
- Зови его, зови сюда. Это ж сын моего старого друга, генерала Небольсина… Его уже нет в живых, царство ему небесное, - вздохнул Ермолов.
Вельяминов с интересом посмотрел на вводившего в комнату офицера.
Поручик вошел и остановился у двери.
- Ваше высокопревосходительство, гвардии поручик Небольсин Александр, по вашему приказанию переведенный из седьмого егерского полка в распоряжение главной квартиры войск кавказского корпуса, прибыл.
- У-у, батенька мой, да точно в Гатчине самому покойному императору Павлу Первому аудиенц-кригс-церемониум совершаешь, - поднимаясь с места, сказал Ермолов. - Ну, здравствуй, Саша, здравствуй, гвардии поручик. - Он потрепал по плечу Небольсина и, всмотревшись в его похудевшее, скорбное лицо и печальные, без улыбки, глаза, спросил: - Ты что, болен или что недоброе случилось?
- И случилось, Алексей Петрович, и болен был, - тихо ответил Небольсин.
Слова эти были сказаны с такой глубокой и искренней болью, что Ермолов сразу же почувствовал это.
- Ты извини, Алексей Александрович, - повернулся к Вельяминову Ермолов, - делами займемся чуточку позже, когда соберутся грузинские князья и дворяне. Этот поручик сын моих старых и добрых благоприятелей Николая Петровича и Анны Афанасьевны, свидетелей моей молодой и беспутной жизни.
Вельяминов крепко пожал руку Небольсину.
- Ну, а теперь говори о твоем горе.