Ленин слегка усмехнулся: "Глаза ясные, а взор твердый, неподатливый! Я шлю ему телеграмму месяца полтора тому назад: знаете ли об отчаянных просьбах оренбуржцев о помощи? А он: силы нужны на главном направлении, что же касается "потока оренбургских слезниц" - так и написал! - то это объясняется прежде всего неумением оренбуржцев использовать свои средства…" Ильич юмористически покачал головой: представил, как сердито писал свои ответ Фрунзе. Да, такой военачальник предпочитал и предпочтет остро, умело и неожиданно для врага действовать, нежели низвергать "поток слезниц".
- Владимир Ильич, к вам товарищи Гусев и Склянский. - В дверях стояла Фотиева.
Ленин глянул на часы:
- Очень хорошо! Они точны. Просите их, Лидия Александровна. - Он прошел вперед, остановился у стола.
В кабинет вошли заместитель председателя РВС республики Склянский и член РВС Гусев - энергичные, подтянутые люди в расцвете сил.
- Здравствуйте, Владимир Ильич! Как наглядно у вас карта размечена. - Гусев бережно пожал протянутую руку Ленина.
- Это он хочет доказать, что у него великолепные навыки штабной работы, не так ли? - Ленин лукаво глянул на Склянского: поддержит ли шутку?
- И верно, - широко улыбнулся Склянский. - Но все же умеет он мыслить стратегически, Владимир Ильич, умеет!
- Да? Это очень приятно, редкое умение!
- А как же: яркий денек, жаркий луч на карте он и то заставил служить своим целям - какая, дескать, карта отчетливая, какой, значит, я вояка прирожденный!
Гусев и Ленин от души расхохотались, Склянский присоединился к ним.
- Отлично, отлично подмечено. - Все еще смеясь, Владимир Ильич жестом руки пригласил Гусева и Склянского сесть. Лицо его посерьезнело. - Итак, товарищи военные большевики, я пригласил вас, чтобы узнать ваше мнение по ряду вопросов.
Первый: что вы думаете сейчас о положении под Уральском?
- Беспокойное положение, - подумав, ответил Склянский.
- Прочтите, пожалуйста. Получено только что.
Ленин протянул им телеграфные бланки и ушел за письменный стол. Гусев и Склянский углубились и чтение:
"На № 490/с. Операциям противника на Уральском фронте, в частности и районе Николаевска, мной уделялось и уделяется самое серьезное внимание ввиду очевидной опасности соединения колчаковско-деникинского фронта на Волге. К сожалению, до сих пор в моем распоряжении на этом участке были лишь слабые части, совершенно неподготовленные, часто плохо вооруженные. Все остальное было направлено в дни колчаковского наступления на Самару против него и до сих пор занято на уфимском направлении. Уже месяц тому назад мной была намечена переброска с уфимского направления одной дивизии на Уральско-Оренбургский фронт, что быстро позволило бы ликвидировать и этот участок, но, согласно распоряжениям высшего командования, у меня сразу одна за другой были отняты две дивизии - 2-я и 31-я, из которых первая уже переброшена частью на Петроград, частью на Царицын, а вторая перебрасывается под Воронеж.
Это, во-первых, приостановило быстрое и решающее завершение Уфимской операции, а во-вторых, не дало возможности своевременно подкрепить Уральско-Оренбургский фронт. Пришлось ограничиться затыканием дыр за счет вновь формируемых, совершенно небоеспособных частей, что приводило к ряду частичных успехов противника. Ныне я получил разрешение использовать силы 25-й дивизии, которая и перебрасывается самым спешным порядком с напряжением всех сил и средств из-под Уфы в район Богатое - Бузулук для нанесения удара с севера, хотя в данный момент, а именно при полной неустойчивости 9-й и 10-й армий и при слабой обеспеченности восточного участка своего фронта (Стерлитамак, Оренбург), одной 25-й дивизии далеко не может считаться достаточным для ликвидации Уральско-Оренбургского фронта.
Тем не менее позволяю выразить надежду, что не позже, чем через 10–14 дней, Уральск и весь север области будут очищены от белогвардейщины, в частности обратное занятие нами Николаевска считаю обеспеченным в ближайшее время. Использованию местных средств мешает крайний недостаток оружия; так, несмотря на настойчивые просьбы, я до сих пор не получил пулеметов и только вчера получил партию винтовок далеко не в достаточном числе. Прошу верить, что Реввоенсовет Южгруппы работает в чрезвычайно трудной обстановке, часто при очевидном непонимании главным военным командованием проделанной им работы, исполнял и исполняет свой долг перед революцией.
Командующий Южной группы М. Фрунзе".
- Ну что? - живо спросил Ленин. - Вот вам еще копия двух его приказов по разгрому южной группы казачьих армий Колчака. Почитайте-ка. - А сам продолжал работу.
Поскрипывало его быстрое перо, шелестели листы приказов Фрунзе. Склянский, дочитав последний лист, задумался. Гусев достал записную книжечку, стал что-то в нее заносить.
- Я думаю, на Фрунзе можно положиться, - коротко сказал Склянский. - Дельно, очень дельно.
- Да? - откликнулся Ленин. - Это же зрелый полководец и самый настоящий, наш-нашенский большевик! Вы посмотрите, какие военачальники вырастают в партии. А? - Ленин встал. - Товарищ Гусев, вот вы довольно долго работали в Реввоенсовете Восточного фронта. Прошу вас откровенно и всесторонне охарактеризовать Фрунзе.
Гусев снял пенсне, задумался. Большой лоб его сморщился.
- Сделать это мне непросто, потому что мы с Михаилом Васильевичем не всегда гладили друг друга по шерстке. А рука у него, надо сказать, крутая и тяжелая…
- А вы попробуйте, попробуйте, - лукаво поощрил его Ленин. - Честь и хвала вам, если сможете быть объективным. И товарищ Склянский вам кое-что подскажет. А в случае чего и я немного помогу: все-таки лет пятнадцать его знаю. Нуте-с, и без приукрашивания!
- Начну хотя бы с того, что в январе, когда он появился на фронте, он был мне очень мало известен как военный работник. И для Каменева, и для меня, и для всех других явилось неожиданностью, что этот человек, который никакой военной школы не проходил…
- Не проходил? Так-так…
- …что этот большевик, в прошлом подпольщик, окажется не только превосходным организатором и администратором, но и обнаружит большое искусство в руководстве военными операциями. В его лице мы нашли исключительный талант полководца с редкими стратегическими способностями. А плюс к этому - замечательная большевистская закалка.
- Минуточку, Сергей Иванович! - перебил его Ленин. - Вы не сгоряча ли, не с налету ли употребили слова "редкие стратегические способности"? Не подражая ли злоязыкому товарищу Склянскому?
Гусев задумался.
- Нет, Владимир Ильич, не с налету и никому не подражая, а будучи в полном уме, здравой памяти и полностью отдавая себе отчет в том, что говорю.
- Так-так, продолжайте, продолжайте.
- В апреле он был назначен командующим Южной группой Восточного фронта из четырех армий. Теперь я понимаю, что не проявил достаточного упорства, когда допустил, что Самойло отобрал у него Пятую армию Тухачевского: Фрунзе тогда видел дальше и чем Самойло, и чем я!
- Похвальная самокритичность! - Ленин остро глянул на Гусева. - Но я позволю себе тем не менее сделать вам одно критическое замечание. Вы сказали: "Никакой военной школы Фрунзе не проходил"?
- Да, Владимир Ильич. Времени у него ни на какой регулярный курс попросту не было: из тюрем да в каторги. Самородок…
- Да, самородок. Но "регулярный курс", как вы изволили сформулировать, он все же прошел! Не удивляйтесь, не удивляйтесь: прошел! Да такой, который и не снится генералам старой закалки! Смотрите: организация боевых дружин в Иваново-Вознесенске. Участие в боях на Пресне. Организация народной милиции в Минске. Разгром мятежа левых эсеров в Москве. Руководство Ярославским округом: от Шуи до Архангельска округ-то. Ну, был "регулярный курс"?
- Получается - регулярнейший.
- Но меня прежде всего заинтересовала ваша мысль о стратегических данных у Фрунзе. Это сейчас крайне важно, архиважно. Не смогли бы вы ее развить, конкретизировать?
- Конкретизировать? - Гусев задумался. - Что же… На Южную группу армий Восточного фронта легла основная стратегическая задача всей операция против Колчака. Надо было разбить его центр и левый фланг и не давать ему возможности вывести этот фланг из-под удара, принуждая его тем самым быстро откатываться всем фронтом на восток. Эта операция была блестяще проведена товарищем Фрунзе, а взятие Уфы показало его превосходный глазомер. Он умело рассчитывает, когда он, как командующий армиями, должен сидеть в штабе и когда должен появляться на боевой линии фронта, чтобы своим личным влиянием и примером двинуть части против сильнейшего врага и опрокинуть его. Именно в решающий момент боев за Уфу Фрунзе оказался в решающем месте - в первых наступающих цепях Красной Армян. И это определило исход боя и дало нам огромный выигрыш времени.
- Ну, и резюме?
- Чрезвычайно быстрый рост полководца, далеко еще не закончившийся.
- Очень, очень интересно! А что скажет товарищ Склянский?
Склянский улыбнулся:
- Владимир Ильич, а я с Гусевым согласен. Совершенно согласен.
- Отлично! Но при этом совершенном согласии не смогли бы вы найти свои особый аспект характеристики Фрунзе, свой поворот?
- Свой поворот? Отчего же не найти. - Склянский прищурился, взлохматил прическу. - Непреклонное стремление Фрунзе к намеченной цели.
- Непреклонное?
- Вот именно! Например: руководство фронта сильно опасалось развития успеха противником в направлении Бугульмы и Сергиевска, а Фрунзе считал, что такое вытянутое положение противника только благоприятствует удару во фланг. И, несмотря на то, что у него неоднократно, раз за разом, отбирали то бригаду, то дивизию, то целую армию, он от своего плана не отказался и блестяще доказал, что был прав. А новый конфликт? В самый разгар наступления на Уфу наш председатель Реввоенсовета единолично попытался остановить это наступление, приказав перейти к обороне вдоль реки Белой.
- Да, Фрунзе весьма энергично опротестовал этот приказ, - заметил Ленин. - Действительно, чинопочитания в нем ни на грош. Я слушаю вас, извините.
- И последнее, что я хочу сказать: ведь он упрямится не ради упрямства. Интересы республики для него выше всего. Отобрали у него Пятую армию, дали ей другое направление. А вот же, я читаю в его приказе пункт, который предусматривает прикрытие фланга этой армии частями Фрунзе!
- Так, так! Правильно ли я понял, товарищи военные большевики, что вы положительно оцениваете деятельность Фрунзе?
- Так точно… Да, Владимир Ильич…
- Правильно ли я понял, что развернуться во всю ширь дарования ему мешает подчинение начальникам, которые оказались слабее его в понимании стратегической обстановки?
- В общем, да, Владимир Ильич. - Гусев с нескрываемым интересом смотрел на Ленина.
- Так, так. Зачем же в подобном случае нам придерживаться освященных веками стародавних обычаев и выдерживать человека, способного к большой работе, на меньшей работе лишь потому, что человек этот не просидел еще десятка штанов на старой должности? Логично ли это будет для революционеров?
- Да уж какая здесь логика, - усмехнулся Склянский.
- Я очень внимательно слушал вас, товарищи, и рад тому, что независимо друг от друга все мы пришли к общему мнению: значит, оно близко к истинному.
Меня привлекает стиль мышления Фрунзе: этот полководец бесконечно далек от прямолинейности. Он предпочитает маневр, фланговый удар, непрерывное нарастание ударов.
Он хладнокровен и смел: ведь ударная группировка разворачивалась тылом к фронту уральских белоказаков.
Он по-хозяйски, по-государственному расчетлив: ударная группа была создана им не из резервов Главного командования, а из частей, которые дрались тут же, на фронте.
Так вот, - Ленин встал, - не будет ли правильным с нашей стороны поставить послезавтра на Пленуме Центрального Комитета вопрос о назначении товарища Фрунзе командующим всем Восточным фронтом с задачей скорейшего разгрома Колчака? Каменев же, с моей точки зрения, человек более зрелый и мудрый, чем Вацетис, мог бы стать Главкомом. А Вацетис мог бы работать там, где революции потребуются прежде всего его незаурядные волевые качества, его упорство. Как ваше мнение, товарищи?
- Целиком "за", - сказал Склянский.
- Поддерживаю. Замену Вацетиса Каменевым приветствую, - ответил Гусев.
- Насколько я понимаю ситуацию, оппоненты на Пленуме у нас будут: предреввоенсовета настойчиво, очень настойчиво предлагает наступление на Восточном фронте приостановить. Ну что ж, думаю, Пленум сумеет во всем разобраться и вынести правильное решение. (Забегая на два дня вперед, скажем, что Пленум действительно разобрался: Троцкий был отстранен от руководства действиями на Восточном фронте.) - Глаза Ленина уже не улыбались, они смотрели жестко и требовательно. - Однако вернемся к личности товарища Фрунзе. Вы, Сергей Иванович, отлично, метко сказали, что в лицо товарища Фрунзе наша партия нашла незаурядный военный талант, полководца большого стратегического дарования. Примерно так же мне характеризует Фрунзе и Куйбышев. - Ленин прошелся по кабинету. - А если заглянуть подальше, то я думаю уже о другой задаче, которую мы перед Фрунзе поставим, когда Колчак будет добит.
- О какой, Владимир Ильич?
- Освобождение всего Туркестана. Создание и укрепление там советских азиатских республик. Англия сейчас пытается охватить своим влиянием этот громадный и архиважный для нас район. Судя по всему, Фрунзе сумеет и там одержать решительную победу. А уж потом… - Ленин подошел к окну. - Впрочем, действительность покажет! Итак, продолжим работу. Прошу вас, товарищ Гусев, сообщить, какие меры приняты за последние сутки на Петроградском и Южном фронтах.
1956–1967 гг.