ИЗВЕСТНО – И ИЗВЕСТНО ДОПОДЛИННО
Родился Ноах у отца своего Лемеха, телом чистый и белый, как снег. Открыл глаза – светом наполнил дом. Открыл уста – славу пропел Всевышнему. Сказал счастливый отец, глядя на младенца: "Этот принесет нам облегчение от труда нашего и от страданий рук наших…"
Мидраш уточняет:
Ноах (он же Ной) родился обрезанным;
до Ноаха человеческая рука не расчленялась на пальцы; он был первым, появившимся на свет с раздельно двигающимися пальцами, и это облегчило ему ручной труд;
до Ноаха мертвецы в могилах не знали покоя; подземные воды затопляли их по утрам и вечерам в наказание за грехи, которые эти люди совершали при жизни, – с рождением Ноаха наказание прекратилось;
до Ноаха коровы, быки, лошади плохо слушались своих хозяев, но после его рождения они стали подчиняться человеку;
до Ноаха у людей не было сельскохозяйственных орудий, они обрабатывали землю голыми руками, сеяли пшеницу, а собирали чертополох, – Ноах изобрел плуг, серп, лопату и "принес облегчение" земледельцам.
Вот слова Торы: "Ноах был человек праведный, непорочный в поколениях своих, пред Богом ходил Ноах…"
А что же люди предпотопного поколения? Что они?
Толкователи повествуют и о них:
люди-исполины были очень сильны, и к старости их сила всё возрастала и возрастала; они с легкостью корчевали могучие ливанские кедры, свирепые львы были для них не опаснее блох;
мягкая приятная погода стояла круглый год; они не страдали ни от жары, ни от холода, жили сотни лет и не знали болезней, беспокойств, мучений;
никто не умирал при жизни своего отца и матери; все были долгожителями, видели своих внуков и правнуков;
рождение ребенка происходило без боли, младенцы сразу становились на ноги и начинали говорить; родится ребенок ночью – мать просит его: "Пойди, зажги свечу и принеси нож, чтобы я могла перерезать пуповину", родится днем – мать просит: "Пойди и принеси нож".
Случай был таков. Пошел новорожденный, чтобы зажечь свечу, а его схватил Шамдон, повелитель бесов. Стали они бороться, но на рассвете пропел петух, и Шамдон исчез. На прощание он сказал: "Если бы не петух, я бы убил тебя". Младенец ответил: "Если бы не удерживала меня пуповина, я бы тебя убил".
Люди предпотопного поколения решили, что такая замечательная жизнь будет продолжаться вечно, и ни о чем не беспокоились; каждый шел туда, куда увлекало его желание, потакая своим побуждениям и поклоняясь идолам. Но недаром сказано: "Из пресыщения рождается грех". Более того: "Грех, совершенный один раз, вызывает в грешнике сожаление. Грех, совершенный дважды, кажется допустимым. Грех, повторенный трижды, становится добродетелью в глазах грешника".
– Загнивающие сердцами! – воскликнул Тот‚ по слову Которого наступает вечер. – Прикройте испражнения ваши! Неужели нет безупречного человека в поколении теперешнем?
– Господи Милосердный! – возопили ангелы на Небесах‚ суетясь и волнуясь. – Сокрушающий врагов и Смиряющий нечестивых! Прости людям хоть часть их грехов, иначе миру не устоять!..
Высмотрено и обозначено: "Тьма черпает силу из тьмы", "Шествующему во тьме тьму не одолеть".
Люди предпотопного поколения, дерзкие и бесстыдные, злобные и беспечные, грешили до изнеможения, добывая излишнее, грабили и убивали, издевались над обездоленными, обменивались женами, заводили интимные связи со скотом, хвастаясь своими прегрешениями. Непристойные в мыслях и поступках, мерзостью преисполнились по горло, мерзостью преисполняли других; растлили даже животных, которые подражали людям: собака совокуплялась с волком, петух – с уткой.
Кощуны и насмешники, высокомерные и надменные сердцем, грехов накопили за пределами раскаяния‚ мир довели до падения, "и сказал Господь Ноаху: конец всякой плоти настал предо Мною, ибо земля наполнилась злодеянием из-за них. И вот, Я истреблю их…"
И начался потоп…
…"в шестисотый год жизни Ноаха…"
…на семнадцатый день осеннего месяца хешван по еврейскому календарю…
…в 1656 году от сотворения мира…
…"разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились. И был дождь на земле сорок дней и сорок ночей…"
…воды великие и огонь сжигающий…
"Десять поколений было от Адама до Ноаха, чтобы показать, сколь велико Его долготерпение, ибо эти поколения гневили Его непрестанно, пока Он не навел на них воды потопа".
"ЭТО И ЕСТЬ СВОБОДА ВЫБОРА"
Авторское толкование тех событий.
– Ладно‚ – сказал я. – Уговорили. Так уж тому и быть. Только потом не обижаться‚ не жаловаться‚ не писать доносы‚ не приводить в исполнение приговоры и не реабилитировать посмертно. Идет?
– Идет‚ – ответили с неохотой.
– В таком случае я расскажу вам про Ноя. Про дедушку Ноя‚ о котором не грех рассказать.
И все приготовились слушать.
– Каленым железом‚ – пискнули с отдаления. – Поганой метлой! Ничего этого не было...
– Чего – этого?
– Всего ничего!
На него цыкнули‚ рявкнули‚ фыркнули‚ и всё опять затихло.
– Вот вам банальный библейский сюжет‚ – начал я. – Наивный в простоте своей. Великий в своей наивности.
В совсем уж непамятные‚ позабытые ныне времена жил-был Ной‚ праведник Ной: по-нашему‚ по-теперешнему – просто хороший человек.
Он был один такой. Один такой хороший на всё человечество. Народа тогда было немного‚ не то что теперь‚ и народ тот измельчал‚ исподличал‚ испоганился: пробу ставить негде, да и некому. Народ тот малым своим количеством понаделал мерзостей – лопатами не разгребешь.
Теперь-то‚ конечно‚ хорошо‚ теперь у нас экскаваторы‚ скреперы‚ бульдозеры: отгребай – не хочу. Теперь-то‚ конечно‚ и народа излишек‚ ногой ступить негде‚ но хороших людей всё равно мало. Мерзость плодим. Мерзость гребем бульдозерами.
"И пожалел Господь, что создал человека на земле, и опечалилось сердце Его…
И сказал Господь: истреблю человека‚ которого Я сотворил‚ с лица земли...
Ной же понравился очам Господа...
Пред Богом ходил Ной..."
– Итак‚ – продолжал я‚ – в совсем уж допотопные времена жил-был Ной‚ праведник Ной‚ и привиделся ему как-то Господь‚ и повелел Господь строить огромный ковчег из смолистого дерева гофер. Ибо зальет землю водами‚ и захлебнутся злые развратники‚ утонут грязные сластолюбцы‚ вздутыми трупами поплывут по волнам чванливые злодеи – да будет так!
Поверил Ной Господу на слово‚ даже гарантий не попросил‚ и тут же – с утречка – пошел без прекословия деревья сажать‚ и воду таскать‚ и поливать‚ чтобы выросли до нужного размера‚ а затем рубить эти деревья‚ распиливать на доски‚ сколачивать трехъярусный ковчег-великан‚ как сказано-приказано: триста локтей в длину‚ пятьдесят локтей в ширину‚ тридцать локтей – высота его.
И старался он долго‚ невозможно долго: сотню лет и еще двадцать. И не пришло Ною в голову ни разу за эти годы‚ а почему бы Ему‚ Господу – если уж он‚ Ной‚ такой хороший – не сотворить чуда‚ почему бы Ему‚ Господу‚ не создать единым дуновением готовый уже ковчег‚ а вместо того вкалывать Ною‚ горбатиться Ною‚ жилы тянуть да пуп надрывать кучу бесконечных лет‚ при всеобщем пьянстве-гулянстве, – не пришло это Ною в голову. И не переспрашивал он Господа ни разу за эти годы‚ может, отменилось навсегда решение или переносится на другие поколения‚ нет‚ не переспрашивал Ной‚ а строил себе помаленьку да строил.
Мы бы‚ конечно‚ подумали о том в первую голову‚ мы бы наверняка попросили Господа‚ мы бы Его упрашивали на чудо не сотню – многожды по сотне лет‚ и благополучно бы утонули вместе со всеми. Ибо не давал Господь готового ковчега‚ не дает теперь и не даст никогда: хочешь – делай‚ не хочешь – захлебывайся в собственной мерзости.
Это и есть свобода выбора.
Великий Богов дар...
– Итак‚ – рассказывал я‚ – в совсем уж позабытые ныне века жил-был Ной‚ праведник Ной‚ и строил он по Божьему призыву ковчег-великан‚ в одиночку отдувался за будущие поколения. Строил‚ наверно‚ возле собственного дома‚ на полянке или в огороде‚ с восхода и до заката, прихватывая порой ночные часы на глазах у потрясенных соседей.
Другие откупоривают – он деревья валит.
Другие разливают – он бревна таскает.
Другие закусывают – он доски стругает.
И так который уж год.
Не затягивал ли он строительство ковчега, чтобы народ раскаялся и избежал потопа? И это не исключено.
– Ной‚ а Ной?
– Аюшки?
– Ты‚ Ной‚ чего делаешь? И зачем?
– А вместилище‚ – отвечает. – Всякой твари по паре.
– Конюшню‚ что ли? Хлев? Птичник со свинарником?
– Нетушки‚ – говорит Ной. – Ковчег строю. От потопа.
– Эва‚ – смеются. – Какой в наших краях потоп? Дождей по году нет.
– Нет‚ так будет.
А они хохочут. Они обжираются. Грабят и насильничают. Сплетничают и клевещут. Размножаются беззаботно. Продаются поштучно и покупаются на вес. Копейка в базарный день.
Казалось‚ их‚ дармоедов‚ надо заставить. Их‚ насильников‚ обязать и принудить. Их‚ сластолюбцев‚ к пиле приставить‚ к топору и молотку. Пусть построят праведнику Ною бесплатный ковчег да и тонут потом за ненадобностью.
Но у Бога свой расчет.
Бог дает нам на выбор: хочешь – строй‚ не хочешь – тони.
А Ной уже борта кладет‚ Ной перегородки ставит‚ смолой обмазывает изнутри и снаружи, корма завозит‚ и вот уже сотня лет на исходе да еще двадцать‚ гвоздь последний вколочен в крайнюю половицу‚ и малая тучка – не по сезону – маячит легонько на горизонте.
– Ной‚ а Ной? Ты чего нынче делаешь?
– А ничего‚ – говорит. – Только что пошабашил. Теперь ждать буду.
– Чего ждать? – кричат. – Нечего ждать! Это дело спрыснуть надо. С окончаньицем.
– Спрыснуть – это всегда можно. Спрыснуть – это мы пожалуйста‚ с превеликим удовольствием. Только тучки вон наползают‚ они первее вашего спрыснут.
А они икают‚ мерзавцы. Они ржут жеребцами. Баб тискают. Молодок лапают. Походя воруют и походя продают друг друга. Распивочно и на вынос. И вино пьют ковшами- бадейками‚ взахлеб‚ лошадиными порциями за окончание Ноева строительства. Им бы‚ подлецам‚ только повод! И, напившись‚ валятся пьяными на спины‚ лицом к небу.
А небо, между прочим, совсем загустело. Тучи на небе – беременными коровами – волочат пуза по-над самой землей. И погромыхивает жутковато. Поблескивает страшновато. Редкие‚ тяжелые капли пощечинами шлепают по щекам. И землю пучит местами: неясно еще зачем.
– Ной‚ а Ной? Это чего на нас ползет‚ божий одуванчик?
– Это потоп‚ – объясняет. – Такая она штука‚ когда всем горе‚ одним рыбам радость.
– А тебе?
– Мне чего... Я не рыба. Я по вас плакать стану.
И рукой машет‚ знак подает.
И по Ноеву знаку пошли из лесов всякие звери‚ твари по паре‚ и по трапу‚ на борт‚ по клетям. Из полей пошли и из пустынь‚ из прерий и лесотундры‚ с гор‚ равнин‚ впадин-плоскогорий. Долго шли‚ не один час‚ без суеты-спешки‚ ползком-прыжком- шагом-скоком-лётом‚ и народ вокруг затих‚ дрогнул‚ в первый раз засомневался‚ с опаской покосился на небо.
А небо вздулось‚ будто тесто в перевернутой корчаге‚ провисло до самых голов‚ и в нем‚ в небе‚ чего-то там булькает, набухает, исходит мощными‚ ленивыми пузырями. И землю пучит под ногами ощутимо. И Ной с женой и сыновьями‚ с женами сыновей взошел на ковчег и дверь затворил.
– Ной‚ а Ной? Погоди! И мы с тобой. И нашей твари по паре...
– Нетушки‚ – отвечает Ной. – На вас места не предусмотрено. И провиянту.
– Да мы деньги уплатим! Мы с краешка постоим! Мы по бортику‚ на одной ножке! Почем у тебя билеты? Третий класс?
– Нет для вас билетов. Все проданы. Сто еще лет назад.
– Ах так! Тогда мы ковчег твой вонючий порушим. Погибать‚ так всем!
– Рушьте. Ежели сумеете.
И трап подтянул кверху.
Тут вышли из лесов дикие звери‚ медведи со львами‚ слоны с пантерами‚ во много рядов огородили ковчег. Смотреть смотри‚ а тронуть – ни-ни. И понял народ вокруг: дохлое их дело.
– Ной‚ Ноюшка-Ной... Что же ты с нами делаешь? И не стыдно тебе? Из-за тебя одного пропадаем...
– Здрасьте вам! С больной головы на здоровую.
– Ты! – кричат. – Ты!.. Один ты хорошенький‚ по тебе и мерено. Жил бы как все‚ и не стали бы мерзостью в глазах Господа...
– Уж это вы извините. Это‚ я вам доложу‚ сплошное неприличие. Надувательство с вашей стороны.
И в каюту ушел.
А потопа, между прочим, нет. Нет и нет. Тучи на небе простаивают‚ землю пучит без толка, и всё тут. Ной со зверями в ковчеге сидит‚ корма подъедает‚ народ вокруг дожидается – нет потопа.
А они уж осмелели. Хихикают в кулаки‚ пьют потихоньку‚ развратничают между делом.
– Ной‚ а Ной? Чего ж ты‚ дурачок‚ столько годков ишачил? Сто лет, да еще двадцать?
– Да вы на небо взгляните‚ – он им. – Жуть берет!
– А чего? Небо как небо. И под таким проживем...
День проходит – нет потопа.
Еще день – опять нет.
– Старик‚ старичочек! Ну и насмешил ты нас! Да может‚ Он передумал‚ твой Бог!
– Передумал‚ так скажет.
– Скажет... Дел у Него больше нет? Ты же не мальчик‚ Ной. Тебе вон шестьсот стукнуло... Забыл Бог про тебя.
– Небось. Не забыл.
Еще день проходит. Еще и еще...
Нет потопа‚ нет!
– Ной‚ – верещат‚ – братишка! Отпирай давай! Мы в твоем корыте шашлычную соорудим. Всякой твари по паре: надолго хватит!
А Ной не отвечает. Ной верит и ждет. Ночей не спит в смятении. Ему бы потоп: труд оправдать. Ему бы не надо: народ жалко.
И вот...
На седьмой день...
Ровно через неделю...
С отсрочкой на неделю...
Они в горы бегут. Они на деревья лезут. Они на цыпочки становятся. Детей малых в бездны кидают‚ чтобы заткнуть‚ затворить‚ запереть воды...
Кто знает‚ почему Бог дал отсрочку? Испытывал ли Ноя?
Кто знает‚ почему у нас такая отсрочка? Испытывают ли нас?
Послушаешь: тюкает где-то молоток. Долго и настойчиво. Аккуратно и терпеливо. Весь век тюкает чей-то молоток‚ чего-то мастерит-сколачивает: то ли дом‚ то ли гроб‚ то ли новый ковчег. И тучка – не по сезону – уже маячит на нашем горизонте...
– Я кончил‚ – сказал я. – Спасибо за внимание.
– Ничего этого не было, – пискнули с отдаления.
– Чего – этого?
– Всего ничего!..
В КОВЧЕГЕ ПО ВОЛНАМ
Тора приводит слова Бога, сказанные Ноаху: "Тебя увидел Я праведным предо Мною в этом поколении…"
Законоучители делают из этого вывод: Ноах был непорочным только по меркам своего развращенного поколения, – недаром существует еврейская пословица: "Одноглазый – царь среди слепцов". Если бы Ноах жил во времена Моше (Моисея), то не считался бы великим праведником.
Это заявление требует разъяснения мудрецов, и вот оно.
Когда Ноах услышал слова Господа о предстоящем потопе, то не стал умолять Его, чтобы пожалел людей на земле, но тут же начал строить ковчег, как было указано: триста локтей в длину‚ пятьдесят локтей в ширину‚ тридцать локтей – высота его. Потому Бог и упрекнул Ноаха после потопа: "Ты обрадовался, что избегнешь общей участи, и не молился за других. Почему ты не попросил Меня за свое поколение?"
А вот случай, упомянутый в Торе.
Когда евреи соорудили золотого тельца возле горы Синай, Всевышний возмутился и сказал Моше: "Возгорится гнев Мой на них, и истреблю Я их, а от тебя произведу великий народ". Но Моше умолял Господа: "Отступись от гнева Твоего и передумай, не губи народ Свой", пока Творец не проявил милосердие.
На что это похоже? Некие люди оказались в поле в суровый мороз. Один из них надел шубу и согрелся, не подумав об остальных, – это был Ноах, построивший ковчег для своей семьи; другой человек развел костер, чтобы люди могли согреться возле огня, – это был Моше, умолявший Бога сжалиться над всеми.
Повторим для запоминания.
На семнадцатый день осеннего месяца хешван…
…в 1656 году от сотворения мира…
…начал накрапывать дождь-предостережение…
…и если бы люди раскаялись, беда бы их миновала…
…но этого не произошло, и дальнейшее известно каждому.
"Разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились…"
Вода прибывала и прибывала изо дня в день, но люди-исполины поначалу не беспокоились.
– Мы же великаны, – говорили они. – Рост наш – пятнадцать амот, а это немало. Встанем на вершины гор и спасемся.
Они были велики ростом, однако вода поднялась на пятнадцать амот над самыми высокими горами и поглотила без остатка "всех, в ком было дыхание жизни".
А в ковчеге начались тяжелые будни…
…ветер не стихал…
…вода не убывала…
…ковчег носило по волнам…
…Ноах, жена его Наама, их сыновья Шем (Сим), Хам и Яфет, жены сыновей – восемь человек трудились без перерыва день и ночь, чтобы накормить птиц, зверей, домашних животных, которые разместились в тесноте помещений.
Однажды Ноах опоздал подать пищу льву; голодный зверь ударил его лапой, и с тех пор Ноах стал хромать. В другой раз он вспомнил, что позабыл про птицу Хул, которая сидела в глубинах ковчега.
– Ты же голодаешь! – изумился он. – Разве тебе не нужна еда?
Ответила птица Хул:
– Я вижу, как ты тяжело трудишься, и решила не доставлять дополнительной работы.
– Благословляю тебя! – сказал Ноах. – Желаю, чтобы ты жила вечно.
Птица Хул – уж не феникс ли она? Вполне возможно. Плыл в ковчеге и некий зверь по имени Зикис, но так называли, должно быть, хамелеона.
Мидраш полагает, что снаружи ковчега Ноах соорудил площадку с навесом от дождя; на ней размещался огромный зверь Реем с детенышем, которые не могли поместиться в ковчеге. Единорог Реем был величиной с гору Тавор, отличался стройностью тела и быстротой движений, – некоторые принимали его за носорога.
На другой, очевидно, площадке поместился гигант Ог, внук Шемхазая, падшего ангела. Это был царь земли Башан к востоку от реки Иордан, один из исполинов, населявших землю до потопа; он поклялся Ноаху, что будет верно служить его потомкам, и ему подавали корм через отверстие в борту ковчега.
Про Ога можно кое-что дополнить, тоже из мидраша, забегая вперед в нашем повествовании. После потопа он жил многие годы и снова правил землей Башан за Иорданом. Когда евреи под водительством Моше вышли из пустыни и приблизились к его владениям, Ог поднялся на стену города, сел, свесив ноги, и сказал:
– Нет даже необходимости воевать с ними. Подниму огромную скалу, опрокину на их лагерь, она его покроет и погубит всех евреев.
Он так и сделал. Поднял над головой огромную скалу, но по велению Бога мириады муравьев накинулись на скалу и источили до такой степени, что она стала подобна решету и раскрошилась в руках великана. И тогда Моше, чей рост был десять локтей, схватил топор длиной в десять локтей, подпрыгнул в высоту на десять локтей, ударил топором по пятке Ога, тот рухнул со стены на землю и погиб.