После этого Планк вывел Катона из состава судей, однако Планка все же осудили. Приговор так обидел Помпея, что буквально через несколько дней, когда Гиспей, чиновник консульского ранга, будучи обвинен, подобно Планку и Сципиону, бросился к ногам Помпея, последний заметил ему надменно, пребывая в плохом настроении:
- Оставь меня в покое! Ты все равно ничего не добьешься своими просьбами, я же лишусь обеда, который за это время может остыть.
Совершая путешествие в Неаполь, Помпей серьезно заболел, однако вскоре вылечился. Тогда, по совету грека Праксагоры, неаполитанцы принесли богам жертвоприношения, благодаря их за исцеление диктатора. Когда же после этого Помпей вернулся в Рим, жители вышли с венками на головах, в городе были устроены пиры для народа, и, если он направлялся куда-либо, ноги его ступали лишь по лавровым ветвям и цветам.
Так что по прибытии в Рим он, опьяненный этим триумфом, с пренебрежением взирал на грозовые тучи, собиравшиеся на западе. Еще меньше стало тревожить его будущее после того, как ему продлили правление еще на четыре года и к тому же позволили брать из общественной казны тысячу талантов в год на оплату и содержание его армии.
Но и Цезарь к тому времени начал подумывать о том, почему бы и ему не получить те же почести и привилегии, которые сыпались на Помпея, словно из рога изобилия.
Друзья сформулировали просьбу в его отсутствие. Они просили для Цезаря в качестве платы за его заслуги в войнах, которые он вел, за расширение границ империи как в сторону запада, так и востока, а также на север - до Британии и Рейна, предоставить ему консульские полномочия во второй раз, сохраняя и впредь его правление над провинциями, чтобы никакой другой наместник не смог отобрать у него славу и плод стольких усилий. Еще они просили предоставить ему возможность в качестве единственного повелителя и военачальника над всеми регионами, завоеванными им, спокойно радоваться достигнутому и наслаждаться, принимая почести и славу, которые он заслужил своей храбростью.
Эта просьба вызвала яростные споры. Помпей, казалось, был удивлен второй частью требований, выдвинутых друзьями Цезаря.
- У меня имеются письма от моего дорогого Цезаря, - сказал он, - в которых он просит дать ему преемника, чтобы хоть немного отдохнуть от этой войны. Что же касается консульства, мне кажется справедливым его право добиваться этой должности, хотя он и не присутствует здесь, в Риме.
Но Катон был тут как тут, Катон, этот великий и извечный оппозиционер и оппонент, скажем проще: великий завистник. Он изо всех сил воспротивился этой просьбе и потребовал, чтобы Цезарь, подобно рядовому гражданину, сложив оружие, лично прибыл и обратился к согражданам с просьбой о вознаграждении за все его услуги.
Помпей ничего на это не ответил, ему было безразлично. Говоря Цезарю: "Приходи сдаваться Помпею без оружия", - Катон прекрасно понимал, что речь идет о сдаче смертельному врагу. После заявления Катона, учитывая молчание Помпея, Сенат отказал Цезарю в продлении срока его полномочий.
Один из соратников Цезаря как раз находился у дверей Сената и узнал об этом отказе.
- Ладно! - сказал он, ударив рукой по рукоятке меча. - Тогда меч поможет ему заполучить все это.
L
Цезарь не поленился принять свои меры предосторожности.
"Он, словно атлет, - говорил Плутарх, - умащивал себя маслами, как перед схваткой".
Метод "умащивания" Цезаря сводился к подкупу золотом. Он отправлял в Рим колоссальные суммы. Он дал денег и отпустил на побывку более двадцати тысяч солдат. Он отправил Помпею два легиона, которые тот просил под предлогом войны с парфянами, и вручил каждому солдату по сто пятьдесят драхм.
Затем перетянул на свою сторону Куриона, народного трибуна, заплатив его огромные долги, отдав около четырнадцати или пятнадцати миллионов, прекрасно зная, что Марк Антоний, чьим поручителем был Курион, тоже по уши в долгах.
Но и этого Цезарю было мало. Он спрашивает Марка Антония, не нуждается ли тот в его услугах. Антоний отвечает, что у него имеются кое-какие затруднения и что он был бы очень признателен, если бы Цезарь одолжил ему несколько миллионов. Цезарь отправляет ему восемь миллионов.
Мы впервые упоминаем имя человека, которому суждено сыграть значительную роль в нашей истории и который в критический момент перетянет чашу весов.
Поступим по нашему обыкновению: остановимся ненадолго и расскажем, кем был Марк Антоний.
Точная дата его рождения не установлена. Одни говорят, что он родился за семьдесят три года до нашей эры, другие утверждают, что за восемьдесят пять. Выберем золотую середину.
Мы дошли до событий, происходивших в 52 году до нашей эры, значит, Антонию было тогда тридцать - тридцать два года. Посмотрим, кем он стал к этому возрасту, чего успел достигнуть.
У Марка Антония был прадед, известный оратор Антоний, которого Марий приговорил к смертной казни как сторонника Суллы; его отец, также Антоний, начал завоевывать остров Крит вместе с Квинтом Метеллом, который впоследствии получил за это прозвище Кретик. Заметим, что Квинт Метелл был отцом Цецилии Метеллы, чей великолепный мавзолей, возведенный по левую сторону Аппиевой дороги, и сегодня излюбленный объект посещения туристов.
Антоний Кретик был признан человеком либеральных взглядов, обладал щедрой рукой и открытым сердцем, как все добрые люди, не запиравшие сердца на замок, в отличие от богатеев, трясущихся над своими сундуками. Как-то раз один из его друзей попросил в долг денег, и, хотя сумма была небольшой, ее у Антония не оказалось. Тогда он приказал рабу принести воды для бритья в серебряном тазике. Раб принес. Антоний велел рабу удалиться, сказав, что будет бриться сам.
Не успел раб выйти, как Антоний тут же сунул тазик под одежду своему другу.
- Заложи его или продай! Только не говори, что у меня друг попросил денег в долг, а я не смог ему дать.
Через несколько дней Антоний услышал шум, доносившийся с той половины дома, где находилась кухня. Скандалила его жена Юлия из рода Цезаря, которая искала серебряный тазик и, не найдя его, собралась наказать служанку. Антоний позвал жену, признался в содеянном и попросил, чтобы она не сердилась и оставила в покое бедную рабыню.
Марк Антоний, будучи сыном той самой Юлии, у которой его отец просил прощения за тазик, состоял таким образом через мать в родстве с Цезарем. После смерти отца Марк Антоний воспитывался матерью, очень достойной женщиной. Воспитание, конечно, не было на самом высоком уровне, как мы убедимся позже, темперамент зачастую брал верх над воспитанностью.
Оставшись вдовой, мать его вышла замуж за Корнелия Лентула, того самого Лентула, которого Цицерон распорядился убить в тюрьме, как одного из заговорщиков Каталины. Таким образом, сразу становится понятно, откуда у Антония столько ненависти к Цицерону, глубокой, кровной ненависти. Историки почему-то не осмеливаются об этом упомянуть, делая людей хуже, чем они были на самом деле, короче - просто искажают их портреты.
Таким образом, Лентул приходился Антонию отчимом и был убит по приказу Цицерона. Позже Антоний женится на Фульвии, вдове Клодия. Возможно, Цицерон каким-то образом был причастен и к смерти Клодия.
Антоний обвинял Цицерона в том, что тот отказался выдать его матери тело мужа, чтобы получить его, она, матрона из благородной семьи, семьи Юлиев, должна была пасть настолько, что бросилась к ногам Цицерона, словно женщина низкого происхождения. Было ли так на самом деле? Кто знает… Антоний вообще был не прочь приврать, даже когда не был пьян.
Антоний был наделен удивительной красотой - впрочем, и здесь историки правдивы не до конца, - он был так красив, что Курион, самый знаменитый в Риме развратник (тот Курион, за которого, если помните, Цезарь уплатил все долги), одарил его столь пылкой дружбой, что современники не уставали смеяться и подшучивать над этой парочкой.
Что же касается долгов, то тут Антоний пошел по стопам Цезаря: уже к восемнадцати годам он был должен полтора миллиона, за него-то и поручился Курион.
Мы говорим о Курионе-сыне; Курион-отец прогнал Антония из дома, как человека, дурно влияющего на его отпрыска, чуть ли не ведущего его к гибели.
Вторым после Куриона близким другим Антония был Клодий. Как видите, Антоний выбирает себе достойных друзей. Когда же дела у Клодия пошли скверно, его друг предпочел покинуть Италию. Антоний отправился в Грецию.
В ту эпоху в Греции существовали две школы красноречия: римская и азиатская. Азиатская была отмечена, как сказали бы сегодня, некоторым налетом романтизма. Юноша стал романтиком.
Примерно в это же время знаменитый Габиний, миллионер, будучи направлен при поддержке Помпея проконсулом в Сирию, проезжал через Грецию и предложил Антонию поехать вместе с ним. На это Антоний ответил, что не сможет принять это предложение, пока ему не дадут хоть чем-нибудь командовать.
Габиний назначил его начальником кавалерии и забрал с собой. Сначала его конницу бросили против Аристобола и он, возглавляя штурмующих, гнал врага из крепости в крепость, затем догнал его и изрубил на куски, хотя армия его была вдвое меньше вражеской. Этот успех полностью укрепил доверие к нему Габиния.
Чуть позже, когда Птолемей Авлет (надеюсь, вы помните царя, играющего на флейте, не так ли?) обратился с просьбой помочь ему вернуться в свою страну, восставшую против него, Помпей направил его к Габинию, своему доверенному лицу.
Птолемей предложил Габинию десять тысяч талантов; кругленькая сумма, она весьма привлекала Габиния. Но воины подозревали, что помимо обещанной награды их ждет и немалая опасность; сомневались многие, в том числе и сам Габиний. Однако Антоний, наверняка получивший от Птолемея в подарок миллион-другой, подталкивал Габиния с таким усердием, что тот в конце концов согласился, но с условием, что авангардом будет командовать сам Антоний. Именно этого с таким упорством и страстью добивался молодой человек - Антонию было в то время двадцать восемь лет - молодой легат в поисках приключений. И он согласился не раздумывая.
LI
Все боялись пути, который предстояло проделать до Пеллузия, первого египетского города, если идти из Сирии. Надо было пересечь пустыню, раскинувшуюся от нынешней Яффы до Эль-Ариха, к тому же были еще и труднопроходимые затопленные участки, образующие нечто вроде огромного болота, названного озером Сербонид. Египтяне, любители всяких чудес, прозвали эти болота Отдушиной Тифона, более реалистичные римляне считали, что это сток воды из Красного моря, которая, проходя под землей, именно в этом месте выходила наружу, а затем сливалась в Средиземное море. Болота эти существуют и по сей день. Антоний двинулся вперед, завоевал Пеллузий, разведал дороги и подготовил марш всей армии. По пятам за ним в Пеллузий вошел Птолемей.
Так как это был первый город, завоеванный им, Птолемей тут же захотел дать урок и приказал вырезать всех жителей. Но, как у всех храбрых и расточительных людей, сердце у Антония было доброе, и он не терпел жестокости; он взял под свою защиту не только жителей, но и гарнизон, и ни одного человека не убили.
Затем Птолемей вошел в Александрию, где Антоний снова продемонстрировал примеры гуманности, что очень расположило к нему местных жителей.
Один из поступков подобного рода, принесший ему наибольшее уважение, сводился к следующему. Он был частым гостем и другом Аргелавия. Но, как это часто бывает во время гражданской войны, Аргелавий стал его врагом, и однажды они вступили в сражение. Аргелавий был побежден и убит. Узнав о его смерти, Антоний приказал отыскать тело бывшего друга среди трупов, а затем устроил пышные похороны.
Это привлекло к нему внимание и симпатии не только жителей Александрии, но даже римлян, воевавших под его командованием, так что по возвращении в Рим он уже пользовался определенной популярностью.
В Риме в ту пору произошел раскол: одну противоборствующую сторону представлял нобилитет во главе с Помпеем, другую - народ, призывавший Цезаря из Галлии.
Мы уже говорили, что Антоний был другом Куриона, а Курион пользовался в народе большой популярностью. И эта популярность возросла вдвойне, когда Цезарь отправил Куриону двенадцать миллионов, а Антонию - восемь.
Часть этой суммы пошла на избрание Антония народным трибуном. Без сомнения, для получения этой должности он вынужден был прибегнуть к тем же уловкам, что и Клодий, однако… Однако, как бы там ни было, его избрали.
Плутарх описывает, как все это происходило:
"Те, кто выставлял свою кандидатуру на должность, ставили посреди площади столы с деньгами, беззастенчиво подкупая толпы людей, так что народ бился за того, кто ему платил, причем не только своим голосом, но и луком, и пращой. Бывало часто, что народ удалялся от трибуны, так как она была залита кровью и возвышалась среди трупов, в городе же царила анархия".
Сразу после избрания народным трибуном Антоний был принят в коллегию авгуров.
Подкупая его, Цезарь подкупал и народ, и богов. Вот в каких отношениях состояли Цезарь и Сенат, когда, вернувшись из Египта, Антоний собрался вести переговоры с Цезарем.
Мы помним, как Сенат отказал Цезарю в продлении срока полномочий и как приближенный Цезаря, ударив рукой по мечу, воскликнул:
- Тогда меч поможет ему заполучить все!
Существовал один очень важный для Цезаря человек, строивший за свой счет базилику на том самом месте, где прежде была базилика Фульвия. Звали его Павл. Павл испытывал некоторое стеснение в средствах из-за дорогостоящего проекта. Цезарь выслал ему семь миллионов. В ответ Павл сообщил Цезарю, что тот может на него положиться.
Вновь, возникли споры о консульстве. Сенат решил, что Цезарь может выставить свою кандидатуру на выборах в консулы, не приезжая для этого в Рим.
Тогда Цицерон сделал от имени Цезаря предложение. Он сообщил, что Цезарь готов прибыть в Рим без армии, но при условии, что Помпей распустит свои войска. Если же Помпей сохранит свою армию, то Цезарь прибудет в Рим со своей.
Курион настаивал на том, чтобы Помпей распустил своих солдат, уверяя, что Цезарь считает себя самым что ни на есть рядовым гражданином и думает, что для Республики будет лучше, если они с Помпеем будут находиться в Риме в качестве простых граждан, а не военачальников. Таким образом, каждый мог бы ожидать от своих сограждан тех почестей, которых заслуживает.
Консул Марцелл ответил Куриону: он назвал Цезаря разбойником, присовокупив к этому, что если Цезарь отказывается оставить оружие, то к нему следует относиться, как к врагу Республики.
Куриона поддержали Антоний, Павл, второй консул и Пизон.
Курион предложил Сенату голосовать в открытую: те, кто хотел, чтобы Цезарь распустил свою армию, а Помпей сохранил свою, должны были перейти на другую половину зала. Эта процедура схожа с нашей, когда сторонники одной точки зрения сидят, а противники стоят.
Большая часть Сената, точнее, почти все, перешли на сторону, указанную Курионом. Курион обратился к ним повторно - те, кто считает, что Цезарь и Помпей должны сложить оружие, пусть переходят на другую половину зала. Только двадцать пять сенаторов остались верны Помпею.
Во время этого голосования Антоний вышел к народу на Форум и начал комментировать происходящее в Сенате, подогревая страсти. Так что, когда Курион спустился и сообщил о достигнутой победе, то есть о равноправии двух лидеров, новость была встречена всеобщим ликованием. Куриону начали бросать венки, как победителю-атлету, и овациями сопровождали до самых ворот его дома.
Пришло время действовать Антонию. Воспользовавшись всеобщим ликованием и выражением любви к Цезарю, он получил от имени народа декрет, согласно которому армия, находившаяся в Риме, направлялась в Сирию, чтобы укрепить позиции Бибула, сражавшегося с парфянами.
После оглашения этого декрета Антоний вернулся в Сенат и попросил разрешения зачитать письмо, полученное им от Цезаря. Но под влиянием Марцелла Сенат оказал. Марцелл был категорически против того, чтобы Антоний зачитывал это письмо.
Но Антоний все же стал читать под громкие крики, заглушавшие каждое слово. Тогда он спустился на Форум и прочитал письмо народу. Тут Сципион, тесть Помпея, постарался повернуть дело так, что, если Цезарь к определенному сроку не сложит оружия, его будут считать врагом народа со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Лентулу эта мера показалась недостаточной, и он воскликнул:
- Против такого разбойника, как Цезарь, нужны не декреты, его можно усмирить только оружием! - а затем, воспользовавшись метафорой, добавил: - Я уже вижу десять легионов, спускающихся с Альп и движущихся на Рим. Граждане, наденем же траурные одежды!
И Сенат постановил: Рим должен одеться в траур. Какой добропорядочный Сенат!.. И Рим надел траурные одежды - бедный Рим!..
LII
Тем временем от Цезаря пришли другие письма. Он делал новые предложения - следует признать, что в этой ситуации Цезарь действовал со всей сдержанностью и осторожностью. Он уверял, что готов отказаться от всего, кроме заальпийской Галлии, Иберии и двух легионов - до тех пор, пока не получит продления срока консульства.
Помпей не хотел оставлять ему два легиона. В них насчитывалось около двадцати тысяч человек. Цицерон возвращался из Киликии. Больше, чем кто-либо из римлян, он желал мира. Он просил Помпея не быть столь жестоким по отношению к Цезарю, ведь жестокость может только озлобить того. Но Помпей ответил, что именно этого он и добивается, что желает любыми средствами вывести Цезаря из себя, чтобы затем можно было с ним покончить. Цицерон напомнил ему о народных декретах, о том, что армия отправлена в Сирию, о запрете гражданам идти на службу к Помпею.
- Есть у тебя с кем воевать против Цезаря? - спросил он Помпея.
- Да, ответил тот. - Стоит мне топнуть ногой, и тотчас же из-под земли появятся солдаты!
Цицерон сумел уговорить Помпея согласиться с новым предложением сторонников Цезаря. Цезарь вместо того, чтобы оставить себе два легиона, довольствовался только шестью тысячами человек. По совету Цицерона, Антоний отправился в Сенат и высказал это предложение.
Но консул Лентул категорически воспротивился и выгнал из Сената и Антония, и Куриона. Антоний вышел, поливая всех сенаторов руганью, а про себя думал, что настало для Цезаря время рискнуть и все поставить на карту. Вернувшись домой, он переоделся рабом, посоветовал сделать то же самое Куриону и Квинту Кассию, затем они втроем уселись в наемную повозку и отправились из Рима навстречу Цезарю, чтобы сообщить ему о случившемся.