- Ну, как вам сказать... Я, конечно, - за, но с нею тоже горюшка хватим. Пока установим, пока наладим, пока повысим добычу гранита... Говорю все это для того, чтобы вы знали: есть еще и третий путь...
- Какой же?
- Попросить несколько новых маломощных дробилок. Их и установить легче, и сырья для них хватит...
- Ну знаете, я не сторонник половинчатых мер... Если уж работать, то на полную мощность!
- Желаю вам успеха.
- Вы-то... поддержите?
- Безусловно... Сколько сил хватит, - виновато улыбнулся Боровик.
К ним подошла женщина лет пятидесяти с подростком.
- Вот и мои! - обрадовался Михаил Петрович. Привлек к себе жену и сына, поцеловал их. - Знакомьтесь - это наш новый директор, пришел навестить меня.
Сергей Сергеевич назвал себя и пожал мягкую маленькую руку женщины.
- Не буду вам мешать. Появится возможность, загляну еще. Не торопитесь выписываться, поправляйтесь, Михаил Петрович.
- Я провожу вас, - предложил Боровик.
- Нет, нет. Оставайтесь с семьей.
Григоренко попрощался и ушел.
4
Пентецкий по вызову директора прибыл сразу. В руках держал обшарпанную папку, из которой выглядывали какие-то тетрадки, бумаги...
- Николай Фролович, сколько строительных объектов вы ведете? - спросил Григоренко.
- Семь.
- Не восемь?
- Э-э-э... - Пентецкий открыл папку, нашел какой-то документ, быстро пробежал глазами, неуверенно сказал: - Если не принимать во внимание корпус первичного дробления и склады взрывчатки, то семь.
- Ну вот... А не кажется ли вам, Николай Фролович, что корпус первичного дробления - это главный объект? Да-да, главный!
- Я вас не понимаю... Зачем же строить корпус для дробилки, которую сняли с поставки. В этом году нам ее не получить.
- Поживем, увидим... Скажите, сколько лет вы работаете прорабом?
- Шестой.
- Шестой?! И такая механизация! Скажите откровенно: вы не любите механизацию или не придаете ей серьезного значения?
- Люблю.
- Что-то не заметно... Какое же у вас освоение средств за первый квартал?
Пентецкий стал копаться в бумагах.
- Мизерное освоение... Зима. Зимой какая работа!..
Он ничего не находил и молчал.
- Ну хорошо, тогда скажите хотя бы, сколько истрачено на корпус первичного дробления.
- Тысяч пятнадцать... двадцать. Это в прошлом году.
- Попрошу точнее.
Прораб снова стал рыться в папке.
- Как вы думаете, план второго квартала выполните? Какие объекты обеспечены материалами? Какие нет?..
- План четырех месяцев мы не вытянем. Но второй квартал выполним. Обязательно выполним!
- Каким образом?.. Носилками? Тачками?.. Бетон вам на строительство доставляют в десять часов, а то и позднее... На строительстве магазина нет бутового камня. И это у нас, где гранита - сколько угодно!
- Не пришла машина... А бетон... Мы ведь работаем с восьми.
- Бетонный завод тоже - с восьми?
- И бетонный...
- Почему бы заводу не начинать работу на час раньше?
- Так взрывы же в карьере!..
- Они заканчиваются в семь.
- Иногда позднее...
- Тогда выводите бетонщиков на работу в девять. Нельзя же заранее планировать простои! Графики ведения работ у вас есть?
- Видите ли...
- Почему нет аккордных нарядов?
"Повторяю истины, которые всем давно известны, - сердился в душе Григоренко. - Ну, а что такому скажешь нового!"
- Выдача аккордных нарядов отнимает много времени и мало что дает...
- Вы выдавали такие наряды?
- Пробовали, но ничего не вышло.
- Пробовали... А какие ваши, Николай Фролович, планы на будущее? - тихо спросил директор.
- Вы спрашиваете о квартальном плане? Я уже говорил...
- Нет, я интересуюсь вашими личными планами на будущее... До пенсии вам далеко? ..
- Шесть лет еще.
- Да-а, - разочарованно протянул Григоренко.- И до пенсии далеко, и строительства наладить не можете. Ну, мы еще вернемся к этому разговору.
"Сурово это, - подумал он, - но что поделаешь? Придется принимать и крайние меры".
5
Остапа увлекла идея - перемыть громаднейшие горы отходов. Подсчеты показали, что в них около миллиона кубометров мелкого щебня. Около миллиона!.. Он сначала сам себе не поверил. Это же двухгодичный план комбината! А затраты, по сравнению с выгодой, просто ничтожные... Только бы сконструировать мойку! Тогда с комбината потоком пойдет почти даровой щебень... Он - строитель по призванию и знает, как всюду ждут этот щебень. На железобетонных заводах без него - как на хлебопекарнях без муки... Автодороги!.. Домостроительные комбинаты!.. Не пересчитать!
Пока что он ни с кем не говорил о своем замысле. Боялся, что мечта останется только мечтой, если не удастся убедить руководство комбината. Рассказал одному только Сабиту.
- Посмотри, Сабит, - показал он чертежи. - Вот приемный бункер. Сюда будут возить отходы самосвалами. Дальше они по транспортерам направятся в моечные корыта. А оттуда, уже чистые, - в другой бункер. Затем самосвалами прямо в вагоны или на склад. Совсем не сложный процесс! Нужно только одно - достать корытную мойку. Я недавно в журнале читал о такой...
- Мало-мало понимаю, Остап. Давай делай. Ты с директором говори об этом...
- Ну, так сразу и к директору!
- К кому же? Директор разрешит, начинать можно. Не разрешит, твой план верблюд без горба!
- Да я знаю. Конечно, нужно к директору, но еще рано. Пока нет чертежей, расчетов, пока не все продумано как следует и, главное, нет мойки, нечего беспокоить директора... Ты мне поможешь, Сабит?
- А что нужно? Класть кирпич - в этом я мало-мало разбираюсь... Забивать костыль в шпала - тоже... А чертеж делать...
- Чертежи я возьму на себя. Вот мойку - ее одному не сделать. Здесь руки нужны. Такие, как у тебя, Сабит. Ну, и мои тоже.
- Если только руки...
- Вот и хорошо... Смотри. Вот это - первый эскиз.
Они склонились над белыми листами плотной бумаги и так увлеклись, что не заметили, как в комнате потемнело. Работа захватила обоих. Самые скромные подсчеты давали колоссальную цифру - миллион кубометров щебня. И это при том условии, что в отходах его только пятнадцать - двадцать процентов, как получилось у Остапа после перемывки взятых на пробу десяти килограммов. Ну, а если больше?
Они не услышали, как тихо приоткрылась дверь и в комнату вошла девушка с маленьким чемоданчиком.
- Привет, ребята!
- А-а, Светлана! Привет. Ты к Вано?
- Да.
Светлана улыбнулась, и на ее лице весело проглянули мелкие, едва заметные веснушки. Они так ей шли, что без них трудно было даже представить девушку.
Чувствовала она себя здесь как дома. Порылась в шкафу, достала носовые платки Ивана, грязные носки, майки, свитер, кинула все это в чемоданчик.
- Где же мой?
- Кто - мой? - раздраженно кинул Сабит.
- Как кто? Не ты, конечно! Иван.
- Вано! Ах, Вано!.. Мало-мало знаю. К Марина пошел...
- К Марине?.. Ишь чего выдумал: все знают, какая Марина... Ты что - смеешься надо мной? Или дурака валяешь?
- Зачем дурака, - рассердился Сабит. - У него не только Марина, еще жена есть!
- Жена? Откуда ей взяться?.. Ты говори, Сабит, да не заговаривайся. Он же сказал, что не женатый!.. - Девушка побледнела. Пристукнула крышкой чемодана.
- Говорю, - значит, знаю!
- Вот как!.. Ну, смотри, если наговариваешь, глаза выцарапаю! - И, хлопнув дверью, выбежала из комнаты.
- Зачем ты так, Сабит? - укорил его Остап. - Может, Иван вовсе не к Марине пошел.
- К Марина! Я знаю. Сам сказал... А мне шибко все надоел! Придет, сядет - до полночи шепчутся... Иван ничего серьезно не думает, она напрасно надеется.
- Значит, влюбилась, Сабит. Подожди, и ты влюбишься.. .
- Я?! Никогда! Нельзя им верить!.. Клятва дает, обещает, обещает, а потом за другого - прыг!...
Остап побледнел, опустил глаза. Слова Сабита больно ударили его по сердцу.
Сабит заметил состояние друга и замолчал. Он ни разу не спросил Остапа о его отношениях с Зоей, но все понял из разговора перед домом Комашко и сейчас мысленно корил себя за то, что неосторожно задел его свежую рану.
- Да брось, Остап, волновать себя! - не удержался все-таки Сабит, увидев боль в глазах товарища. - Зачем сердце терзаешь! Не хотела ждать, - значит, не любила! Вон, помнишь, жены декабристов за сколько тысячи верста поехали к мужьям... И расстояний, и время, и каторга не пугал их... Зачем думать о такой, что из армии дожидать не могла...
- Постой, постой... Значит, и у тебя такая же история?
- Ты думал, зачем я приехал с Алтая? - горько усмехнулся Сабит. - Был и у меня любовь! .. Та-акой любовь!.. А пока я служил здесь, у вас в Днепровске, она за другого выскочил... Приехал домой, как узнал - сразу на поезд и опять сюда! Чтоб мало-мало забыть измена...
- Вот оно что! - Остап с сочувствием взглянул на друга, обнял его за плечи. Горько усмехнулся. - Выходит, не только у меня...
- Не только у тебя... А, пропадай он все пропадом...
И друзья снова склонились над чертежами...
6
Сегодня третья ремонтная смена не подготовила фронта работ, и первая - начала дробить камень с опозданием. Как только Григоренко узнал об этом, сразу же помчался на камнедробильный завод. На душе было тревожно: нарушится ритм всего комбината. Завод, как сердце, ни на минуту не может останавливаться!
В цеху он застал Михаила Андреевича Драча, директора завода. Высокий, худой. Держится вызывающе.
- В чем дело, Михаил Андреевич? Почему третья смена снова не выполнила задания? - с трудом сдерживаясь, спросил Григоренко. - Почему завод так плохо работает?
- Об этом нужно спрашивать начальника горного цеха Прищепу. Он, наверное, забыл, что у нас стоят дробилки СМ-16, которые принимают гранит кусковатостью не более полуметра диаметром, а не ЩКД-8, которым и полутораметровые по зубам... Негабариты замучили! Вот полюбуйтесь сами!
Они спустились к дробилкам.
Там действительно лежала гора огромных глыб гранита, так называемых негабаритов. Серый, крепкий, как сталь, гранит - ни одной трещинки в нем! "Такой и вправду не по зубам нашим дробилкам, - не мог не согласиться Григоренко. - Это не клесовский, ноздреватый, трещиноватый, который и под молотком разлетается вдребезги".
К ним подошел запыленный машинист.
- Товарищ директор, что же это такое? Сколько негабарита за смену подали, будь оно... Такой застрянет - приходится полчаса из дробилки вынимать! Больше стоим, чем работаем!.. Дробилка давно на ладан дышит! Принимайте меры!..
Григоренко молчал. Что он мог ответить? Машинист был прав.
- Пошли в горный! - бросил коротко.
В карьере не было слышно шума механизмов, где-то в стороне трещали два пневматических молотка. Зато вовсю гремела ругань начальника цеха Прищепы.
- Что вы - ослепли? Что грузите? Что?.. Здесь в каждой глыбе больше двух метров!.. Кто их будет дробить? Чем?..
- Мы тут при чем? - огрызнулся маленький белокурый экскаваторщик. - Гранита в карьере нет. За каждым камнем, как за зайцем, гоняемся!
- Лучше стойте, а негабарит не грузите! Ясно?
- Да ладно!.. Давно все ясно!
Увидев директора, экскаваторщики пошли к своим машинам.
Прищепа протянул тяжелую, как гиря, руку.
- Сил моих больше нет! - прогудел он вместо приветствия.
- Не прибедняйтесь, - сумрачно усмехнулся Григоренко, окидывая взглядом могучую фигуру Прищепы. - Лучше скажите, как это случилось, что ваш цех срывает общий план!
- Что я сделаю?! Четверо бурильщиков вчера не вышли на работу. Прогуляли. Сегодня вся бригада Лисяка не работает.
- Как это - не работает? А где же они?
- Там, - указал Прищепа на приземистое железобетонное сооружение, - возле конторки...
Как только Григоренко и Прищепа приблизились к конторке, их сразу же окружили молодые парни в брезентовых спецовках.
- Оформляй, начальник, простой! - закричал высокий, чернобровый, обращаясь к Прищепе и подчеркнуто игнорируя директора, словно его здесь вовсе не было. - Оформляй!
- Или подпиши наряд! - послышались голоса.
- Как это так - подпиши! - рассердился Прищепа.- Вы что, с неба свалились?.. Норму выполните, тогда и подпишу!
- Выполнишь тут! Компрессоры не работают!
- Сами виноваты... Сплавили карбюраторы!
- Мы сплавили?! А ты докажи, начальник! Докажи! Наше дело бурить, а не карбюраторы охранять!
- Вот так вы бурите! Одни разговоры!
- Попробуй, сам побури! Возьми молоток и побури!.. Когда сам с молотком не работаешь, то давай, обеспечь! Охрану поставь!
- К каждому механизму охрану не поставишь! Тогда вообще некому работать будет!
- Не можешь охранять, акт подписывай! Обязан подписать, по закону обязан!..
- И не подумаю!
Все кричали, перебивая друг друга. Только Лисяк стоял в сторонке и вяло ухмылялся, обнажая мелкие зубы.
- Мы в местком пойдем!
Григоренко поднял руку:
- Товарищи! Давайте поговорим спокойно... Вы болеете за план, за наше предприятие?
- Как же, директор? Когда бы не болели, не пришли сюда! Сами работы просим.
- Ну, если так, то вот вам ответственное задание: найдите карбюраторы, снятые с машин ночью. Чужие сюда не могли прийти... Без машин вам тут делать чего! И акта о простое вам никто не подпишет!
Лисяк перестал ухмыляться. Все замолчали. Григоренко подозвал его:
- Вы, Ростислав Романович, - если не ошибаюсь, вас так величать? - сами и найдете... - Лисяк хотел что-то возразить, но Григоренко повысил голос. - И второе: негабариты разбуривать на куски! Иначе мы все дробилки выведем из строя... Понятно?
- Понятно, - усмехнулся Лисяк. - Пошли, братва!
"Братва" стала молча расходиться.
- С ними надо говорить по-хорошему, - сказал Григоренко.- Они понимают. Не все же среди них разгильдяи!
- Все! - подчеркнуто выпалил Прищепа. - Все! Ни капли совести у них нет!
- Ну-у, так уж и ни капли...
7
Зоя быстро поднялась и пошла навстречу мужу. На ней - белоснежный фартучек. Волосы аккуратно и красиво уложены.
"Я женился на тебе не для того, чтобы ты работала и приносила домой свои несчастные семьдесят рублей! - заявил Комашко сразу же после свадьбы. - А для того, чтобы дома был уют, вкусный обед, чтобы ты меня провожала, ждала и встречала... Поняла?"
С тех пор Зоя сидела дома, готовила со свекровью обед, убирала квартиру, стирала, подавала на стол, встречала мужа, когда он приходил с работы.
- Подавать обед? - спросила она.
У Арнольда Ивановича чуть было не вырвалось: "Чего ради, по-твоему, я домой приехал?" Но он сдержался. Последнее время Зою словно подменили. Замкнулась в себе, как улитка. Стала совсем молчаливой, задумчивой. "Может, забеременела?" - подумал было Арнольд Иванович, хотя определенно знал, что детей от него никогда не будет. На его же расспросы Зоя ничего не отвечала.
Комашко молча моет руки, садится к столу. Ждет. Зоя также молча наливает тарелку борща. Борщ с молодой капустой - вкусный, ничего не скажешь.
Зоя, присев к столу, наблюдает. Муж мрачен, как осенняя туча. Наверное, опять с планом не ладится. Но Зоя решила сегодня обязательно поговорить с ним.
Арнольд Иванович замечает напряженное состояние жены и спрашивает:
- Ты мне что-то хочешь сказать?
Зоя положила руки на край стола, переплела пальцы, округлила лучистые глаза. Комашко знает, что жена так делает всегда, если обижена или сильно нервничает.
- Да, мне нужно поговорить с вами, Арнольд Иванович!
Она так и не привыкла говорить ему "ты". Но Комашко и не настаивает на этом. Ему даже приятно, что жена чувствует его главенство, интеллектуальное превосходство и, наконец, материальную от него зависимость.
- Говори, - ответил он, прихлебывая борщ. - Я слушаю.
- Знаете, я хочу предложить... - начала нерешительно Зоя.
- Что именно?
- Думаю, вы не станете возражать.
- Да говори же... Чего тянешь?
- Нам обоим будет лучше...
- Ну?
- Хочу пойти на работу... Истомилась я дома. Что у меня - дети? Или хозяйство?.. Мама сама управится...
Комашко удивленно посмотрел на жену. Что-что, а уж такого от нее он не ждал. Сначала мелькнула мысль, что Зоя откуда-то дозналась о тех его грехах, о которых жене не стоит знать. Да нет, конечно, она ничего не подозревает... Ну, тем лучше!
- На работу?.. - задумался Комашко. Знал, что двум женщинам сидеть дома не к чему. Но чтобы работала его жена... - И куда же ты надумала идти?
- В комбинат. На любую работу...
- Ты - жена главного инженера. Я не позволю тебе работать где угодно. Да и какой в этом смысл? Что - тебе денег не хватает?
- Их у меня никогда и не было. Вы даете только на продукты. К тому же не мне, а матери. А она выдает мне, - обиженно сказала Зоя.
- Ну, ты это брось! У нас одна семья!
- Так что вы скажете о моей работе?
- У нас нет свободных вакансий, которые бы тебе подходили.
- Как нет? Я могу пойти нормировщицей в горный цех...
- Нормировщицей... в горный? Откуда ты об этом знаешь?
- Знаю... Там нормировщица ушла в декрет. Ее не будет около года.
- Вот как! Ты, оказывается, все проведала!.. А представляешь ли ты, что это за работа? Целый день - и зимой, и летом, и в жару, и в дождь - под открытым небом! Ругаться с каждым бурильщиком, бригадиром, мастером.
- Это меня не беспокоит... Наоборот, я боюсь оставаться в четырех стенах!
Комашко насупился и долго смотрел на жену из-под рыжеватых бровей.
"Какая ее муха укусила? - думал он. - Может, попробовать наладить отношения? Подойти сейчас к Зое, обнять, приголубить. Как легко и естественно получалось это у него раньше. А теперь? Теперь ничего подобного не будет. Она, видите ли, к директору насчет работы побежала! А мужу - ни слова. Да, таким только дай волю. Сегодня к директору, завтра в горком... Ну что ж, пусть идет работать. Может, это и к лучшему. Меньше времени на всякие мысли останется..."
Арнольд Иванович отложил ложку, вытер салфеткой рот.
- Ты твердо решила?
- Да!
- Если так, я не возражаю. Приходи. Скажу, чтобы оформили.
- Спасибо.