- Эта секта в настоящий момент не приносит мне ровно никакой прибыли, - признался англичанин. - Но он там главный, и я не хочу ему перечить. Знаете, он законченный психопат, с ним нужно держать ухо востро. Впрочем, неизвестно, как все сложится, - в дальнейшем это маленькое братство может оказаться очень даже полезным. И потом, они довольно забавны, вы не находите?
- Забавны? - переспросил Жорж. - Вы разве не видели, что они хотели со мной сделать?
- Но ведь это он придумал, а не я, - возразил Гиббс. - И потом, согласитесь, что жертвоприношение есть надежный залог сплочения любого сообщества.
- Надеюсь, они все же не собирались убивать меня всерьез, черт подери?!
На это Гиббс ответил уклончивым жестом, словно такая вероятность была исключена и в то же время неизбежна, а в целом не имела большого значения. Этот жест вызвал у Жоржа глухую злобу. Он протянул руку, чтобы оттолкнуть Гиббса от двери.
- А ну-ка дайте мне выйти отсюда.
- О нет, поверьте, вам лучше остаться.
Жорж замахнулся на Гиббса так яростно, будто решил расквасить ему физиономию; англичанин торопливо отскочил, невнятно пробурчав что-то по-английски, дверь распахнулась, и вошел Фред, держа в одной руке свою маску, а в другой Taurus-86 Target Master; трое бритоголовых за его спиной были вооружены дубинками.
- А вот и они! - с облегчением воскликнул Гиббс. - Позвольте представить вам (и он суетливо затряс верхними конечностями): месье Шапиро, это месье Шав; месье Шав, это месье Шапиро.
- Шутки в сторону! - объявил Фред.
29
Сначала она немного струхнула, но потом ей стало казаться, что вся эта история - не то сон, не то игра, изобретенная кем-то другим, игра, в которой она, Вероника, участвует просто в шутку. Она раздвинула портьеры. Широкое окно было расположено высоковато для нее и походило на аквариум, вделанный в толстую стену, - с той разницей, что за стеклом виднелись птички в ветвях засохших деревьев, газон с чахлой травой и горы вокруг, совсем близко, рукой подать. Она подтащила к окну стул, встала на него, дотянулась до шпингалетов наверху, спустила их, придержала раму, чтобы не нашуметь, и, выглянув наружу, яснее разглядела пейзаж.
Засохший парк переходил в узкую желтую дорогу, исчезавшую у поворота под скалой, и как раз у этого поворота двое мужчин стояли возле голубого автомобиля и смотрели в ее сторону; один из них что-то держал у глаз. Вероника перекинула ногу через подоконник и заглянула вниз: ее отделяли от крыши каких-нибудь два метра, а с этой крыши она могла перебраться на другую, потом на третью, в общем, там будет видно.
На секунду она повисла в воздухе, вцепившись в раму, потом отпустила ее, упала, почти не ушибившись, на скат, выложенный яркими, чуть замшелыми черепицами, и стала продвигаться по нему быстрыми решительными шажками, не колеблясь и не глядя вниз, из страха головокружения. Она все время выпадала из поля зрения бинокля Гильвинека, который с недовольным бурчанием водил им взад-вперед, отыскивая беглянку.
- Какая-то девчонка, - говорил он. - Видал, как она из окна выбралась? Похоже, решила смыться. Что будем делать?
- Ничего, - ответил Кремье, - подождем.
Вероника добралась до второго ската, такого же крутого, как первый, потом до третьего, а оттуда до гребня отвесной стенки, по обе стороны которой зияла пустота, зато по ней можно было пройти до горного склона, устланного мягкой еловой хвоей. Спрыгнув наземь, она помчалась через парк к двум мужчинам у поворота дороги.
Полицейские находились здесь уже с полудня: бегло обследовали местность, нашли в "Голубом путеводителе" сведения об этом регионе, просмотрели здешние газеты, послушали местную духовую музыку с кассеты и ежечасные новости по радио, выпили остывшего кофе из неплотно закрытого термоса. Они подоспели сюда через час после блондина и его матери, умыкнувших Жоржа. В это время сектанты уже собрались в недрах скалы, а их небольшой, арендованный по случаю автобус был спрятан в амбаре. Таким образом, Гильвинек и Кремье не видели, чтобы кто-то входил или выходил из дома. Полюбовавшись пейзажем, они закусили сэндвичами с заливной свининой и начали, позевывая, сравнивать и обсуждать свои гороскопы, найденные в журнале. Теперь они следили за подбегавшей Вероникой, которая тотчас догадалась, что эти люди - представители правопорядка. Она заговорила с ними, и они ответили именно как таковые.
- Чего вы от нас ждете? - спросил Кремье. - Смотрите сами: мы даже не вооружены, у нас нет подкрепления. Полиция беззащитна, как все остальные. Придется ждать.
- Значит, вы так и будете торчать тут без дела? - возмутилась Вероника.
- Ну, скажем так: мы начнем с того, что будем здесь торчать.
Снизу, из-за поворота, послышался рокот мотора, а вслед за этим звуком, виляя между рытвинами, появился бежевый "Мерседес". "Это еще что такое?" - воскликнул Гильвинек. А это был Бенедетти.
Подъехав, Бенедетти остановил машину и устремил на них тусклый взгляд сквозь лобовое стекло. Он завалился на сиденье, как тюк с грязным бельем, украшенный роговыми пуговицами. В машине звучала сладенькая музыка, не то Лео Делиба, не то Венсана д’Энди. Бенедетти убавил громкость и, опустив стекло, вяло приветствовал всю компанию: господа… мадемуазель…
- А вы зачем сюда пожаловали? - спросил Кремье.
- Да так, проезжал мимо, - глупо соврал Бенедетти. - То есть я хочу сказать, решил глянуть, что здесь творится. Мои агенты - они недалеко отсюда - позвонили сегодня ночью и намекнули, что тут становится жарко. Я сразу же выехал и провел за рулем пятнадцать часов, устал безумно.
- А вам не кажется, что от машины попахивает? - спросил второй полицейский.
Бенедетти с явным усилием, словно толкал стену, распахнул дверцу и вышел, прихрамывая. Легко было догадаться, как он пропотел и обмяк под своей сбившейся одеждой. Нагнувшись, он долго массировал лодыжку и при этом поглядывал на легкий дымок, который шел из-под капота.
- Проклятая развалина, - сказал он. - Вот так и дымит с самого Парижа, беспрерывно, - можете себе представить эту поездочку.
- Надо было сделать техосмотр, - с отеческой заботой посоветовал Гильвинек, - и все проверить, прежде чем пускаться в дорогу.
- Не успел, мчался как на пожар, - ответил юрисконсульт. - Да еще моя жена, больница… - пробормотал он. - В общем, я совсем выдохся. Так что у вас тут происходит?
- Ну, по словам мадемуазель, - начал Кремье, вслед за чем методично изложил то, чем поделилась с ним Вероника. Он говорил размеренно, будто рапорт печатал, обдумывая каждую фразу, перед тем как ее озвучить, старательно подбирая каждое слово, а потом и каждую букву этого слова, как будто искал их на клавиатуре своей громоздкой машинки. К удивлению Вероники, он дополнил рассказ молодой женщины собственными подробностями; ее удивление возросло, когда она поняла, что подробности эти вполне верны. Двое других слушали Кремье, мерно кивая, и, когда он завершил свой отчет, все взглянули на колониальный дворец. Однако там ровно ничего не происходило: дом по-прежнему казался пустым и безнадежно мертвым, как высохшая раковина.
- С этой стороны нам ничего не светит, - продолжал Кремье, указав на фасад. - Если и существует другой проход внутрь, то только сзади (и он указал на скалу). Она (и он указал на Веронику) выбралась вон оттуда (и он указал на застекленное окно). Значит, где-то там должен быть лаз или что-нибудь в том же роде. Поскольку нас мало, мы потратим много часов, пока найдем его. Нас мало, - глухо повторил он (и указал на себя самого). - Нужно бы сообщить местным коллегам и в префектуру, но им понадобится не меньше часа, чтобы приехать.
И он начал усиленно тереть глаза. Бенедетти слушал его, машинально полируя рукавом лобовое стекло "Мерседеса". Гильвинек следил за мелким ястребом, парившим в белом небе. Вероника оглядела всех троих мужчин, повернулась и решительно зашагала к дому.
- Эй, вы куда это отправились? - окликнул ее Гильвинек.
- Молчи, - сказал Кремье. - Забудь хоть на минуту, что ты сыщик. Ладно, уговорили! - крикнул он молодой женщине, - давайте попробуем. Вернитесь, сейчас пойдем все вместе. Слышите, что я говорю, вернитесь, мы идем с вами.
Она вернулась. Кремье указал остальным на узкую тропу, петлявшую вдали справа по скале; тропа вела наверх, к плоской вершине, где рос падуб, - дерево находилось как раз над окнами, пробитыми в камне.
- Пройдем по ней, - сказал он. - Сверху будет виднее. Вполне возможно, что оттуда можно забраться внутрь. Однажды летом мы с женой отдыхали в Греции и видели похожий дом, разве что не такой шикарный. Интересно, прямо пещера троглодитов, не иначе. И там было полно таких вот ходов.
Они вскарабкались по тропе на площадку; рядом с падубом раскинулся пышный можжевеловый куст. Ловушка на дроздов, сделанная из большого камня, некогда опиравшегося краем на две шаткие жердочки, указывала на то, что здесь время от времени бывали люди. Камень упал, а лежавшая под ним приманка - гнилые ягоды можжевельника - и окаменелый птичий скелетик свидетельствовали о том, что люди сюда давным-давно не наведывались. Все молча постояли перед камнем. Бенедетти снова принялся массировать лодыжку. Кремье внимательно изучал окружающую местность.
- Минуточку, - вдруг произнес он.
И с неожиданной энергией начал взбираться по почти отвесной скале к небольшому слоистому выступу, расположенному выше площадки и по форме напоминавшему плоский клюв. Несколько раз его ноги соскальзывали с камня, и он судорожно цеплялся за малейшие бугорки, вставал на кусты, вырывая их с корнями из расщелин ("Как вы там, шеф? Как вы там?" - кричал Гильвинек), однако вскоре все увидели, что он добрался до "клюва", встал во весь рост, посмотрел вниз, себе под ноги, и крикнул: "Здесь есть что-то похожее на лаз". Остальные тоже вскарабкались туда, кто как мог.
Это был не проход, а круглое отверстие в скале, нечто вроде узкого бездонного колодца. Они окружили его, Гильвинек лег на живот и заглянул внутрь. Затем поднял голову и объявил, что ничего не видно. "Смотри получше", - сказал Кремье. Гильвинек снова сунул голову в дыру и через минуту сказал: "Да, вроде там что-то маячит". Его лицо так побагровело от натуги, что на нем трудно было различить отдельные кровеносные жилки. "Мало что видно, - уточнил он. - Какой-то неясный свет на самом дне и всё".
- Через этот лаз нам внутрь не забраться, - устало констатировал Кремье, - это исключено.
- И что будем делать? - спросил Гильвинек, отряхивая от пыли свой синий костюм под плащом.
- Ждать, - ответил Кремье.
- Это вы уже недавно говорили, - заметила Вероника.
И тут снизу, из глубины дыры, к ним донесся протяжный вопль, многократно усиленный эхом колодца, как будто его исторгала сама скала; впрочем, это был не столько вопль, сколько нескончаемо долгий, высокий звук, жалобный, завораживающий и воинственный: они слышали голос Прекрасной Сестры.
- Спускаемся обратно, - приказал Кремье.
30
Фред не угрожал Жоржу своим оружием. Оно тяжело лежало в его руке, не принося практической пользы, но служа простым знаком или напоминанием о том, на чьей стороне сила, - если кого-то вдруг заинтересует этот вопрос.
Вначале они не обменялись ни единым словом. Фред слегка улыбался, но без особой приязни, только во взгляде его горел веселый хитроватый огонек. Трое бритоголовых мужчин у него за спиной явно готовились к схватке. В коридоре послышался шум; в комнату вбежал четвертый жрец.
- Они психуют, - нервно объявил он, - нужно, чтобы кто-то к ним вышел.
- Пускай девчонка уговорит их подождать, - приказал Фред. - Что ей стоит покричать еще немного.
- Да она и кричит, - ответил бритый, - кричит как оглашенная, делает все что может. Но это уже не действует. Их больше не удается сдерживать.
Фред повернулся к Гиббсу.
- Тогда вы идите туда, толкните небольшую речь, заговорите им зубы.
- Но это не было предусмотрено, - возразил англичанин. - И что я должен им рассказывать, как вы себе это представляете?
- Откуда я знаю, - рявкнул Фред, - придумайте что-нибудь. Ага, вот что: раздайте им овощи, они всегда до смерти рады, когда им раздают овощи. Это входит в программу представления. Вообще-то, я всегда оставляю это на самый конец, но, черт с ними, один раз не в счет.
- Да я понятия не имею, как это делается, - пролепетал рыжий.
- Ох, и надоели же вы мне, Фергюсон! - закричал Фред. - Даже на такую малость и то неспособны. Хотите, чтобы дело пошло, приложите хоть минимум усилий. Спросите, наконец, у массажиста или просто следите за ним и делайте то же самое, вот и все. Да идите же наконец!
Англичанин выпрямился, глубоко вздохнул и выпятил челюсть, пытаясь принять решительный вид.
- Ладно, побеседую с ними, - сказал он срывающимся голосом. - Я иду.
И он вышел в сопровождении бритоголового. Фред обернулся к Жоржу, снова улыбнулся, подмигнул и возвел глаза к потолку, словно беззлобно сетовал на слугу или на хозяина:
- Всё здесь на мне, абсолютно всё. Любую мелочь им нужно разжевать и в рот положить.
Он знаком велел троим телохранителям выйти в коридор, прикрыл за ними дверь и подошел к высокому, массивному шкафу, стоявшему в глубине комнаты; боковое отделение шкафа сверху донизу состояло из ящиков. Сунув револьвер в один из них, он вынул из другого бутылку бурбона Barclay и пару бокалов, а из третьего - крошечный черно-серый японский транзистор с большой ярко-красной кнопкой сверху. Наполнив бокалы и поставив их на пол, он уселся на табурет, спиной к стене, указал Жоржу подбородком на один из бокалов, а сам принялся настраивать приемничек, из которого полилась фортепианная музыка, а именно "Sweet and Lovely" в исполнении трио Уинтона Келли. Потом вытянул антенну, отрегулировал громкость, поставил транзистор рядом с собой и поднял бокал в безмолвном тосте, обращенном к Жоржу, который взбалтывал желтый напиток на донышке своего бокала. Они выпили.
- Слушай, - сказал наконец Жорж, - так дальше не может продолжаться. Что это за история?
- Ну вот, я вижу, ты мне не доверяешь, - огорченно констатировал Фред. - Не волнуйся, до сих пор ты делал все как надо и прекрасно сыграл свою роль. Даже твое сегодняшнее бегство оказалось очень кстати, ты отвлек их внимание в самый ключевой момент.
- О чем ты говоришь, какая роль? - нервно спросил Жорж.
- Та, которую ты должен был исполнить в моих интересах. Тебе вовсе не обязательно знать, в чем она состоит, - наоборот, даже лучше, что ты ничего не понимаешь. Вот и не пытайся понять, просто делай, что я скажу, и все будет о’кей. Поверь мне, эта история тебе только на руку, скоро сам увидишь (и он осушил свой бокал). Ну а как вообще твои дела? Мы ведь давненько не виделись. Правда, ты не очень изменился.
- Ты тоже. Разве что волосы немного…
- Что такое? Что с моими волосами? - вскипел Фред.
Он было вскочил, но тут же опять уселся, подлил бурбона в бокалы и слегка приглушил звук фортепиано, на котором играл уже не Уинтон Келли, а Ронел Брайт.
- Теперь я знаю, где лежат денежки, - я все-таки их нашел. Но это известно только мне одному, даже Гиббс не в курсе. Хочешь, покажу тебе?
Он снова встал и потащил Жоржа к окну.
- Видишь ту скалу? Вон ту, справа, повыше? Они там, запрятаны в глубине колодца. Всё лежит там, абсолютно всё, а это значит много, очень много. Стоит лишь спуститься в эту дыру - и бери сколько душе угодно, даже ты можешь взять, если захочешь… Эй, что это за шум?
А это стрелял инспектор Гильвинек.
По указке Вероники они с Кремье и с Бенедетти в арьергарде отыскали комнату с большой медной кроватью, а оттуда уже вдвоем вышли в коридор, приведший их к "ризнице". Там на них моментально набросилась троица бритоголовых, они размахивали дубинками, офицеры схватились за свое боевое оружие, и Гильвинек выпустил пулю, которая долго металась в рикошетах между стенами коридора, прежде чем упасть на пол в изнеможении, полностью сплющенной от ударов о камень. Затем противники симметрично отошли с боевых позиций в разные стороны и, укрывшись за поворотами коридора, стали думать, что делать дальше.
Фред неторопливо выудил из ящика шкафа свой Taurus. "Сиди здесь, не трогайся с места", - приказал он почти машинально. Жорж пожал плечами и успел осушить свой бокал, пока Фред шагал к двери и приоткрывал ее. Напротив двери, в углу, затаились трое его сообщников, которые встретили своего предводителя жестами, выражавшими беспомощность и панику. Чуть дальше, слева, из "мертвого" пространства торчал краешек черного шерстяного пальто, а рядом, в проеме стены, маячила пола зеленого, совсем новенького плаща.
Фред не колеблясь пальнул в сторону зеленой полы и продырявил ее; Гильвинек яростно буркнул: "Чёрт возьми!", слишком резко отступил к стене, и его шатнуло; Гильвинек выбросил вперед ногу, пытаясь сохранить равновесие, и тут Фред пальнул Гильвинеку в ногу и тоже продырявил ее; Гильвинек опять воскликнул: "Чёрт возьми!", но уже с выражением досады, без видимой ярости, как будто его всего лишь толкнули на тротуаре; он не сразу ощутил боль, однако начал падать, и тогда Фред решил еще разок пальнуть в него, но тут черное пальто начало стрелять во Фреда, и он стремглав кинулся обратно в "ризницу". А бритоголовые так и остались стоять, прильнув к стене, с разинутыми ртами.
Кремье выпустил в сторону неприятеля еще пару-тройку пуль, наугад, затем покинул укрытие и начал медленно отступать к своему напарнику, который теперь сидел на полу, держась за ногу, кривился от боли и плаксиво твердил: "Чёрт возьми, чёрт возьми!" Подобравшись к Гильвинеку, он схватил его за отвороты плаща, выволок из опасной зоны, и они исчезли за первым поворотом из поля зрения бритоголовых, которые, впрочем, теперь воззрились на Гиббса: тот появился на другом конце коридора в растерзанной одежде, с всклокоченными волосами и перекошенным от ужаса лицом. Ворвавшись в "ризницу", Гиббс налетел на Фреда, который притаился за дверью.
- Они хотят меня линчевать! - взвыл он. - Говорил же я вам, что у меня ничего не выйдет.
- А в чем дело? - безмятежно спросил Фред. - Что еще стряслось?
- Настоящий бунт! - выдохнул англичанин. - Кажется, я что-то сказал не так, и это их очень шокировало.
- А она?
- Не знаю, я почти сразу же убрался оттуда. Они готовы были меня растерзать, вы понимаете или нет?
Жорж вскочил на ноги.
- Сиди! - сказал Фред, - тебе лучше остаться здесь. Я вижу, ты собрался к ним, но для тебя это опасно. Тут все дело в жертвоприношении - оно не состоялось, и это их вывело из себя.
- Господи, боже мой! - сердито воскликнул Жорж, - но ведь это твоя мерзкая затея - насчет жертвоприношения, разве нет?
- Что ж… бывают и у меня свои заморочки, - признал Фред. - Но зачем же так грубо?