Заместитель Аристархов вполголоса матерился, не находя печати. Бывший замполит, а ныне начальник по воспитательной части, Шаврин плевался и называл командира "старым дураком".
Жена Элеонора, с которой Савицкий прожил тридцать лет и теперь переселился из спальни в гостиную, плакала каждое утро, перед уходом мужа на работу и просила:
- Одумайся, Ваня! Она тебе в дочки годится. Вся часть смеется над тобой! Задурил, словно молоденький лейтенант. Что сыновья скажут?..
Библиотекарше было двадцать пять. Полковник топал ногами на жену и ругался, торопливо застегиваясь и тщательно обрызгивая себя деодорантом:
- Плевать я хотел на всех! Ты понимаешь, что я люблю ее! Согласится за меня пойти, с тобой сразу разведусь. Не бойся, поступлю по-мужски: квартира и все в ней твое. Мы с тобой не плохо жили, но сейчас пойми меня - Ирина в моей душе поселилась!
Элеонора Михайловна заплакала:
- Дурак ты, дурак! Ты хоть послушай, что люди о твоей пассии говорят! Ты у нее четвертый!
Муж парировал:
- Знаю. Она мне все честно рассказала. Не сложилась у бабы жизнь с молодыми.
- Думаешь с тобой сложится? Ты пойми, я не ревную, мы с тобой жизнь прожили. И не плохо жили. Сыновьям-то как в глаза посмотришь? У Вити жене столько же лет, что и этой Ирине.
Полковник задумался. В глубине души он догадывался, что взрослые парни не одобрят его действий. Буркнул:
- Разберемся!
И вновь исчез из дома. В открытую, не заезжая в часть, отправился в поселковскую библиотеку.
Элеонора Михайловна все видела с балкона. Подумала. Оделась и отправилась в штаб.
Аристархов мрачно сидел в своем кабинете. Командир вновь не появился на рабочем месте. Дел скопилось "выше крыши" и без подписи Савицкого ничего нельзя было решить.
Заместитель думал, что ему делать. Увидев, кто пришел, он попытался прикрыть командира:
- Иван по делам отъехал…
Женщина устало присела на стул:
- Знаю я эти дела. К ней он уехал. Сама видела, куда машина направилась. Что мне делать, Сергей? Ведь не будет она с ним жить, не будет! Как только он на пенсию уйдет, так и конец ее любви. Я до сих пор люблю Ивана и не могу смириться. Он ослеп от страсти и не видит, что собой представляет эта Ирина. Она просто хочет быть женой командира! - Женщина помолчала, прижав платочек к глазам: - Я бы могла и потом его принять, но он не придет. Гордый…
Аристархов подошел и присел рядом. Положил руку на плечо Савицкой. Он давно знал эту семью и ему самому было не приятно то, что вытворяет его друг:
- Эля, я попробую с ним поговорить по-мужски. Уже пытался, но он старается уйти. На этот раз я заставлю его выслушать себя. Понимаю, что тебе больно и обидно, но я прошу тебя - потерпи!
Она встала. Старательно протерла глаза, стирая слезинки:
- Спасибо, Сережа.
Заместитель проводил ее до первого этажа. Долго стоял у стеклянной вертушки и смотрел вслед. Невольно отметил взглядом, что на пятьдесят лет Элеонора не выглядит. Ей можно было дать лет сорок, не больше. Фигура, конечно, пополнела, но не огрузла и выглядела командирша весьма привлекательно.
Аристархов подумал: "И чего Ваньке надо? Его Эля ничуть не уступает этой крашеной девице". Вздохнул и вернулся в кабинет. Твердо решил дождаться Савицкого и заставить выслушать себя. Встал у окна, обдумывая предстоящий разговор.
К штабу неожиданно подкатил командирский УАЗик. Подполковник не ожидал друга так скоро и смотрел, как Иван торопливо выскочил из машины с переднего сиденья и тут же открыл заднюю дверцу.
Из машины, держась за полковничью руку, выбралась библиотекарша. По-хозяйски огляделась вокруг. Была она довольно высокой тощей брюнеткой, да еще и в очках на продолговатом лице. К тому же ярко накрашенной. Из-под короткой черной юбчонки торчали длинные тощие ноги в туфлях на шпильке. Груди под пышной блузкой почти не наблюдалось.
Сергей Александрович поморщился. Девица активно не нравилась ему и он решил во что бы то ни стало, но разбить этот "союз". Стоял у окна и продолжал наблюдать.
Савицкий сделал широкий приглашающий жест, указывая на дверь-вертушку и радостно улыбаясь. Аристархову пришло на ум, что было бы не плохо, если бы кто-то в этот момент очень сильно крутнул вертушку и обязательно попал полковнику в лоб. Может хоть удар привел бы его в чувство.
Слегка придерживая пассию под локоток, командир повел ее в штаб. Аристархов не просто онемел, он выпал в осадок. Мало того, что командир мотается в поселок, так теперь он в открытую приволок любовницу в часть! Начштаба понимал, что пересуды пойдут по всей части с новой силой. Офицеры станут злословить по поводу командира. Полковник не желал ничего понимать, потеряв голову и вообще перестал скрывать побочную связь.
Едва дверь в командирский кабинет хлопнула, разозленный Аристархов направился туда, решив сразу указать другу на недопустимость подобного поведения, а так же немного надавить на совесть девицы. Постучался. Услышав разрешение, вошел в кабинет.
Иван Артемьевич как раз выставлял из шкафчика в углу на стол коробку конфет, бутылку шампанского и бокалы. Радостно пригласил:
- Сергей, присоединяйся! Я сегодня решил Ирочке штаб и часть показать…
Заместитель отказался:
- Я как раз по поводу этого пришел поговорить с тобой, Иван!
Савицкий сразу сел в командирское кресло. Сцепил руки на столе и поглядел на друга:
- Эля была, я так понимаю? Жаловалась? А я люблю Иру! Люблю, понимаешь? - Командир вскочил и забегал по кабинету, размахивая руками: - У меня в душе словно что-то расцвело сейчас! И плевать мне, что говорят… - Он вдруг остановился у окна и распахнул его. Повернулся к Аристархову: - А хочешь покажу, как я ее люблю?..
Сергей не успел ничего сказать, а командира в комнате уже не было. Он лихо перемахнул через подоконник, прыгнув со второго этажа и полностью забыв, что внизу находится курилка.
Девица вскочила со стула, прижав руки к груди, а перепуганный подполковник рванул к окну.
Командир сидел в урне с окурками, плотно застряв там обоими ногами.
Вокруг толпилось человек пятнадцать солдат и офицеров. Сигарет во рту ни у кого уже не наблюдалось. Вывалившийся из окна командир ошеломил всех так, что окурки повыпадали.
Библиотекарша встала рядом с Аристарховым, коснувшись плеча подполковника сухой костью. Расхохоталась и крикнула:
- Ваня, ты как Баба Яга на ступе выглядишь!
Она даже не поинтересовалась, что с ним и не расшибся ли? Солдаты и офицеры начали с хохотом разбегаться в разные стороны от курилки.
Урна была вместительной тяжелой вазой от цветов, вылепленная из гипса и не упала. Когда-то она стояла у входа в штаб, заполненная землей и в ней цвели ноготки, свисали плети настурции. Но однажды, лет десять назад, прибывшая комиссия поморщилась глядя на эту вазу, а старший сказал:
- Мещанство!
И вазу, вытряхнув землю, превратили в урну для окурков, поставив посреди курилки. Окурки, когда их становилось слишком много, особенно после дождей, когда они плавали, выгребали лопатой. Вот в ней-то и застрял командир. На этот раз в ней было сухо и ничего, кроме окурков и сигаретных пачек не было. Удивительно, но гипс не развалился.
Савицкий сразу понял что-то неладное с собой. Боль в ногах усиливалась с каждой секундой. Дыхание стало прерывистым. На лбу выступила испарина. Иван поднял голову. Увидев побледневшего начштаба, свесившегося с окна, тихо сказал:
- Сергей, а ведь я обе ноги сломал…
Тот расслышал. Девица продолжала хохотать, загнув голову к потолку, а Аристархов уже несся вниз. По дороге прихватил дежурного офицера и двух солдат. Приказал шоферу подогнать командирский УАЗик к курилке.
Лицо Савицкого побелело от боли. По лбу катился пот, а над головой продолжал раздаваться смех Ирины. Она искренне веселилась, видя его застрявшим.
На счастье или на беду, но к штабу подходила Элеонора. Подполковник Аристархов на ходу бросил ей:
- Иван обе ноги сломал! Прыгнул, дурак, со второго этажа в курилку!
Командирша кинулась за угол. Увидев мужа в столь плачевном виде, подошла и молча прижала седую голову к груди. Стерла пот с лица ладонью. Посмотрела вверх на хохотавшую дуру, мигом поняв, кто перед ней. Поняла, что именно из-за нее произошло несчастье. Сквозь слезы сказала:
- Дурак ты старый! Держись за меня, чтоб поменьше на ноги опираться. Наваливайся сильнее. Потерпи, сейчас мужики тебя вытащат…
Савицкий обхватил жену за плечи, наваливаясь всем телом и тихо сказал:
- Прости…
Любовь к хохотавшей над его бедой бабе пропала. Полковнику стало обидно, что она даже не спросила, что с ним и почему он так долго не вылазит из этой дурацкой урны.
Солдаты, дежурный капитан и Элеонора с Аристарховым, с трудом извлекли сломанные ноги полковника из ловушки. Он даже потерял сознание от боли, а Ирина так и не спустилась. Она присела на подоконник и внимательно наблюдала за происходящим. Пришедший в себя полковник, лежавший на скамейке, вдруг увидел ее пустой взгляд на себе.
Савицкий демонстративно прижал к себе наклонившуюся жену и поцеловал. Еще раз, достаточно громко, попросил прощения.
Плакавшая от жалости Элеонора уехала с мужем и Аристарховым в больницу. Иван ни слова не сказал об оставшейся в его кабинете библиотекарше.
К Ирине, по требованию забежавшего в дежурку начштаба, поднялся дежуривший капитан. Он попросил ее уйти и никогда больше не появляться на территории части. Ирине, к великому неудовольствию, пришлось возвращаться в библиотеку пешком.
Через полтора месяца Савицкий вернулся к командирским обязанностям, но в библиотеке его никто и никогда больше не видел.
Лишь однажды Элеонора напомнила мужу о его взбрыке. Он как раз собирался на службу. Она вышла из кухни и со смехом сказала:
- А знаешь, я совсем недавно услышала, как меня зовут офицеры между собой…
Иван сдуру спросил:
- И как? Командиршей? Так это я знаю…
Она расхохоталась:
- Нет. Женой Бабы Яги!
Полковник выронил заколку для галстука и покраснел. Потом взглянул на жену. Элеонора весело рассмеялась, глядя в смущенное лицо супруга и он тоже захохотал, представив себя сидящим в урне с окурками.
ПОЕЗДКА НА КАРТОШКУ
Наступил сентябрь. Он выдался теплым и солнечным. Лес вокруг военного городка сиял многоцветьем. Даже мрачноватые елки выглядели празднично на фоне багряно-желтой листвы. Потемневшая к осени трава украсилась облетевшей листвой и выглядела весьма нарядно. По синему небу плыли легкие облачка, гонимые ветром в неизвестные дали. Природа медленно готовилась к долгому зимнему сну и пока ничто не предвещало грядущих холодов.
В части, словно в огромной семье, по-прежнему кипела жизнь. Все военнослужащие выстроились на плацу по приказу командира. С удовольствием подставляли загоревшие за лето лица солнцу и радовались, что находятся не в тесных стенах, а на улице.
Савицкий с двумя заместителями и начальником штаба стоял перед строем. Когда длинная шеренга замерла, он немного выступил вперед. Несколько раз солидно кашлянул, призывая ко вниманию и заговорил:
- Ко мне приезжал директор совхоза. Просил помочь с уборкой картофеля. Год выдался урожайным и рук у них не хватает. Вот-вот начнутся дожди, а это, сами понимаете, уже не уборка. Совместно с начальником продчасти, решили, что два мешка из каждого десятка пойдут в солдатскую столовую. Вместе с той картошкой, что мы вырастили сами, ее хватит на целый год. Майор Федоров так же договорился, что нам выделят несколько тонн моркови, свеклы и капусты за работу. Военнослужащие срочной службы едут на уборку все, кроме непосредственно занятых на службе. Офицеры и девушки-военнослужащие едут по желанию в порядке очереди. За три дня работы на совхозных полях можете получить по четыре мешка картошки бесплатно. Опять-таки повторяю, только те, кто не сильно занят на службе! Старшим на завтра назначается подполковник Аристархов. Можете записываться у него…
Желающих набралось много. Офицеры хотели ехать все. Девичий взвод записался полным составом. Никому из девчонок не хотелось киснуть в отделах в теплые дни "бабьего лета", которое еще только готовилось вступить в свои права. Офицерам в "четырех стенах" тоже оставаться не хотелось. Каждый знал, как будет болеть спина к вечеру и все равно отступать не желал. На полях всегда можно было найти развлечение.
К тому же хозяйственные девчонки, посоветовавшись друг с другом, решили запастись картошкой на зиму. По четыре мешка на одного, обещанные колхозом за работу, было многовато и они решили взять по два мешка, а оставшиеся добровольно и бесплатно отдать в солдатскую столовую.
Сергей Александрович Аристархов попробовал уговорить девчат остаться в части дежурными по отделам и заменить офицеров, но наткнулся на решительный протест. К тому же девчонки поделились с ним своим предложением и подполковник согласился. Уже сам поговорил с Савицким. Командир мгновенно дал "добро" на участие девчат в сборе совхозного урожая, едва услышав об их предложении. Получить двадцать четыре мешка для столовой дополнительно было весьма не плохо…
Утром от ворот части отъехало две крытых машины с солдатами во главе с ротными и такая же грузовая машина с офицерами и девушками. Крытый "Урал" за заработанной картошкой должен был прибыть после обеда.
Подполковник Аристархов решил ехать вместе со всеми в кузове, отправив в кабину прапорщиков Васина и Иванова к их общему неудовольствию. Мотивировал тем, что Васин слишком крупный и займет много места в переполненном кузове, а худой Иванов отправлен был с другом в кабину "за компанию".
При посадке не обошлось без смеха. Миронова, решившая влезть самостоятельно, зацепилась носком резинового сапожка за борт и уткнулась носом в грудь самому Аристархову, крепко обняв за плечи, прижавшись грудью и едва не уронив начальство со скамейки.
Подполковник не сразу смог поднять ее, да он честно говоря и не торопился поднимать "Колобка", как ласково называли пухленькую девчонку. С улыбкой смотрел, как она пытается оторваться от его груди, дважды дополнительно ткнувшись личиком в его шею.
Рязановский, как раз влезавший в кузов, не замедлил с комментарием:
- Сергей Александрович, вот это да! Нина к вам на шею кинулась, а вы раньше говорили, что девчонки вас избегают. Зачем же прибедняться?
Аристархов лихо отпарировал:
- Не все же время девчонкам на вашу атлетическую шею вешаться? Чем моя хуже? А Ниночке похоже моя приглянулась больше вашей!
Вокруг захохотали. Остальных девчонок офицеры втаскивали на борт, ухватив за руки вдвоем. Разместились с трудом. Толкались, спорили, смеялись, старательно теснили друг друга боками. Во всех отделах части, вместе со штабом, осталось не больше десятка офицеров во главе с командиром и человек пятнадцать солдат.
Савицкий смотрел на сбор с откровенной завистью. Ему хотелось поехать вместе со всеми и отдохнуть от повседневных забот. Поглядев на радостное лицо начштаба, решил, что на следующий день поедет сам, а Аристархов пусть командует в части. После этих мыслей настроение Ивана Артемьевича немного улучшилось.
Ни для кого не было секретом, что после работы все разместятся где-нибудь на поляне, поблизости от поля и устроят пикник. Будут печь картошку в углях. Обжигаясь, глотать душистое рыхлое нутро, слегка посыпанное солью. Прикусывать колбасу и хлеб. Перемажутся в золе и углях и приедут в часть похожие на чертей. Офицеры набрали с собой вина, водки, пива и безалкогольной продукции.
Девчонки наготовили в общаге еще накануне разных салатов-винегретов, закупили колбасы, сыру, фруктов и разных солений. Все знали, что будет весело и готовились к поездке на уборку картошки, как к празднику. Заранее договорились, кто и за что отвечает. В общаге жили довольно дружно, да и с семейными офицерами ссор не возникало. Договорились легко, без споров и криков.
Более хрупкие девчонки, по просьбе самих офицеров, смущаясь и хихикая, сели им на колени. На этот раз все мужское население части наконец-то поняло их настоящую сущность. Мужики, в шутку, пытались оспаривать друг у друга право держать их на руках, но ничего лишнего себе не позволяли и лишь посмеивались, глядя на порозовевшие личики. Поняли, что девчата просто пытались защитить себя от приставаний.
Прапорщик Яровой наконец-то сообразил, как его разыграли и даже немного обиделся:
- Эх, надо было мне одну из вас прижать в углу и посмотреть, что будет, а я-то, старый дурак, попался! Старого воробья молодые сумели на мякине провести! Эх!
Светка Страхова очутилась на коленях Рязановского случайно. Она собиралась сесть у самой кабины, куда звали ее два молодых лейтенанта и начала пробираться, осторожно перешагивая через скамейки и стараясь никого не задеть.
Карпович нарочно уронила сумку с обедом между лавок, начала разворачиваться и столкнула пробиравшуюся Страхову прямо на колени офицера. Сделав вид, что ничего не заметила, уселась на скамью. Лидка давно знала, что подружка не равнодушна к майору. Да и тот частенько поглядывал в сторону хорошенькой блондиночки, хотя до ухаживаний дело пока не дошло. Руки Рязановского мгновенно сцепились на талии девчонки, как будто так и должно быть.
Лейтенанты у кабины оцепенели и застыли с открытыми ртами.
Светка покраснела и сразу поняла, что майор ее не отпустит. Села поудобнее, а потом осторожно положила тонкую руку на широкие плечи, обтянутые старой камуфляжной курткой. Наткнулась на странный взгляд карих глаз.
Офицеры, глядя на невозмутимое лицо Рязановского, заулыбались. Капитан Морозов, сидевший рядом, громко сказал:
- Женька, поймал? Тогда держи крепче! На Светочку Лешка Калинин глаз положил. Уж так он сегодня на картошку рвался, зная, что она едет, да в наряд угодил! Завтра собирается ехать обязательно, хоть и после ночи будет…
Страхова почувствовала, как руки майора дрогнули и прижали ее чуть крепче, но голос прозвучал весело:
- Удержу, можешь быть спокоен! Калинин опоздал…
Быстро взглянул в зеленые глаза. Сразу присоединился к семейным офицерам, обсуждавшим, кто и куда станет ставить картошку на хранение. Узнав, что у начальника компьютерного отдела имеется погреб, договорился, что поставит картошку у него. Благо тут от общежития было совсем рядом.
Уфимцев с усмешкой глядел на одного из своих начальников отделений. Морозов тут же спросил, хитро посмотрев на Светку:
- Жень, а ты чего, тоже картошкой решил запасаться? Ты же холостой, как и я. Раньше, вроде, не стремился. Жениться надумал?
Рязановский спокойно ответил, проигнорировав последний вопрос:
- Картошка никогда не помешает. Все равно ведь покупаю. Раз такая возможность появилась, почему бы не воспользоваться? Самое главное, место для хранения найти, но я уже и с этим справился, благодаря Павлу Петровичу.
Машина тронулась. Светку качнуло и она плотно прижалась грудью к майору. Почувствовала, как он вздрогнул и снова быстро взглянул на нее. Какое-то время все молчали. Карпович неожиданно сказала:
- Светка, а ну-ка запевай нашу! А то словно мумии сидим! Мужики какие-то не активные пошли!
Страхова покраснела под удивленным взглядом Евгения. Тряхнула светлыми волосами. Поправила руку на его плечах. Лукаво улыбнулась и запела:
- Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю…
Она не глядела на мужчину. Девичий взвод дружно подхватил: