Суровой критики заслуживает и ставшее обычным среди верующих явление: воспринимать религию как некое чудо, а священников – как чародеев и колдунов. Мы обнаружили, что некоторые священники намеренно поддерживают подобное заблуждение; так, например, священнослужитель из Санта Марии дает гостию как оберег от одалживания денег и говорит, что это автоматически обеспечит достаточной суммой для погашения долгов без дальнейшего вмешательства священника. Нами отмечено, что женщины верят: если поцеловать кого-то, держа во рту облатку, то человек влюбится; существует примета, что наличие облатки не позволит утонуть; что крещение – верное средство от подагры. Наблюдается лихорадочный сбор талисманов, что нередко поощряется священниками, которые охотно их освящают. Мы полагаем, число суеверий, распространенных среди мнимых католиков, истощило бы возможности энциклопедии размером с целый монастырь. Суеверия объясняются стремлением отвести беду, и, на наш взгляд, их можно сократить, лишь снизив уровень опасности для жизни в стране; в то же время мы осуждаем тех католиков, кто неосмотрительно верит в заблуждения.
Но особую тревогу вызывает то, что обнаружено в развитом и обеспеченном слое нашего общества. Мы полагаем, среди этих весьма влиятельных людей скачкообразно расползается некая ужасная зараза. К примеру, можно сослаться на бесспорный факт: среди высокопоставленных чинов вооруженных сил масонство распространено так широко, что стало почти обязательным. На наш взгляд, это парадоксально, поскольку данный класс традиционно был консервативно католическим, но тем не менее он разделяет с другими невероятную способность верить в несовместимые вещи, не видя противоречий. Мы сознаем, что военные всегда выказывали склонность к таинственным ритуалам, что у них распространены странные почести и незаслуженные награды, и мы понимаем их увлечение секретностью и иерархией. Но в то же время, кажется нам, космология и масонские обряды несочетаемы с верой и, по сути, являются формой оккультизма.
Похоже, оккультизм явно практикуется и в цитаделях правительства. Вашему преосвященству известно, что в прошлом многие прелаты и папы стали жертвой приманки оккультизма и что в наше время многие кубинцы приписывают политическое долголетие Фиделя Кастро действию колдовства. У нас имеются источники в правительстве, которые сообщают, что и его превосходительство президент Веракрус, и министр иностранных дел Лопес Гарсиласо Вальехо увлекаются разновидностью оккультизма, где подразумевается перевоплощение в различных языческих богов – халдейских, египетских, скандинавских, римских и греческих. Скрывшись за подобной личиной, приверженцы совершают половые акты, а в критический момент пылко загадывают желание, исполнения которого затем ожидают. Предположительно, министр финансов Эмперадор Игнасио Кориолано в тех же целях прибегает к оральной стимуляции. Говорят, его превосходительство практикует занятия розенкрейцеровой алхимией, министр иностранных дел ("по велению архангела Гавриила") на общественные средства опубликовал под псевдонимом многочисленные книги по оккультизму, а министр финансов по приказу его превосходительства открыто ползает с маятником по картам страны, вычисляя местонахождение мифического города Эльдорадо. Мы считаем, все это весьма тревожно для страны, где в Конституции совершенно определенно сказано: есть право исповедовать любую религию, которая "не противоречит христианской морали и не подрывает общественный порядок".
В заключение доводим до сведения Вашего преосвященства: в стране быстро набирает силу ислам. Людей, которые его исповедуют, все почему-то называют "сирийцами". Они не обращают в свою веру, но приобретают сторонников благодаря своей честности и отсутствию священноначалия. С точки зрения Конституции их позиция неуязвима, но исторически Церковь всегда полагала их веру еретической. В третьем, заключительном разделе нашего доклада мы более полно рассмотрим вопрос еретических верований.
10. о Дионисио Виво и учителе Луисе
Чтобы поистине вернуться к своему "я", Дионисио Виво бросил преподавание в Ипасуэнском колледже; "Кто захочет чему-то у меня научиться, – говорил он, – может прийти и спросить". С помощью Мисаэля, охотника Педро и каравана из пяти мулов он перевез в Кочадебахо де лос Гатос все свои пожитки за исключением древнего автомобиля, который оставил в индейском поселке Санта Мария Вирген, ближайшем, где была дорога. В поселке за машиной любовно ухаживали две девушки чола, которых однажды наркобандиты избили, изнасиловали и бросили в садике перед домом Дионисио; тот позаботился о сестрах и отвез домой в деревню.
Девушки заучили его наставления, каждую неделю заливали доверху радиатор, проверяли штырем уровень масла и освежали аккумулятор. Они перьями смахивали пыль с автомобиля, мыли водой из ручья, а по праздникам наводили блеск своими волосами. Люди говорили, что такая развалюха тронется с места лишь по волшебству, и потому девушки крестились, прежде чем ее обиходить, и терли пузами кур о шелушившуюся покраску, чтобы лучше неслись. Девушки держали автомобиль позади хижины в гараже из пальмовых листьев и запрашивали по десять песо с каждого, кто хотел взглянуть на машину. И таким образом ухитрились достичь предела мечтаний любого бедного крестьянина: зацементировали в доме пол и установили помойный бак. Как и все, девушки называли Дионисио Виво "Избавитель", потому что он убил Пабло Экобандодо.
Сам Дионисио оставался невосприимчив к мифу о себе по той простой причине, что быть самим собой – всего лишь нормально. События недавнего прошлого казались ему непостижимой грезой, от которой он еще не вполне очнулся. Будто что-то чудное привиделось в ярком сне, которому Дионисио не переставал удивляться.
Словно бы Ишу над ним подшутил – опрокинул мир вверх ногами и вывернул наизнанку. Дионисио был обычным преподавателем светской философии в захолустном городке, верил только в собственный скептицизм и не желал тратить остаток жизни на обсуждение идей Канта об априорности "форм бессознательного" с подростками, взвинченными созреванием и сбитыми с толку потерей веры в родительский католицизм. Дионисио был умеренно чувственным человеком и компенсировал спады в своей романтической жизни в объятиях Бархатной Луизы из борделя мадам Розы; Дионисио был просто комочком плоти, назначенным прожить свой небольшой отрезок времени и неприметно вернуться в землю Анд, в могилу, отмеченную крестом и кучкой камней, которую постепенно растащат родственники других покойников для обкладки своих могил.
Его подхватила приливная волна анархии, поднятая наркозаправилами; женщину, которую он любил больше всего на свете, безжалостно убили подонки из подонков, а он, в свою очередь, покарал зачинщика. Дионисио обнаружил в себе глубокий кладезь жестокости, ненависти и сверхъестественную способность избегать хитроумных ловушек. Он оказался отцом целой кучи не похожих друг на друга своеобычных ребятишек от разных матерей, а его жизненная философия съежилась до двух несомненных фактов: важно лишь противостоять варварству и укреплять узы любви, соединяющие людей.
Глаза Дионисио были столь пронзительно голубыми, что лишь их и могли потом припомнить те, кто встречался с ним в этом краю чуть ли не поголовно кареглазых. "Его глаза видят Бога", – говорили про него, а он и вправду никогда не смотрел под ноги, не бегал глазами, в которых не читалось его настроение, и не мигал. На самом-то деле перед его внутренним взором представал тот краткий миг, когда он познал нечто похожее на счастье, отравляющее жизнь своею неповторимостью. Повсюду он видел Анику: ее медовую кожу мулатки, ее ноги, такие длинные, что, казалось, они растут с небес. Он видел узлом завязанную под грудью зеленую рубашку и мягкую гладь плоского живота. Краем глаза отмечал, что она подкрадывается, чтобы затеять игривую возню. На мизинце он носил ее кольцо и порой задумчиво смотрел, как преломляются пойманные камешком лучи заходящего солнца или лунный свет. Аника будто находилась внутри крохотного, но безграничного пространства, а Дионисио навеки заточили в огромном мире.
Теперь Дионисио Виво отпускал длинные волосы – в память о Рамоне Дарио; тот, бывало, его подстригал, а потом Рамона тоже замучили до смерти подручные Пабло Экобандодо. Полицейский пистолет Рамона Дионисио носил за ремнем и так же держал в стволе тонкую сигару, чтобы преподнести тому, кто окажет любезность или приглянулся. Он всегда ходил в рубашке навыпуск и индейских ременных сандалиях с подошвами из автомобильных покрышек. Про него говорили, что он ходит, как индеец, разговаривает на языке ангелов, в постели – демон, а спит – точно бодрствует. Все знали, что он – огромной силы чародей, равный, может, только Аурелио или охотнику Педро, но не такой колдун, что выводит бородавки или находит пропавших любовников и коз. Дионисио творил только впечатляющие чудеса.
Необычайный "Реквием Ангелико" позволил ему оставить должность: произведение стало настолько популярным, что приносило твердый доход вдобавок к гонорару за еженедельную колонку, которую он теперь писал для "Прессы" на любую глянувшуюся тему. Без преувеличения можно сказать – он стал самым знаменитым журналистом в стране благодаря популярности этой колонки, а также серии писем, которые написал в ту же газету в дни кокаиновой войны. Справедливости ради следует отметить: публикации были абсолютно лишены печати его легендарности, но убедительны, гуманны и изысканны в стиле серьезной европейской или колумбийской прессы, в них не было и следа того непостижимого мира, где Дионисио теперь обитал.
Он быстро прижился в Кочадебахо де лос Гатос. И вовсе не из-за огромных ягуаров – тут хватало и своих совершенно ручных кошек, свободно разгуливающих по городу. Просто Дионисио очень естественно вошел в жизнь тех, кто допускает руководство над собой по общему согласию, а не по результатам выборов: охотника Педро, обладателя своры молчаливых собак и одежды из шкур животных; совестливого и одержимого дикими метафизическими идеями отца Гарсиа с видом грустного зайчика; любителя гулянок чернокожего Мисаэль с честным взглядом; Ремедиос – обладательницы "Калашникова" и дара воинской смекалки; Хосе, с его способностью находить всех устраивающие компромиссы; содержащего трех жен Хекторо, кто слезал с лошади, только чтобы выпить или улечься с кем-то в постель, и до кончиков ногтей выглядел конкистадором; Консуэло и Долорес – шлюх, напоминавших мужчинам, что обладание яйцами еще не делает богами; индейца аймара Аурелио, который пересекал пелену, разделяющую этот и прочие миры, и, казалось, мог находиться повсюду одновременно; генерала Фуэрте, кто, инсценировав собственную гибель, дезертировал из армии и теперь заносил в блокнот все, что касалось чешуекрылых, орнитологии и людских нравов.
Но сначала Дионисио подружился не с ними. Его естественно привлекло к учителю Луису, одаренному педагогу-импровизатору, который умел построить безупречные прямоугольные треугольники из трех кусочков веревки и все на свете объяснить с помощью того, что удачно отыскивалось на горных склонах и в сточных канавах. Это учитель Луис смастерил ветряки, вырабатывавшие электричество для зарядки автомобильных аккумуляторов, отчего в домах с потолков светили фары, а в борделе крутился проигрыватель. Это он рассчитал нужную высоту валов, чтобы удерживать реку под контролем, и он же с угломером и шестом вычислил ширину и оптимальный для орошения угол наклона террас, поднимавшихся по склонам горной цепи.
Дионисио много вечеров провел с учителем Луисом и его женой Фаридес. Та, завзятая повариха, не пускала мужа в кухню, чтобы не развел грязи и беспорядку. Учителя томило всеохватное чувство вины – жена трудится, а он нет, – и мешало насладиться вечерним покоем. "Мужики все портят и пачкают, потому что мужики", – говорила Фаридес, и под тяжестью этого огульного обвинения Луису приходилось с озабоченным видом околачиваться в дверях, пока жена свежевала морских свинок и шинковала маниоку.
Но когда с бутылкой под мышкой и гаванской сигарой в дуле пистолета приходил Дионисио, учитель Луис расслаблялся и утешался вечером, который проходил в общительном молчании или спорах, и не старался не обращать внимания на грохот кастрюль, которым жена обычно напоминала о своем презрении к мужской мазне в художественной галерее кухни. Друзья сидели, закинув ноги на стол, но тут же их стаскивали при малейшем подозрении, что сейчас войдет Фаридес, или разваливались в гамаках, подвешенных к стойкам крыши. В один из таких вечеров, когда они безуспешно пытались разгадать секрет выпускания колечек табачного дыма, Дионисио заметил:
– Городу необходимы трактор и библиотека или, может, книжный магазин.
– Это точно, – ответил учитель Луис. – Я очень горжусь, что почти всех научил читать.
– По моим наблюдениям, – сказал Дионисио, – здесь такая тяга к чтению, что люди сплошь и рядом перечитывают надписи на сигаретных пачках. Думаю, что без труда смогу достать какие-нибудь книги.
– Трактор – это бы здорово; у дона Эммануэля и Антуана тракторы имелись, но те занесло илом в поселке, откуда мы родом. Наверное, не выйдет их сюда привезти. Даже если починим на месте, что вряд ли, им не переехать через горы. Мы-то пешком шли.
– Я знаю, как это сделать, – сказал Дионисио.
– Тогда сделаем. Глянь-ка, у меня колечко получилось.
11. представление Святой Палаты его преосвященству (3)
И говорил Я:…ты будешь называть Меня отцом твоим и не отступишь от Меня.
Но… как жена вероломно изменяет другу своему, так вероломно поступили со Мною вы, дом Израилев.
Иеремия 3:19
Ваше преосвященство, мы представляем этот раздел как третью и заключительную часть нашего доклада о состоянии духовного здоровья нации и берем на себя смелость дополнить его приложением, где обрисовываем, какие действия, мы полагаем, следует предпринять в свете наших изысканий.
Но прежде всего мы исследуем явление еретической веры. Для этого нам пришлось определиться в терминологии, точно установив, что подразумевается под словом "ересь". Тертуллиан ("De Praescriptione Hereticorum", 200 г. н. э.) определяет ее как доктрину, которой нет в подлинном учении апостолов. Мы справились в "Сумме теологии" и "Сумме против язычников" святого Фомы Аквинского, помня, что он первым из богословов утверждал: ересь – это грех, "заслуживающий не просто отлучения от церкви, но также смерти" (взгляд, как мы надеемся, более не принимаемый Церковью). Мы справились в булле "Ad Abolendam" Папы Луция III (1184 г.) и особенно внимательно изучили рассмотрения Латеранских Соборов, проходивших под понтификатом Иннокентия III начиная с 1215 года. Мы отметили Канон Третий Четвер-. того Латеранского Собора, который намечает, какие меры предосторожности необходимо предпринять против ереси, породив тем самым инквизицию, чья деятельность оказалась наиболее постыдным из всех позорных пятен в истории нашей веры. Единственное смягчающее обстоятельство действий Папы Иннокентия в том, что он, как и все, был охвачен ужасом от неизбежности шестьсот шестьдесят шестого года Зверя Апокалипсиса, выразившегося в притязаниях исламистов на христианские территории. Мы утверждаем: сама идея инквизиции – по своей природе еретическая, поскольку впервые была отмечена во время царствования аль-Мамуна (813–833 гг.). Его "михна" была институтом ислама, предназначенным для того, чтобы вырвать у общества признание: Коран является "сотворенным речением Бога". В результате мы согласились взять определение ереси как "доктрины или совокупности доктрин, применяемых вопреки установленному учению католической Церкви". Мы опускаем взгляды, нашедшие выражение в протестантских верованиях и различных мусульманских сектах, и озаботимся единственно теми, что поддерживаются людьми, претендующими на звание католиков. Мы предоставляем Вашему преосвященству решать, что действительно является еретическим, а что – просто любопытно.
Мы обнаружили, что большинство христианских ересей возникает прежде всего из стремления решить "проблему зла". Это справедливо сегодня, как и во времена святого Бернарда Клервоского и Раймонда VI Тулузского. Надеемся, Ваше преосвященство извинит относительную несвязность и повторы в этом разделе нашего доклада и поймет – причина в том, что нам постоянно приходилось возвращаться к теме реальности примирения сверхмножества зла в этом мире со всемогуществом и благодеянием Господа. То есть "unde malum?".
Таким образом, мы передаем различные еретические воззрения в той манере, как они были нами услышаны, – в виде преданий и легенд, – не вынося суждений и не оспаривая.
Мы узнали, что Сатана в свое падение вовлек других ангелов, которые стали человеческими душами. Этим объясняется, почему душа – не земная и не тленная. Мы – "заточенные ангелы, рвущиеся назад к свету".
Мы узнали, что, потерпев поражение от Михаила, Сатана забрал на Землю треть ангельского ополчения вместе с солнцем, луной и звездами. В некоторых версиях Сатана является и творцом Земли.
Мы узнали, что Сатана равен Богу, этакий завистливый сосед, и что тридцать два года он ожидал пред Небесными Вратами, дабы показать ангелам женщину, и потому те покинули Бога. Они сыпались с неба проливным дождем девять дней и девять ночей.
Мы узнали, что материя была создана Богом и Сатаной совместно, чтобы иметь место для битвы.
Мы узнали, что Сатана – дитя Бога и, следовательно, является: 1) Христом, 2) более великим, чем Христос, либо 3) младшим братом Христа; что Сатана – дитя более великого дьявольского бога; что Сатана и Христос – дети Бога от разных матерей; что Христос – результат соблазнения Сатаной жены Бога; что в действительности Сатана – "законы природы". Мы узнали, что Сатана – божественный творец "Книги Бытия", и, таким образом, ветхозаветный закон Моисея – сатанинский закон. "Новый Завет" – закон "доброго Бога". Следовательно, Моисей, Давид, мудрецы и пророки – сатанинские пророки. Моисей был "греховным обольстителем", который перемешал хорошие законы с дурными, чтобы скрыть порочность дурных. Одни утверждают, что пророки намеренно исказили закон, другие – что пророки жили в изоляции от нашего мире, и потому их законы здесь не действуют. Подобные взгляды объясняют прошлогоднюю поразительную вспышку антисемитизма в Кукуте.
Далее мы узнали, что, поскольку Иоанн Креститель был Илией и, следовательно, ветхозаветным пророком, он, таким образом, являлся антагонистом Христа. Опять же в Кукуте полагают, что отец и мать Христа, так же как и ангел Благовещения, – бесы, и уничижительно называют Христа "водоносом". Вдобавок мы слышали заявления, что Святая Троица – это земля, огонь и ветер.