"Синяя Борода" стоит немного в стороне от привычной прозы Курта Воннегута: в книге нет ни фантастических, ни даже футуристических элементов, и человечество на этот раз не погибает в глобальной катастрофе. Мы знакомимся с историей жизни пожилого американца армянского происхождения, случайно разделившего с автором как некоторые подробности опыта Второй Мировой войны, так и некоторые детали воззрений на современную живопись и искусство в целом.
КуртВоннегут
Синяяборода
УДК821.111(73)
ББК84 (7Сое)-44
В73
ПереводсанглийскогоЮ. Мачкасова
Подписанов печать 18.01.2011Формат 84х108 1/32.
Воннегут,К.
В73 СиняяБорода: роман/ КуртВоннегут. – Zamok Publishers, Wayland,MA USA 2010. – 273 с.
ISBN978-0-9765679-7-4
"СиняяБорода" стоитнемного встороне от привычнойпрозы КуртаВоннегута: вкниге нет нифантастических,ни дажефутуристическихэлементов, ичеловечествона этот разне погибает вглобальной катастрофе.Мызнакомимся систориейжизни пожилогоамериканцаармянскогопроисхождения,случайноразделившегос автором какнекоторыеподробностиопыта ВторойМировой войны,так и некоторыедеталивоззрений насовременнуюживопись и искусствов целом.
УДК 821.111(73)
ББК 84 (7Сое)-44
Copyright©1987 Kurt Vonnegut
Copyright©2010 Ю. Мачкасов –перевод,примечания
Copyright©2011 Zamok Publishers
Отавтора
Передвами – роман,да к тому же ввиде фальшивойавтобиографии.Не стоитвосприниматьего как серьезноеизложениеисториишколыабстрактногоэкспрессионизма[1],первогозначительногонаправлениявизобразительномискусстве,зародившегосяв США.Единственное,о чем здесь говорится– это о моихличныхреакциях навсякиеразные вещи.
РабоКарабекянникогда несуществовал,как и ТерриКитчен,Цирцея Берман,ПолШлезингер,Дэн Грегори,Эдит Тафт,Мэрили Кемп –все главныеперсонажиэтой книги.Что жекасаетсялюдей настоящихи знаменитых– я не заставляюих делатьничего, в чемони не были ив самом делезамечены наэтом нашемполигоне.
Прошутакже учесть,чтозначительнаячасть того,что япоместил вэту книгу,вдохновленаабсурдностьюцен напроизведенияискусства впоследниесто лет.Сосредоточениеневероятногоабстрактногобогатства внемногихруках позволилонесколькимлюдям иорганизациямпридатьнекоторымвидамчеловеческихшалостейнеподобающую,и потому неестественную,серьезность. Я имею ввиду нетолькопесочныекуличики искусства,но и простыедетские игры– бег, прыжки,бросаниемяча.
Илитанцы.
Илипесни.
К. В.
"Мыздесь длятого, чтобыпомочь другдругу дойтидо концавсего этого".
– Доктор МаркВоннегут
(Из письма кавтору, 1985)
ПосвящаетсяЦирцееБерман.
Чтотут ещескажешь?
Р.К.
СиняяБорода
АвтобиографияРабоКарабекяна(1916-1988)
1
Итак,поставивточку послеслова "конец"в описаниимоей жизни, ясчелразумнымвернуться поспешносюда, где всетольконачинается, кпарадномувходу, таксказать, и извинитьсяпередгостями. Вотчто я скажу:"Я обещал вамавтобиографию,но на кухнеслучилась накладка.Оказывается,с ней вместеположили ещеи дневник этоготревожноголета! Но есличто, мывсегда можемзаказать надом пиццу.Заходите,заходите,прошу вас!".
* * *
Менязовут РабоКарабекян, я –бывшийамериканскийхудожник, и уменянедостаетодного глаза.Мои родителибылииммигрантами.Я родился вгороде Сан-Игнасио,в Калифорнии[2],в 1916 году. Работунад этойавтобиографиейя начинаю насемьдесят одингод позже.Для тех, ктоне в ладах сарифметикой:это значит,что сейчас надворе 1987 год[3].
Яне былциклопом отрождения.Левого глаза ялишился,командуявзводомвоенныхинженеров –все они,удивительноедело, вгражданскойжизни былитак или иначехудожниками –вЛюксембурге,в концеВторой Мировой.Мы былиспециалистамипо маскировке,но в тотмоментпросто воевали,защищая своюжизнь какпростыепехотинцы.Взводсостоял изодниххудожниковпотому, что кто-торешил, будтоименно имбудетособенно хорошоудаватьсямаскировка.
Инам онаудавалась!Еще какудавалась! Мыдарилинемцампрелестныевидения – чтос нашейстороны от линиифронта былодля нихопасным, ачто нет. И житьнам дозволялоськакхудожникам,до смешногобезалабернов вопросахформы иустава. Мы несостояли вбанальномподчинении укомандиракакой-нибудьдивизии или,скажем,армии. Мыдействовалипо прямомуприказуВерховногоГлавнокомандующегосоюзнымэкспедиционнымкорпусом вЕвропе,которыйпридавал нашвзвод то одному,то другомугенералу,прослышавшемуо нашихпоразительныхиллюзиях.Генералы поочереди, накороткоевремя, становилисьнашимипокровителями– снисходительными,затемвосхищенными,и наконецблагодарными.
Апотом мысноваисчезали.
Вкадровуюармию язавербовалсяза два годадо того, какАмерикаввязалась ввойну, к томувремени имелуже чинлейтенанта, итакимобразом вполнемог быдослужитьсяпо меньшеймере до полковника.Однако ставкапитаном, отвсехпоследующихповышений яотказывался,чтобыоставатьсясо своейвеселойсемейкой,состоящей изтридцатишести мужчин.Это для менябыла первая возможностьпринадлежатьк такойбольшойсемье. Втораявыдалась ужепосле войны,когда яоказалсядругом и, казалосьбы, ровнейтех изамериканскиххудожников,которые вошлитеперь висторию какоснователишколы абстрактногоэкспрессионизма.
* * *
Моиотец и матьпринадлежалив Старом Светек семьямгораздобольшегоразмера, чеммои две – и ихродственники,разумеется,быликровными.Всех своих кровныхродственниковони потеряливо времярезни,которую Турецкаяимперияустроилапримерномиллионусвоих армянскихграждан. Этигражданесчитались изменниками,по двумпричинам:во-первых,они былиинтеллигентнымии образованными,а во-вторых,имелиродственниковпо другуюсторонуграницымеждутурками и ихврагами,Российскойимперией.
Товремя быловременемимперий. Как,впрочем, иэто, что неочень-то искрывается.
* * *
Германскаяимперия,союзницаТурецкой, выслаланейтральныхвоенныхнаблюдателей,чтобы тесобралиинформацию опервом висториигеноциде.Этого словатогда не существовалони в одном словаремира. Теперьна любомязыке оноозначаеттщательнопродуманнуюоперацию поуничтожениювсехпредставителей– мужчин, женщини детей –однойискусственновыделеннойчеловеческойсемьи.
Трудностив процессевыполнениястоль масштабнойзадачивстают чистотехническогопорядка: как наиболеебыстрым идешевымспособомуничтожитьбольшое количествокрупных,изворотливыхживотных, недопустив, чтобыкто-то из нихсбежал, апотомизбавитьсяот заваловмяса икостей. Турки,какпервопроходцы,еще необладали нисклонностьюк массовыммероприятиям,ни необходимымоборудованием.Это немцы,через четвертьвека, и то, идругоепродемонстрируютв полной мере[4].Турки же простособрали всехармян,которыхсмогли найти,дома ли, наработе, наотдыхе, заигрой, вцеркви, гдеугодно, вывелиих в поля идержали там,без еды, безводы и безкрыши надголовой, истреляли вних, и избивалиих, и такдалее, покаони все непересталивыглядетьживыми. А заработу поуборкепринялисьсобаки, потомстервятники,грызуны, итак далее, последнимибыли ужечерви.
Моямать, котораяне была ещемоей матерью,притвориласьмертвойсреди трупов.
Мойотец, которыйне был ещедаже еемужем, спрятался,когда пришлисолдаты, вмоче и кале – в выгребнойяме зашколой, гдеон работалучителем. Занятияуже закончились,и мой будущийотец осталсяв школе один.Как-то раз онупомянул вразговоре сомной, чтописал тамстихи. Когдаон услышалшаги солдат,он понял,зачем они пришли.Отец не былсвидетелемубийств. Длянего самымужаснымвоспоминаниемо резне былатишинавымершейдеревни, в которойк закатусолнца он,весь в моче икале, осталсяединственнымжителем.
* * *
Ихотя память,которую моямать вынеслаиз Старого Света,гораздоужасней той,которуювынес мой отец– ведь онабыла прямотам, гдетворилось убийство,– она как-тосмоглапережить всебе резню,найти вАмерикехорошиестороны,мечтать обудущемсвоей семьи вэтой стране.
Авот отецотказался.
* * *
Я– вдовец. Та,кто была моейженой,урожденнаяЭдит[5]Тафт – вторая,кому выпалаэта честь, –умерла двагода назад.От нее мнедосталсяэтот дом вдевятнадцатькомнат наберегуокеана вгородеИст-Хэмптон[6],на Лонг-Айленде,которыйпередавалсяв ееанглосаксонскойсемье, родомиз Цинциннати,в штатеОгайо,последниетри поколения.Ее предкиопределенноне ожидали,что онокажется вконце концовв рукахобладателятакого странногоимени – РабоКарабекян.
Возможно,они всё ещеживут здесь ввидепризраков, новедут себяпри этом стакойбезукоризненнойангликанскойвежливостью,что никомупока не попадалисьна глаза.Если явстречуодного из них,и он, илиона, укажетмне на то, чтоу меня нет никакихправ на этотдом, то яотвечу ему,или ей, воткак: "Всепретензии – кстатуеСвободы[7]".
* * *
Мыс милой Эдитбылисчастливоженаты двадцатьлет. Она былавнучатойплемянницейУильямаГоварда Тафта,двадцатьседьмогопрезидентаСША и десятогоглавы ВерховногоСуда. Онатакже былавдовойспортсмена ибанкира изЦинциннатипо имениРичардФэрбенкс-младший,который всвою очередьпроизошел отЧарльза УорренаФэрбенкса,сенатора отштатаИндиана, авпоследствиивице-президентапри ТеодореРузвельте.
Мыпознакомилисьзадолго дотого, какумер ее муж. Яубедил его, иее тоже, хотянадоотметить, чтонедвижимостьпринадлежалаей, а не ему,сдать мне амбардля картошкив качествемастерской. Они,разумеется,никогда неразводиликартошку. Онипросто выкупилиземлю у фермера,их соседа ксеверу, вобратнуюсторону отпляжа, чтобына ней никтоничего нестроил. Амбарприлагался кземле.
Мыне былиблизкознакомы, покане умер ее муж,а моя перваяжена, Дороти,не ушла отменя с нашимисыновьями,Терри и Анри.Я продал свойдом,находившийсяв поселкеСпрингс, вшести миляхотсюда насевер, и амбарЭдит стал дляменя нетолькомастерской,но и жильем.
Этостранноежилище,кстати,невозможноувидеть изособняка, вкотором ясегодня пишу.
* * *
Отпервогобрака детей уЭдит не было,и было ужепозднозаводить ихпосле того,как я однимразом превратилее из вдовыгосподинаРичардаФэрбенкса-младшегов супругугосподинаРабо Карабекяна.
Такчто нашасемьявыгляделасовсем крошечнойна фонеогромногоособняка сдвумятенниснымиплощадками,плавательнымбассейном,конюшней иамбаром длякартошки – итремясотнямиярдов частногопляжа на берегуАтлантики.
Можноподумать, чтомои сыновья,Терри и АнриКарабекяны,которых яназвал так вчесть моего самогоблизкогодруга,покойногоТерриКитчена, ихудожника,которому я иТерри большевсего завидовали,Анри Матисса,с удовольствиемприезжали быко мне сюдасо своими семьями.У Терри двоесвоихсыновей. УАнри – дочка.
Ноони со мнойнеразговаривают.
"Нуи пусть! Ну и пусть!"– вопию я вэтой ухоженнойпустыне."Наплевать!".Прошупрощения, вырвалось.
* * *
МилаяЭдит, ещеодно живоевоплощениеИзвечной Матери,поспевалавсюду. Дажекогда в домеоставалисьтолько мыдвое иприслуга, онанаполняланаш викторианскийковчеглюбовью,весельем ирукодельнымуютом.Никогда вжизни она нив чем ненуждалась, и всеже готовилавместе с кухаркой,возилась всаду ссадовником,сама закупалавсе продукты,кормила птици домашних животных,а с окрестнымизайцами,белками иенотамиводилаличнуюдружбу.
Нои гостей унас всегдабыло много,постоянныеприемы,кто-нибудь тои дело жил вдоме неделями– по большейчасти ееродственникии знакомые. Яуже упомянул,как обстояло,и обстоит,дело с моиминемногимикровнымиродственниками– моимипотомками, изкоторыхникто со мнойне общается. Чтокасаетсяблагоприобретенныхродственниковиз моеговзвода, тонекоторые былиубиты в тойнебольшойстычке,которая стоиламненемецкого пленаи одногоглаза. Тех же,кому удалосьвернуться, яс тех пор ниразу невидел.Возможно, онибыли не таксильно привязаныко мне, как я кним.
Бывает.
Членыдругой моейискусственнойсемьи, абстрактныеэкспрессионисты,по большейчасти умерли,кто от чего,начиная снезатейливойстарости икончая самоубийством.Те женемногие,кому удалосьвыжить, не разговариваютсо мной, как имои кровныеродственники.
"Нуи пусть! Ну ипусть!" – вопиюя в этойухоженнойпустыне."Наплевать!".Прошупрощения, вырвалось.
* * *
Вскоростипосле смертиЭдит всяприслугавзяла расчет.Они сказалитолько, чтоим сталоздесь слишкомодиноко. Янанял других,положив имгораздо большеденег, в качествекомпенсацииза себя и завсе это одиночество.Пока былажива Эдит,был жив дом, и садовник,две служанкии кухаркажили с нами.Теперьосталасьтолько кухарка,причем, как яуже упомянул,другая, и весьтретий этажфлигеля дляприслугинаходится веераспоряжении– ее и пятнадцатилетнейдочери. Ей навид летсорок, родиласьвИст-Хэмптоне,разведена.Дочь, Целеста,никакихуслуг мне неоказывает,просто живетздесь, естмои продуктыи принимаетшумных инарочитоневежественныхдружков,которыепользуютсямоимиплощадкамидля тенниса,моимплавательнымбассейном имоим частнымпляжем.
Ниона, ни ееприятели необращают наменя внимания,будто якакой-нибудьвыживший изума фронтовикс давнозабытойвойны,дотягивающийостаткижизни полусонныммузейнымсторожем.Обижатьсятут не на что.Этот особняк,которыйслужит мнедомом, такжесодержит самуюзначительнуюколлекциюкартинабстрактныхэкспрессионистовиз всех, чтоещенаходятся вчастных руках.А посколькуничегополезного яне делаю уженесколькодесятков лет,то ни на чтодругое, чембыть при нейсторожем, ине гожусь.
И,как иполагаетсямузейномусторожу на зарплате,я по мере силотвечаю наодин и тот жевопрос,которыйпосетителизадают мне – вразличныхвариациях,разумеется:"А о чем,собственно,все этикартины?".
* * *
Этикартины,которыесовершеннони о чем, кромесамих себя,принадлежалимне задолгодо того, как яженился наЭдит. Стоятони уж точноне меньше, чемвсянедвижимость,все акции ивсе облигации– включая четвертуюдолю вамериканскойфутбольнойкоманде "БенгальскиеТигры" изЦинциннати, –оставшиесямне от нее.Обвинитьменя в том,что я женилсяпо расчету,нельзя.
Художникиз меня вышелпоганый, нозато каким яоказалсяколлекционером!
2
Здесь ив самом делеодиноко стех пор, какумерла Эдит.Наши гостибыли еедрузьями, ане моими.Художникименячураются,потому что насмешки,заслуженно выпавшиена долю моихкартин,послужилифилистерам пищейдлярассужденийо том, что большинствосовременныххудожников –дураки илижулики. Ноодиночествоменя непугает.
Ребенкомя был водиночестве.В Нью-Йоркево время ВеликойДепрессии ябыл водиночестве.А после того,как моя женаи двое моихсыновейбросили меняв 1956 году, и япоставилкрест насвоемрисовании, япрямо-такиотправилсяна поискиодиночества,и нашел его.Ничего себекарьера для раненогофронтовика,а?
* * *
Ноесть друг и уменя – мой, мой собственный.Его зовут ПолШлезингер, он– писатель, итоже старыйхрыч,получившийранение воВторойМировой. Онспит в одиночествев своем доме,которыйстоит пососедству смоим бывшим домомв Спрингс.
Яуточняю"спит" – потомучтободрствоватьон приходитко мне, почтикаждый день.Подозреваю, чтои прямосейчас онгде-тонеподалеку –наблюдает затеннисным матчем,или же сидитна пляже,уставившисьв океан, илииграет накухне в картыс кухаркой, илипрячется отвсех и вся,уединившисьс книжкой втом месте,куда никто незаглядывает,с дальнейстороныкартофельногоамбара.
Мнекажется, онбольше почтиничего непишет. А я, какужеговорилось,больше совсемничего нерисую. Дажене калякаю взаписнойкнижке рядомс телефономна первомэтаже.Пару недельназад яобнаружилсебя именноза этимзанятием, инемедленносломал грифель,переломил карандашпополам ивышвырнулегоразломаннуютушку вкорзинку длябумаг, какесли бы онбылвыползкомгремучейзмеи и пыталсявпустить вменя яд.
* * *
Денегу Пола нет. Онужинает уменя четыре,а то и пятьраз в неделю,а впромежуткахсовершаетнабеги на холодильники на вазы сфруктами, такчто я, несомненно,являюсьосновнымисточникомегопропитания. Сколькораз я говорилему послеочередногоужина: "Пол, когдаже ты продашьнаконец дом,получишь с негокой-какие деньгисебе набулавки, ипереселишьсясюда? Ты посмотри,сколько уменя тут места.Еще однойжены, да ивообще женщины,у меня большене будет, и утебя тоже.Боже мой,кому мынужны?Погляди на нас– параископаемыхящеров!Переезжай! Ятебя непобеспокою, иты меня непобеспокоишь.Выгода совсех сторон".
Егоответ всегдазвучитодинаково,примерно так:"Писать ямогу толькодома". Тожемне, дом – гдепротекающийхолодильники никого нет,кроме негосамого.
Онсказалоднажды проэтот особняк:"Разве можнописать вмузее?".
Чтож – вот я иузнаю, можноили нельзя. Я пишув этом музее.
Да,вот так вот: я,старик РабоКарабекян,покрыв себяпозором в областиизобразительныхискусств,пытаюсьтеперь занятьсялитературой.Впрочем, какистинный сынВеликойДепрессии,чтобы подстраховаться,я придержупока за собойместомузейногосторожа.
Чтоже моглоподвигнутьменя в этомвозрасте на такойголовокружительныйшаг? Cherchezlafemme!
Властная,самоуверенная,пышная исравнительномолодаяженщинарешила – безприглашения,насколькомне известно,– поселитьсяу меня!
Она говорит, чтоне можетспокойновидеть и слышать,как я целымиднями ничегоне делаю. Мненадо занятьсячем-нибудь,чем угодно,но заняться! А еслиничего не приходитв голову, топусть язаймусьавтобиографией!
Всамом деле,пусть.
Сней непоспоришь!
Таквыходит, чтоя теперь всевремя делаюто, что она велит.За вседвадцать летнашейсовместнойжизни Эдит ниразу нерешила заменя, что мнеделать. Вармии я встречалполковникови генералов,похожих наэту мою новуюзнакомицу, ноони все были мужчинами,и к тому жестрананаходилась всостояниивойны.
Можноли сказать,что эта женщина– мой друг? Да японятия неимею, что пронее можносказать. Язнаю только,что пока онатут свойпорядок ненаведет, онане успокоится,и что у меняот нее поджилкитрясутся.
Спасите.
Еезовут ЦирцеяБерман.
* * *
Она– вдова. Онабыла замужемзанейрохирургоми жила вБалтиморе, гдеу нее до сихпор имеетсяособняк,такой жебольшой ипустой, как иэтот. Еемуж Эйб умерот инсульташестьмесяцевназад. Ейсорок три, и онарешила, чтоэтот домпрекраснопослужит ей идля отдыха, идля работы –написаниябиографиисвоего мужа.