Юрий Коротков
В ритме "бугги"
В парке культуры и отдыха светились фонари в кронах деревьев. Издалека, с танцверанды, слышались тягучие звуки танго. Чинно гуляли по аллеям граждане, скользили лодки по темной глади Москвы-реки.
Отряд бригадмильцев - десять человек, стремительно, плотной группой, почти в ногу прошагали по главной аллее мимо портретов Политбюро: крепкие парни одного роста, одинаково стриженные под полубокс, в одинаковых темно-синих костюмах с широченными брюками; у каждого на правом рукаве пиджака - красная повязка; в центре и чуть впереди - красивая девушка с жестким волевым лицом, того же синего цвета платье, сумочка на ремне прижата к бедру, черные волосы стянуты сзади в тугой узел. Они свернули на боковую аллею и, не сбавляя шага, двинулись дальше.
В дальнем безлюдном углу парка, где у забора свалены были безрукие гипсовые горнисты и безногие спортсменки с торчащей из культей арматурой, стоял старый дощатый клуб. Из зашторенных окон доносилась рваная, дерганая музыка. Здесь бригадмильцы остановились.
- Иван, Клим, Николай - с той стороны, - властно распоряжалась девушка. - Вилен, Слава - с этой. Остальные здесь. Мэлс, проверь черный ход. Семен, инструмент!
Семен раздал огромные портновские ножницы. Бригадмильцы рассредоточились широким кольцом вокруг входа.
Тот, кого назвали Мэлсом, обошел здание, подергал дверь и продел сквозь ручку прут арматуры.
- Заперто! - доложил он, возвращаясь.
Шторы в одном из окон чуть разошлись, и Мэлс мимоходом заглянул внутрь. Танцы были в разгаре, от ярких красок рябило в глазах, ребята со взбитым надо лбом коком и девчонки в замысловато уложенной "венгерке" со счастливыми лицами извивались во всех суставах, мелькали пестрые пиджаки, разноцветные галстуки и канареечные ботинки на толстенной подошве, брюки-дудочки в обтяг и короткие юбки с разрезом. Девчонка, танцующая у самого окна, резко повернулась, и Мэлс в метре от себя увидел ее веселое лицо с широким смешливым ртом и живыми темными глазами. Она держалась за руки с невидимым партнером, быстро касаясь его и тут же отталкиваясь то одним плечом, то другим, потом присела, играя плотно сжатыми коленями, крикнула что-то и засмеялась. И Мэлс невольно улыбнулся, глядя на нее из темноты.
- Какая гадость, правда? - с чувством сказала подошедшая сзади комиссарша.
- Да… - эхом откликнулся Мэлс, не отрывая глаз от девчонки.
- Не маячь перед окном, - подтолкнула его комиссарша. - Спугнем раньше времени.
Распахнулась дверь, стиляги пестрой шумной толпой повалили на улицу и тут увидели темные фигуры бригадмильцев, окруживших вход.
- Чуваки! Облава! - раздался чей-то крик, и стиляги рванули врассыпную. Бригадмильцы ловили их, умело выкручивали руки, валили на землю, Семен ножницами резал галстуки, комиссарша сладострастно, с застывшей на губах улыбкой, выдирая волосы, стригла машинкой коки.
Мэлс повалил на спину неуклюжего пухлого очкарика, Клим ухватил его за ноги.
- Пустите! Жлобье! - извивался тот.
Клим с треском распорол ему дудочки до колен и тотчас кинулся за другим. Перед Мэлсом возникла из толпы девчонка, которую он видел в окно, проскочила под рукой и побежала вдоль забора. Он бросился следом.
Девчонка мчалась над заросшим тиной прудом. В ботинках на тяжелых толстых подошвах ей бежать было трудно, и Мэлс без труда догонял ее. В тот момент, когда он протянул уже руку, чтобы схватить за плечо, девчонка вдруг споткнулась, охнула от боли и села. Мэлс остановился над ней.
Девчонка мучительно раскачивалась вперед и назад, держась за щиколотку.
- Знаешь, как больно… - подняв к нему лицо с закушенной губой, с трудом выговорила она.
Мэлс растерянно присел напротив.
- Сломала, наверное, - со слезами в голосе сказала она. - И кулон еще потеряла… - провела она пальцами по шее. - Все из-за тебя! Сам посмотри, что ты наделал! Нет, ты посмотри! Вот здесь! - требовательно указала она.
Мэлс неуверенно коснулся ее ноги, девчонка снова болезненно охнула.
- Идти-то можешь?
- Не знаю.
Мэлс встал и попытался поднять ее за руки - не получилось. Тогда он обхватил ее под мышками, она закинула руки ему за шею, и Мэлс наконец поднял ее на ноги. Так получилось, что теперь они стояли, тесно обнявшись, лицом к лицу. Мэлс замер истуканом - он впервые в жизни, хотя и вот так нечаянно, обнимал девушку. Та смотрела ему в глаза, все еще тяжело дыша после бега.
- Как тебя зовут? - спросила она.
- Мэлс… А тебя?
- Полина. Полли… Те, кто знает, зовут Польза.
- Почему Польза? - удивился Мэлс.
Девчонка таинственно улыбнулась, глянула по сторонам и потянулась губами к его уху, словно собиралась сообщить нечто важное. И вдруг с неожиданной силой толкнула его в грудь. Не ожидавший этого Мэлс рухнул с берега в пруд.
Девчонка стремглав бросилась прочь, вскарабкалась на решетку забора и спрыгнула с другой стороны. Оттуда оглянулась - Мэлс, облепленный тиной, в обвисшем мокром костюме стоял по колено в воде.
- Теперь и ты знаешь! - весело крикнула она. - Приходи на Бродвей - еще поболтаем. Проведешь время с пользой! - она засмеялась, послала ему с двух рук воздушный поцелуй и, пританцовывая, скрылась за деревьями…
Мэлс вылил воду из ботинок. Присмотрелся в темноте - и поднял с дорожки кулон - деревянного человечка на оборванном шнурке.
Комиссарша и Мэлс медленно шли по центральной аллее.
- Ну как же так получилось, Мэлс?
- Не догнал, - развел он руками.
- Ты, чемпион института?
- Я же говорю, Катя: споткнулся, упал в воду. С каждым может случиться.
- Я просто не понимаю, почему ты так легко об этом говоришь! Не догнал! Мы же не в салочки играем, Мэлс! Каждый стиляга - потенциальный преступник. От саксофона до ножа - один шаг…
- Знаешь что, комиссар, - остановился он. - Давай я лучше завтра рапорт напишу, шаг за шагом - как бежал, как упал, какой ногой споткнулся…
- Зачем ты так, - укоризненно сказала она. - Я же по-дружески…
Они пошли дальше. Катя глубоко вдохнула свежий воздух.
- Какой вечер!.. - она повела опущенной рукой, будто невзначай коснулась его ладони, помедлила и робко сжала, испуганная собственной смелостью. - Помнишь этот вальс? - она посмотрела в сторону танцверанды, где кружились одинаковые пары. - Пойдем потанцуем?
- Куда я мокрый-то? - засмеялся Мэлс.
- Ой, да, извини… Ну почему люди не хотят жить, как все? - расстроенно сказала она. - Не переживай, найдем эту стиляжную подстилку, никуда не денется…
Они остановились у колонн центрального входа.
- До завтра, Мэлс.
- Пока, комиссар.
Она снова укоризненно качнула головой.
- До свидания, Катя, - улыбнулся он.
- До свидания, Мэлс… - она все медлила с расставанием, напряженно выпрямившись, смотрела на него отчаянными глазами. Но вместо шага навстречу только порывисто, деревянным движением протянула ему руку, повернулась и, погасшая, одиноко побрела по улице в свою сторону…
Солнце яркими лучами било в окна. В комнате друг напротив друга симметрично стояли две железные кровати, две этажерки, два стола. На стене над кроватью Мэлса висели спортивные грамоты и красные ленты с надписью "Чемпиону…" и "Победителю…", на стороне брата - дипломы конкурсов и портреты Бетховена и Шостаковича. Братья стояли друг против друга в голубых майках и траурных сатиновых трусах ниже колен, Мэлс приседал и наклонялся, размахивая тяжелыми гантелями, младший - Ким - пилил на скрипке бесконечные гаммы. Из двери смежной комнаты вышел отец в таком же наряде, с деревянным стульчаком в руке и папиросой в зубах, безнадежно выглянул в коридор.
В бесконечном, уходящем в перспективу коридоре тянулась длинная унылая очередь - каждый со своим стульчаком. На огромной кухне на десяти плитах помешивали ложками в кастрюлях сонные хозяйки в бесформенных халатах.
- Ким, давай что-нибудь повеселее! - крикнул Мэлс. - С ритма сбиваешь!
Ким улыбнулся и энергично взмахнул смычком. Под бодрую мелодию Мэлс быстрее замахал гантелями. Потом схватил свою трубу и присоединился. Они играли, глядя друг на друга, улыбаясь, и отец не выдержал, крякнул и, не выпуская папиросы изо рта, взвалил на колени гармонь, растянул меха и подхватил с середины фразы.
Вдруг проревел, как валторна, бачок, в такт пропела водопроводная труба, хлопнула дверь и лязгнула крышка на кастрюле, и швабра прошелестела, как щетка по барабану. И вся квартира вдруг ожила, проснулась и задвигалась в едином ритме.
Мэлс и Ким пристроились в конец очереди, но мелодия уже продолжалась без них. В такт ей Мэлс безошибочно выхватил одну из тридцати зубных щеток над умывальником, макнул в одну из тридцати банок с зубным порошком, плеснул в лицо водой и вытерся одним из тридцати полотенец, тотчас уступив место Киму…
Они вышли из дома, махнули друг другу рукой:
- Пока, брат! - и разошлись в разные стороны.
Изо всех домов во всем городе выходили люди и вливались в толпы темно-синих граждан, шагающих по улицам столицы в бодром ритме утренней мелодии, которую подхватили фабричные гудки, клаксоны машин, звон трамваев и трели милицейских свистков на перекрестках.
Полина в скромном синем платье, напевая что-то про себя, таращила глаза в старое тусклое зеркало, подводила карандашом. Казенно обставленная комната - ни одной яркой краски, черные кожаные кресла и диван, непокрытый овальный стол посередине, на серванте военная фотография отца с черной ленточкой в углу.
Хлопнула дверь, Полли тотчас сгребла косметику в ящик комода и прикрыла сверху. Вошла мать.
- Где опять до утра была? - без выражения спросила она.
- На дежурстве.
Мать, не глядя на нее, прошла по комнате. Полли как бы невзначай зашла с другой стороны стола.
- Иди сюда!
- Ну не начинай опять, мам…
- Шалава! - мать взмахнула ремнем, пытаясь достать ее через стол. Она в бессильной ярости металась вокруг стола, опрокидывая стулья. - Ты понимаешь, что меня с работы снимут?! Двор пойду мести, и то если метлу доверят! Как я могу людьми руководить, если в своем доме шпионку вырастила?..
Полли задела локтем вазу, та упала и со звоном разбилась. И с этим звуком обе замерли на полудвижении, глядя на осколки.
- Ой… - запоздало сказала Полли.
Мать бросила ремень, присела и молча заплакала, опустив голову.
- Извини, мам… - растерянно сказала Полли. - Я же не нарочно… - она осторожно подошла ближе. - Так лучше даже - новую купим. Хоть что-то новое будет…
- Я после отца… за десять лет ни налево, ни направо не посмотрела ни разу!..
- Ну не надо, мам… - Полли коснулась ее плеча. Мать тотчас метнулась, пытаясь поймать ее за руку - та едва успела отскочить.
- Чего тебе не хватает, дрянь ты неблагодарная? Для чего я тебя растила, чтоб ты трусами из-под юбки сверкала? Мало я тебя била, надо было до кровавых соплей пороть, чтобы дурь вышибить! Где твое барахло американское? - она распахнула шкаф, стала выбрасывать на пол ее вещи. - Где ты его прячешь? Пожгу к черту, голой на улицу выгоню!..
- Все, мам, мне пора, - Полли подхватила сумочку и юркнула к двери.
- Куда?! - мать опередила ее. - Только через мой труп выйдешь! Ну, иди! - она распахнула дверь и легла на пороге.
Спускавшиеся по лестнице соседи удивленно смотрели на эту сцену.
- Перестань, мам! Вставай!
- Ну, давай! Перешагни через родную мать!
Полли бросилась обратно в комнату, открыла окно и запрыгнула на подоконник.
- Полька, стой! Стой, разобьешься!..
Однако девушка по узкой приступке уже добралась до пожарной лестницы и спустилась вниз.
- Лучше не возвращайся! - крикнула мать из окна. - Под дверью ночевать будешь!
В коридоре поликлиники около процедурного кабинета сидела длинная очередь. Открылась дверь, вышел пациент, болезненно потирая уколотое место, тотчас поднялся следующий.
- Минуточку! - остановила его медсестра, заметив подбежавшую Полину. - Проходите, девушка!
Очередь слабо зароптала.
- Спокойно, граждане! - сурово прикрикнула медичка. - Не на базаре!..
- Счастливая ты, Полинка, - вздохнула она, собирая шприц в кабинете. - Ну почему так - одним все, а другим только голые задницы с утра до ночи? Не поверишь - в лицо никого не помню. Штаны спустил- здра-асьте, Иванов, давно не виделись! Так и буду всю жизнь с задницами разговаривать…
Полли, перекинув через ширму синюю юбку, предложила:
- Пойдем с нами на Бродвей! Сто раз ведь звала.
- Ты что!.. - испуганно замахала та. - Я так не смогу…
Дверь распахнулась, из кабинета танцующей походкой вышла Полли - в цветастой блузке, короткой юбке с разрезом и ботинках на "манной каше". Очередь, разинув рот, проводила ее глазами по коридору.
- Следующий! - строго окликнула медсестра. - Спокойно, граждане! Не в цирке!
Мэлс издалека увидел на улице Горького у Елисеевского магазина толпу зевак.
У витрины стояли стиляги, среди них уже знакомые Мэлсу со вчерашнего вечера: пухлый очкарик, девчонка с кукольным личиком - огромными изумленными глазами и крошечным ртом, долговязый сутулый парень и Полли. Они резко выделялись среди одноцветной толпы не только пестрыми нарядами, но и громким, преувеличенно эмоциональным разговором, и преувеличенно свободными жестами, и особой, вихляющей во всех суставах походкой. И хотя они не обращали ни малейшего внимания на устремленные со всех сторон любопытные, удивленные, осуждающие взгляды, понятно было, что присутствие зрителей в этом театре необходимо.
Мэлс шагнул вперед, в полосу отчуждения между кругом зевак и стилягами. Те обернулись к нему.
- Оп-па! - в восторге развел руками долговязый. - Гляди - сам пришел!
- Чуваки! Ножниц никто не прихватил? - спросил очкарик. - Вернем должок?
- Да у него и так стричь нечего.
- С паршивой овцы - хоть шерсти клок!
Стиляги заржали.
Мэлс и Полли смотрели в глаза друг другу.
- Привет, - сказал он.
- Привет, - ответила она.
- У них отношения!.. - ахнула кукла, в ужасе распахнув и без того круглые глаза.
- Была замечена в порочащих связях!.. - замогильным голосом откликнулся долговязый.
- Ты не простыл? - заботливо спросила Полли. - Мне показалось, ты вчера немножко оступился…
- А мне показалось, ты вчера что-то потеряла… - он протянул на ладони деревянного человечка.
- Да у них роман!.. - догадалась кукла.
- Товарищи, мы присутствуем при зарождении большого светлого человеческого чувства! - прокомментировал очкарик.
Полли посмотрела на талисман, потом на Мэлса. Молча взяла, завязала шнурок на шее.
- Могла бы спасибо сказать…
Она шагнула к Мэлсу, положила руки на плечи, приподнялась на цыпочки и поцеловала в губы.
- Полли, не делай этого, отравишься! - замахал руками очкарик. - Ответственно предупреждаю, как будущий врач!
Долговязый торопливо закрыл ладонью глаза кукле:
- Деточка, тебе рано на это смотреть.
- Спасибо, любимый… - нежно сказала Полли, отстранившись, и пошла к своим.
- Полли, как зовут этого интересного молодого человека? - кокетливо спросила кукла.
- Понятия не имею, - равнодушно ответила та, пожимая плечами.
Остолбеневший Мэлс остался за спинами потерявших к нему всякий интерес стиляг.
Старичок с клюкой и бутылками в авоське остановился перед стилягами.
- Бесстыжие! - гневно погрозил он клюкой. - Разврат тут развели посреди улицы! Сидели бы в подворотне, людей постыдились! Ржут, как лошади, патлами трясут, тьфу! Вот за это мы воевали? - ткнул он в них клюкой. - Для этого Москву защищали, чтоб такие обезьяны по улицам шатались?
Стиляги тотчас вытянулись по струнке, виновато повесив головы, как двоечники. Как только старичок, продолжая бормотать что-то под нос, двинулся дальше, долговязый пристроился за ним, пританцовывая, ступая нога в ногу, передразнивая каждое движение. Следом - очкарик, кукла, Полли и все остальные. За старичком тотчас выстроилась длинная очередь. Он глянул на витрину, и все так же подслеповато склонились вбок, он полез в карман и пересчитал на ладони мелочь - остальные тоже. Прохожие смотрели на процессию даже с другой стороны улицы, кто смеялся, кто осуждающе качал головой.
Мэлс сорвался с места и вклинился в очередь следом за Полли. Старичок свернул в дверь магазина - очередь втянулась следом и двинулась вдоль длинных прилавков. Продавщицы едва сдерживали смех, зажав рты ладонями. Старичок наконец обратил внимание на общее веселье, недоуменно покрутил головой, оглянулся - стиляги тотчас расступились, вдумчиво разглядывая кто витрину, кто товар, кто потолок.
Полли обернулась и увидела рядом Мэлса.
- Слушай, что тебе от меня надо?
- Ты позвала - я пришел, - беспечно улыбнулся он. - Провожу время с Пользой.
- Ты всегда такой настырный?
- Я не настырный. Я целеустремленный…
К бордюру, сигналя, подкатил шикарный открытый "паккард". Высокий красивый парень с самым высоким коком и самым длинным галстуком перемахнул на тротуар, торжественно открыл дверцу, и из машины выскочил ярко-зеленый от морды до обрубка хвоста боксер в проволочных очках на тесемке.
- Хелло, Фред!
- Хелло, чуваки! - стиляги ритуально поздоровались.
- Капитал! - Полли посвистела, присела на корточки и чмокнула пса в мокрый нос. - Здравствуй, Капа! Какой ты сегодня стильный!
- Ну что, чуваки, в "Кок"? - скомандовал Фред. - Там встретимся!
Часть стиляг отправилась дальше пешком. Кукла села на заднее сиденье "паккарда", долговязый просто перевалился через край, свесив наружу длинные ноги в оранжевых "тракторах", Фред сел за руль. Очкарик в театральном поклоне распахнул перед Полли дверцу.