Когда Флорентина вернулась в Чикаго, на перроне её встречала мисс Тредголд.
- Не буду спрашивать тебя, выиграла ли ты конкурс, моя дорогая, спрошу только, написала ли ты так, как хотела?
- Да, - ответила Флорентина, немного подумав. - Если я не получу эту стипендию, значит, я её недостойна.
- О большем не приходится мечтать ни тебе, ни мне, поэтому мне пора возвращаться в Англию.
- Почему? - удивилась Флорентина.
- Ну а как ты думаешь, что ещё я могу сделать для тебя теперь, когда ты поступаешь в университет? Мне предложили место декана факультета классической литературы в школе для девочек в Западной Англии, и я приняла предложение.
Следующие несколько недель в школе очень тяжело дались Флорентине: она ждала результатов экзаменов и пыталась уверить Эдварда, что уж он-то точно попадёт в Гарвард.
- Там больше спортивных площадок, чем аудиторий, - дразнилась она, - так что тебе будет нетрудно поступить.
Эдвард мог и не поступить, и Флорентина это знала, но дни шли, и надежды обоих превращалась в страхи. Флорентине сказали, что результаты экзаменов будут известны 14 апреля. В тот день директор вызвала её к себе в кабинет, откуда позвонила в секретариат Редклиф-колледжа.
- Будьте любезны, скажите, завоевала ли мисс Росновская стипендию Редклиф-колледжа? - спросила директор.
Пауза сильно затянулась.
- Как, вы сказали, её фамилия?
- Р-О-С-Н-О-В-С-К-А-Я.
Ещё одна пауза. Флорентина стиснула кулаки. Затем секретарь твёрдо, чётко и громко - так, что они обе услышали, - произнесла:
- Нет. Извините, но имени мисс Росновской в списке стипендиатов нет, но семьдесят процентов из сдававших экзамен будут так или иначе приняты в Редклиф, так что мы свяжемся с ней через несколько дней.
Ни мисс Аллен, ни Флорентина не смогли скрыть своего разочарования. Флорентина вышла из кабинета и наткнулась на Эдварда, который ждал её. Он обнял подругу за плечи и сообщил:
- Я поступил в Гарвард. А как твои дела? Ты выиграла стипендию Вулсона?
Но Эдвард и сам мог угадать ответ, взглянув ей в лицо.
- Извини, - сказал он. - Как это бестактно с моей стороны.
Эдвард обнял Флорентину, в глазах которой стояли слёзы, и проводил домой, где она в молчании поужинала с мисс Тредголд и матерью.
Через две недели мисс Аллен вручила Флорентине школьную премию по классической литературе, но это было слабым утешением. Софья и мисс Тредголд вежливо аплодировали, а Флорентина решила позвонить отцу и сказать, чтобы он не приезжал в Чикаго, поскольку праздновать особо нечего.
Вручив Флорентине премию, мисс Аллен постучала по кафедре, призывая собравшихся к тишине, и начала говорить:
- За годы работы в Латинской школе для девочек я никогда не делала секрета, что хотела бы увидеть свою ученицу награждённой стипендией Джеймса Адамса Вудсона. - Флорентина смотрела в пол. - А в этом году, по моему убеждению, у нас появилась лучшая ученица за двадцать пять лет, и я думала, что моя мечта осуществится. Две недели назад я позвонила в Редклиф-колледж, где мне сказали, что наша кандидатка не смогла победить в конкурсе на получение стипендии. Но сегодня пришла телеграмма, которую, как мне кажется, стоит зачитать вслух. - Мисс Аллен надела очки. - "Имя Флорентины Росновской не было включено в список выигравших стипендию Редклиф-колледжа потому, что, как мы счастливы вам сообщить, ей досталась стипендия Джеймса Адамса Вулсона. Подтвердите получение".
Зал взорвался криками родителей и учеников. Мисс Аллен подняла руку, требуя тишины.
- Я двадцать пять лет работаю в школе и могла бы вспомнить, что стипендия Вулсона присуждается отдельно…
Я знаю, что собравшиеся в этом зале верят в то, что Флорентина будет служить своему университету и своей стране так же, как нашей школе. У меня теперь только одно желание: дожить до этого дня.
Флорентина встала и посмотрела на мать. По лицу Софьи текли крупные слёзы. Никто не знал, как наслаждается этими аплодисментами женщина, сидевшая, выпрямив спину, рядом с Софьей.
Теперь Флорентина была и счастлива и печальна одновременно, но ничто так не омрачало её настроения, как расставание с мисс Тредголд. В поезде "Чикаго - Нью-Йорк" Флорентина попыталась выразить ей свою любовь и признательность и передала конверт.
- Что это, дитя моё? - спросила мисс Тредголд.
- Четыре тысячи акций группы "Барон", которые мы заработали за последние четыре года.
- Но здесь же не только моя, но и твоя доля, моя дорогая.
- Нет, вы забыли принять во внимание сумму, которую я сэкономила, когда выиграла стипендию Вулсона.
Мисс Тредголд ничего не ответила.
Часом позже мисс Тредголд была уже в порту на берегу Гудзона в ожидании посадки на корабль. Её подопечная окончательно входила во взрослую жизнь.
- Я буду вспоминать о тебе, дорогая моя, - сказала мисс Тредголд. - Надеюсь, мой отец был прав, когда говорил, что такова моя судьба.
На прощание Флорентина поцеловала мисс Тредголд в обе щеки и смотрела, как она поднимается по трапу. Поднявшись на палубу, гувернантка обернулась и помахала воспитаннице, которая стояла на пирсе, еле сдерживая слёзы.
Добравшись до своей каюты и заперев дверь, Уиннифред Тредголд села на кровать и дала волю слезам.
10
Со времени первых дней в Латинской школе для девочек Флорентина ещё никогда не чувствовала себя настолько незащищённой. Когда она вернулась с каникул, которые провела в Европе с отцом, её ждал толстый конверт из Редклиф-колледжа. В нём содержались подробные указания, куда и когда ей следует явиться и что надеть на себя. В конверте также находились учебный план и "Красная книга", в которой излагались правила поведения в Редклифе.
По мере приближения дня, когда Флорентине предстояло покинуть Чикаго, она всё яснее понимала, как сильно ей не хватает мисс Тредголд.
Прибывших в Редклиф студентов встретила строго одетая женщина средних лет, которая провела их в зал Лонгфеллоу, где недавно проходили конкурсные экзамены на стипендию Вулсона. Там им рассказали, где они будут жить в первый год обучения. Флорентине досталась комната в Уитмен-холле.
Комната пахла так, словно маляры ушли только вчера, и была рассчитана на трёх девушек. Поскольку соседок Флорентины пока не было, она выбрала себе кровать, стоявшую у окна, и начала распаковывать вещи.
- Привет! - раздался голос, напомнивший Флорентине судовую сирену. - Меня зовут Белла Хеллман, я из Сан-Франциско.
Белла пожала руку Флорентине, которая тут же об этом пожалела, но всё равно нашла в себе силы улыбнуться великанше около двух метров ростом и весом не менее ста килограммов, заполнившей собой всю комнату.
- Так и знала, что у них не будет для меня достаточно большой кровати, - заявила Белла. - Директор моей школы сказала, чтобы я поступала в колледж для мальчиков.
Флорентина расхохоталась.
- Тебе расхочется смеяться, когда я не дам тебе спать всю ночь. Я ёрзаю и переворачиваюсь в кровати, и тебе будет казаться, что ты плывёшь на корабле, - предупредила Белла и распахнула окно над кроватью Флорентины, впуская свежий бостонский воздух. - Интересно, а когда у них тут подают обед? Всю дорогу от Калифорнии я ни разу не поела как следует.
- Понятия не имею, но, по-моему, в "Красной книге" всё написано, - сказала Флорентина, взяла свой экземпляр и пролистала его. - Часы приёма пищи. Вот, обед с шести тридцати до семи тридцати.
- Как только пробьёт шесть тридцать, - сказала Белла, - я буду заказывать закуски в столовой. Ты ещё не видела, где тут гимнастический зал?
- Честно говоря, нет, - улыбнулась Флорентина. - Это не входило в число моих срочных дел на первый день.
В дверь опять постучали, и Белла крикнула:
- Входите!
Позднее Флорентина узнала, что это был не крик, а нормальный голос Беллы. В комнату вошла белая как саксонский фарфор блондинка, причёсанная волосок к волоску и одетая в аккуратный синий костюм. Девушка улыбнулась, открыв ряд небольших ровных зубов.
- Меня зовут Вэнди Бриклоу, - произнесла она с лёгким южным акцентом. - Кажется, я - ваша соседка по комнате.
Флорентина хотела предупредить её о рукопожатии Беллы, но было поздно. Она заметила, как лицо Вэнди исказила гримаса боли.
- Тебе досталась вон та кровать, - Белла показала на оставшееся место. - Ты случайно не знаешь, где тут спортивный зал?
- А зачем Редклифу нужен спортивный зал? - спросила Вэнди, глядя, как Белла помогает ей с чемоданами.
Белла и Вэнди начали распаковываться, а Флорентина стала копаться в своих книгах, стараясь не показать виду, как она удивлена содержимым чемоданов Беллы. Сначала на свет появились вратарские перчатки, затем хоккейные доспехи, две пары бутс, вратарская маска, и, наконец, ко всему добавились две хоккейные клюшки, которые были привязаны к чемодану снаружи. Вэнди уложила свою одежду аккуратными стопками в шкафу ещё до того, как Белла нашла место для клюшек, которые в итоге сунула под кровать.
Покончив с распаковкой вещей, все трое отправились в столовую. Белла первая добежала до столовой и так нагрузила свою тарелку мясом и овощами, что чуть не уронила её. Флорентина положила себе столько, сколько посчитала нужным, а Вэнди взяла немного зелёного салата. Флорентина подумала, что они напоминают трёх медведей из народной сказки.
Для двоих из них ночь оказалась бессонной, как и обещала Белла, и прошло ещё несколько недель, прежде чем Флорентина и Вэнди смогли позволить себе восемь часов сна. Много лет спустя Флорентина обнаружила в себе способность засыпать в любом месте, даже в переполненном зале аэропорта, и всё благодаря первому году, проведённому в одной комнате с Беллой.
Белла стала вратарём хоккейной команды Редклифа. Она развлекалась, приводя в ужас любого, кто осмеливался задирать её. Таким она просто пожимала руку. Основное время Вэнди уходило на ответы на мужские ухаживания. Юноши тайком проникали в кампус университета для девушек, и иногда их там обнаруживали. За чтением знаменитого тогда "социолога секса" Альфреда Кинси Вэнди провела больше часов, чем над своими тетрадками.
В один из дней Вэнди сидела перед зеркалом и проверяла качество губной помады.
- И кто на этот раз? - спросила Флорентина.
- Да никто конкретно. Просто Дартмут прислал свою теннисную команду играть с Гарвардом, а у меня нет более интересных вариантов на день. Хочешь пойти со мной?
- Нет, но мне хотелось бы знать секрет: как ты их находишь? - поинтересовалась Флорентина, с одобрением глядя на отражение Вэнди в зеркале. - Я уж и не помню, кто меня приглашал куда-нибудь, кроме Эдварда.
- Тут не требуется глубокого анализа, - сказала Вэнди. - Просто ты сама их отталкиваешь.
- Как это?
Вэнди положила губную помаду и взялась за щётку для волос.
- По тебе сразу видно, что ты талантлива и умна, а очень немногие мужчины могут это вынести. Ты пугаешь их, и это раздражает их эго. - Флорентина рассмеялась. - Я говорю серьёзно. Сколько мужчин осмелились подойти к твоей любимой мисс Тредголд, не говоря уже о том, чтобы поухаживать за ней?
- А что ты можешь предложить мне? - спросила Флорентина.
- Ты достаточно привлекательна, и я не знаю никого, с таким вкусом разбирающегося в одежде, так что просто притворись дурой и тешь их эго. У меня всегда это срабатывает.
- Но как помешать им думать, что они могут прыгнуть с тобой в постель после первого гамбургера?
- О, я обычно получаю пару-тройку стейков перед тем, как позволить им хоть что-нибудь.
- Хорошо, а как ты решила эту проблему в первый раз?
- Чёрт его знает, - сказала Вэнди. - Это было так давно, что я и не помню. - Флорентина снова засмеялась. - Если ты пойдёшь со мной на теннис, то, возможно, тебе повезёт. Ведь там же будут пять юношей из Дартмута, не говоря о шестерых членах команды Гарварда.
- Нет, я не могу, - сказала с сожалением Флорентина. - Мне к шести часам надо закончить эссе об Эдипе.
- А то мы не знаем, что с ним случилось! - улыбнулась Вэнди.
Несмотря на столь разные интересы, три девушки подружились. Флорентина и Вэнди по субботам ходили на хоккей болеть за Беллу. Вэнди даже научилась кричать "прикончи их!" с боковой трибуны, хотя её голос звучал не очень убедительно. В своих письмах Флорентина развлекала отца рассказами о Редклифе, Белле и Вэнди.
Флорентине пришлось упорно заниматься, поскольку её наставница мисс Роуз сразу же напомнила, что стипендии Вулсона нужно добиваться заново каждый год и что репутация их обеих пострадает, если стипендию отзовут. В конце года оценки Флорентины были более чем удовлетворительными, и она нашла ещё время, чтобы участвовать в работе Демократического клуба Редклифа. Но главным своим достижением она считала победу над Беллой с разницей в семь ударов в соревнованиях по гольфу на приз Большого пруда.
В летние каникулы 1952 года Флорентина провела с отцом только две недели, поскольку начала работать помощником на съезде Демократической партии в Чикаго.
Съезд Республиканской партии, прошедший за две недели до этого, утвердил Дуайта Эйзенхауэра и Ричарда Никсона в качестве своих кандидатов. Флорентина не видела в Демократической партии никого, кто мог бы бросить вызов Эйзенхауэру, величайшему национальному герою после Теодора Рузвельта.
Когда 21 июня начался съезд Демократической партии, Флорентине поручили сопровождение важных персон на отведённые им места в президиуме. За эти четыре дня она узнала две вещи: о важности контактов и о суетности политиков. Она дважды по ошибке посадила сенаторов не в тот ряд, и они устроили такой скандал, как будто она посадила их на электрический стул.
Наивысшей точки съезд достиг, когда делегаты избрали Эдлая Стивенсона своим знаменосцем. Флорентина восхищалась им, когда он был губернатором Иллинойса, но не верила, что Стивенсон сможет победить Эйзенхауэра в день выборов. Несмотря на бурные крики поддержки, восклицания и исполнение песни "Счастливые деньки снова пришли", не все в зале верили в победу.
Когда съезд завершился, Флорентина вновь приступила к работе в штабе Генри Осборна, чтобы помочь ему удержать за собой место в Конгрессе, но была не очень рада новым обязанностям, поскольку уже знала, что в руководстве партии недолюбливают конгрессмена Осборна, не говоря уже о его избирателях. Репутация пьяницы и второй развод не способствовали успеху Осборна в округе. Флорентина находила его слишком невнимательным и слишком несерьёзно относившимся к доверию своих избирателей.
В день выборов Флорентина и её коллеги с сомнением смотрели на обоих своих кандидатов. Эйзенхауэр победил с самым большим перевесом в истории США. Среди тех, кто потерял место в политике под напором республиканцев, был и конгрессмен Осборн.
Разочаровавшись в политике, Флорентина вернулась в Редклиф и всю свою энергию направила на учёбу. Белла была избрана капитаном сборной по хоккею на траве. Впервые второкурсница удостаивалась такой чести. Вэнди говорила, что влюбилась в теннисиста из Дартмута по имени Роджер, и по совету Флорентины изучала свадебные платья в журналах мод. У них теперь были отдельные комнаты в Уитмен-холле, но девушки часто виделись. Флорентина ходила на хоккей и в дождь и в снег, девушки подолгу гуляли в Кембридже, и Вэнди знакомила подруг с молодыми людьми, но Флорентине быстро становилось с ними скучно.
Прошла уже половина весеннего семестра, когда в один из дней, зайдя в свою комнату, Флорентина застала там плачущую Вэнди.
- Что случилось? - спросила Флорентина. - Ты срезалась на экзамене?
- Гораздо хуже.
- Что же может быть хуже?
- Я беременна.
- Что?! - Флорентина опустилась на пол рядом с подругой и обняла её. - Откуда такая уверенность?
- У меня второй месяц нет месячных.
- Ну, если дело примет дурной оборот, мы дадим знать Роджеру, и он возьмёт тебя замуж.
- А если это не его ребёнок?
- А чей?
- Я думаю, что ребёнок - от Боба, футболиста из Принстона. Помнишь, ты его видела?
Флорентина не помнила, ведь в течение года мимо неё прошло несколько приятелей Вэнди. Она совершенно не знала, что делать. Вечером три подруги собрались вместе, и Белла проявила такую нежность и такое понимание, каких Флорентина от неё и не ожидала. Было решено, что, если в скором времени месячные у Вэнди так и не начнутся, ей следует обратиться к гинекологу университета доктору Маклеод.
Месячные у Вэнди так и не начались, и она попросила Беллу и Флорентину проводить её в кабинет гинеколога. В тот же вечер о беременности Вэнди было доложено декану, и никто не удивился решению руководства об отчислении Вэнди. На следующий день приехал её отец, поблагодарил обеих подруг за всё, что они сделали для его дочери, и увёз её домой в Нэшвилл.
Усердно занимаясь, в конце второго курса Флорентина поняла, что может добыть заветный ключ студенческого общества "Фи-Бета-Каппа".
Во время летних каникул Флорентина вновь вернулась к работе на своего отца. Она много вынесла из инцидента с Джесси Ковач, и Авель рад был поставить её на время каникул во главе магазинов в нескольких отелях "Барон".
Однажды во время обеда Флорентина попыталась уклониться от встречи с хорошо одетым человеком средних лет, но тот заметил её.
- Привет, Флорентина.
- Здравствуйте, Генри.
Генри Осборн наклонился и поцеловал девушку в щёку.
- У тебя сегодня удачный день, моя дорогая, - сказал он.
- Почему? - спросила Флорентина в искреннем недоумении.
- Моя подружка отказалась пойти сегодня со мной, вот я и приглашаю тебя вместо неё.
Она уже собиралась подобрать подходящий предлог для отказа, как вдруг он сказал:
- У меня есть билеты на "Канкан".
Со дня приезда в Нью-Йорк Флорентина пыталась зарезервировать место на эту последнюю модную новинку Бродвея, но ей сказали, что все билеты раскуплены на восемь недель вперёд, а к тому времени ей уже придётся возвращаться в Редклиф. Она немного подумала и согласилась:
- Спасибо, Генри.
Они договорились встретиться у "Сарди", где выпили по бокалу и отправились в Театр Шуберта. Шоу оправдало надежды Флорентины, и ей показалось неучтивым отклонить приглашение Генри поужинать вместе после представления. Он пригласил её в ресторан "Зал Радуги", и тут возникли проблемы. Осборн выпил подряд три двойных скотча ещё до того, как подали первое блюдо. К тому времени, как ужин закончился, Генри так напился, что ничего не соображал.